У Марии роды начались внезапно. Боль скрутила в один момент и, казалось, изнутри разрывает и просится наружу.
— Потерпи, малыш, потерпи, — приговаривала Маша, поглаживая живот, женщина с трудом забралась на телегу.
Муж, заботливо обложив её подушками да старыми полушубками, опрометью бросился к лошади. Сергей вскочил на телегу, дёрнул вожжи.
— Ну, милая, держись! — крикнул он через плечо жене, та с исказившимся лицом, сдерживаясь из последних сил, кивнула в ответ.
Районная больница была в десяти километрах от села. Вроде немного, но тогда, в семидесятых годах, по расквашенной от проливных дождей грунтовой дороге, в повозке, это было то ещё испытание…
Через час они были на месте, июльское солнце шло к закату. Из роддома к ним вышла хмурая акушерка.
— Ещё одна? И тоже с Горловки? – акушерка тяжело вздохнула, — давай, пошли, девка!
И Маша, с трудом поковыляла следом. Серёга остался у стен роддома, белее мела.
— И ты свою привёз? – услышал он за спиной, это Мишка, его сосед. – Моей Нюрке тоже приспичило. На кобыле ехали? А мы председателя поймали, хорошо, в райцентр ехал.
— Да, да, — рассеянно кивнул Серега, перед глазами в памяти стояло перекошенное от боли лицо жены.
В это время из окошка выглянула санитарка.
— Товарищи мужчины! – весело крикнула она, — можете не подпирать стены роддома, раньше ночи ваши жены не родят. Езжайте домой. Завтра звоните!
Подумковали мужики, и решили, что санитарка права, прыгнули на телегу и поехали в свою Горловку в ожидании наследников. Оба были в полной уверенности, что будут пацаны.
А в это время в роддоме корчились от боли Маша и Анна – вот так случилось, что и из одного села они были, и жили по соседству, и даже рожать вместе начали. Рядом была только одна акушерка да та самая санитарка, доктор как раз на учёбу уехал в город.
Акушерка Татьяна переживала – как она с двумя справится, потому санитарка была полностью проинструктирована.
— Ты, Глаша, главное рядом будь! И делай всё, что тебе скажу, — говорила Татьяна.
А часов в двенадцать ночи гроза налетела, сверкало так, что бедные четыре женщины в этом крошечном сельском роддоме, страху натерпелись неимоверного. Хотя Марии и Анне в какой-то момент грохот и вспышки за окном стали совсем не интересны. У них была друга забота…
И вот во втором часу ночи Мария родила дочку, через десять минут родила и Анна – тоже доченьку. Акушерка записала на двух клочках клеенки имя женщин, время рождения, рост и вес девочек.
— Глафира, эту бирку прикрепи к Машиной девочке, а эту – к Аниной, — указала Татьяна и занялась роженицами.
Глаша взяла бирки – влево и право…
И тут с очередным ударом грома погас свет в роддоме – где-то перемкнуло…
Глаша помнила – влево, вправо…
Когда погас свет женщина от неожиданности сжала руки вместе, и тут же, опомнившись, разъединила их. Так, эта девочка Маши, а это Ани.
— Глаша, ты там не напутала? – с тревогой спросила Татьяна, зажигая припасенную на такие случаи керосинку.
— Всё нормально, — спокойно ответила Глафира, прикрепляя в полумраке бирки к малышам.
Да не могла она напутать – руки веди помнили: слева бирка чуть короче, справа – длиннее…
Или наоборот?
Глаша отмахнула от себя тревожные мысли. А молодые мамы отдыхали после перенесённых испытаний.
— Как там моя девочка? – слабо спросила Маша.
— Здоровенькая! – улыбнулась акушерка и тут же ответила Анне, та только рот открыла — и твоя малышка, мамочка, в полном порядке!
