Валентин уже в который раз видел, что ребята постарше гоняют маленького мальчика. Тот плакал, прятался, но снова возвращался на своё место к магазину и снова стоял с протянутой рукой. Он его видел уже несколько месяцев, а вот их раньше не встречал, наверное залётные какие-то. В этот раз решил вмешаться.
— А ну-ка брысь!
В кругах попрошаек мало кто не знал Валентина. Был он всегда один, никогда никому не прибивался. А если возникали какие-то недоразумения, решал их быстро при помощи кулаков. Кулаки у Валентина были пудовые. Да и драться он умел очень неплохо ещё с тех времён, когда был обычным человеком.
Подростки бросились в рассыпную, а мальчик лет шести, не больше, испуганно посмотрел на него.
— Не бойся. Как тебя зовут?
— Никак.
— Ух, злой какой. Ты с кем? Почему за тебя не заступаются?
Все бездомные попрошайки были кланами. Работали на клан, передвигались вместе с кланом. Ну и заступались за своих, естественно. А тут один, никакой защиты.
— Некому заступаться. Я сбежал.
— Сбежал? Вот оно что… А что же тогда не идёшь сдаваться, определят тебя в детский дом и будешь жить в чистоте и сытости.
— Не хочу в детский дом. — Мальчик шмыгнул носом. — Мне родню найти надо.
— А ты уверен, что родня есть у тебя?
— Есть.
Ребёнок упрямо сжал губы. Валентин смотрел на него и понимал: старшие мальчонку просто забьют, житья не дадут.
— Что же мне с тобой делать?.. Есть хочешь?
— Очень.
— Ну пойдём, покормлю тебя.
Он направился к своему логову, даже не смотрел, идёт мальчишка за ним или нет. Идёт, так ладно, а не идёт — и не надо.
Мальчик какое-то время смотрел вслед Валентину, потом бросился за ним. Мало того, что очень есть хотелось, так и мороз забирал так, что нос щипало.
Вообще Женька всегда жил на улице. Нет, он точно знал, что когда-то он был домашним. Но вот всё то время, что он себя помнил, он был бездомным. Находился он в большой компании таких же попрошаек, где было ещё несколько детей. Характер у Женьки был не покорный, за что он часто получал от взрослых. У него была одна мечта и одна тайна. Мечта — найти родных. Он был уверен, что когда-нибудь он их обязательно найдёт. А тайна…
Про свою тайну он никогда никому не рассказывал. Знал её только одна бомжиха, с которой у него были очень тёплые отношения, но она замёрзла на смерть, пьяная, три месяца назад. Тогда Женька остался вообще без защиты и решил сбежать в этот город. Он приехал в грузовом вагоне, чуть не замёрз. Потом день отогревался на вокзале, пока не был изгнан уборщицей.
Город оказался не только неприветливым, но и перенасыщенным бездомными. Конечно, ему удавалось выпросить себе на кусок хлеба, но с большим трудом.
Этого большого мужика он тоже видел, даже как-то спросил про него у безногого, который играл на гармошке на рынке. Тот и сказал, что это Валентин — бомж-одиночка, которому боятся подходить даже другие бездомные.
— Страшный человек, скажу тебе. Если разозлить его, с десяток положит и не устанет. А вот сам никому не лезет, одиночка он. Не нужен ему никто. Наверное, что-то нехорошее у него в жизни произошло…
Теперь Женька шёл с ним рядом и понимал: он настолько устал, настолько замёрз, что ему совершенно всё равно, страшный или нет…
Они пришли к какому-то лазу. Валентин откинул коробки, которыми был завален этот лаз.
— Ну, что стоишь? Полезай.
И Женька полез, а что ещё оставалось делать. Там было тепло, а ещё Женьку накормили, и мальчик сразу же уснул, как был, в верхней одежде. Почему-то сейчас, когда рядом был этот большой дядька, Женьке было совсем не страшно. Спокойно как-то даже.
Валентин покачал головой, достал из-за трубы большую телогрейку, встряхнул и укрыл ребёнка…
—
Уже неделю Валентин и Женька были вместе. Валентин поражался, насколько Женя любознательный, сообразительный и болтливый. Он мог говорить просто не переставая, как будто молчал много лет и теперь ему хотелось всё рассказать. Вообще, Валентин понимал: этот маленький Женька ему как глоток воздуха…
Примерно семь лет назад Валентин оказался на улице именно потому, что потерял ребёнка. Он только себя винил в том, что его Оксаночки и жены Светланы больше нет на этом свете. Супруга давно говорила, что с машиной что-то не то, а у него всё времени не было. Сел, прокатился на её машине, вроде всё в порядке. Сказал Светке, что она всё придумывает, пусть тогда такси закажет. А на следующий день они разбились…
Никто так и не понял, что случилось на самом деле. Машина просто ушла с дороги. Были проведены несколько экспертиз, но все технические характеристики были в норме, и тормоза были, и с колёсами всё в порядке. Да и неважно это всё уже было. Важным было то, что он потерял своих девочек…
Валентин резко обернулся.
