Настенька

— Господи, Настенька, девочка моя, очнись…

Семён не мешал медработникам ставить капельницы и следить за давлением, он сидел просто в ужасе с противоположной стороны и думал, что если потеряет ещё и дочь, то жить ему незачем.

– Скажите, моя дочь выживет? – с надеждой в голосе спросил он.

— Вероятнее всего, — прозвучал жёсткий, но как ни странно обнадеживающий ответ. – У ребёнка синдром длительного сдавления. Она слишком долго была под тяжестью. Если она выживет, то ноги ей вряд ли удастся сохранить. Андрюха! Прибавь газку! – крикнул мужчина через защитное стекло между каталкой и кабиной.

— О Боже… — Семён закрыл глаза.

Это всё происходит не с ними, не может быть. Пару часов назад они прощались с бабушками и дедушками, такие счастливые…

А теперь его жена мертва, а дочь борется за жизнь. И даже если она выиграет эту битву, то бой за свои ноги, за возможность ходить, играть и прыгать с другим детьми Настя может проиграть…

Семён вдруг с ужасом осознал, что происходит это всё именно с ним, с его семьёй. Мужчина быстро закрыл рот рукой, но по дернувшемуся телу врач догадался, что Семёну понадобилась какая-нибудь емкость.

Томительные часы ожидания в приемном покое больницы, при которой, кстати, был морг, куда доставили Марию, прошли для Семёна как адская пытка. Он не хотел думать о том, что его любимая Маша тоже где-то рядом, но она уже больше не проснётся. Никогда. И Настя тоже может отправиться вслед за мамой…

Семён так много не плакал за всю свою жизнь. Когда абсолютно измученные хирурги вышли из операционной, Семён сразу же подбежал к ним.

— Доктор! Доктор! Я отец девочки, которая поступила после аварии… Как… Как она?.. – Семён едва сдержался, чтобы не спросить напрямую: выжила ли его дочь или нет.

Если бы он сразу услышал «к сожалению», то просто сошёл бы с ума. Врачи видели его состояние, видели, что он в грязной и залитой кровью одежде. И даже обычно грубые хирурги проявили хоть какую-то мягкость.

— Ваша девочка жива, — быстро успокоили Семена врачи. Мужчина выдохнул и закрыл глаза от облегчения. – Однако…

Это слово прозвучало как гром среди ясного неба. Конечно, есть же ещё «однако». Как Семён мог об том забыть? Хотя на тот момент он просто был счастлив и благодарен врачам за то, что они смогли спасти его дочку.

— Ноги? – сглотнул Семён.

— Ноги. К сожалению, крупные сосуды были пережаты слишком долго, особенно для ребёнка. У взрослого даже началось бы отмирание тканей, а у детей метаболизм другой, мышцы не так хорошо развиты… Мы и правда не могли ничего сделать. Продукты распада тканей отравили бы весь организм полностью, и Ваша дочь могла скончаться. Поэтому было принято тяжелое решение в ходе операции.

— Я понял, — дрожащим голосом сказал Семён и прокашлялся. – Я могу её увидеть?

— Не положено, она должна побыть в реанимации. Но её повезут по этому коридору, — кивнул хирург.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Семён.

Двери широко распахнулись, и вышел санитар, который направлял каталку спереди. Семён не отрывал глаз от каталки: да, появилась перевязанная макушка, а затем и личико Насти с парой точек зелёнки на ранках. Ей давали кислород, на ручке была капельница, а простынка начинала спадать до плоской кушетки там, где должны были продолжаться бедра и начинаться колени. Семен пошатнулся и медленно сполз по стенке на пол.

— Настенька, дочка… — пробормотал Семен в полубредовом состоянии. – Прости меня, Настенька… О Господи… За что…

Как только Семен выбрался из больницы, то сразу же позвонил своей матери, а только потом тёще. Он не знал, как сказать любящей маме, что её дочь мертва, а внучка останется инвалидом. Просто не знал. Семён никогда не испытывал такой тяжести, ему никогда не было так плохо. Единственной радостью было то, что Настя хотя бы просто будет жить. Пусть не так, как другие дети, но все же жить.

Мама Марии, выслушав траурную новость, не смогла ничего ответить, а просто упала в обморок. Прибежал её муж, взял трубку, спросил, что произошло. И Семёну пришлось повторять эту ужасную историю.

— О Господи… — выдохнул отец Маши. – Минутку, сердце… — старичок тяжело дышал в трубку, но, видимо, оказался более устойчивым, чем его супруга.

Через пару минут он снова смог говорить.

– Как вы с Настей?

