Всё к лучшему

— Можно, Виктор Петрович?

Мария Николаевна постучалась и заглянула в кабинет декана. Он вызвал её, сказал, нужно поговорить. Летняя сессия завершилась, студенты разлетелись кто куда. Каникулы до конца августа. Можно забыть об учёбе. У Марии Николаевны с понедельника тоже отпуск начнётся. Она предвкушала поездку к маме в деревню. Редко виделись, а мама ведь не молодеет. Родила единственную дочь поздно, а уж Марии Николаевне 44.

— Прошу вас, присаживайтесь, — церемонно проговорил Виктор Петрович.

Кабинет у него был богато обставленный, просторный, стол большой, окна смотрят на набережную. Декан был моложе Марии Николаевны на 9 лет и, как говорили, занял руководящую должность, потому что его отец был другом мэра. А ещё говорили, что ректор собирается на повышение и именно молодой да ранний Виктор Петрович возглавит не только факультет, но и весь вуз.

— Я вас почему позвал, Мария Николаевна? — начал декан, поёрзав на стуле. — Вы ценный сотрудник, одна из старейших в нашем коллективе. Сколько у нас проработали, напомните?

Мария Николаевна окончила этот институт, а после аспирантуру, осталась преподавать. Всю жизнь трудилась здесь, переживая с родным вузом все взлёты и падения. Если честно, в основном падения. Девяностые годы начинались непросто. Страна, которая перестраивалась, вставала на новые рельсы, мало думала об образовании подрастающего поколения. Преподаватели получали мало, многие уходили из науки. Некоторые, конечно, пытались взять часов побольше, брали две, а то и три ставки, бегали по ученикам, подрабатывая репетиторством. И эта борьба за хлеб насущный была утомительна, если не сказать унизительна.

В прошлом году появились коммерческие группы. Студенты платили за учёбу, и преподаватели, которые читали лекции и вели семинары в платных группах, немного расправили плечи. За платников развернулась нешуточная борьба, и это не добавляло коллективу сплочённости. У Марии Николаевны тоже имелись платники, и это позволяло ей сводить концы с концами.

Услышав слова о своём стаже, она внутренне порадовалась. Возможно, в будущем году ей прибавят количество коммерческих групп. Мария Николаевна ответила на вопрос и стала ждать продолжения. Виктор Петрович встал, подошёл к календарю.

— Мы с вами находимся в преддверии нового учебного года, — сказал он, зачем-то указав на календарь пальцем, и начал рассказывать о том, как составляются учебные планы, как распределяется нагрузка между преподавателями, сколько бюджетных и коммерческих групп планируется и так далее.

Декан отличался многословностью, умением переливать из пустого в порожнее и, сказав много, не сказать вообще ничего. Всё, о чём он вещал, Мария Николаевна отлично знала и без него. Более того, сам-то Виктор Петрович владел лишь чисто теоретической информацией. Однако с начальством не поспоришь, и она терпеливо слушала, ожидая, когда словесный поток иссякнет.

В какой-то момент декан посмотрел на часы, видимо, вспомнив о других неотложных делах, прекратил лекцию и перешёл к сути.

— Нашему факультету, а впоследствии и институту требуется оптимизация. Вы меня понимаете?

— Боюсь, пока не совсем, — осторожно ответила Мария Николаевна.

— Ну что же непонятного-то? — поморщился Виктор Петрович. — Страна на пороге перемен, открываются новые направления. Наш вуз должен оказаться в списке передовых, чтобы привлечь максимальное количество студентов, в том числе и на коммерческой основе. Преподаватели должны быть современными, компетентными, разбирающимися в новых реалиях, получившими соответствующее образование.

Мария Николаевна стала понимать, к чему он клонит. Вернее, понимать это она стала чуть раньше, просто не могла поверить своим ушам.

— Напомните-ка мне свою специальность, — потребовал декан.

— Вы же прекрасно знаете, — осмелилась сказать Мария Николаевна.

Минуту назад она разглядела, что на столе Виктора Петровича лежит её личное дело. Если он и не знал подробности её трудового пути раньше, то уж точно полюбопытствовал, затевая разговор.

— Вы правы. Знаю. Прекрасно. Знаю, что вы окончили финансово-экономический факультет более 20 лет назад. Защитили кандидатскую диссертацию. Однако ж докторскую так и не написали. Были методистом на кафедре, преподавали. Только вот, знаете, все ваши знания и методы давно устарели, а о курсах повышения квалификации вы не думали.

— Для преподавателя важен опыт, — сказала Мария Николаевна. — А он у меня большой.

