Январский ветер нёс ледяную крупу, колючую и беспощадную.
Марина сидела у окна в полупустом автобусе, провожая взглядом огни последних магазинов, мерцающие сквозь снежную завесу. Позади была смена в «Берёзке», 8 часов на ногах, улыбки покупателям и тянущая боль в пояснице. Девушка прикрыла глаза. До дома оставалось всего четыре остановки. Телефон в кармане пальто заиграл знакомую мелодию.
— Марин, ты скоро?
Голос Сергея звучал непривычно бодро для позднего вечера.
— Минут через 15 буду.
Девушка устало потёрла переносицу.
— А ты чего не спишь? Завтра же на работу.
— Не поверишь, я тут такую штуку себе взял. Ноутбук.
Слова Сергея звенели воодушевлением.
— Восьмое поколение. Оперативки 16 гигов. Знаешь, как он теперь летает?
В голове Марины что-то щёлкнуло.
— Сергей, постой, какой ноутбук? На какие деньги?
Короткая пауза на том конце телефонной линии подтвердила её худшие опасения.
— Ну, я взял те деньги, что мы копили. Слушай, он со скидкой был. Такой шанс упустить нельзя. Я же для нас стараюсь.
Его голос стал оправдывающимся.
— Больше зарабатывать буду. Месяца за три-четыре всё вернём в общую копилку, даже с процентами.
Перед глазами Марины пронеслись картинки: уютная двухкомнатная квартира, которую они присмотрели взамен съёмной конуры, букет ромашек в её руках, белое платье. Всё то, на что они откладывали каждую копейку последние полгода.
— Ты взял все наши деньги? — Её голос дрогнул. — Те самые, что мы на новую квартиру копили. На свадьбу…
— Мар, ну чего ты завелась? — В голосе Сергея прорезалось раздражение. — Это инвестиция в наше будущее. С новым ноутом я такие проекты смогу брать. Старый уже еле дышит, ты же знаешь.
Автобус притормозил на остановке, двери с шипением открылись. Марина встала, сама не понимая, что делает.
— Знаешь что? — Произнесла она чужим ледяным голосом. — Я выйду пораньше. Пройдусь в такую погоду.
— Ты с ума сошла? Там метель.
— Мне нужно проветриться.
Марина отрезала и, нажав на отбой, вышла из тёплого автобуса в снежную круговерть. Ветер ударил в лицо, забрался под воротник, вызвав мгновенную дрожь. -16°, не меньше, мелькнуло в голове. Марина надвинула шапку до бровей и зашагала по заметённой тропинке между домами. Вьюга словно взбесилась. Порывы ветра, по данным метеосводки, 12 м/с, швыряли снег в лицо, ослепляя. Сугробы достигали колен.
«Как в детстве», — подумала Марина, вспомнив, как мама, взяв её крохотную ручку в свою, вела через такие же снежные бури в садик.
Мысли о матери невольно вызвали в памяти последний разговор.
— Маринка, не торопи события. Присмотрись, надёжный ли человек рядом с тобой. В горе не бросит, в беде поддержит.
Редкие фигуры прохожих проносились мимо, спеша укрыться от разбушевавшейся стихии. Марина брела медленно, пытаясь разложить в голове сегодняшний разговор с Сергеем.
«Может, я слишком строга к нему? Он действительно хочет лучшего для нас обоих. Но почему не посоветовался? Почему поставил перед фактом?»
Она не заметила, как свернула в маленький сквер между двумя пятиэтажками. Здесь ветер дул не так яростно. Высокие ели создавали подобие затишья. Марина замедлила шаг, вглядываясь в снежную мглу. Что-то тёмное виднелось на скамейке у детской площадки.
«Наверное, кто-то сумку забыл», — подумала девушка, но всё же решила подойти ближе.
Это была не сумка. На скамейке, почти полностью занесённая снегом, лежала женщина в тонком пальто, без шапки, с разметавшимися по плечам каштановыми волосами, припорошёнными снегом. Марина бросилась к ней, смахивая снежный покров.
— Эй, вы меня слышите?
Она легонько потрясла женщину за плечо. Незнакомка не шевелилась. Марина стряхнула снег с её лица и ахнула. На бледной коже проступали синяки. Из рассечённой брови сочилась кровь, уже начавшая замерзать тёмными корочками. Дрожащими пальцами Марина нащупала пульс на шее — слабый, едва различимый, но всё же бьющейся. Женщина дышала прерывисто и поверхностно.
— Чёрт, чёрт, чёрт. — Марина суетливо вытащила телефон, набирая 103. — Только не умирай, слышишь? Не вздумай.
Гудки тянулись бесконечно долго, пока наконец не ответил усталый женский голос.
— Скорая помощь. Слушаю вас.
Марина сбивчиво описала ситуацию и продиктовала адрес. Диспетчер помолчала, потом сухо произнесла:
— Все бригады на вызовах. Сегодня из-за гололёда много травм. Плюс 22 ДТП по городу. Ждите, машина будет.
Последовала пауза.
— Ориентировочно через час, может чуть дольше.
— Час?! — Воскликнула Марина. — Женщина замёрзнет насмерть за это время. У неё лёгкая одежда, она без сознания.
— Укройте пострадавшую, если есть чем, — бесцветно инструктировала диспетчер. — Не перемещайте без крайней необходимости. Постарайтесь согреть.
Марина отключилась, лихорадочно оглядываясь по сторонам. В голове всплыли мамины слова, сказанные когда-то давно:
«Людская беда — это и твоя беда. Никогда не проходи мимо, доченька.»
Решение пришло мгновенно. Марина расстегнула своё пальто и накрыла им неподвижную женщину, оставшись в одной кофте. Холод мгновенно пробрал до костей, но девушка уже не замечала этого. Подхватив незнакомку под мышки, она попыталась приподнять её.
— Ну же, давай, помоги мне немного, — шептала Марина, хотя понимала, что женщина её не слышит.