— Настя… — подбородок Семена задрожал.

Слишком яркой была эта картина резко обрывающейся простыни.

– Насте пришлось ампутировать ножки выше колена.

Тесть некоторое время молчал, Семён тоже. Да и нечего было говорить в такой ситуации. Это была трагедия. Самая ужасная, страшная трагедия.

— Держись, Семён, — промолвил тесть. – Теперь только ты у Насти есть. Не подводи её.

— Да, — мужчина сбросил вызов и кинул телефон в карман, а потом изо всех сил ударил по фонарному столбу, мгновенно сдирая всю кожу с костяшек…

После похорон любимой жены и матери своей дочки, Семён впал в тяжелую депрессию. О возвращении на работу пока не могло идти и речи. Мужчина просыпался в 4-5 часов утра, шёл на балкон, смотрел в небо и плакал. Иногда ему даже казалось, что Маша видит его, сочувствует его страданиям, но сделать ничего не может.

Настя тем временем медленно, но верно шла на поправку. Но Семён понимал, что девочка вряд ли когда-нибудь будет счастлива. У неё не крошечный шрамик на лбу, из-за которого многие девочки могут замкнуться в себе, у неё нет обеих ног.

Начальство заставило Семена ходить к психотерапевту. Врач сконцентрировал мужчину на том, что ему необходимо жить ради дочери, что нужно готовиться ко всем предстоящим трудностям – а их будет очень и очень много. Несмотря на все современные средства, Насте придётся долгое время провести в инвалидной коляске, а протезы придётся менять каждый год – ведь ребёнок растет. Льготные протезы не такие хорошие, но и они подойдут до остановки роста. Однако с ними Настя сможет только медленно ходить, ни о каких играх не может быть и речи. С платными же протезами у девочки появится возможность активной жизни. Для Семёна никакого выбора не было: конечно, он обязан обеспечить дочь всем самым лучшим. В том числе и протезами. Насте потребовалось больше полугода, чтобы прошла фантомная боль в месте ампутации. А душевная травма Семёна уже не могла зажить даже с помощью психотерапевта. Но он хотя бы осознал ценность собственной жизни. И решил продолжить её ради дочки.

Настя не слишком сильно комплексовала из-за ног. По сути, она даже не помнила, что они у неё когда-то были. Детская психика хрупкая, но при этом очень гибкая, и маленькой девочке удалось подстроиться под внешний мир. Семён купил дочери протезы, как только стала возможна их установка. Насте тогда было 6 лет, и она собиралась в школу. Семён долго думал, стоит ли отдавать её в обычную школу, возможно, лучше будет домашнее обучение? Но настояла мама Семена, Любовь Михайловна.

— Ты представляешь, на что бедную девочку обрекаешь? У неё же навык социализации будет на нуле, как она во взрослую жизнь войдет? Ты не вечный, знаешь ли, — говорила Любовь Михайловна.

— Но как же другие дети? – сомневался Семен. – Они очень жестокие, сама ведь знаешь. А если над Настей будут издеваться?..

— В начальной школе дети ещё не такие, — примирительно сказала его мама, педагог со стажем. – А вот если она в среднюю такой придёт, класс в 6-7, там затравят, конечно. Переходный возраст, гормоны… Пока дети маленькие, они просто посмотрят на девочку, которая… немного отличается от них. И привыкнут.

— Немного отличается, — скривился Семён.

— Сёма, — мама строго на него посмотрела.

Любовь Михайловна взяла на себя заботу о внучке, пока Семён был на работе. И теперь женщина была уверена, что Насте необходимо пойти в нормальную школу. Знаниями она превосходила своих сверстников, но вот разговаривала плохо и редко. Ей больше нравилось читать, она уже умела писать. Конечно, не идеально, в её возрасте кости на руках всё ещё недостаточно крепки, отсюда и особый детский почерк, но Насте нравилось. И бабушка ею гордилась.

— Ладно, да, ты права. Прости, — согласился Семён.

— Вот и хорошо. К тому же, если ты посчитаешь нужным, то сможешь перевести Настю в любой момент.