Упоминание о незащищённой докторской ударило по больному. Диссертация была почти готова, но помешали личные обстоятельства. У Марии Николаевны тогда была трудная беременность. В итоге она потеряла ребёнка, развелась с мужем, оставшись в одиночестве, и решила отложить защиту. Как выяснилось, навсегда.

— Не все защищают докторские. Это же не обязательное требование. А что же до всевозможных курсов, в том числе и в столице, так я неоднократно подавала заявку, но меня не направляли.

— И именно, голубушка, вас не направляли. А почему? Потому что есть куда более достойные и перспективные сотрудники. Видите ли, на вас жалобы поступают. Студентам хочется, чтобы им читали лекции преподаватели, владеющие современными методами работы.

Мария Николаевна почувствовала, что ей трудно дышать. Голова закружилась.

«Только бы в обморок не упасть», — подумала она.

Обстановка на факультете сложилась не очень-то благоприятная. Назначенный 2 года назад декан, как и всякая новая метла, стал мести по-своему, установил свои порядки. В результате начались конфликты. Несколько ведущих профессоров, блестящих специалистов, уволились. Не только среди преподавательского состава, но и в администрации вуза было неладно. Странные кадровые перестановки и назначения, постоянные интриги, склоки. Появилась плеяда молодых специалистов, точнее специалисток, которые занимались не пойми чем, деловито перенося с места на место папки с документами.

Мария Николаевна по натуре была человеком отзывчивым и доброжелательным. Всю жизнь, работая с молодёжью, она стремилась помогать, обучать, поддерживать. Девушки, трудоустроившиеся сразу после учёбы, ничего толком не умея и не вполне понимая, как надо, всегда могли рассчитывать на её бескорыстную помощь. Ей не было сложно составить график, показать, как провести то или иное исследование, отредактировать, переписать доклад и так далее. За это она не требовала ничего, не просила и не намекала, недоумевала только, почему милые девочки, не пытающиеся ни в чём самостоятельно разобраться, совершающие многократно одну и ту же ошибку, задающие один и тот же вопрос по 100 раз, стремительно взлетают по карьерной лестнице и оттуда сверху высокомерно посматривают на Марию Николаевну.

Ей стало противно. Почему декан прямо не сообщит, зачем вызвал её? Не скажет, кому понадобилось её место.

— Простите, Виктор Петрович, вы хотите сказать, у меня в будущем учебном году не будет коммерческих групп?

Декан слегка покраснел, уселся обратно в кресло и сказал начальственным барским тоном:

— Нет, Мария Николаевна, вы меня неправильно поняли. Я пытаюсь сказать, что наше учебное заведение больше не нуждается в ваших услугах. Давайте-ка расстанемся мирно, на добровольной основе.

— Вы предлагаете мне уволиться по собственному желанию?

— Пока да.

Он открыл одну из папок, лежавших на столе.

— Вот тут у меня имеется жалоба на вас. Если я дам ей ход, вы будете уволены по статье.

Мария Николаевна догадывалась, что это за жалоба, кто её автор. Карина Дымова, одна из студенток коммерческой группы. Девица кое-как посещала лекции, вела себя нахально и развязанно. Ну а как же, папа у нас депутат горсовета. Не смогла защитить курсовую работу, поскольку писала не сама и в итоге не была допущена до сдачи экзамена. Умом и старательностью девушка не отличалась, порядочностью тоже не была обременена. Зато хитрости и беспринципности природа ей отсыпала щедро. Поэтому Карина стала строчить кляузы и обвинять преподавателя в предвзятом отношении. Занятия она, как выяснилось, пропускала по болезни и семейным обстоятельствам. У неё и справки имеются, и прочие доказательства, а преподаватель невзлюбила её, намеренно заваливала, не позволяла ответить, несправедливо раскритиковала прекрасную курсовую работу.

— Дымова врёт, — устало сказала Мария Николаевна. — Все знают, что она не болела и что курсовую за неё другой человек написал. Она свою работу впервые на защите увидела, понятия не имела, о чём она…

И декан не дал ей договорить.

— Карина собрала подписи. Есть свидетели вашего недостойного поведения, того, как вы оскорбляли Дымову.

Мария Николаевна потрясла головой:

«Боже, неужели это происходит со мной? После стольких лет работы её не просто пытаются вышвырнуть вон, но ещё и обвинить, возвести напраслину, уволить с позором. И ничего, ничего нельзя сделать».

Те, кто могли бы заступиться за неё, либо уже не работают здесь, либо продолжают работать, могут сказать своё слово, но промолчат, чтоб не ссориться с начальством, не лишиться должности. С работой-то нынче ох.