— Женька, бежим!
И они побежали…
—
В городе был новый мэр. Об этом они узнали из рекламных плакатов. И вот этот самый новый мэр пообещал, что через месяц в городе не будет ни одного бомжа. Куда он их денет, мэр не уточнил, а им узнавать не хотелось. Они сначала бежали, потом прыгнули в электричку. Когда их высадили, просто пошли по какой-то дорожке. Впереди виднелась какая-то деревенька, но радости это не прибавляло. Надеяться на то, что люди будут к ним добры, не приходилось. А спрятаться в деревне, погреться негде — это же не город.
Валентин чувствовал, что ноги и руки уже немеют от мороза. Поглядывал на Женьку, который держался вроде стойко, но нос был уже совсем синий.
— Эй, мужчина! С ума сошли в такой мороз и с ребёнком ещё! Заходите быстрее!
Валентин обернулся. У калитки одного из домов стояла женщина, на вид лет 30, может чуть меньше. А в глазах — ночь. Вот бывают такие глаза — непроницаемые, в которых только тоска и боль.
— Спасибо, хозяюшка. Мы вас не стесним. Совсем мальчонка замёрз.
Они вошли в дом, стали в уголочке.
— Раздевайтесь, чая вам налью.
Валентин скинул большой бушлат, а с Женьки стянул куртку.
Чай Женька не допил, сморило прямо за столом.
— Вы переложите мальчика вот на диван.
Валентин смутился:
— Так это… чистоты в нас особо нет, напачкаем вам тут всё.
— Ничего, постираю. Перекладывайте.
Валентин перенёс спящего ребёнка, положил и замер…
На стене висел портрет этой самой женщины, рядом с ней мужчина и маленькая, совсем маленькая девочка, годика два, не больше. А его поразило сходство девочки с Женькой. Чёрт его знает, может, Женька какой-то роднёй доводился.
— Вы пока отдыхайте. Мне на работу нужно, вечерняя дойка у меня…
Женщина совершенно спокойно оставила их, чужих людей, у себя дома и ушла.
Валентин и сам задремал, примостившись на диване рядом с мальчонкой. Разбудил его стук двери — это вернулась с работы хозяйка.
— Ну, спите. Сейчас ужинать будем.
Женька всё ещё спал, а Валентин присел за стол. Он только сейчас хорошо рассмотрел женщину. Красивая, только очень уж печальная. Хотя мужчине казалось, что он всё понимает. Раз в доме нет кукол и детских вещей, то, скорее всего, девочки тоже уже нет на свете, поэтому и глаза такие у неё.
— Меня Валентином зовут…
— А я Тамара.
— Вы простите меня за вопрос, я там портрет видел.
Женщина дёрнулась, как от удара. Потом присела.
— Это семья моя была… Муж от меня ушёл и дочку забрал… Вернее, украл, как понял, что я на развод подаю. А через неделю его убитым нашли. А вот девочки моей нигде не было. Почти пять лет уже прошло…
Одна слезинка скатилась по её щеке.
Валентин готов был убить себя за свои вопросы, но всё-таки не сдержался.
— Девочка ваша, она так похожа на Женьку. Если бы он не был пацаном, я бы подумал, что это ваш ребёнок.
Тамара подняла на него глаза. Там, как будто, вопрос читался: *»Зачем ты делаешь мне ещё больнее?»*, но сказать ничего не успела.
— А я не мальчик, я девочка. Просто не говорю никому, девчонкам намного сложнее.
Они обернулись — рядом стоял Женька и очень испуганно смотрел на Тамару. Та побледнела, медленно встала и как бы сама себе проговорила:
— У нашей Саши чуть повыше локтя ожог небольшой был, за печку она зацепилась.
У Женьки покатились слёзы из глаз. Он (или она) закатал рукав — и показался след от ожога. Тамара вскочила и тут же рухнула на пол. Валентин и Женька кинулись к ней. Пока Валентин поднимал Тамару, пока на диван переносил, пока за водой бегал, Женька просто держал женщину за руку. Наконец, Тамара пришла в себя.
