Приём подошёл к концу. Последняя пациентка вышла из кабинета, и Мария устало прикрыла глаза. Поясница ныла, ещё и голова побаливала. Хотелось дойти до кушетки, лечь и проспать часов пять. Ничего, скоро она вернётся домой и сможет отдохнуть.
Мария принимала пациенток в районной женской консультации, а ещё работала в частном медицинском центре, где находилась сейчас. Разница в оплате была несоизмерима. Можно было уволиться из консультации и остаться здесь. Но Мария всё не могла решиться. Проработала там почти 15 лет. Коллектив сложился хороший. Пациентки её любили, доверяли. Каждой из них хотелось помочь. А ведь не у всех женщин есть деньги на платный приём. С другой стороны, накопилась хроническая усталость. В её возрасте надо бы поберечь себя. Нет, ну, конечно, возраст ещё молодой, но всё же, когда тебе за 40, следует больше заботиться о своём здоровье, больше отдыхать, высыпаться, а не нестись, как угорелая, с одного места работы на другое.
Компьютер выключился. Мария привела бумаги в порядок, поставила авторучку в стаканчик, сняла очки и помассировала веки, мысленно прикидывая дальнейшие действия. Дмитрий в командировке, вернётся в среду. Они с Верой вдвоём, так что насчёт ужина можно не беспокоиться. Дмитрий мясоед, признаёт только домашнюю еду. Ему каждый день требуются котлеты, гуляш или жаркое. А им, девочкам, подойдёт и еда полегче, попроще. Да и заказать в соседней кулинарии что-то вполне можно. Готовить сегодня сил нет.
Уже половина седьмого. Вера написала, что готовится к завтрашнему сочинению, а скорее всего слушает музыку и переписывается с подружками.
«Минут через 40 буду дома. Ставь чайник. Пиццу хочешь?» — отстучала Мария ответное сообщение.
«Круто. И пирожные возьми, шоколадные. И те булочки с орехом. Ну ты помнишь», — прилетело через минуту.
Дочь была худая, как полвесла, но при этом ела много. Калории сгорали, как в огне, махом. Вот бы Марии так…
Она вздохнула. Ей бы, конечно, вместо пиццы салатик овощной, да белое куриное мясо, но хотелось вознаградить себя. День-то выдался очень уж тяжёлый, напряжённый.
Мария встала из-за стола, хотела взять сумку и отправиться переодеваться, как в дверь постучали. Наверное, администратор или медсестра.
Не угадала. Снова пациентка. На молодой женщине было модное светлое пальто и высокие сапожки. Светлые волосы красиво подстрижены.
«Верхнюю одежду нужно снимать в коридоре», — хотела сказать Мария, но потом подумала, что незачем женщине это делать. Приём-то всё равно уже окончен. Не станет Мария её осматривать. Видимо, администратор отлучилась на минутку со своего поста и не остановила посетительницу.
— Простите, пожалуйста, вам должны были сказать, что… Мария Петровна, вы меня не узнаёте? — перебила женщина.
Мария близоруко сощурилась, присмотрелась.
— А, Елена! — ахнула она. — Господи, да тебя просто не узнать. Ты всегда красавица у нас была. Ну, а теперь просто шикарная дама. Как ты, моя хорошая?
Щёки Елены чуть порозовели.
— Спасибо, всё хорошо, — коротко сказала она.
Обе некоторое время смотрели друг на друга, а потом Елена откашлялась и произнесла:
— Мария Петровна, мы можем поговорить? Я узнала ваше расписание, специально подгадала, чтоб никого не было.
«Так, похоже, домой я не скоро попаду», — подумала Мария.
Это было грустно, но не в её привычках отказывать пациентам, а уж тем более милой Елене.