Спустя час Мария Николаевна собирала вещи: книги, дипломы, документы, учебные планы, сувениры. Много всего накопилось за столько лет. Что-то пришлось выкинуть. Наиболее ценное и дорогое сердцу отправилось в коробки и пакеты. Заявление было написано и заверено. Расчёт можно будет получить на следующей неделе в кассе. Отрабатывать не придётся. Положенные дни отработки придутся на отпуск. Сегодня пятница. Марии Николаевне подумалось, что впервые в жизни наступит понедельник, а ей не нужно на работу. Не потому, что отпуск или праздничные дни, а потому, что нет у неё больше работы. Слёзы подступили, и она поспешно вышла из кабинета, забежала в туалет. Когда успокоилась, умылась холодной водой и вернулась, то услышала, как коллеги за приоткрытой дверью обсуждают её уход.

— Ой, давно пора. Старичьё это только чужие места занимает, насаждает свои замшелые представления. Привыкли по 40 лет стулья просиживать, а теперь всё, лавочка закрылась.

Одна говорила, две другие поддакивали. Всем троим Мария Николаевна подсказывала, терпеливо отвечала на все вопросы, помогала адаптироваться. Все три девушки умоляюще складывали ручки, заламывали бровки домиком и говорили, что ни за что не справились бы без Марии Николаевны.

Она резко рванула дверь, заставив сплетницу замолкнуть на полуслове, подошла к своему столу, подхватила коробки, пакеты и сумки и направилась к выходу.

— Вам помочь? — со сладкой ехидцей спросили в спину.

— Благодарю, мне уже помогли…

***

Вечером пришла София, лучшая подруга, которая работала заведующей производством в кафе.

— Выперли?

Днём подруги успели созвониться. Мария Николаевна вздохнула.

— А я тебе всегда говорила: «Ты простофиля, твоей добротой все, кому не лень, пользуются. Хитрее надо быть». Вот знаешь, как говорят: «Есть люди, которые умеют работать, а есть те, кто прекрасно умеют делать вид, что работают».

Они сидели на кухне, пили вино, ели принесённые Софией деликатесы. София была круглолицая, громкая, пухленькая, полная противоположность Марии Николаевны. Они вообще во всём были не похожи, что не мешало им дружить больше 30 лет.

— ИБД, знаешь, что такое?

— Имитация бурной деятельности, — ответила Мария Николаевна.

— Вот знаешь, так чего не применяешь? Трудилась как пчёлка, а эти порхали. — А теперь она ударила кулаком по столу, и тарелки подпрыгнули, а бокалы жалобно звякнули. — Бессовестные. Ну ничего, ты посиди, отдохни до осени, соберись с силами, а потом найдёшь работу. Ты умная, специалист ого-го какой.

Однако Мария Николаевна была не столь оптимистично настроена. Специалистов с высшим образованием, кандидатов и докторов наук полный вещевой рынок. Кто тряпками торгует, кто мебелью, кто в продавцы-консультанты в магазин пошёл, а кто-то у семьи на шее сидит. Время такое.

Получив расчёт в кассе, Мария Николаевна отложила часть в НЗ, неприкосновенный запас, на квартплату на ближайшие 3 месяца, на еду, и поняла, что практически ничего и не осталось. Посидеть дома до осени, как советовала София, явно не вариант. Нужно съездить к маме, а после сразу взяться за поиски работы. Матери Мария Николаевна про увольнение ничего не сказала. Та продолжала думать, что всё у дочери в порядке, осенью снова пойдёт преподавать.

— Ой, хорошая у тебя всё-таки специальность, — говорила мама. — Летом гарантированный отпуск. Не всем так везёт.

— Не всем, — соглашалась Мария Николаевна, обнимая мать.

Мама, несмотря на почтенный возраст, 77 лет, была бодра, не жаловалась на здоровье, поддерживала дом и огород в образцовом порядке. Жаловаться на жизнь, расклеиваться при ней было стыдно. К тому же в отчем доме и стены помогают. Поэтому Мария Николаевна почувствовала, что взбодрилась, воспряла духом.

***

Вернувшись в город, с энтузиазмом взялась за поиски, звонила по объявлениям, ходила на собеседования, рассказала знакомым, которые потенциально могли помочь, что ей нужна работа. Однако к началу августа оптимизм улетучился. Деньги постепенно заканчивались. Как ни экономь. Просить не у кого, да и было бы у кого, Мария Николаевна не стала бы. А работа всё не находилась.

