Вам случалось когда-нибудь наблюдать свадебный салют на расстоянии сотни метров с открытой бутылкой шампанского в руках, сидя на лавочке у городской набережной?
Красивое зрелище! Только если ты не невеста, а твой суженый не остался лицезреть сие недешёвое мероприятие там, у ресторана, рядом со своей «маман». Именно так случилось на моей свадьбе. Рядом была верная подружка, по совместительству свидетельница – мы заливали горе игристым вином, и думали: как, интересно, свадьба может продолжаться без одного из главных персонажей, и кому взбрело в голову дать отмашку на свадебный салют, когда невеста вот уже двадцать минут, как находится в бегах.
Они, вообще-то, изначально были против салюта! Женя сопротивлялся в пол силы, а вот мама его подняла такой шум, когда узнала о пункте пиротехническое шоу «Пылающее сердце» в ключевом этапе свадебной программы:
— Упаси боже – такие деньжищи на ветер! Кому это надо?! Да что за глупая затея!
Было обидно, потому, что «надо» было мне, и «глупая затея» тоже была моя. Но я стерпела – в тот момент я ещё верила, что мы поладим. Но, обо всём по порядку!
Хочу попросить прощения у своей мамы, которую я отстранила от подготовки к свадебному мероприятию. Она с пониманием отнеслась к моему стеснению, и предоставила все хлопоты моей свекрови, и даже больше – захворала и не приехала на саму свадьбу.
Дело в том, что я родилась и выросла в сельской местности, и мама моя за всю свою жизнь выбиралась из деревни разве что на рынок за семенами. Женина семья – напротив, состояла из до мозга костей городских в тридевятом поколении мамы и папы, которые, наверное, считали, что коровы молоко приносят с пастбища сразу в бидонах, а сено растёт на «сенных» полях и самостоятельно собирается в тюки.
Не случайно, что мама моя испытывала некоторое стеснение при встрече с моими новыми родственниками. Они и виделись-то всего один раз, когда Женина родня устроила наезд на мою деревни, непонятно на кого пытаясь произвести впечатление своими дорогими внедорожниками и яркими одеждами. Хотя, в этом они преуспели – в деревне бабульки до сих пор щебечут, какого жениха себе Полинка «отхватила». В общем, мама не приехала: ни на саму свадьбу, ни на подготовку к ней. И я была ей благодарна, хотя теперь мне безумно стыдно перед матерью.
Свекровь, наверное, потирала руки, когда узнала, что балом править ей. Я из вежливости старалась во всём с ней соглашаться, кроме, конечно, того злополучного салюта. Да и трудно не соглашаться с человеком, который полностью оплачивает все свадебные издержки. А ещё – мы тогда ещё дружили. Она с первой минуты нашего знакомства произвела на меня хорошее впечатление: она походила на женщину, которой было важно лишь одно – чтобы её сын был счастливым. Она даже взяла меня за руку в день нашего с ней знакомства, и, глядя в глаза, прошептала:
— Не бойся, если что-то случится, я всегда буду рядом.
К сожалению, рядом теперь она даже тогда, когда ничего не случается. И ей действительно важно, чтобы сын её был счастлив. При этом, ей наплевать, счастливы ли окружающие, в том числе и я.
Я заметила, что свекрови стало слишком много, когда мы начали подготовку к свадьбе, но всё ещё продолжала верить во временный характер этой назойливости. Первым предвестником бури стал список гостей. Как могло получиться, что в список не попал ни один из моих друзей и подруг? Когда я возмутилась, свекровь мне ответила:
— Ты сама виновата – почему тянула до последнего?
До последнего?! Она в своём уме?! Может я должна была отдать ей этот список ещё до знакомства с её сыном? С большим трудом я выторговала у неё шесть мест для своих подруг и друзей. Пришлось выбирать, кого из них я хочу видеть на своей свадьбе больше остальных. И это при том, что я из своих родственников практически никого не пригласила. А кого приглашать? Почти все родственники живут далеко, а в городе только троюродный дядя Веня со своей молоденькой женой-молчуньей – они только и пришли с моей стороны.