Тело незнакомки было неожиданно лёгким, словно истончённым. Пошатываясь под порывами ветра, Марина потащила её к своему дому. 300 м превратились в бесконечный путь. Каждые несколько шагов приходилось останавливаться, переводить дыхание. Руки немели от холода, ноги вязли в глубоком снегу.
— Потерпи, милая, — бормотала Марина, с трудом переставляя ноги. — Скоро будет тепло. Слышишь? Не смей умирать у меня на руках.
Снежинки таяли на её ресницах, превращаясь в слёзы. Ветер выл, словно хотел остановить, заставить бросить свою ношу. Но Марина упрямо шла вперёд, прижимая к себе незнакомку, чувствуя, как та начинает дрожать — первый признак того, что организм ещё борется. Когда впереди показался силуэт родной пятиэтажки, Марина едва не заплакала от облегчения. Стиснув зубы, она преодолела последние метры, волоча уже почти безвольное тело по занесённой дорожке. У подъезда пришлось сделать последний рывок: втащить женщину по обледенелым ступенькам. Перед дверью квартиры Марина замерла.
«Что скажет Сергей? Как объяснить?»
Но эти мысли уже не имели значения. Шатаясь от усталости, она позвонила в дверь. До приезда скорой оставалось ещё не меньше получаса. Но Марина знала: она успела. Теперь эта незнакомая женщина будет жить.
Марина не успела достать ключи, как дверь распахнулась. На пороге стоял Сергей, взъерошенный, в домашних штанах и растянутой футболке. Увидев девушку с окровавленной незнакомкой на руках, он отшатнулся.
— Ты что, с ума сошла? — Его глаза расширились от изумления. — Это кто?
— Не знаю, — выдохнула Марина, чувствуя, как немеют руки. — В сквере нашла. Замерзала насмерть. Помоги занести её в комнату, потом разберёмся.
Сергей замер в дверном проёме, не двигаясь с места.
— Нет, стой, давай подумаем. — Он нервно взъерошил волосы. — А если она наркоманка или больная, или её ищут, нам проблемы не нужны.
— Сергей! — В голосе Марины зазвенела сталь. — Человек умирает. Какие к чёрту проблемы?
— Ты на часы смотрела? — Он ткнул пальцем в настенные часы, показывающие начало двенадцатого. — У тебя завтра экзамен. Забыла? И куда мы её положим? У нас однушка.
Женщина в руках Марины застонала, и девушка почувствовала, как по её телу прошла дрожь.
— Если не хочешь помогать, отойди, — процедила Марина сквозь зубы. — Сама справлюсь.
Пошатываясь, она протиснулась мимо Сергея в прихожую. Ноги подкашивались от усталости, но Марина упрямо потащила свою ношу в комнату к дивану.
— Марина, это бред какой-то. — Сергей шёл следом, размахивая руками. — Ты притащила в дом неизвестно кого. Чужие проблемы — не наши проблемы. Я не подписывался на это.
Бережно уложив женщину на диван, Марина медленно выпрямилась и повернулась к Сергею. В полумраке комнаты, освещённой только уличными фонарями, её лицо казалось высеченным из камня.
— Тогда иди к Максу переночуй, — произнесла она ровным голосом. — Завтра вернёшься, когда я решу, что делать дальше.
Сергей открыл рот, чтобы возразить, но, встретившись взглядом с Мариной, осёкся. В её глазах стояла такая решимость, что спорить было бесполезно.
— Знаешь что? — Он резко развернулся, направляясь в прихожую. — Так и сделаю. И не жди, что я это прощу. Это уже слишком, Марина.
Лихорадочно собрав в рюкзак зубную щётку, ноутбук и сменную футболку, Сергей, не прощаясь, хлопнул входной дверью. Эхо его шагов по лестнице быстро затихло. Только после этого Марина позволила себе тяжело опуститься на край дивана рядом с незнакомкой.
«Что я делаю?» — Мелькнула мысль, но тут же растворилась в потоке неотложных задач.
Включив настольную лампу, Марина наконец-то разглядела лицо спасённой. Женщина была старше, лет 40, может чуть больше. Несмотря на синяки и ссадины, черты её лица хранили следы былой красоты. Длинные каштановые волосы разметались по подушке, спутанные и мокрые от снега. Марина осторожно расстегнула тонкое пальто незнакомки и ахнула. Блузка под ним была разорвана, обнажая плечо с огромным лиловым кровоподтёком. Когда же она полностью сняла верхнюю одежду, её глазам открылись синяки разной степени давности, от свежих багрово-чёрных до желтеющих, почти сошедших.
— Боже мой! — прошептала Марина, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. — Кто же тебя так?
Стараясь не потревожить пострадавшую, она сходила в ванную за аптечкой. В голове всплыли обрывки знаний из университетского курса первой помощи. При переохлаждении нельзя резко согревать. Постепенно растирать конечности. Марина принялась обрабатывать видимые раны антисептиком, бережно промокая запёкшуюся кровь на лице женщины. Затем нашла чистую футболку вместо разорванной блузки и, кое-как переодев незнакомку, укутала её в тёплое одеяло. Поставив чайник, Марина приготовила сладкий чай с мятой и лимоном. Осторожно, приподняв голову женщины, она попыталась влить в неё несколько глотков тёплой жидкости. Большая часть пролилась, но кое-что всё же попало в рот пострадавшей.
«Может, всё-таки ещё раз вызвать скорую?» — Марина сомневалась, глядя на бледное лицо спасённой, но, вспомнив равнодушный голос диспетчера и час ожидания, решила подождать до утра. К тому же незнакомка уже не выглядела умирающей. Дыхание выровнялось, а кожа начала приобретать более здоровый оттенок.
Ночь тянулась бесконечно. Марина не ложилась спать, боясь, что состояние женщины может ухудшиться. Она сидела рядом, периодически проверяя пульс, меняя компрессы на лбу и подкладывая грелку к ногам пострадавшей. В какой-то момент она поймала себя на мысли, что не сожалеет о случившемся с Сергеем. Его эгоизм, проявившийся в ситуации, когда решалась судьба человека, заставил её увидеть в нём что-то новое, неприятное.