Женщины счастливо вздохнули. Доченьки…
Мужья, конечно, сыночков хотели…
Но что уж теперь! Сначала нянька, а потом уже и лялька будет – как в народе говорят. А Серёга с Мишкой, узнав про дочерей, обрадовались как сумасшедшие! Даже забыли, как несколько дней назад, трясясь на телеге из райцентра, рассуждали, как важно рождение сына. Забирали они жен в один день, и каждый из них трепетно прижимал свою принцессу. Председатель для таких целей выделил свою рабочую легковушку. Ох, как любили малышек в семьях, баловали…
По-соседски Маша и Нюра частенько делились: а у нас зубик вылез, а мы первый шаг сделали…
И каждая гордилась маленькими, но такими важными успехами своей дочери…
А когда Аленка и Иринка подросли, стали девчонки лучшими подругами. Хоть и разные они очень были. Аленка бойкая девочка, как сверкнет своими карими глазами – ух! Вся ребятня в округе тут же смирнеет. Мама Мария смеялась:
— Ты наш атаман в юбке.
И правда, сколько заборов было излажено, сколько штанов на этих заборах порвано. Ещё до школы в легкую дралась с мальчиками-одногодками и побеждала.
— И в кого ты у нас такая? — задумчиво произносил Сергей, рассматривая дочку.
Характер – полбеды, внешне Алёнка нисколько не походила на родителей. И Мария, и Сергей были голубоглазые, русоволосые, а дочка темноглазая, с пышной шапкой каштановых волос. Как у соседа…
И закралось подозрение у Сергея по поводу неверности жены. Не верил поначалу, но дочка с каждым годом становилась всё больше на Мишку похожая. Мария, если честно, сама недоумевала, как так случилось, что у них, у светленьких, родилась кареглазка. Но тётка компетентно ей сказала:
— Мамка твоя черненькая была, ерунду не придумывай!
А маму свою Мария не помнила, умерла она, когда девочке год всего был. Лишь черно-белая фотокарточка. Ну, да, вроде похожа внучка…
Но Сергея было не остановить, ещё и по деревне сплетни пошли – мол, Мария с Мишкой рога ему наставила. Пошёл раздор в их семье.
— Признайся! – кричит Сергей, — с соседом таскалась?
— Да что ты! – Маша чуть не плачет, так ей обидно это слышать от любимого мужа… — Я тебя только люблю.
А Сергей не верил…
В семье Михаила и Анны тоже было не всё гладко. Тихоня Иринка, можно сказать, и походила на голубоглазую Анну, но знающие люди в селе уже вынесли свой вердикт: не может дитё быть светленьким, раз батька темноволосый и кареглазый — сильнее кровь у него…
Анна на эти сплетни мало внимания обращала. Миша в дочке души не чаял, он тоже считал полной чушью наговоры людей. Не может его Нюрка быть ему неверна…
Хотя…
Червячок сомнения всё же был…
А однажды Сергей пришёл к соседу для искреннего разговора. Кулаки у него так и чесались!
— Мишка, — закричал разъярённый Сергей ещё во дворе, — выходи, по-мужски поговорим!
— Чего ты буянишь, сосед? — Михаил выглянул из веранды и спустился по ступенькам к соседу.
Слово за слово разгорелся скандал. Мужики кинулись друг на друга с кулаками. На шум выскочила из дома Анна, прибежала и Мария. Девчонки, которые играли на улице тоже за несколько минут были тут же.
— Папа, папочка! — кинулась шестилетняя Алёнка к Сергею и повисла на его поясе, — не надо драться! Мы же с мамочкой тебя так любим.
— Папа! — не выдержали Иринка и тоже подбежала к Михаилу, заплакала, — родненький, папочка!
Женщины метались тут же, пытаясь то мужей разнять, то детей оттащить. На шум сбежалось полдеревни поглазеть. В один миг мужики успокоились и отступили.
— Ладно, чёрт с тобой! — плюнул Сергей, взял дочку на руки и пошёл со двора, Мария засеменила следом.
Михаил также подхватил дочку, поцеловал и прижал к себе — ни в чём он не виноват, и жена его честная, он это сердцем чувствует. Анна рыдала на крыльце — как же обидны все эти подозрения. Словом, соседи решили больше не выяснять отношения, а жить по принципу «чей бы бычок не был, а телёночек наш»…
И плевать, что скажут люди!