Зато Жениной родни было столько, что, казалось, он и сам половины не знал. Что уж говорить: на такие мероприятия они слетались как голуби на крошки. Во многом я виновата сама – не надо было показывать свекрови, что я как-то комплексую по поводу своего деревенского происхождения.
Кстати, свекровь мою звать-величать Елизаветой Петровной, а то я всё «свекровь» да «свекровь», как будто речь идёт о предмете неодушевлённом (хотя тут ещё можно подискутировать).
Итак, стоило мне ляпнуть, что я в свадебных делах никакая, как моя свекровь потеряла всякое желание обсуждать организационные вопросы со мной. Я ведь просто сказала правду: первая свадьба, на которой мне посчастливится побывать – моя собственная будущая свадьба. Когда я узнала, что большая часть решений принимается за моей спиной, я позвонила Елизавете Петровне, и вежливо намекнула, что, мол, хотелось бы узнавать о нюансах своей свадьбы несколько раньше, чем никогда! Она не оценила моё остроумие. Отсчитала меня, как школьницу, за мою неблагодарность, затем поведала познавательную историю про собственную свадьбу, организацией которой, по совпадению, тоже занималась её свекровь. Так вот она, в отличие от меня, «до сей поры безмерно благодарна этой женщине за избавление от неприятнейших хлопот, связанных с организацией бракосочетания». Затем добавила:
— Если ты, конечно, понимаешь, о чём я говорю!
Я, конечно, поняла, но решила проверить информацию у Жени между делом:
— А у твоих родителей на свадьбе, также свекровь занималась всеми вопросами? – спросила я у Жени вечером того же дня, как бы невзначай.
Он немного покраснел, а затем нехотя рассказал, что его маме так и не довелось примерить свадебное платье: отец Жени исчез в неизвестном направлении, как только узнал о беременности моей драгоценной свекрови, а все последующие мужчины в её жизни, как я поняла, морально уничтожались Елизаветой Петровной в первые месяцы знакомства.
Чудесно! Зачем же она мне врёт, придумывая байки про свою свекровь, которую она, вероятно, в глаза не видела?! Неужели она не думала о том, что я могу узнать правду. Для себя я сделала вывод, что Елизавета Петровна – патологическая лгунья! С другой стороны, мне было по-человечески жаль эту женщину – бедняжка осталась одна в такой непростой период, как беременность, и если бы не её стальной характер, то на свете не было бы такого замечательного парня как Женя и я бы не порхала сейчас от радостного предвкушения свадьбы.
В общем, я решила не злиться на свекровь, во всяком случае сдерживать себя. Посмотрим, что будет после свадьбы!
Утро началось не с кофе. Не знаю, что на неё нашло! Я конечно очень надеюсь, что она это сделала не намеренно, но верится с трудом.
Утром, в день свадьбы, Елизавета Петровна позвонила Жене, и заявила, что из-за хлопот по нашей свадьбе забыла купить себе платье. Я слышала, как Женя, удалившись в ванную комнату, пытался убедить маму, что у неё целый гардероб подходящей одежды, что, в общем-то, было правдой. Но свекровь была неумолима. Женя всегда шёл на поводу собственной матери, так случилось и в этот раз. Я смотрела на него круглыми от шока глазами.
— Сегодня же свадьба! – проскрипела я.
— Мы просто купим платье, и я мигом прилечу назад! – оправдывался Женя, но у него тоже явно было состояние, близкое к истерике – до регистрации было не так много времени, а ему предстояло ехать в другой конец города, да ещё и мотаться по магазинам в поисках платья, которое придётся по вкусу его маме, а её придирчивость к покупкам он знал замечательно.