Знакомые, к которым обратилась Мария Николаевна, трудились в основном в сфере образования. Они хотели бы помочь, да не могли. В высших учебных заведениях, многочисленных колледжах и техникумах подходящих вакансий не было. Люди держались за свои места, новых сотрудников принимали, если только по очень большому блату. У Марии Николаевны такого не было. Оставались школы, но образование у Марии Николаевны не профильное. Кем пойдёшь, если только учительницей математики? Обратилась в несколько школ, но ответа пока не получила. Пробовала податься в менеджеры. Этим словом нынче называли многие специальности. Вакансии менеджеров встречались чаще всего. Оказалось, что за менеджерами по продажам чаще всего скрывались обычные продавцы в магазинах электроники или оптики. Мария Николаевна и пошла бы. Но мешал возраст. Потенциальные работодатели кривились, и им требовались тонкие, звонкие девушки, а не дамы за 40.

Чем дольше Мария Николаевна обзванивала всевозможные фирмы и предприятия, чем больше отказов слышала, чем чаще сидела в кресле перед преисполненными важности кадровиками и получала отказы, тем отчётливее понимала: жизнь кончена. Ничего хорошего ей не найти. Скоро она будет радоваться, если её возьмут посудомойкой вон хоть к Софии в кафе.

Как же здорово было чувствовать свою нужность, важность своей работы. И пусть зарплата не слишком высокая, пусть коллектив стал так себе, пусть склоки, это всё можно перетерпеть. Куда хуже было просыпаться утром и понимать, что нигде тебя не ждут, никому ты не нужна, а скоро и есть будет нечего, и за квартиру нечем платить. Призрак нищеты подступал всё ближе. Мария Николаевна жила в страхе.

— Репетиторшей пойдёшь, — успокаивала София. — Учебный год начнётся, будет наплыв. Сколотишь себе базу учеников, будешь как сыр в масле кататься.

Мария Николаевна знала, что никакого наплыва не будет. Он чаще весной случается, когда поступать надо. Да и то в основном обращаются к тем, кто преподаёт в вузе, может оказаться в приёмной комиссии, помочь при поступлении. Или к своим школьным учителям идут, но уж никак не к безработной бывшей преподавательнице. Где их искать-то, учеников, если ты уже не в системе? На столбе объявление клеить? Да, она, конечно, сделает это можно. Но откликнутся ли желающие? И много ли получится заработать, пока она сумеет сколотить эту самую базу? Хватит ли на жизнь?

3 августа Мария Николаевна вышла из очередного офиса, выслушав очередной отказ, и направилась к автобусной остановке. Погода была осенняя, ветрено, дождливо, в голове крутились невесёлые мысли. Мимо проехала и остановилась на светофоре машина, сверкающая, серебристая. В марках Мария Николаевна не разбиралась, но понимала, что автомобиль дорогой. А за рулём одна из бывших коллег, та самая, которая говорила, что ветхой старухе, вроде Марии Николаевны, пора на покой. Они встретились взглядами, и спустя миг девушка отвернулась. Во взоре промелькнуло злорадство, смешанное с чувством превосходства. А как иначе? Она, хозяйка жизни, катит на новенькой машине, а по тротуару бредёт под дождём неудачница, оказавшаяся на обочине бытия.

Глупо, наверное, но после этого Мария Николаевна совсем пала духом, уговаривала себя, стыдила, но не могла заставить подняться с кровати и начать действовать, продолжать поиски. Целыми днями лежала, смотрела в потолок и даже не думала ни о чём. Ведь на это требовались силы, а сил не было.

— Уныние, смертельный грех, — говорила мама.

Она была стойкой и выносливой. Только вот мама в такой ситуации никогда не оказывалась. Не знала, что это в зрелом возрасте понять, что всё придётся начинать заново, а условия для старта ужасные. Тяжело долгие годы считать себя уважаемым человеком, быть нужной, востребованной, а затем внезапно ощутить собственную никчёмность.

— Где тебя носит?! — прокричала в трубку София.

Вставать не хотелось, но телефон звонил, звонил. Пришлось снять трубку.

— Дома я, прилегла. А что такое?

Мария Николаевна старалась говорить бодрее, чтобы подруга не заподозрила, что она совсем раскисла.

— Ну ты даёшь! — прилегла она там. — У меня, вообще-то, день рождения. Я отмечаю в нашем кафе. Ты забыла, что ли? Ничего себе заявочки.

— А, София, сегодня уже седьмое? Я дни перепутала.

Господи, какой стыд. Раньше Мария Николаевна никогда не забывала, какое число на календаре, а уж пропустить день рождения близкого человека было для неё и вовсе немыслимо. Что же с нею стало?