— Доченька, доченька… Неужели я нашла тебя?
Валентин смотрел на Тамару, на Женьку, и ему так хотелось плакать…
—
Мужчине пришлось задержаться у Тамары. Нескончаемая вереница людей: полицейские, врачи, снова полицейские.
Тамара не отпускала Сашу от себя ни на один шаг. В первый же день была истоплена баня. Валентин напарился, намылся. Получил комплект белья, который остался от бывшего мужа, и стал похож на человека. Даже полицейские не подумали, что он обычный бомж. Чтобы не есть продукты зазря, он чинил всё, что попадалось под руку, заодно узнавая историю расставания Тамары и Саши.
Тамара действительно хотела развестись с мужем — бил он её, сильно. Больше никакого толка…
Так вот он, чтобы наказать Тамару, решил на время дочку с собой забрать, чтобы прочувствовала и не рыпалась. Но в городе у него произошёл конфликт с бродягами. По всей видимости, муж на тот момент был пьян. Так и осталась Саша у бомжей.
Это была версия полиции, и Валентин склонен был думать, что всё так и было. Через неделю он стал собираться.
— Спасибо тебе, хозяюшка, за приют, за тепло. Не буду больше стеснять вас, пора и честь знать.
Саша, которая теперь ходила исключительно в платьицах, схватила его за руку.
— Куда ты?
Тамара тоже посмотрела на него как-то странно.
— Не как, плохо тебе у нас?
Валентин смутился.
— Не хочу мешаться. Я же бомж, на улице моё место.
— Может быть, хватит уже, ведь не мальчик.
— Хватит что?
Валентин сам не понимал, чего он так смущается. Никак не удавалось ему от взгляда Тамары скрыться, хоть и отводил свои глаза, а всё чувствовал, как она на него смотрит.
— Хватит уже бегать.
— Так не бегаю, я живу.
— Живёшь?.. Прячешься сам от себя, наказываешь, ради чего? Ты у своих на могилке-то когда был? Ты хоть знаешь, где они? Цветы отнести можешь? А ты всё себя никак не накажешь…
Валентин упрямо мотнул головой.
— Поздно уже что-то менять, поздно…
— Неправда. Оставайся.
Он удивлённо поднял голову.
— Оставайся? Вот так просто?
Тамара смотрела на него серьёзно, и Валентин вдруг понял, что хочет остаться. Хочет быть с этой женщиной рядом, хочет быть рядом с Сашей. Но ведь это так страшно — любить кого-то и бояться снова потерять…
—
Прошло три года.
— Мам, пап, у меня в четверти только пятёрки, представляете? Ни одной четвёрки!
Валентин поймал Сашу и подхватил на руки.
— Конечно представляем! А всё потому, что ты у нас самая умная, самая красивая и самая любимая!
Сашу было не узнать. Ушла болезненная худоба. Вместо коротких грязных волос — шикарные кудри, собранные в высокий хвост.
Да и сам Валентин очень изменился. Красивый, широкоплечий мужчина с добрым взглядом.
Тамара накрывала на стол и улыбалась. Она только сейчас понимала, насколько она счастлива. Вообще-то она думала, что никогда в жизни уже не сможет стать счастливой. А ещё у неё была новость, которую она даже не знала, как озвучить. Валентин только перед Сашей с работы пришёл. Он водителем трудился. Надо сказать, что и получал хорошо…
Они сели обедать. Тамара откашлялась, не знала, как начать.
— Саш, я спросить тебя хочу.
— Да, мам.
— Сашенька, как ты отнесёшься к тому, если у тебя появится братик или сестричка?
Валентин уронил вилку, а Саша засмеялась.
— Мам, это же здорово!
Сашка выскочила из-за стола и куда-то унеслась. Валентин встал, подошёл к жене.
— Тамара, это правда?
— Ну не шучу же.
— Я не знаю, что мне сказать, просто плакать хочется.
— От радости, я надеюсь?
— Конечно.
Он подхватил её на руки и закружил по комнате. Тут же появилась Саша, тоже повисла на приёмном папе. Визг. Хохот…
Тамара немного обманула своих домашних. Просили братика или сестричку, а родила сразу и братика, и сестричку. Сашка, когда узнала об этом, сразу же сказала:
— Правильно! У нас всё самое лучшее должно быть и больше всех. Вот поэтому сразу и братик, и сестричка…
1 комментарий