Она вспомнила, как лет семь назад Елена также пришла к ней вечером под конец рабочего дня. Не сюда пришла, в районную женскую консультацию. Выглядела далеко не так роскошно, как сейчас. Худенькая, бледная, в тонком свитере и джинсиках. Волосы убраны в хвост, очки. Сейчас, наверное, линзы носит или операцию сделала. Мария увидела её, и сердце сжалось. Бедный цыплёнок, чуть не плачет, дрожит, наверняка беременная, а парень бросил подлец. Угадала. Елена вправду забеременела, думала, всё у них серьёзно. Но тот, услышав, что подруга ждёт ребёнка, смотал удочки, оставив её саму разбираться с проблемой.
Елена приехала в город из маленького посёлка. Родители были не в курсе. Сказать им девушка боялась. Как же так? Третий курс. Отличница, умница, такие надежды были и на тебе. Всё псу под хвост. Только всё оказалось ещё хуже, чем предполагала Мария. Девушка, наслушавшись советов, начитавшись всякой дури в интернете, попыталась, как она сказала, вызвать месячные. Наглоталась не пойми чего, дряни всякой. Ещё и ноги парила в кипятке с горчицей, а теперь у неё температура, живот болит, и голова тоже, и кровь идёт. И кровь идёт как-то не так.
«Что ж вы такие дурёхи-то?» — вздохнула про себя Мария, как всякая мать, не удержавшись от того, чтобы не подумать о своей дочери, которая, упаси Бог, могла оказаться на месте бедной Елены.
Осмотр не показал ничего хорошего. Елену пришлось срочно отвезти в больницу и прооперировать.
Мария не оставила девочку, навещала в больнице, привозила продукты, соки, лекарства, старалась поддержать, а через несколько дней приехала и увидела, что Елена сидит в вестибюле, сжавшись в комочек. Курточка на рыбьем меху, и это в минус 15. Разношенные сапоги, рюкзачок на коленях. Выяснилось, что девушку выписали чуть раньше, чем нужно было. Мест в больнице нет, и Елена собирается с силами, чтобы дойти до автобусной остановки.
— Куда ты поедешь? — спросила Мария. — Есть у тебя в городе родные?
Елена покачала головой.
— В общагу поеду. Ничего-ничего, Мария Петровна, вы за меня только не волнуйтесь. Всё хорошо.
Но Мария не волноваться не могла. Елене уход нужен, лежать надо, отдыхать, питаться нормально, лечиться. А в общежитии какие условия? К родителям она точно ехать откажется. Они ведь так и не знают о случившемся.
— Так, вставай и поехали, — решительно произнесла Мария. — Поживёшь пока у меня.
— Что? — Елена смотрела на неё печальными оленьими глазами. — Нет, нет, что вы, Мария Павловна? Я не могу. У вас из-за меня и без того столько хлопот.
— Никаких хлопот, — отрезала Мария. — Не говори глупостей. У нас большая квартира, три комнаты. Места хватит. Поживёшь недельку, оправишься, в себя придёшь, а как выздоровеешь, возвратишься в своё общежитие.
Машины у Марии тогда не было, поэтому она вызвала такси. Дочь была в школе, муж на работе.
Приведя гостью домой, Мария устроила её в комнате дочери.
— Это временно, Веруш, — объясняла она дочке, которой тогда было 10 лет, забирая её из школы. — Елена больна, ей нужна помощь. Никто, кроме нас, помочь не может. Ты же не против, если она несколько дней поспит на твоей кровати.
Дочь совершенно не возражала, напротив, с полным пониманием по-взрослому отнеслась к ситуации. Она была доброй и отзывчивой девочкой. Вечно тащила домой брошенных котят, щенков, которых требовалось лечить и пристраивать в добрые руки. Себе не оставишь, потому что у Дмитрия аллергия на шерсть.
Елена была в глазах Веры таким же покинутым всем несчастным существом. И дочка приносила ей свои игрушки, вечерами таскала из кухни сладости, садилась возле неё на кровати и с серьёзным видом уговаривала выпить молоко или чашку бульона.
Муж отреагировал не с таким энтузиазмом. Посторонний человек в доме, пусть и на короткий срок.
— Неужели нельзя было найти иной выход?