— Да, да. Всё верно…

И всё же Семён очень опасался. Насте только установили протезы, она пока ещё не привыкла к ним, плохо ходила, попросту разучилась. Но с каждым днём делала всё большие успехи. Семён поехал в школу, куда собирался отдавать Настю, чтобы лично убедиться в компетенции преподавателей, достаточной ширине дверных проемов и прочих мелочей, которые ужасно мешали Насте передвигаться. К счастью, школа оказалась современной с возможностью обучения инвалидов. Семён долго искал такое образовательное учреждение и не был разочарован. Осмотрев все порожки и дверные проемы, Семен решил встретиться с будущей классной руководительницей Насти. И по совместительству пока ещё единственным учителем, чтобы обсудить с ней особенности дочери. Конечно, если учительница пришла на работу 31 августа, что маловероятно. Настю должны были зачислить в 1 «А» класс, руководила им Ольга Владимировна. Она была на месте и готовилась к завтрашней линейке, а именно: украшала кабинет. Семён удивился такой кропотливости, но всё же решил прервать процесс развешивания огромных букв, складывающихся в надпись: «1 сентября!»

— Здравствуйте, — негромко произнёс мужчина.

— Ой! – женщина ухватилась за край стремянки, на которую взобралась, чтобы поместить надпись над доской.

Удержав равновесие, она посмотрела на бросившегося на помощь Семена.

– Добрый день. Ух, как Вы меня напугали.

— Простите, пожалуйста, — почему-то краснея и испытывая смущение, пробормотал Семён.

— Да ничего страшного. Поможете спуститься? – улыбнулась Ольга Владимировна.

Семён одной рукой придерживал стремянку, а вторую подал учительнице.

– Спасибо. Ну и зачем Вы пришли?

— Я хотел бы поговорить с Вами о моей дочке, Насте… — Семён прокашлялся. – Дело в том, что она колясочница…

— Да, да, да, меня предупреждали, — Ольга Владимировна посмотрела что-то в классном журнале. – Да, Григорьева Анастасия. Так, пройдёмте со мной, — женщина подошла к парте. – Вот это специальная парта. Её высота регулируется кнопкой. Ваша дочь сможет с комфортом за ней разместиться так, чтобы ручки коляски никуда не упирались, и ничто не отвлекало её от учёбы. Двери классных кабинетов достаточно широкие, чтобы туда свободно поместилась коляска. Порожек минимальной высоты – 0.4 сантиметра, его колеса преодолеют легко. Совсем убрать его не получится, так как у нас в классе будет ещё девочка с ослабленным зрением, она контролирует ходьбу тростью, но этот порожек не должен создавать препятствий. И в любом случае, я всегда помогу, если возникнут какие-то сложности, — каждое своё слово учительница демонстрировала регулированием высоты парты, наглядным измерением дверей кабинета и высоты порожка.

— Спасибо большое. Вы меня успокоили, — честно признался Семён.

На душе и правда стало легче.

— Вообще-то мне сказали, что Настя будет с протезами… Передумали?

— Нет, просто ей только что их установили, она ещё не привыкла. Поэтому первое время будет на коляске.

— Ясно. Что ж, очень хорошо, что Настя всё-таки сможет бегать с детьми на перемене. Хотя бы немного, — улыбнулась Ольга Владимировна.

— Да, Вы правы, — тоже улыбнулся Семён.

Ему понравилась классная руководительница Насти…

На линейке она быстро познакомилась со всеми детьми и завоевала их расположение. Семён боялся, что дети начнут дразнить Настю, единственного инвалида-колясочника в первых классах, но этого не произошло. Дети действительно только посмотрели на непонятный им «стул на колесах» и дальше разбежались по своим делам. Насте нравилась школа. Нравилось и учиться, и общаться, и играть с другими детьми. Девочка стала гораздо больше разговаривать, чем очень радовала отца и бабушку.

— Вот видишь! – с гордостью говорила Любовь Михайловна. – Настеньке там хорошо!

— Да, мам, — улыбался Семён. – Зря я беспокоился…

С каждым днём Настя всё сильнее привязывалась к своей классной руководительнице. Кажется, это было взаимно. Настя покоряла своими белокурыми волосами и тёмно-голубыми глазами, она была очаровательным ребёнком. Учиться удавалось легко, Настя уже многое умела, но никогда не задирала нос, а с радостью помогала другим детям разобраться с цифрами или буквами. В классе её приняли и полюбили.

Права была Любовь Михайловна, Насте нужно было общаться со сверстниками.

Когда Настя заканчивала первый класс, то уже весьма уверенно держалась на протезах и даже могла немного пробежаться. Радости Семена не было предела. Наконец-то он снова видит свою дочку играющей, бегающей, гуляющей на свежем воздухе. Конечно, девочка уставала, но ей так нравилось двигаться, что она практически перестала использовать коляску. К концу первого года обучения, школа организовала родительское собрание, где обсуждались первые успехи детей. По мере того, как с успеваемости дело перешло к личностному росту, всё чаще стало звучать имя дочки Семёна.