«Чужие проблемы — не наши проблемы», — эта фраза звенела в ушах, выдавая какую-то фундаментальную червоточину в их отношениях.
Уже под утро, когда рассвет едва тронул окна бледно-розовым, незнакомка застонала и приоткрыла глаза. Марина, задремавшая в кресле, тут же вскочила.
— Вы меня слышите? Как вы себя чувствуете?
Женщина резко села, затравленно озираясь по сторонам. В её глазах плескался неприкрытый ужас.
— Где я? — хрипло прошептала она, пытаясь встать. — Максим, он меня найдёт.
— Тише, тише. — Марина мягко удержала её за плечи. — Вы в безопасности. Я нашла вас вчера в сквере, почти замёрзшую. Меня зовут Марина. А вас?
Женщина долго смотрела на девушку, словно пытаясь понять, можно ли ей доверять. Наконец тихо произнесла:
— Ольга. Ольга Козлова.
— Очень приятно, Ольга, — улыбнулась Марина.
— Давайте я помогу вам дойти до ванной, а потом напою горячим чаем. И, наверное, нам стоит вызвать врача.
— Нет. — Ольга вцепилась в руку девушки с неожиданной силой. — Никаких врачей, никаких официальных лиц. У мужа связи везде: в полиции, в больницах. Мне будет только хуже.
Марина растерянно моргнула.
— Ваш муж… это он сделал? — Она неопределённо показала на синяки.
Ольга опустила глаза и медленно кивнула:
— Я сбежала вчера. Он избил меня сильнее обычного. Думала, убьёт. Дождалась, когда уснёт, и ушла. Только не рассчитала сил. Присела отдохнуть на скамейку и, видимо, потеряла сознание.
Марина молча жала её руку.
— Раньше такого не было, — тихо продолжила Ольга, глядя в пустоту. — Я жила нормально, счастлива даже, насколько это возможно для вдовы с ребёнком. Работала в своём ателье рукодельница, дочку растила. Первый муж умер от сердечного приступа, когда Алёне всего семь было.
Она провела дрожащей рукой по волосам, поморщившись от боли в разбитой губе.
— С Максимом познакомилась на дне рождения подруги в 2018. Он казался таким надёжным. Крепкий мужчина, свой бизнес, говорил красиво. Ухаживал как в кино, цветы, рестораны. На машине встречал, провожал. Через 8 месяцев поженились.
Марина принесла с кухни свежий чай и осторожно подала Ольге чашку. Та благодарно кивнула и продолжила.
— Первые 2 года всё было хорошо. Правда, хорошо. Он даже помог мне расширить бизнес. Сделали ремонт в ателье, закупили новое оборудование, наняли ещё двух мастериц. Алёну баловал, на море возил каждое лето.
Ольга отпила глоток чая и вдруг поникла, словно из неё вытащили стержень.
— А потом папа умер в 2020. Сердце. Он был директором швейной фабрики «Заря». Всю жизнь там проработал. После его смерти что-то в Максиме перевернулось, будто узнал его настоящего. — Она помолчала, собираясь с силами. — Сначала начал спрашивать, с кем из клиентов я разговаривала, потом проверять телефон. Запретил общаться с подругами. Якобы они плохо на меня влияют. Стал требовать отчёта за каждую копейку.
Марина тихо слушала, не перебивая. За окном уже полностью расцвело, и первые лучи зимнего солнца пробивались сквозь тонкие занавески.
— В 2022 он меня впервые ударил. — Голос Ольги упал до шёпота. — Из-за неуважения. Я не успела приготовить ужин к его приходу. Заказ срочный был. Он пришёл с друзьями, а на столе пусто. Вечером, когда гости разошлись, он…
Она прикрыла глаза.
— Сказал, что опозорила его, что никчёмная жена. Ударил раз, другой, а потом, когда увидел, что я не сопротивляюсь, просто сорвался. — Ольга подняла на Марину глаза, полные застарелой боли. — А знаешь, что самое страшное? Он на утро извинялся, плакал, клялся, что больше никогда. Я поверила, как дура, поверила…
Марина осторожно обняла женщину за плечи, чувствуя, как та вздрагивает от прикосновения:
— А теперь вы здесь, в безопасности. И мы что-нибудь придумаем, обещаю.
Но в глубине души девушка понимала, что не имеет ни малейшего представления, как помочь этой женщине, сбежавшей от мужа-тирана, и уж тем более не знала, как объяснить всё это Сергею, когда он вернётся.
***
Утро выдалось ясным и морозным. Лучи январского солнца играли в хрустальных узорах на окнах, но не приносили тепла. Марина стояла у плиты, помешивая овсянку и поглядывая на Ольгу, которая, закутавшись в плед, сидела за крохотным кухонным столом. После ночного разговора женщина выглядела измотанной, но более собранной. В её глазах появилась какая-то решимость.
— Я должна забрать Алёну, — произнесла Ольга, грея руки о чашку с чаем. — Мою дочь. Ей 16. Она не заслуживает жить в этом аду.
Марина молча кивнула, разливая кашу по тарелкам.
— Но сначала нужно как-то достать документы и деньги.
Марина пододвинула тарелку к Ольге.
— Ешьте, вам нужны силы.
— Спасибо. -:Ольга слабо улыбнулась, но глаза оставались тревожными. — Марина, мне нужно рассказать тебе всё. Тебе следует знать, с кем ты связалась.
Она отставила нетронутую кашу и глубоко вздохнула.
— Год назад Максим полностью перехватил контроль над моим ателье. Сначала он просто помогал с бухгалтерией, потом стал общаться с поставщиками, а потом заставил меня оформить доверенность на ведение дел. — Ольга невидящим взглядом смотрела в окно. — В июне прошлого года он заставил меня взять кредит. 8 000 000 руб. на развитие бизнеса. Сказал: «Закупим новое оборудование, обновим ремонт, запустим рекламу». Я поверила или сделала вид, что верю, уже не помню.
Она горько усмехнулась.