Счастье, что София не из обидчивых. Посмеялась над рассеянностью подруги и сказала, что ждёт через час. Гости придут к трём. Она хотела, чтобы Мария пораньше пришла, но раз не получилось, то пусть приходит вместе со всеми.

Мария Николаевна заметалась по квартире, схватила утюг, вытащила платье. Хорошо, ещё подарок купила заранее, сейчас только за цветами зайти. Перед выходом посмотрела на себя в зеркало. Платье сидело, пожалуй, лучше, чем прежде, потому что Мария Николаевна похудела на несколько килограммов. Правда, глаза грустные, морщинки новые появились. Ну да, у кого новые машины, а у кого-то новые морщины. Прямо песня. Но в целом неплохо. Идти на праздник не очень хотелось. Настроение не то, чтобы радоваться и отплясывать.

Но в итоге Мария Николаевна хорошо провела время, даже забыла о своих проблемах. А ещё произошло вот что. Среди приглашённых был друг Софиного начальника, бизнесмен по имени Олег. Он сказал, что собирается расширять своё дело, и на эти цели ему требуется кредит. А чтобы получить кредит, нужно составить грамотный бизнес-план. Только вот он в этих делах не больно-то силён.

— А так вон Мария моя, — воскликнула именинница. — Она лучшая в этом. Профессор экономики.

Мария Николаевна поперхнулась, хотела возразить, мол, да нет же, не профессор она, но не успела и слово сказать, как Олег всплеснул руками и спросил:

— В самом деле, а вы поможете? Сможете написать? Я заплачу.

Мария Николаевна неожиданно сама для себя твёрдо проговорила:

— Конечно, вам к какому сроку?

Бизнес-планов для ресторанов и торговых предприятий она никогда не писала, но всю жизнь занималась экономикой, и посему была уверена, что справится. К тому же, чтобы ни плёл тогда декан, Мария Николаевна всегда старалась быть в курсе всех экономических теорий и реалий, изучала труды коллег, в том числе и зарубежных. Меньше чем через неделю они встретились в этом же кафе, и Мария Николаевна передала Олегу папку с документами. Тот поблагодарил и положил перед нею конверт.

— Так быстро, оперативно. Спасибо вам, Мария Николаевна. Вы не сказали, сколько будет стоить. Посмотрите, пожалуйста, этого хватит.

Она заглянула в конверт и подняла на него изумлённый взгляд.

— Это что такое? — прошептала.

— Мало, да? — переполошился Олег. — Ну просто вы же… Я понимаю, у профессоров-то своя такса. Ну вы бы сказали, это же не проблема.

Он вынул бумажник, но Мария Николаевна замахала руками.

— Нет, нет, я не в том смысле, но просто это же… это же слишком много.

В конверте лежала её месячная зарплата.

Мария Николаевна обрадовалась. Появились деньги. Можно ещё некоторое время продержаться на плаву, пока не найдётся работа. Она ещё не подозревала в тот момент, что проблем с трудоустройством у неё больше никогда не будет.

Олег получил кредит на радостях. Не только выплатил Марии Николаевне премию, как ни пыталась она отказаться, но ещё и рассказал всем знакомым о необычайно компетентном специалисте, консультанте по финансовым и экономическим вопросам. Сарафанное радио включилось на полную мощность, и вскоре Марии Николаевне уже сложно было найти окошко в своём расписании. Она консультировала, писала бизнес-планы, делала расчёты. Через пару лет зарегистрировала свою фирму. В одиночку не справлялась. Пришла пора взять секретаря, нанять коллег-специалистов.

— Что не делается, всё к лучшему, — сказала София в одну из их посиделок.

И Мария Николаевна согласилась с подругой. Хорошо, что её выгнали из института. В итоге вот как всё удачно обернулось.

— А они тебя назад не пробовали позвать? — спросила София.

Мария Николаевна отрицательно покачала головой.

— Виктор Петрович наш больше не декан, в тюрьме сидит. Подробности не знаю. Там снова кадровые потрясения и полная перестановка. Представляешь, какая ирония судьбы? Одна из протеже Виктора Петровича на днях явилась ко мне. Устроиться в нашу фирму захотела. Резюме на три страницы притащила.

— Ну ты, надеюсь, сказала, куда ей следует пойти? — приподняла брови София.

— Можешь не сомневаться, — ответила Мария Николаевна. — Больше я не терплю рядом с собой подлых людишек. Жизнь, знаешь ли, научила уму-разуму. — Сказала и подумала: «Как же часто то, что кажется провалом, оборачивается нам во благо. Надо лишь постараться разглядеть грядущие перспективы, поднять голову и увидеть впереди новые горизонты».