— Нельзя, Дим. Ну пойми, — уговаривала его Мария. — Нужно помогать людям. Мы же сами учим этому Верушку. Нам ничего не стоит приютить эту бедную девочку.
В итоге Дмитрий согласился. Первое время он и Елена держались друг с другом скованно, но потом привыкли и стали общаться. Елена была человеком деликатным и воспитанным. Её присутствие ничуть не мешало хозяевам. Аккуратная, спокойная, чистоплотная, вежливая. Она старалась помочь Марии, хотя та и прогоняла её в кровать.
— Отдыхай, отсыпайся, лежи.
Помогала Вере с уроками, однажды перегладила гору белья, за что Мария её отругала, а в последний день испекла обалденно вкусный пирог со сладкой начинкой.
— Повезёт твоему мужу, — сказал Дмитрий, доедая третий кусок.
— А может ты у нас ещё поживёшь? — спросила Вера.
Мария радовалась, что Елена выздоровела, и всё теперь у неё будет в порядке. После того, как девушка съехала и перебралась обратно в общежитие, они общались некоторое время. Елена поздравляла доктора с праздниками, рассказывала, что хорошо сдала экзамены, что родители, к которым ездила на каникулы, сказали, что дочь хорошо выглядит, посвежела и поправилась.
Потом общение постепенно прекратилось. Елена окончила учёбу, вернулась в деревню, а после, не задержавшись там, отправилась в столицу. И вот теперь, спустя столько лет, пришла навестить Марию.
— Конечно, мы с тобой можем поговорить, Еленка, присядь.
Она усадила гостью в кресло и устроилась рядом.
«Надеюсь, со здоровьем всё в порядке. Наверное, проблемы с зачатием», — подумала Мария. — «Хирург, помнится, предупреждал о возможных последствиях.»
Однако дело оказалось в другом. Елена была здорова. Поговорить же она собиралась о муже Марии.
— А что с ним такое? — встревожилась доктор. — Он много работает. Сейчас вот в командировке.
Елена посмотрела вбок.
Смотреть там было не на что. Этажерка у стены.
— Он не в командировке, Мария Петровна, — ровным голосом произнесла она.
— Нет? — переспросила Мария. — Почему не в командировке?
До неё всё ещё не доходило. Она по инерции задавала вопросы, позволяющие балансировать на грани нормального, привычного.
— У него есть другая женщина. Я пришла вам об этом сказать. Нужно, чтобы вы знали.
Мария почувствовала, что ей холодно. Странный холод, сковывающий, зарождающийся внутри, набирающий силу. В горле пересохло, в виски стукнулась боль.
Женщина сжала кулаки, чтобы как-то собраться, сконцентрироваться.
— Другая женщина, — эхом отозвалась она, стараясь припомнить, были ли признаки. Ведь если человек начинает изменять, это же должно как-то отражаться на его поведении. Меняются привычки, траты появляются, взгляд виноватым становится, ещё что-то. Но не может же он врать и совершенно спокойно себя при этом чувствовать. Но, кажется, ничего такого за Дмитрием не замечала или, может, плохо смотрела. Разве что командировки участились. Ну, так они всегда были. Просто у них же новый проект сейчас.
— Это ошибка, наверное, Лен, — беспомощно сказала Мария, думая о том, что надо бы позвонить Дмитрию. Пускай он подтвердит, что он и в самом деле в Самаре. Очень занят, по уши в работе, скучает ужасно. Просит приготовить к его возвращению мясной рулет.
— Никакой ошибки, — холодно и жёстко произнесла Елена.
Мария вспомнила Еленины слова, которые та недавно произнесла.
— Лен, ты сказала, нужно, чтобы я знала.
Она откашлялась. Голос сел.
— А кому нужно?
— Мне. — Елена вскочила со стула и снова села. — Мне нужно, Мария Павловна. Сам он вам ни за что не скажет. Третий год уже обещает и молчит. Сколько можно ждать-то?
— Третий год? — тупо переспросила Мария.
Они посмотрели друг на друга.
— Ну, прямо любовь и голуби. Ты ли, что ли?