— Деньги исчезли за неделю. Потом я узнала, что он купил себе новую машину и отдал какие-то старые долги, а ежемесячный платёж повесил на меня. «Твой бизнес — ты и плати». А когда я начала возмущаться…
Ольга закатала рукав заёмной пижамы, обнажив длинный рваный шрам на предплечье.
— Он швырнул меня на стеклянный журнальный столик, осколком порезала. А потом, пока я лежала в крови, он схватил меня за волосы и прошептал на ухо: «Будешь сопротивляться, и Алёнку трогать начну. Ей 16, самый возраст.»
Марина похолодела. Она инстинктивно отодвинулась, словно могла физически дистанцироваться от этого кошмара.
— И вы не могли обратиться куда-то? В полицию, в центр помощи женщинам?
Ольга покачала головой.
— У него везде связи. В девяностых он был, скажем так, не на самой светлой стороне. Многие из тех братков теперь в погонах или костюмах. Один раз я попыталась 2 года назад, когда синяк под глазом был такой, что скрыть невозможно. Поехала в участок на другом конце города. — Она сглотнула. — Через час за мной приехал Максим. Улыбался так ласково. Сказал, что волновался, поблагодарил сотрудников, что позвонили ему, и отвёз меня домой.
Она замолчала, погрузившись в воспоминания.
— Что случилось дома? — тихо спросила Марина, хотя уже догадывалась.
— Три дня я не могла встать с кровати, — бесцветным голосом ответила Ольга. — Алёнке сказал, что я упала с лестницы в ателье.
Она решительно подняла глаза на Марину.
— Но всё равно я бы терпела ради дочери, если бы не услышала тот разговор позавчера вечером. — Ольга отпила глоток остывшего чая. — Максим не знал, что я дома. Я должна была быть в ателье, но закрылись пораньше. Заказчица не пришла. Я вошла тихо. Он разговаривал по телефону в кабинете. Дверь была приоткрыта.
Её голос задрожал.
— Он говорил с кем-то из банка, договаривался об ипотечном кредите на 10 млн. «На меня, жена сама всё подпишет. Не волнуйтесь», — передразнила она низкий голос мужа. — А потом… потом он сказал своему собеседнику: «После того, как деньги будут получены, мы с тобой закроем вопрос с моей благоверной». Несчастные случаи — штука непредсказуемая. То тормоза откажут, то газ в доме, то ещё что.
Ольга посмотрела прямо в глаза Марине.
— Я поняла: это конец. Или убегаю, или умираю. Дождалась, когда он уснёт, и ушла, в чём была. Даже шапку не надела. Боялась шуршать в прихожей.
Марина молча взяла руку женщины в свою.
— Всё, что у меня есть — это то, что на мне, — продолжила Ольга. — Паспорт, документы на ателье, банковские карты — всё в сейфе у Максима. Он давно забрал всё, чтобы «не потеряла». А карту вчера, наверное, уже заблокировал.
Она вздохнула.
— Домой я вернуться не могу. Он убьёт меня, это точно. Но и Алёну там оставлять страшно.
Марина поднялась и решительно отставила чашки.
— У вас есть хоть кто-то, кто мог бы помочь? Родственники, друзья?
Ольга пожала плечами.
— Подруг давно нет. С родственниками только мама. Но она до смерти боится Максима.
— Тем не менее, — твёрдо сказала Марина, — нам нужно с ней поговорить. Может быть, вместе придумаем что-то.
***
Старый двухэтажный дом на улице Пушкинской выглядел как осколок ушедшей эпохи среди новостроек. Кружевные деревянные наличники, полесадник под снегом, дорожка, расчищенная до крыльца, — всё дышало уютом и основательностью. Дверь открылась почти сразу после звонка, словно хозяйка ждала за ней. На пороге стояла сухонькая женщина с седыми волосами, аккуратно уложенными в скромную причёску. Её голубые глаза, копия глаз Ольги, расширились при виде дочери.
— Оленька, — прошептала она, а потом увидела синяки. — Господи, доченька.
Елена Ивановна схватилась за сердце, но тут же взяла себя в руки.
— Быстрее заходите обе, не стойте на морозе.
В тесной прихожей пахло пирогами и корицей. Пока они раздевались, хозяйка дома суетилась вокруг дочери, бормоча что-то под нос. Затем она провела их в комнату, чистую, светлую, с геранями на подоконниках и старой мебелью, хранящей следы многолетней полировки.
— Садитесь, девочки!
Елена Ивановна указала на диван.
— Я сейчас чай поставлю.
— Мама, нам не до чая, — мягко остановила её Ольга. — У нас беда.
Старушка опустилась в кресло, сложив руки на коленях.
— Я знаю, доченька. Давно знаю.
Ольга недоверчиво посмотрела на мать.
— Знаешь о чём?
— Что он тебя бьёт, — тихо произнесла Елена Ивановна, и слёзы покатились по её морщинистым щекам. — Уже года два, как догадываюсь. Эти синяки. Переломанное запястье в прошлом году. Ты всё говорила, упала, ударилась. Но я же мать, я видела.
Она достала из кармана кофты скомканный платочек и вытерла глаза.
— Почему ничего не сказала? — В голосе Ольги звучала боль.
— Боялась. Он мне прямо сказал как-то: «Будешь лезть в нашу жизнь, дочь в реку утоплю, и концов не найдут». И посмотрел так… холодно. Я поверила. — Она вдруг упала на колени перед дочерью. — Прости меня, Оленька. Прости старую трусиху. Я должна была защитить тебя, вытащить оттуда.
Ольга обняла мать, и они обе заплакали.
Марина неловко отвернулась, чувствуя себя лишней в этот момент.
Спустя несколько минут Елена Ивановна поднялась, вытирая слёзы.
— Так, хватит распускать нюни, — сказала она с неожиданной твёрдостью. — Раз уж ты решилась уйти, значит, пора действовать. Что тебе нужно?
Ольга с удивлением посмотрела на преобразившуюся мать.
— Документы, деньги. Я не могу вернуться домой. Мама, он хочет от меня избавиться навсегда.
Елена Ивановна охнула, но тут же жала губы в тонкую линию.