Когда дверь за Женей захлопнулась, я просто села на табуретку и не знала за что браться. Появилось жуткое желание бросить все эти затеи со свадьбой, заказать такси до автовокзала и купить билет до родной деревни. Поехать домой, к маме, закрыться в комнате и лежать там до тех пор, пока все не забудут об этой дурацкой истории. Но, я заставляла себя быть сильной. Я же, в конце концов, за Женю замуж выхожу, а не за его маму! Правда, сейчас я в это верила уже с большим трудом.
Спасла ситуацию Ленка – моя подруга, которой выпала честь быть свидетельницей на свадьбе. Ленка приехала по нашей с ней договоренности. Мы решили отказаться от выкупа и всяких прочих свадебных традиций: ни я ни Женя не любили быть в зоне повышенного внимания. Поэтому мы с Ленкой приступили к приведению меня в порядок. Моя подруга работала в салоне красоты, поэтому мы договорились, что её свадебным подарком будет мой шикарный вид на сегодняшнем мероприятии. Моё шоковое состояние подругу не удивило. Вероятно, сидящая на табуретке невеста с пустыми глазами – типичный атрибут предсвадебного состояния.
Женя приехал злой, но ни в его привычках было обсуждать со мной причуды Елизаветы Петровны. Да и времени на это вовсе не оставалось. Наспех приняв душ, Женя натянул на себя костюм, позвонил друзьям, которые должны были отвезти нас в ЗАГС, и молча выскочил на улицу. Мне было жаль его – ему с мамой, откровенно говоря, не повезло. Но разговор на эту тему я заводить с ним не смела – уж очень не хотелось становиться между матерью и сыном, я, итак, ощущала себя как кость в горле этого семейства.
До ЗАГСа ехали молча. Не так я себе представляла этот волшебный день. Мне он казался оформленным исключительно в розовых тонах, весь украшенный шариками и разноцветными открытками с короткими, но очень ёмкими поздравлениями. А ещё, должно быть много шампанского – его пьют все, без исключения, на протяжении всего дня: и в ЗАГСе, и на улице и даже в машинах.
Реальность катастрофически отличалась от нарисованных в моей голове картинок: скучная церемония в ЗАГСе, наспех распитое шампанское в коридоре, где проводился ремонт, поэтому за шумом перфораторов не было слышно немногочисленных поздравляющих. По сему, мы поспешили на улицу, где, недолго думая, погрузились в автомобили и помчались к ресторану. От регистрации до начала мероприятия в ресторане было ровно столько времени, чтобы её участники успели добраться до места празднования. Никаких катаний и прогулок по городу, а всё потому, что Елизавета Петровна терпеть не может эти «бесполезные брожения с тупыми физиономиями».
Я, признаться, тоже не большая мастерица позировать на камеру, но в этот день мне этого очень хотелось, ведь свадебное платье – это то, что бывает один раз в жизни. Да, девчонки, мой вам совет – участвуйте в организации вашей свадьбы самостоятельно, чтобы не получилось такого серого уныния, которое наблюдала я в день своего бракосочетания.
Забыла о самом главном рассказать: представьте моё удивление, когда я увидела свою свекровь в платье, которое я на ней наблюдала и раньше. Женя заметил мой бешеный взгляд, и поспешил оправдаться:
— Представляешь, мы так ничего и не выбрали! Ох, уж эти женщины!
Я хотела ему сказать, что его свекровь – не женщина, а самая настоящая овца, но, естественно, эти мысли я оставила при себе. Хотя, думаю, Женя сам прочитал их по моему выражению лица.
Горько было осознавать себя на свадьбе, абсолютно лишённой группы поддержки. Мало того, что из родственников был только двоюродный брат мамы Вениамин со своей молодой пассией, так и друзей моих, Елизавета Петровна не «обделила вниманием». Их рассадили по разным столикам среди совершенно незнакомых им людей. Мою просьбу о совместной посадке явно проигнорировали. Таким образом свекровь полностью обезоружила мою группу поддержки, вынудив меня наблюдать, как мои немногочисленные гости постепенно покидают здание банкетного зала, ссылаясь на неотложные дела и прочие внезапно возникшие причины. Они так и не дождались предоставления им поздравительных слов, и виновато опускали конверты с деньгами в золотистую коробку, стоящую возле нашего стола, перед тем, как незаметно испариться с мероприятия, которое должно было называться моей свадьбой.