Елена отвела взгляд первой.
— Мы случайно встретились в торговом центре, столкнулись у прилавка. Он вам подарок покупал на день рождения.
«Да уж, прекрасный выбрал подарочек. Ничего не скажешь», — подумала Мария. — «Преподнёс с душой».
— Я тогда только-только из Москвы приехала, квартиру сняла, обустраивалась. Ну, мы с Дмитрием разговорились, обрадовались очень друг другу. Он спросил, как я поживаю, чем занимаюсь. Решили кофе вместе выпить, как старые друзья.
— Избавь меня от подробностей, — оборвала её Мария.
Ей вдруг стало противно. 3 года, почти тысяча дней. Дмитрий ей врал.
— Зачем ты пришла? Почему именно сейчас? Это он тебя прислал?
— Нет. Что вы? Ну, говорю же, он не решается с вами поговорить, а я… А я больше не могу ждать.
Мария поняла. Не в профессиональном опыте дело. Просто логика.
— Ты беременна, так? Только на сей раз никаких препаратов и травок.
Елена кивнула. Мария встала.
— Ну ясно. Что ж, твоя миссия выполнена. Вести тебя и наблюдать за течением беременности, уж прости, будет другой доктор. Здесь тебе больше делать нечего.
Молодая женщина тоже поднялась, затеребила сумку, нервным движением поправила волосы.
«Волнуется, ну надо же, неуж-то совесть ещё жива?»
Оказалось, нет. Ей просто требовалось знать, что намерена предпринять Мария.
— В каком смысле?
— Ну вы же понимаете, Дмитрий вас уже не любит давно. Он любит меня. У нас будет ребёнок. Ну не станете же вы чинить ему препятствий.
— Он сейчас у тебя, верно? — спросила Мария.
Елена подтвердила.
— Ну так вот передай ему тогда, чтобы мне не звонил. Вещи его я соберу. Завтра днём нас с Верой дома не будет. Пускай приедет и заберёт, что сочтёт нужным. Ключ в почтовом ящике оставит. На развод я сама подам. Ну всё, теперь ты довольна?
Елена всё топталась на месте, и Мария спросила:
— Что-нибудь ещё? Чего ты ждёшь?
Она всё ждала, когда же в ней проснётся ненависть к этой красивой молодой женщине, которой она когда-то посочувствовала, которую пригрела и которая, увела у неё мужа. Хотя это глупость, конечно. Мужик не телёнок. Увести никого нельзя, только уйти можно.
— Мария Петровна. Ну, ну вот я честно не думала, что всё это случится, но так вышло, понимаете? Это судьба.
Захотелось дать ей пощёчину, стереть с красивого, самодовольного лица фальшивую, сочувствующую мину, увидеть растерянность, обиду в наглых глазах, сделать больно. Мария сжала челюсти, удалось сдержаться. Хоть что-то хорошее во всём этом было.
Елена ушла, больше ничего не сказав. Прилетит сейчас птичка в своё гнёздышко, осчастливит Дмитрия. Дело сделано, ему даже и говорить ничего не пришлось, никаких усилий прикладывать.
Марине не подумалось, что именно это и задело её сильнее всего. Даже не сам факт измены, хотя это было страшным, сокрушительным ударом, а то, что узнала она об этом от соперницы, не от Дмитрия, с которым столько лет прожила вместе. И поэтому даже покричать, поплакать, высказаться, узнав правду, ей не было позволено. Не перед любовницей мужа ведь горевать. Пришлось держать лицо, пока сердце слезами обливалось.
«Доброе у тебя сердце», — часто говорил Дмитрий. — «Вечно все на тебе ездят».
В груди стало больно, но слёз не было. Сначала нельзя было, а теперь пережгло их что-то. Пропало желание плакать.
Мария стояла и смотрела в окно, вглядывалась в осенний сумрак, смотрела на людей, которые спешили по своим делам.
Наверняка были среди них и те, кому в эти минуты куда хуже, чем ей. Но мысль о чужих бедах не грела. Наоборот.