Девчонок-то они от этого меньше любить не станут. То, что девчонок могли поменять в роддоме, никому и в голову прийти не могло: рожали-то женщины вместе, деток своих всё время видели. То, что тогда отключилось электричество, даже во внимание не брали: медики ведь не могли ошибиться…
А потом девочки в школу пошли, в один класс, и, как ни противились родители, стали лучшими подругами, в гости друг к другу ходили.
Первой верная догадка пришла Марии. Как-то играли девочки в комнате, и вдруг крик раздался. Иришка пальчик порезала — лезвием от бритвы, карандаш решила сама подстругать. Мария кинулась с бинтами и йодом к девочке. Уже заканчивая перевязку, женщина обратила внимание на мизинчик девочки: он был у неё также искривлен, как у самой Маши. Тут она вспомнила слова тётки, что искривленный мизинец — это у них по породе, уже несколько поколений в их семье многие рождаются с кривым пальчиком.
«Неужели Иринка — моя?» — Эта мысль обожгла Марию.
Весь вечер она была как в тумане, вспоминала события семилетней давности. Роды, акушерка, которая мечется между ней и Аней, тётя Глаша суетится у детей, потом вспышка молнии и темнота, а в ней голос акушерки:
— Глаша, ты там не напутала?..
Неужели напутала? Господи, столько лет все было на поверхности, а им глаза застило.
На следующий день встретила Маша Анну на улице и поведала ей о своих догадках.
— То есть ты хочешь сказать, что нам дочек в роддоме перепутали? — ахнула Анна.
— Да, соседка! — со слезами ответила Маша.
Женщины сели на лавочку и долго молчали, не зная, как поступить дальше. Ведь каждая считала своей дочкой ту, что растила. А кровиночка, получается, в другой семье была.
— Надо мужьям сказать! — решилась Анна, — они ведь столько лет друг друга изводят, нас подозревают.
— Ты ведь не думала, что я с Мишей? — Мария глянула на соседку.
— Был грех, думала… — призналась та.
— И я тоже, — кивнула Мария, — думала, что Иринка у тебя от моего Серёжи.
Соседки ещё немного посидели, а потом пошла каждая к себе домой, к мужу.
Оба, когда услышали, что на самом могло произойти семь лет назад, были ошарашены. Вечером все четверо на улицу вышли, обсудить, что делать дальше. Решили в райцентр ехать, только санитарка могла им помочь прояснять ситуацию.
Наутро, проводив дочек в школу, они поехали на рейсовом автобусе в роддом. Молчали всю дорогу — каждого мучила мысли: если дочек поменяли, что дальше делать…
Оказалось, что тётя Глаша уже не работает, на пенсии давно, её домик с резными ставнями им указали прохожие. Пожилая женщина как раз копалась в палисаднике, когда к ней пожаловали гости. Увидев женщин, старушка побледнела, она узнала тех двух рожениц.
— Значит, всё-таки напутала, — с болью произнесла она, когда услышала подозрения гостей, — я все эти годы мучилась мыслью, правильно ли я бирки навесила.
— Знала и молчала, — хмуро заметил Сергей.
— Миленький, — чуть не плача произнесла пожилая женщина, — боялась я. Боялась, что выгоняет меня сразу с работы. А эти бирки мне по нескольку раз в месяц до сих пор снятся.
— А нам теперь что делать? — с трудом произнесла Мария. — Как жить, зная, что чужого ребёнка воспитываем?
— Простите меня дуру! — зарыдала Глафира и упала в ноги гостям.
Анна и Мария подняли её, успокоили — этим теперь делу не поможешь. Молча они вышли от Глафиры. Внезапно Сергей прижал к себе Марию.
— Прости, родная моя, я так долго подозревал тебя, — и повернулся к Михаилу, — и ты прости, сосед!
Михаил хмуро кивнул и тоже обнял свою жену, поцеловал ей руку. Аня тяжело вздохнула.
— Надо решать! — твёрдо сказала она.
И все поняли, о чём она, только никто вслух не решался озвучить.
— А может быть, это ошибка! — вдруг заплакала Мария, — говорят, сейчас какой-то анализ делают, чтобы установить отцовство! Давайте спросим докторов вначале.