Зато родственники Жени чувствовали себя явными хозяевами на свадьбе. После изрядного количества выпитого алкоголя, они начали вести себя по-хамски с коллегами Жени по работе. Те, в свою очередь не отвечали взаимностью в силу своей врожденной интеллигентности и по причине уважения к жениху, которому эти люди приходились родственниками.
Но больше всех торжествовала Елизавета Петровна. Мне казалось, что главной причиной её радости была моя грустная физиономия, а также не прекращающийся поток хвалебных речей в её адрес. Все родственники наперебой, во вступительных словах, превозносили её роль в воспитании сына – настоящего мужчины. Изредка вспоминали меня, в основном, в контексте того, насколько я должна быть благодарна своей свекрови и за Женю, и за эту «расчудесную» свадьбу, и за всё, что она сделала для нас и собирается сделать в будущем. Судя по пожеланиям гостей, я должна была всю свою свадьбу провести в положении низкого поклона.
Большим сюрпризом для меня стало то, что никто не кричал «горько». Елизавета Петровна запретила гостям выкрикивать это слово: видите ли, ей больно смотреть, как целуют её сыночка. Я чувствовала, что медленно закипала, и оставалось только ждать, когда весь этот пар вырвется наружу. Спасибо Ленке – она, как могла, сглаживала обстановку своими непрекращающимися шутками. Напарник Ленки, то есть свидетель, её как-то не вдохновил, поэтому всё своё время подруга тратила на меня. Но даже Ленкина харизма не позволяла полностью отвлечься от того, что происходило в банкетном зале.
В самый разгар танцев ведущая попросила выключить музыку, а затем торжественно объявила:
— А теперь, внимание, переходим к самому эмоциональному моменту вечера! Это будет танец!
Я поспешила надеть туфли, которые скинула с отекших ног прямо под стол, но моя спешка оказалась напрасной. Центр зала оказался свободным, гости расступились и пропустили к микрофону, протянутому ведущей, вышагивающую важной походкой Елизавету Петровну. Моя свекровь взяла микрофон и под бурные аплодисменты гостей взяла слово:
— Да, Галочка, — обратилась она к ведущей, — это, действительно самый эмоциональный момент вечера, и, безусловно, самый печальный момент в моей жизни, поэтому я назову этот танец «Танцем Благословения»!
Затем она подошла к Жене, протянула руку и через мгновение мать и сын уже кружились в медленном танце под ловко включенную музыку, невероятно красивую, но ужасно грустную. Музыка отлично подходила к моему выражению лица.
Я едва не потеряла сознание, когда поняла, что меня окончательно унизили на моей собственной свадьбе. Пока разгоряченные спиртными напитками гости с умилением наблюдали, как мама с сыном кружат в танце, который должен был называться «Первым Танцем Молодожёнов», я подошла к ведущей и попросила показать мне план мероприятий. Вы не поверите, но в списке не значилось танцующих жениха и невесты. Эта женщина украла у меня мой первый брачный танец! Как ловко свекровь превратила нашу с Женей свадьбу в своё прощание с сыном. Теперь понятно, к чему на ней одеяние, которое больше похоже на траурное.
Для меня – это праздник, но свекровь сделала всё, чтобы радости на моём лице никто не увидел. Я вернулась на своё место, пытаясь собрать свои мысли в кучу, но они настойчиво разбегались, и не хотели ко мне возвращаться. Ленка пыталась докричаться до меня, но я будто находилась в огромной стеклянной банке, за толстым стеклом которой не было слышно окружающих. А танец всё не заканчивался – он казался вечным, и всё это делалось с одной единственной целью – окончательно вытянуть из меня остатки жизненных сил, а вместе с ними и гордости, самоуважения и прочих моих личных качеств, которые прежде не давали свекрови полностью установить надо мной контроль.