«Почему? Почему в мире столько страданий, обмана, предательства? Почему мы не можем быть добрее друг другу?» — Подумала об этом и усмехнулась. — «Правильно говорят знающие люди: «Не делай добра, не получишь зла.»»
Не приведи она в тот день Елену в дом, не пожалей, ничего бы этого не случилось. Или всё равно случилось бы? Только на месте Елены была бы какая-нибудь Оля или Надя.
«Мам, ты скоро, у тебя там всё нормально», — написала Вера.
И правда, поздно уже, надо ехать домой.
Всю дорогу Мария думала, как сказать обо всём дочери. Переходный возраст, выпускной класс, а родители такую свинью подложить вздумали. Мария готовилась к разговору, крутила в голове правильные слова, так и этак строила нужные фразы, но всё пошло прахом. Не успела вставить ключ в дверь и открыть замок, как дочь выбежала в прихожую, встретила её на пороге.
— Мамуль, мамуль, ты только не сердись, — затороторила она. — Я уже всё убрала, и больше он так не будет, честное слово.
— Кто не будет? — выдохнула Мария.
«Так. Вера всё знает. Дмитрий ей позвонил, просил простить. Он хочет вернуться», — пронеслось в голове.
— Мишка, — непонятно сказала дочь.
— Мишка? Какой ещё мишка?
— Я его так назвала. 2 недели назад нашла. Гады какие-то взяли и выкинули. Ещё и поранил кто-то. А он же маленький совсем. Я его на девятом этаже пристроила. Ну, знаешь, там за лифтом около мусоропровода. Одеяльце там ему постелила, кормила, лечила. Там хотя бы тепло. Ой, мамочка, он такой хороший.
Словно в подтверждение её слов из комнаты вышел щенок, белый, лохматый, пушистый, сел возле Вериной ноги, склонил голову и посмотрел на Марию, словно бы говоря: «Ну, привет, что ли? Вот он я. Неужели выгонишь?»
— А сегодня женщина на девятом этаже раскричалась. Она требовала, чтобы я мишку убрала. Говорит, он громко тявкает и ей мешает. Да врёт она всё, он спокойный, — говорила Вера. — Ну понятно, ему одиноко, он же ещё совсем малыш, ещё вдобавок лифт грохочет. Ему страшно. Ну вот он и плачет.
— И ты его, значит, домой принесла.
Вера взлохматила волосы.
— Мам, мам, ну я знаю про папину аллергию. Ну его же пока всё равно дома нет, — умоляюще сказала дочь. — Я найду ему дом. Обещаю, в ближайшие дни точно я его куда-нибудь пристрою. Ну просто пару дней нужно, мамуль. Можно он переночует? Не прогоняй Мишку, пожалуйста.
Теперь они оба умоляюще смотрели на Марию, девочка и щенок.
— И он уже что-то учудил, я правильно понимаю?
— Ой, он в папины домашние тапочки написал, — упавшим голосом сказала Вера.
«Вот так, молодец, что там Елена-то про судьбу плела? Мишка на редкость вовремя появился и даже начал с очень правильного поступка. Смотри-ка. И зря она сегодня в злую минуту подумала, что не нужно делать добро. Тогда и зла тебе не причинят. Равнодушно, мол, надо жить отстранённо. Нет, нет, всё совсем не так. Просто есть те, кто добра не помнит. Но разве можно на таких ориентироваться, из-за них ожесточаться? Вера вот помогла Мишке, а теперь он ей поможет. Хотя сама она об этом ещё не подозревает.»
— Знаешь, дочь, а не надо Мишку никуда пристраивать. Думаю, у него уже есть хозяйка, — сказала Мария.
Вера недоумённо смотрела на мать.
— Мамуль, ты хочешь сказать, мы можем его себе оставить? Но как?
«Господи, дай мне сил», — подумала Мария и сказала:
— Дочь, нам с тобой нужно поговорить…
Разговор предстоял не из лёгких, но Мария была уверена, что они с Верой совсем прекрасно справятся.
Спасибо