В больнице они пошли прямиком к главврачу и всё ему рассказали. В те годы анализ ДНК только начинали делать. Главврач выслушал их и выдал направление в областную больницу. И вот две эти семейные пары, захватив девчонок, поехали в город. Дети так радовались поездке, ведь взрослые пообещали сводить их в цирк, в зоопарк…
Они не понимали, почему их мамы так часто обнимают их, почему потом тётя Маша начинает гладить по головке Ирину, а тётя Аня прижимает к своему лицу ладошки Алёны. А после каждая из женщин украдкой вытирает слёзы из глаз. И папки какие-то хмурые, сидят, разглядывают девчонок, аж глазами впиваются, и тоже судорожно вздыхают.
Да, в городе было хорошо! Иринка и Алёнка восторженные возвращались домой. Правда они так и не поняли, зачем они ездили в больницу, но это для них было неважно. Только слегка беспокоили притихшие родители.
— Мамочка, — спрашивала Алёна, — а мы ещё поедем в зоопарк?
— Конечно, солнышко, — сглатывая комок переживаний, отвечала Мария.
— А мы? — тут же вопрошала Иришка.
— И мы! — пыталась улыбнуться Анна.
Папы опять молчали…
А через некоторое время взрослых вызвали в районную больницу — пришёл результат анализов.
— Да, — сказал главврач, пряча глаза, — семь лет назад произошла ошибка. Вам поменяли детей.
— Что же теперь? — какой раз озвучил общую мысль Сергей.
— Вы не волнуйтесь, мы накажем акушерку, она до сих пор работает. — главврач по-своему понял вопрос.
— Это ваши дела, — глухо ответил Михаил, — нам с детьми теперь как быть?
— Они ещё не очень большие, поменяйтесь. — посоветовал доктор. — Время пройдёт, и всё встанет на свои места.
— Вы так считаете? — заплакала Анна, а за ней и Мария.
Но на тот момент это было самое верное решение.
В тот же вечер после приезда из райцентра они стали собирать вещи девочек, объяснив, что теперь у них будут другие родители.
— Я не поняла, мамочка, — глядя огромными карими глазами, спросила Алёна, — мне теперь мамой тётю Аню называть?
— Солнышко моё! — зарыдала Мария, — да! Ведь на самом деле она тебя родила.
Девочка не могла понять…
Как не могла понять и Иришка, которая, обняв Анну, рыдала:
— Не отдавайте меня.
У взрослых разрывались сердца. Но они решили, что надо сейчас разорвать этот узел, потом должно быть легче — по крайней мере, так им сказали в больнице…
И вот субботним вечером обе семьи, почти синхронно вышли за калитку и встретились на улице. Молча передали вещи девочек. Анна крепко взяла в свою руку ладошку Алёны, а Мария — ладошку Ирины, и также молча взрослые повернули к своим домам. Всё время, что они шли, девочки оглядывались, в их глазах стояло непонимание — почему???
Почему мама Аня, сжав плечи, так быстро уходит. Почему мама Маша даже не поднимает глаз. А потом для всех наступила новая жизнь. Мария и Сергей пытались полюбить Иринку, Аня и Михаил — Алёнку. Они искренне старались вычеркнуть последние семь лет жизни, но ничего не получалось. По ночам Мария во сне готовила наряды для Алёнки, а Иринка в сновидениях приходила к Анне и крепко ее обнимала. Мужья все чаще хмурились и старались побольше задерживаться на работе. Девочки тоже замкнулись в себе и только когда встречали своих прежних родителей, а по-соседски это бывало часто, малышки оживали — маму с папой видели. Между собой девочки перестали ладить — каждая считала, что подружка украла ее родителей. Однажды они даже подрались в школе.
— Уходи из моего дома! — кричала Алёна, — я там буду жить.
— Это ты уходи с моего! — кричала Ира.
На селе всякое судачили. Все уже забыли, как недавно обвиняли соседей в изменах. Теперь большинство жалели Анну с Михаилом и Марию с Сергеем — каково это вырвать из сердца одно дитя и поместить туда другое. А дети? Дети привыкнуть называть мамкой и папкой других. Но не привыкали они. Ни Алёна, ни Ира не называли родных родителей мамой и папой, только «ты, он, она»…
Взрослые терпеливо ждали. Но однажды случилось непредвиденное…
Была середина зимы. В один из дней разыгрался буран, что свету белого не было видно. Главное, с утра было спокойно, а к обеду началась буря. Ребятишек со школы забирали взрослые. Мария пришла за Иришкой, а Анна за Алёной.