Кошмарный танец, наконец, закончился. Близкие родственники собирались для семейного фото. Только потом, вспоминая, словно в тумане, этот чудовищный день, я подумала о том, что никто не пытался затянуть меня в этот кадр. Видимо, им и без меня было хорошо. Но в тот момент я об этом не думала, я просто передвигала ноги в сторону выхода, волоча за собой этот дурацкий букет, словно примотанный клейкой лентой к моей руке.
Ленка, моя свидетельница, видя моё неадекватное состояние, схватила со стола две бутылки шампанского, и поспешила за мной. Уже через несколько минут мы сидели с ней на лавочке у набережной, и наблюдали, как на площади возле ресторана начиналось наше пиротехническое шоу – свадебный салют. Забавно, что салюту в честь молодожёнов дали старт, не удосужившись убедиться, на месте ли виновники торжества. Мы жадно заливали в себя шампанское прямо из бутылки, глядя на то, как разноцветные звёздочки с лёгким треском распускались по небу, то и дело сопровождаясь прерывистыми выстрелами и зарядами, разрезающими ночное небо по непредсказуемой спиральной траектории.
За весь вечер я так ничего и не съела, только изредка пила воду, так что эффект от шампанского не заставил себя долго ждать. Я никогда не пробовала раньше алкоголь в таких количествах, поэтому подобное состояние для меня было новым и пугающим. В то же время, появилась какая-то смелость, и я начала говорить всё то, что накопилось у меня на душе за время этой сумасшедшей подготовки к свадьбе. Говорила Ленке. Говорила эмоционально, не скупилось на бранные слова в адрес своей свекрови. Ленка слушала, кивала головой. И я подумала, вот бы сейчас всё сказать Жене.
Вдруг я почувствовала на себе чей-то взгляд, обернулась: в нескольких метрах от нас стоял Женя и наблюдал, как его подвыпившая невеста, стоя босыми ногами на брусчатке, эмоционально поливает грязью его родную мать.
— Женя, я хочу…, — начала было я, но он остановил меня:
— Не надо, я всё слышал.
Позади Жени я увидела незаметно подошедшую Елизавету Петровну. Неизвестно, как долго она здесь стояла, и какую часть разговора ей удалось услышать, да мне это было не важно. Тем не менее, я перестала говорить, позволив свекрови вставить свою реплику в разговор, и она её вставила, обращаясь к своему сыну:
— Смотри-ка, она у тебя ещё и пьянчужка! А она точно не гулящая?
Это было последней каплей.
— Выбирай: или она или я! – кивнула я в сторону свекрови, обращаясь к Жене.
Я была уверена в ответе своего любимого человека, поэтому улыбка сама собой появилась на моём лице, как только Женя открыл рот для ответа. Но, я поспешила.
— Как это подло с твоей стороны! – ответил Женя, и выражение его лица выдавало желание переместить меня куда-нибудь под землю.
Мне почему-то стало стыдно, но я прогнала эти мысли прочь, и громко отвечала:
— О чём ты говоришь? Эта женщина меня унижает, а ты ей ни слова не говоришь! По-твоему, это нормально? В таком случае видеть тебя не желаю!
Трясущимися руками я сняла с пальца обручальное кольцо и бросила в своего уже законного мужа. Кольцо ударилось о плечо мужчины, с которым ещё совсем недавно я хотела соединить свою жизнь, которому я хотела родить детишек и подарить все чувства, которые я многие годы держала в себе. Но теперь эти чувства расплескались здесь, по набережной, и не было уже никакого желания собирать их. Я просто уходила как можно дальше от этого проклятого места, босиком, не выпуская из рук этот дурацкий букет, бросить который в толпу жаждущих стать следующей невестой, мне так и не довелось. Хотелось просто уехать домой, к маме, и никогда не возвращаться в этот жестокий город, сыгравший со мной такую злую шутку.
0 Комментарий