— Значит, нужно выманить документы. Если я правильно понимаю, они у него?
Ольга кивнула.
— В сейфе, в кабинете. Но как выманить? Он же не отдаст просто так.
Марина, молчавшая всё это время, вдруг подала голос:
— А если ваша мама позвонит ему, скажет, что вы больны, что лежите у неё и что нужны документы для оформления больничного…
Елена Ивановна подхватила:
— Это может сработать, но он же придёт и увидит, что меня здесь нет, — возразила Ольга.
— Нет, — старушка покачала головой.
— Я скажу, что ты очень плохо себя чувствуешь, что у тебя высокая температура. Что врач сказал: постельный режим, никаких движений. И что я позаботилась вызвать врача на дом, но нужны твои документы. — Она выпрямила спину. — Он поверит. Он знает, что я всегда была удобной тёщей. Никогда не перечила, во всём соглашалась.
— Вы уверены? — Марина с сомнением посмотрела на хрупкую пожилую женщину. — Это может быть опасно.
— Девочка моя, — Елена Ивановна положила морщинистую руку на колено Марины, — когда речь идёт о жизни дочери, матери не боятся ничего. Я слишком долго боялась. Хватит.
Ольга порывисто обняла мать.
— Спасибо, мамочка, но давай всё хорошо продумаем.
Они начали разрабатывать план: «Елена Ивановна позвонит Максиму завтра утром. В субботу люди обычно дома. Скажет, что Ольга пришла к ней накануне вечером с высокой температурой, еле держась на ногах. Что она уложила дочь, вызвала знакомого врача, и тот диагностировал сильную простуду с угрозой пневмонии. Для оформления больничного нужны документы.»
— А если он заподозрит что-то? — Марина нервно накручивала прядь волос на палец.
— Он не заподозрит, — уверенно сказала Елена Ивановна. — Оля всегда плохо переносила простуду, он знает. К тому же, с его точки зрения, мне нет смысла врать. Я для него — запуганная старуха, которая и слово против не скажет. — Старушка хитро прищурилась. — Пусть недооценивает. Ему же хуже.
Они провели в доме Елены Ивановны весь день, обсуждая детали. Ольга периодически звонила на работу в ателье, предупредила мастериц, что заболела и несколько дней не появится. Марина позвонила в университет, объяснила ситуацию с экзаменом. К счастью, преподаватель согласился перенести его на следующую неделю. К вечеру они вернулись в квартиру Марины. Ключевой момент плана наступит завтра. В субботу утром Елена Ивановна сделает тот самый звонок.
Укладываясь спать, Ольга вдруг сказала:
— Я думаю, он заподозрит. Нам нужно быть готовыми к тому, что придётся бежать из города, если он поймёт, что я ушла навсегда, не успокоится.
Марина молча кивнула, понимая всю серьёзность ситуации. Она сама не заметила, как оказалась втянута в историю, которая могла закончиться очень плохо, но в душе не было ни капли сожаления. Только решимость помочь.
— Мы справимся, — твёрдо сказала она, укрывая Ольгу пледом. — А сейчас нужно отдохнуть. Завтра важный день.
Но обе женщины ещё долго не могли уснуть, прислушиваясь к завываниям январского ветра за окном и размышляя о предстоящем дне.
***
Утро субботы выдалось хмурым. Низкие облака цеплялись за крыши домов, обещая к вечеру снегопад. Стрелки часов в квартире Марины показывали 8 часов 52 минуты, когда зазвонил телефон.
— Всё готово. — Голос Елены Ивановны звучал напряжённо. — Звоню ему через 3 минуты.
Ольга стиснула руку Марины так крепко, что побелели костяшки пальцев. Они сидели на кухне, не притрагиваясь к остывающему чаю, и прислушивались к голосу из динамика, поставленного на громкую связь. 3 минуты растянулись в вечность.
— Максим Викторович, здравствуйте, это Елена Ивановна. — Голос пожилой женщины звучал испуганно и суетливо. Именно так, как должен был звучать. — Тут такое дело. Оленька у меня совсем плохая.
Пауза. Марина затаила дыхание.
— Да, со вчерашнего вечера. Пришла вся мокрая, трясётся, глаза горят. Температура под 40. Я её уложила, чаем напоила. Всю ночь бредила, металась.
Ольга закрыла глаза, представляя, как хмурится сейчас её муж, услышав такие новости.
— А почему она ко мне не вернулась?
Донёсся из динамика низкий с хрипотцой голос Максима, от которого Ольга невольно вздрогнула.
— Так болеет же, куда ей идти? — заквахтала Елена Ивановна. — Еле до меня дошла. Говорит, в ателье задержалась допоздна, потом в автобусе продула. Встать не может, бред говорит. Я участкового вызвала, сказал, похоже на грипп. Может в пневмонию перейти.
— Какой ещё участковый?
В голосе Максима зазвучала настороженность.
— Врач, врач участковый, — торопливо поправилась Елена Ивановна. — Тут такое дело, Максим Викторович. Он больничный хочет выписать, а у неё документов с собой нет. Ни паспорта, ни полиса. Говорит, без документов не может.
Повисла долгая пауза. Марина взглянула на Ольгу. Та сидела бледная, с закрытыми глазами, беззвучно шевеля губами, словно молилась.
— Хорошо, — наконец процедил Максим. — Я привезу паспорт и полис. Через час буду.
— Ох, спасибо вам. — С наигранным облегчением воскликнула Елена Ивановна. — Только вы это не торопитесь сильно. Оленька сейчас уснула наконец. Пусть отдохнёт. А я пока уборку закончу.
— К одиннадцати буду, — отрезал Максим и отключился.
Ольга выдохнула и открыла глаза.
— Он согласился, — прошептала она. — Но этот тон, он что-то подозревает.
— Не подозревает, — уверенно сказала Марина. — Просто он такой человек, всегда контролирует и всегда недоволен. Ваша мама сыграла идеально.
***
Ровно в 10:57 в дверь дома Елены Ивановны раздался звонок. Марина и Ольга, спрятавшиеся в соседней квартире у знакомой соседки, напряжённо прислушивались.