— Настя просто молодец, — покачала головой Ольга Владимировна. – Никогда не видела таких сильных детей. Не побоялась прийти в школу, не побоялась знакомиться и дружить с другими детьми. Не знаю, что бы я сама делала на её месте, я просто ею горжусь.

Эти слова тронули Семёна. Ему захотелось поблагодарить Ольгу Владимировну лично за поддержку его дочки на протяжении всего года. Ведь Настя дома рассказывала, какая у нее замечательная учительница. Когда собрание закончилось, Семён задержался у двери, но Ольга Владимировна, заметив это, первой подошла к нему.

— Всё, что я сказала, правда, — серьёзно произнесла учительница. – Я очень горжусь Настей. Я надеюсь, что у неё всё в жизни сложится удачно, она станет писателем и заведет очень много собак.

— Ого, она Вам и мечту свою рассказала? – усмехнулся Семён.

— Конечно, рассказала, — улыбнулась Ольга Владимировна. – Мы с ней вообще любим поболтать.

— Да, это она дома рассказывает. Спасибо Вам за то, что поддерживаете её. Для Насти это очень многое значит. Особенно после той аварии…

— Она мне как-то раз сказала, что не помнит свою маму, но ей кажется, что я на неё похожа…

Сначала Семён воспринял это как милый детский сентимент, но потом присмотрелся к Ольге Владимировне внимательнее. И действительно ведь! Она была похожа на Марию! Светлые волосы, голубые глаза, примерно тот же рост, даже улыбка похожа!..

Так вот почему он так растерялся при виде классной руководительницы своей дочки, когда они встретились в первый раз.

— Знаете, а ведь она права, — с удивлением отметил Семен.

— Правда? – усмехнулась Ольга Владимировна. – Ну, тогда понятно, почему мы подружились. Я буду скучать по Насте этим летом.

— А у Вас своих детей нет?

Ольга Владимировна отвела взгляд, и Семён понял, что переходит черту приличия.

– Простите, пожалуйста, не хотел лезть, само вырвалось…

— Да ничего страшного, — вздохнула учительница. – Нет, и никогда не будет. Проблемы со здоровьем.

— Извините… — Семёну стало совсем неловко.

При этом он искренне сочувствовал Ольге Владимировне. По ней было видно, что она очень любит детей.

— Ничего, — повторила женщина. – Ну, ладно. Собрание уже давненько закончилось, пойду я домой. Да и Вам, наверное, пора.

— Да, пора. Ещё раз простите и ещё раз спасибо за Настю, — сконфуженно произнёс Семён.

Он вышел из здания школы, ругая себя последними словами. Это же надо быть таким идиотом, чтобы незнакомому человеку задавать подобные вопросы!..

Наверное, Ольга Владимировна теперь думает, что он минимум любитель засунуть нос не в свое дело, а того и гляди вообще маньяк. На улице шел дождь. Даже, скорее, это был ливень. Машина Семена стояла на школьной парковке, и он быстро добежал до нее, открыл дверцу, сел. Он не думал, что после аварии вернется к вождению, но вернулся. Семен погладил руль. Теперь он был с левой стороны. Ужасные воспоминания полезли в голову, но Семен силой воли отогнал их. Он завел двигатель и еще раз взглянул на школу.

У выхода под крышей стояла Ольга Владимировна. Видимо, зонта у неё с собой не было, потому что она с досадой смотрел на полностью затянувшееся небо. Семён посидел ещё немного в машине, а потом открыл дверь и выбежал наружу.

— Ольга Владимировна! Вас подвезти? – просто спросил он.

— Ой, что Вы, не стоит. Сейчас разойдётся, — улыбнулась учительница, но с её последними словами раздался страшный раскат грома, который заставил уверенность в ее голосе бесследно испариться.

— Давайте всё-таки подвезу, — улыбнулся Семен.

— Ну, если Вам не сложно, то можно до автобусной остановки, — скромно попросила учительница.

— Да ладно Вам, какая остановка. Её смоет скоро. Нет уж, поедем до дома, — Семен снял с себя пиджак и превратил его в импровизированный зонт для учительницы.

— А Вы?.. – растерявшись, спросила Ольга Владимировна.

— Да что мне дождик? Это у Вас прическа, макияж, — усмехнулся Семён.

– Ну что, готовы? Идём? – Ольга Владимировна взяла его под руку и спряталась под пиджаком.

— Идём! – рассмеялась она.

Они быстро дошли до машины, Семён открыл дверь перед учительницей, а потом и сам прошел на свое место.

— Да уж, ну и погодка… А ведь утром ясно было, — смущенно проговорила Ольга Владимировна.