— Ой, — побледнела учительница, — а девочки ушли. Они сказали, что вы их на улице ждёте.
Было ясно, что девчонки пошли сами домой. Странно…
Они ведь плохо ладили последнее время. Женщины почувствовали неладное и выбежали на улицу. Природа рвала и метала. Куда пошли девочки? Ведь по дороге они их не встретили! Анна металась по улице и пытаясь перекричать буран звала обеих — и родную, не родную. Мария кидалась к сугробам и пыталась разрыть — вдруг девчонок замело. Женщина тоже не могла понять, кого она ищет в первую очередь — было страшно за обеих малышек.
Вскоре к ним присоединились мужья, которые прознали про беду, прибежали на помощь односельчане. Девочек нашли за деревней. Собака одного из охотников учуяла — из снега виднелся краешек шарфика. Первым подскочил Сергей, он начал рыть руками, рядом яростно разгребала лапами снег собака. Потом подбежал Михаил. А потом и Аня с Машей. Девочек достали. Они, обнявшись лежали почти окоченевшие. Но ещё живые! Их занесли в первый попавшийся дом. Отогрели, растерли, напоили горячим чаеми.
— Алёнушка, — срывающимся голосом спросила Мария, — вы куда пошли?
— Ирочка, — плакала Анна, — зачем вы из школы убежали?
— Мамочка, — Алёна посмотрела на Марию, потом перевела взгляд на Анну, — мы с Ирой решили, что вы не любите нас, вы же отдали нас!
— Мы решили уйти. Вместе уйти, чтобы вы больше не плакали по ночам, — добавила Ира.
— Девочки наши родные! — в голос зарыдали обе женщины, и каждая обняла, не сговариваясь, свою.
Нет, не ту, которую родила, а ту, которую растила семь лет. Девочки прижались к своим мамам. Они для них были самые родные. Сергей и Михаил стояли рядом и утирали скупые мужские слёзы. Позже они унесли своих девочек по домам. Благо, переохлаждение никак не сказалось.
Через несколько часов дети были полны сил. Счастливая Алёнка вновь наводила порядки в своей прежней комнате. Мария и Сергей ей помогали. Иришка вместе с Анной и Михаилом наводила прически своим куклами в родном ей доме.
Поздней ночью взрослые встретились на улице. Природа уже успокоилась, как будто и не было страшной бури несколько часов назад.
— Надо решать! — твёрдо сказала Мария.
— А что решать, Маша? — вздохнула Аня. — дети нам хороший урок преподали. Нельзя семь лет жизни взять и выкинуть из памяти.
— Значит, меняемся? — спросил Сергей.
— Возвращаемого всё на прежние места! — засмеялся Михаил. Анна, Сергей и Мария тоже улыбнулись.
Наконец в их сердцах все встало на место. И пусть потом все судачат, что они растят не родного ребёнка, а родного отдали соседу. Они теперь все друг другу родные!
С тех пор минуло много лет. Алёна и Ирина выросли, выучились. Так уж случилось, что Алёна работает генетиком, а Ирина стала женским доктором. Возможно, их история повлияла на выбор профессий. У них уже давно свои семьи, дети. Когда их уже взрослых детей посторонние люди спрашивают о дедушках и бабушка, они всегда перечисляют всех… шестерых.
— Как это? — удивляются люди, — обычно же четверо: мамины и папины.
— А у наших мам по две мамы и по два папы! — смеются дети.
А Анна с Михаилом и Мария с Сергеем всегда с нетерпением ждут своих внуков, и кто кому роднее, уже давно не разбирают. Уже много лет они больше, чем родные друг другу. И, кстати, внуков четверо: два парня и две девушки. Угадайте, их имена? Конечно! Алена своих ребят назвала Аней и Мишей, а Ира — Машей и Сережей.
0 Комментарий