— Здравствуйте, Максим Викторович, — донёсся до них голос Елены Ивановны. — Проходите, раздевайтесь.
— Где она? — без предисловий спросил Максим.
— Спит голубушка, — засуетилась Елена Ивановна. — В дальней комнате я её жаропонижающим напоила, уснула наконец. Может, чаю?
— Обойдусь, — буркнул Максим. — Вот документы привёз, и карточку её. Вдруг лекарство покупать понадобится.
Ольга стиснула руку Марины.
— Покажите Олю, — потребовал Максим. — Хочу на неё взглянуть.
— Ой, да что же вы её будить-то будете? — запричитала Елена Ивановна. — Еле уснула бедняжка. И заразиться можете? Грипп нынче злой.
— Показывайте! — В голосе Максима зазвучала сталь.
Наступило молчание. Марина почувствовала, как похолодели руки от дурного предчувствия.
— Да вы проходите, — донеслось до них. — Только тихонечко. Она так плохо спит из-за жара, чуть что просыпается и опять мечется.
Шаги, скрип половиц. Затем голос Елены Ивановны.
— Вот видите, как разметалась. Я её успокоительным напоила, а то всю ночь кричала, вас звала.
— Ничего не вижу, темно тут, — проворчал Максим.
— Так шторы задёрнуты, ей свет глаза режет, — объяснила Елена Ивановна. — А на ночь я ей компресс сделала. Вот тряпочка на лбу.
— Ладно, — внезапно согласился Максим. — Пусть отлежится. Выздоровеет, домой привезёте. Нет, я сам заеду за ней.
— Конечно, конечно, — засуетилась Елена Ивановна. — Я ей хороший уход обеспечу. Вы не беспокойтесь.
— ПИН-код от карты 1576, — неожиданно сказал Максим. — Не потеряйте, и чеки от лекарств сохраняйте.
— Да-да, всё сохраню. Не переживайте.
Хлопнула входная дверь. Затем наступила тишина, нарушаемая только шумом отъезжающей машины. Спустя 5 минут зазвонил телефон Марины.
— Всё получилось. — В голосе Елены Ивановны звучало ликование. — Взял и поверил. Представляете?
— А как вы… — Начала было Марина.
— Подушку под одеяло положила, — хихикнула пожилая женщина, — и шарф сверху, будто волосы по подушке разметались. В комнате темно, только ночник. А когда он подошёл, я так запричитала, что он и близко не захотел этих соплей, слёз. Мужики этого терпеть не могут.
— Мама, ты гений, — тихо сказала Ольга, когда они вернулись в квартиру Елены Ивановны. — Настоящая актриса.
— На войне все средства хороши, — пожилая женщина расправила плечи. — Особенно, если воюешь за жизнь дочери.
***
Банкомат располагался в круглосуточном супермаркете недалеко от дома Елены Ивановны. Марина шла первой, внимательно осматривая окрестности. За ней Ольга в тёмных очках и натянутой на лоб шапке. Последней семенила Елена Ивановна, крепко сжимая в руке банковскую карту.
— Здесь чисто, — шепнула Марина, когда они вошли в ярко освещённый магазин.
— Идёмте к банкомату.
Ольга держалась в стороне, пока мать вставляла карту и набирала ПИН-код. На экране высветился баланс: 89 473 руб.
— Снимаем всё, — решительно сказала Елена Ивановна и нажала кнопку.
Банкомат зашуршал, выдавая купюры.
— Готово, — прошептала пожилая женщина, пряча деньги в потёртый кошелёк. — Теперь быстрее домой.
Они поспешили обратно, непрерывно оглядываясь. По дороге заскочили в аптеку купить средства первой необходимости для Ольги.
Уже дома, сидя за столом, они пересчитали деньги и начали планировать дальнейшие действия.
— Тебе нужно уезжать, доченька, — твёрдо сказала Елена Ивановна. — Чем раньше, тем лучше. Он не из тех, кто прощает.
Ольга кивнула.
— Я думала об этом. Есть одно место, где я могла бы затеряться на время.
— Какое? — спросила Марина.
— Воронеж. Там живёт моя школьная подруга Света. Мы созванивались иногда, пока Максим не запретил. Она работает в турагентстве, думаю, сможет помочь.
Было решено: Ольга уедет первым же автобусом. Марина вызвалась сходить на автовокзал за билетами.
— Рейс до Воронежа в 6:30 утра, — сообщила она, вернувшись. — Билет на имя Ольги Козловой.
— Значит, завтра начнётся моя новая жизнь, — тихо произнесла Ольга.
Остаток дня они провели в приготовлениях. Елена Ивановна собрала дочери небольшую сумку с вещами. Ольга долго писала письмо Алёне, страницу за страницей, не сдерживая слёз.
— Передашь ей, мама? — сказала она, запечатывая конверт. — Только когда поймёшь, что безопасно, и объясни. Всё объясни.
Елена Ивановна обняла дочь.
— Прости меня за трусость все эти годы, — прошептала она. — Я должна была вмешаться раньше.
— Ты спасла мне жизнь, мамочка. — Ольга крепко обняла мать. — И я вернусь за Алёной, обещаю. Как только устроюсь и буду уверена, что нас не найдут.
Они договорились о способе связи. Раз в неделю Ольга будет звонить соседке Елены Ивановны Зинаиде Павловне. Та передаст новости матери, а от неё — дочери.
Перед сном Елена Ивановна достала из-под матраса потрёпанную сберегательную книжку.
— Вот возьми, — она протянула дочери аккуратно сложенные купюры.
— 100 000. Все мои сбережения.
— Мама, нет, — попыталась возразить Ольга. — Как же ты?
— Мне хватает пенсии, — твёрдо сказала Елена Ивановна. — А тебе нужно начинать с нуля.
Последнюю ночь перед отъездом Ольга провела в квартире Марины. Они долго сидели на кухне, говоря вполголоса.
— Никогда не думала, что всё так обернётся, — призналась Ольга, глядя в окно на ночной город. — Утром думаешь, что всё как всегда, а вечером вся жизнь переворачивается.