— Ага, — поддакнул Семён и аккуратно тронулся с места.

— А Вам не нужно домой? К Насте? – спустя пару минут молчания спросила женщина.

— Настя сейчас с бабушкой, рассказывает ей о последних учебных днях, — не отрываясь от дороги, ответил Семён. – А бабушка печет ей пироги. Так что этот симбиоз будет существовать до самой ночи.

— А Вы… — Ольга Владимировна замялась, пытаясь подобрать слова.

Семён терпеливо ждал, а потом все-таки рискнул взглянуть на неё. На щеках учительницы выступил едва заметный румянец, она немного нервно перебирала пальцами, теребя застежку на сумочке, сжала губы в тонкую линию.

— Не женился, — подсказал Семён, понимая, о чем она хочет узнать. – Не смог. Понимаю, что Насте нужна мачеха, нужна женщина, которую она полюбит пусть и не как родную мать, но всё же. Но не срослось.

— Не стоит торопиться с выбором, — кивнула учительница.

— А Вы замужем?

— Да кому я такая нужна? – с иронией в голосе усмехнулась Ольга Владимировна.

— Найдутся такие, поверьте.

Больше они не разговаривали по дороге. Семён довез учительницу до дома, проводил до подъезда под непрекращающийся дождь, а потом уехал. Когда он оказался дома, Настя всё ещё рассказывала про детей в школе, а Любовь Михайловна все еще подкладывала пирожки на тарелку любимой внучке.

— Папа вернулся! – обрадовалась Настя и побежала к отцу.

Семён наблюдал, как она управляется с протезами.

— Привет, солнышко! – он поднял дочку на руки. – Как вы тут?

— Хорошо! Я бабушке рассказывала про школу и про Ольгу Владимировну, — ответила Настя.

— Да? Я как раз с ней сегодня виделся.

— Ну, конечно же, ты ведь ходил на родительское собрание, — хихикнула Настя.

А ведь и правда. Семён забыл о собрании, он думал об Ольге.

— А ты наблюдательная девочка, — он поцеловал дочку в щеку.

— Правда, что Ольга Владимировна очень красивая? – невинно спросила Настя.

— Да, правда, — согласился Семён.

— А почему ты на ней не женишься?

Мужчина впал в ступор от подобных вопросов от семилетней девочки, а с кухни донёсся смех Любови Михайловны.

— Не поверишь, Сём, Настенька мне сегодня все уши пожужжала, всё одно и то же спрашивала, — продолжала смеяться женщина. – Я сказала, чтобы она у папы спросила, вот и отвечай теперь.

— Да, спасибо, бабушка, — буркнул Семён, а потом обратился к дочке. – Ну, милая моя, всё не так просто во взрослой жизни.

— Она тебе не нравится? – всё так же невинно спросила Настя, хлопая огромными темно-голубыми глазами.

— Нравится, — со вздохом признался Семён.

И это было правдой. Понравилась ещё с самой первой встречи, только он сам этого не понял.

— И ты ей нравишься, — сказала девочка.

— А откуда ты знаешь? – опешил Семён.

— Я спрашивала, — пожала плечами Настя.

— Как… — Семёну даже пришлось сесть. Вот это новость!..

— Ну, я спросила, не хочет ли она стать мне мамой. А Ольга Владимировна ответила, что для этого она должна выйти замуж за тебя. Я спросила, а почему она ещё не вышла. Тогда она сказала, что это должно быть по любви. А я и спрашиваю, а любит ли она тебя. Ну вот так я и узнала, что Ольга Владимировна тебя любит.

— Настенька… Доченька… — у Семёна даже голос дрожал от волнения. – Так ведь нельзя разговаривать со взрослыми, тем более с учительницами. Они ведь любят всех детей…

— Но не всех пап, — метко возразила Настя.

С кухни снова донёсся смех бабушки.

— Хорошо, милая, я подумаю, как нам это всё решить, — пообещал Семён.

И действительно задумался. Думал он два месяца, а потом просто позвонил Ольге Владимировне, спросил, не занята ли она сейчас. Женщина ответила, что совершенно свободна. И тогда Семен пригласил ее на свидание. Он до последнего не верил, что Настя правильно всё поняла из того диалога между ней и Ольгой Владимировной. Но женщина тут же согласилась и сказала, что будет готова через час. Ошеломленный Семён повесил трубку и тоже начал готовиться к свиданию. Постепенно общение Семёна и Ольги переросло из постой симпатии в настоящую любовь. К концу второго учебного года, они поженились. И пусть у супругов никогда не будет ещё одного ребёнка, неважно. Ведь у них уже есть общая дочь.