— Но в лучшую сторону, — мягко сказала Марина.
— Благодаря тебе… — Ольга повернулась к девушке. — Ты подарила мне вторую жизнь, Марина. Если бы не ты…
— Я просто оказалась рядом, — смущённо ответила та. — Любой бы так поступил.
— Нет, не любой, — покачала головой Ольга. — Твой Сергей, например, не захотел помочь.
Марина промолчала, но в глубине души понимала: это правда.
Перед тем, как лечь спать, Ольга достала из сумки конверт.
— Вот возьми, — она протянула его Марине.
— Здесь 30 000 рублей.
— Что? Нет. — Марина отшатнулась. — Это ваши деньги. Они вам нужнее.
— Ты потратила на меня время, силы, рисковала отношениями, — настойчиво сказала Ольга. — Пожалуйста, возьми. На свадьбу потратишь.
Марина хотела возразить, но что-то в глазах женщины остановило её. Это было не просто желание отблагодарить, это была потребность дать что-то взамен, сохранить достоинство.
— Спасибо, — тихо сказала она, принимая конверт. — Но это не обязательно.
— Обязательно, — улыбнулась Ольга. — Так мне будет спокойнее.
***
Предрассветный автовокзал встретил их промозглым холодом и гулом редких голосов. Диспетчер объявил о посадке на рейс до Воронежа. Пассажиры, в основном пожилые женщины с огромными сумками, потянулись к автобусу.
— Ну вот и всё. — Ольга крепко обняла Марину. — Спасибо тебе за всё. Я напишу, как устроюсь.
— Будьте осторожны. — Марина жала её руки. — И дайте знать, что добрались благополучно.
Ольга кивнула, поправила шапку и решительно зашагала к автобусу. У самой двери она обернулась и помахала рукой. Марина помахала в ответ, борясь с неожиданным комком в горле. Двери автобуса закрылись. Водитель завёл мотор, и огромная машина, фыркнув сизым выхлопом, тронулась с места. Марина стояла на перроне, провожая взглядом удаляющиеся красные огни, пока они не растворились в предрассветной мгле.
***
Начинался новый день.
Апрельское солнце ласково заглядывало в окна новой двухкомнатной квартиры на улице Весенней. Марина медленно передвигалась по комнате, поглаживая огромный живот. До предполагаемой даты родов оставалось всего 2 недели. Их маленькое семейное гнёзддышко постепенно наполнялось детскими вещами. В углу спальни уже стояла собранная кроватка. На полках шкафа аккуратными стопками лежали пелёнки и распашонки, а в коридоре притаилась новенькая коляска ещё в заводской упаковке.
— Ты уверена, что справишься с ужином? — Сергей выглянул из ванной с зубной щёткой в руке. — Может, я сам?
— Справлюсь. — Улыбнулась Марина. — Иди лучше бриться, а то опоздаешь.
Сергей подмигнул ей и скрылся в ванной. Марина присела на край дивана, вспоминая, как много изменилось за прошедшие 15 месяцев.
После истории с Ольгой они с Сергеем долго не могли найти общий язык. Он вернулся на следующий день после её отъезда, виновато переминался с ноги на ногу, пытался объясниться, но между ними словно выросла стена. Марина увидела в нём что-то такое, что раньше не замечала за маской любящего парня: эгоизм, неспособность сопереживать, стремление всегда оставаться в зоне комфорта.
Но время лечит. Постепенно Сергей начал меняться, словно та история с незнакомой женщиной что-то надломила в нём, заставила задуматься. Он как-то пришёл домой с букетом цветов и сказал:
— Я хочу быть лучше. Научи меня видеть людей так, как видишь их ты.
В сентябре 2024 они сыграли скромную свадьбу. Марина к тому времени уже работала в школе учителем истории. Скромные 38 000, но любимое дело. Сергей получил повышение в своей IT-компании. Его зарплата выросла до 62 000. С помощью родителей они взяли ипотеку на небольшую двушку в новом районе. А в августе Марина узнала, что беременна. Сейчас, поглаживая тугой живот, она думала о том, как причудливо иногда переплетаются человеческие судьбы. Если бы не та январская метель. Если бы она не вышла из автобуса на две остановки раньше, если бы прошла мимо…
— О чём задумалась? — Сергей вышел из ванной свежевыбритым в отглаженной рубашке.
— О жизни, — улыбнулась Марина. — О том, как всё могло бы быть иначе.
Он наклонился и поцеловал её в макушку.
— Всё будет хорошо, Марина. Через две недельки станем родителями.
Она кивнула, не зная, что эти слова сбудутся гораздо раньше. Мир сузился до пятиминутных промежутков между схватками. Бледный Сергей говорил с врачом в приёмном отделении роддома номер два.
— Воды отошли час назад. Мы сразу поехали.
— Кардиотокографию срочно, — распорядилась немолодая женщина в белом халате, листая карту Марины. — И анализы по ситуации.
Марину увезли на каталке. Сергей растерянно стоял посреди коридора, не зная, что делать дальше. Накануне всё было нормально. Они смотрели фильм, смеялись, строили планы. А утром Марина проснулась от боли и мокрого пятна на простыне.
— Господин Козлов, — к нему подошла медсестра.
— Пройдите в кабинет заведующего отделением.
В кабинете его ждали двое: заведующий и лечащий врач Марины.
— Присаживайтесь, — сухо сказал заведующий. — У нас сложная ситуация.
Сердце Сергея сжалось.
— У вашей жены развивается слабость родовой деятельности, — продолжил врач. — Плод начинает страдать. Есть признаки гипоксии. Нужны экстренные меры. Медикаментозная стимуляция, возможно, кесарево сечение.
— Делайте всё необходимое, — воскликнул Сергей.
— Проблема в том, — заведующий переплёл пальцы, — что эти процедуры не входят в программу ОМС. Их стоимость составляет 195 000 руб.
Сергей почувствовал, как земля уходит из-под ног.
— У нас… у нас нет таких денег, — пробормотал он. — То есть не сразу. Мы можем собрать.
Он лихорадочно подсчитывал в уме.
— У нас есть 60 000 накоплений. Родители могут дать ещё тысяч 80. Но это всё.
— До нужной суммы не хватает 55 000, — подсчитал заведующий. — Может быть, у вас есть знакомые, друзья?
— Я попробую.
Сергей выхватил телефон.
— Дайте мне час.
— У нас нет часа, — покачал головой врач. — Решение нужно принимать сейчас.
Сергей почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота. Он не мог поверить, что его жена и нерождённый ребёнок могут пострадать из-за каких-то денег.
— Скажите, а без этих процедур?..
Он запнулся, боясь услышать ответ.
— Риски возрастают многократно, — сухо ответил заведующий.
В этот момент в дверь постучали. В кабинет заглянула медсестра.
— Иван Петрович, можно вас на минутку?
Заведующий вышел. Сергей сидел, уставившись в стену, лихорадочно соображая, где достать недостающую сумму. Кредит не успеют оформить, занять… Но у кого такие деньги? Дверь открылась, и вошёл заведующий с изменившимся лицом.
— Господин Козлов, произошло нечто необычное. — Он выглядел озадаченным. — В регистратуру только что обратилась женщина, которая внесла полную оплату за все необходимые процедуры для вашей жены.
Сергей вскочил.
— Кто? Кто эта женщина?
— Не знаю, — развёл руками заведующий.
— Она пожелала остаться неизвестной. Элегантная дама лет сорока, хорошо одетая, внесла деньги и попросила никому не говорить, кто произвёл оплату. Когда наша регистратор отвлеклась на звонок, женщина просто ушла.
— Но как она узнала?
Растерянно пробормотал Сергей.
— Этого я тоже не знаю. — Заведующий поправил очки. — Но самое главное, мы можем начинать. Пойдёмте. Нужно подписать согласие на операцию.
***
— Поздравляю, господин Козлов, у вас дочь, — улыбнулась акушерка, выходя из родового блока. — 3200 г, 51 см. Красавица.
Сергей, измученный многочасовым ожиданием, просиял.
— А Марина? Как Марина?
— Всё хорошо, — кивнула акушерка. — Операция прошла успешно. Сейчас их перевезут в палату. Сможете навестить через час.
Когда он вошёл в палату, Марина полулежала на высоких подушках, бледная, но счастливая. Рядом с ней в прозрачной кювете спала крохотная девочка с пушком тёмных волос.
— Привет, папа, — слабо улыбнулась Марина. — Познакомься с дочкой.
Сергей осторожно коснулся пальцем крошечной ладошки.
— Она идеальная, — прошептал он. — Как мы её назовём?
— Елена, — без колебаний ответила Марина.
— Лена, Елена… — Удивился Сергей. — Мы же хотели Екатерину или Анну.
— Я передумала, — мягко сказала Марина. — Елена — прекрасное имя в честь одной очень храброй женщины.
***
Через 5 дней их выписывали. Марина уже могла ходить, хоть и медленно. Маленькая Лена, запелёнутая в нарядное одеяло с кружевами, тихо посапывала на руках у матери.
— Готова? — Сергей бережно обнял жену за плечи. — Машина ждёт внизу.
— Готова, — кивнула Марина.
Когда они вышли из палаты, медсестра окликнула их.
— Господин и госпожа Козловы, подождите. Вам оставили.
Она протянула огромный букет белых роз и небольшой конверт.
— Кто? — спросил Сергей.
— Не знаю, — пожала плечами медсестра.
— Курьер принёс.
Марина, передав дочь мужу, дрожащими пальцами вскрыла конверт. Внутри лежала открытка и фотография.
«Дорогая Мариночка, за добро всегда платят добром. Твоя Ольга».
На фотографии была Ольга, сильно изменившаяся, похорошевшая, с аккуратной стрижкой и в элегантном костюме. Рядом с ней стояла красивая темноволосая девушка в медицинском халате, ослепительно улыбающаяся — копия матери. Марина перевернула снимок. На обороте было написано: «Моя Алёна поступила в мед, работает медсестрой. Мы счастливы и свободны».
— Это она?
— Да, — тихо сказала Марина.
— Та женщина, которую ты спасла в метель, это она заплатила за операцию?
Марина молча кивнула, не в силах говорить из-за комка в горле.
— Как она узнала? — Покачал головой Сергей.
— Не знаю, — прошептала Марина. — Может, следила за нами все эти месяцы? Может, случайно увидела меня входящей в роддом? Какая разница?
Она прижала фотографию к груди и взглянула на дочь, мирно спящую на руках отца.
— Понимаю теперь, почему ты тогда не смогла пройти мимо, — вдруг сказал Сергей, глядя на жену с нежностью и восхищением. — Я бы прошёл и остался бы прежним.
Марина улыбнулась сквозь слёзы.
— Добро всегда возвращается, просто мы не всегда это замечаем. — Она коснулась щеки мужа. — Мы научим этому Лену, правда? Никогда не проходить мимо чужой беды.
Она бережно взяла дочь на руки и посмотрела в крохотное личико, хранящее безмятежность первых дней жизни.
— Теперь я знаю точно: в мире есть справедливость, — прошептала Марина. — И она начинается с каждого из нас.
Они вышли из дверей роддома в яркий весенний день. Впереди их ждала долгая дорога. Дорога, на которой они уже никогда не пройдут равнодушно мимо чужой беды. Ведь иногда случайная встреча в метель может изменить не одну, а множество жизней.
А где-то в далёком Воронеже элегантная женщина с аккуратной стрижкой возвращалась в своё небольшое, но уютное ателье рукодельница, улыбаясь каким-то своим мыслям. В этот день она чувствовала необъяснимую лёгкость, словно закрыла последнюю страницу долгой и непростой книги. Её дочь Алена училась на врача. Она сама была свободна и счастлива. А где-то в городе на руках молодой матери спала девочка, названная в честь её собственной матери. Круг замкнулся…
Эффект бумеранга, надо помнить об этом