Софья стояла у окна, с тоской глядя на улицу. Вот и наступил ноябрь — самый мрачный месяц в году. Снега ещё нет, листва опала, а небо, кажется, навсегда затянуто серыми тучами. Похоже, этот месяц станет самым тяжёлым и в её жизни. Во всяком случае, её бывший муж Максим и его мать, Ирина Петровна, на это очень рассчитывали. Когда Ирина Петровна узнала, что заявление на развод подано — да ещё и по инициативе Софии, а не её «бедным сыночком», — она злорадно воскликнула:
— Дрянь ты этакая! Наплачешься ещё, землю грызть будешь, в ноги к нам кинешься, умолять станешь! Да поздно будет, милая, живи теперь одна, пропадай!
«Ну и пропаду, лишь бы вас больше не видеть,» — с отвращением подумала тогда Софья.
Скоро нужно было выходить из дома, ехать в ЗАГС, оформлять развод. Грустно, конечно, ведь она любила Максима, и он, казалось, любил её. Прожили вместе всего три года, но эта жизнь так выжгла все чувства, что теперь София не плакала, как, возможно, ожидали бы окружающие.
У неё не было ни матери, ни сестры, ни близкой подруги, чтобы излить душу. Да и желания рыдать не было — скорее, наоборот. Последний год стоил ей столько слёз и нервов, что поездка в ЗАГС казалась даже облегчением.
Софья оделась потеплее и вышла из дома, мысленно обращаясь к бывшим родственникам:
— Не обольщайтесь, дорогой Максим и любезная Ирина Петровна, не дождётесь! Жизнь только начинается, и хуже, чем было, уже не придумаешь.
С Максимом они были знакомы с юности, почти с детства. Тогда же, наверное, и влюбились. Сначала это была детская любовь, но уже в те годы София испытывала к Максиму скорее материнские чувства, чем девичьи. Ей было жалко этого маменькиного сынка. Хотелось не целоваться с ним или гулять под ручку, а заботиться, защищать. Максим был нелепым, хоть и красивым — из тех утончённых красавцев, которых до шестнадцати лет прохожие принимают за девочек. Он играл на скрипке, правда, без особого успеха, но всё же выступал на школьных концертах. Для некоторых девочек это уже было поводом для восхищения. Мальчишки, впрочем, таких не уважали, дразнили, хоть и не обижали. Софья же влюбилась и захотела его опекать, не задумываясь, что место рядом с Максимом уже занято его матерью. Быть рядом с ним могла только та, кто согласится стать доченькой — прислугой и для «непризнанного гения», и для его мамы. Софья на такую роль точно не годилась — она была девушкой с характером.
С Максимом они могли бы жить счастливо, если бы не постоянное вмешательство Ирины Петровны и не то воспитание, которое она дала сыну. Винить во всём свекровь было бы несправедливо — жили-то они с Максимом вдвоём, в квартире, доставшейся Софье от родителей. Правда, Ирина Петровна жила неподалёку и часто наведывалась под предлогом «помощи молодым». На деле она помогала сыну понять, на каком «ничтожстве» он женился по своей наивности.
— Обычная девка, без искры Божьей, просто симпатичный кусок мяса, — так, в лучшем случае, Ирина Петровна отзывалась о невестке.
Сыночка же она по-прежнему считала гениальным, наделяя его невероятными достоинствами. То, что ему досталась Софья — «кусок мяса без кола и двора», — она воспринимала как личное оскорбление всей их семье. В итоге Ирина Петровна обвиняла Софью во всём, вплоть до того, что та не может подарить Максиму ребёнка. Хотя поначалу сама была против детей в молодой семье:
— Смотри, сыночек, родить-то она родит, но от тебя ли? А тебе потом всю жизнь воспитывать чужих детей — это же ужасно!
Позже, когда третий год брака не принёс детей, она запела другую песню:
— Третий год живёте, а деток нет. Ну ясно, на вытоптанной дорожке трава не растёт. Неизвестно, сколько она абортов сделала с пятнадцати лет, а может, и переболела чем-то. Хитрая баба, ловкая!
Откуда она брала эти выдумки про аборты и болезни, было непонятно. Ещё страннее, что Максим верил матери, хотя знал Софью с юности и мог бы понять, что это просто оскорбления. Он любил Софью, очень любил, но, видимо, мать любил больше. Или, возможно, Ирина Петровна уже подыскала невестке замену — какую-нибудь «достойную» девицу.
Софья в это уже не вникала. Она пережила крушение их любви и брака и теперь шла в ЗАГС, чтобы разорвать этот замкнутый круг…
Развод прошёл спокойно и быстро: детей то не было, делить особо нечего. Максиму хватило ума прийти без матери, иначе Ирина Петровна устроила бы скандал, расписывая, какие ужасы её сыну пришлось пережить за три года брака. Оба молчали, получили свидетельство о расторжении брака и стали свободными людьми…
Выйдя из ЗАГСа, бывшие супруги почувствовали себя чужими. Софья была усталой и думала, возвращаться ли на работу или ехать домой — все знали, зачем она отпрашивалась. Максима, похоже, мучили другие проблемы.
— Ну вот и всё, слава богу, — сказал он. — Кольцо мне отдай, будь любезна.
— Что? — удивилась Софья, погружённая в свои мысли.
— Кольцо, говорю, обручальное. Я его покупал, если помнишь.
Софья всё помнила. Они выбирали кольца вместе, но платил Максим. Как легко оно наделось на её палец, как ладно сидело все три года, и как не хотелось сниматься теперь. Она нервно крутнула кольцо — оно соскользнуло, словно рыбка, и запрыгало по асфальту. Максим, недовольно нахмурившись, наступил на него начищенным ботинком, поднял и сунул в карман.
— Зачем так нервничать? — сказал он с лёгким презрением. — Самое обычное дело — развод. Скоро другого встретишь. А сегодня вечером мы заедем за вещами и деньгами.
— Добро пожаловать, — с сарказмом ответила Софья.
Делить, в общем-то, было нечего, но за три года они нажили кое-какое имущество. Зная эту семейку, Софья не сомневалась, что делить будут всё, вплоть до чайной ложки. Ей было не жалко — пусть забирают. Главное — деньги…
Все три года они копили: сначала без особой цели, потом уже осознанно, на «непредвиденные расходы». Банкам не доверяли, и Софья, как её бабушка, хранила сбережения в платочке, спрятанном на антресолях под коробкой с хламом. Сегодня вечером предстояло их поделить.
—
Вечером Максим с матерью прибыли. Ирина Петровна была деловита и энергична, а Максим всем видом показывал, как ему неприятна эта процедура.
— Ты ничего не собрала? — строго спросила свекровь.
— Сами собирайте, а то скажете, что я что-то украла. Берите, что хотите, — ответила Софья.
— От тебя всего можно ждать, — фыркнула Ирина Петровна. — Твоё барахло мне даром не нужно. На свадьбу вам дарили вазу и чайный сервиз. Что себе оставишь?
Софья пожала плечами. Вазу было жалко — красивая, но сервизом свекровь провозилась бы дольше.
— Сервиз забирайте, там всё равно пара чашек разбита. И часы настенные тоже.
— Ваза, между прочим, тоже наша, — продолжала Ирина Петровна. — А часы кто дарил, уже не вспомнить. Валера, складывай свою одежду, бельё — вот сюда. И не церемонься, всё равно перестирывать. У этой хозяйки всё вверх дном, даже в машинке постирать не может. Где скатерти, кухонные полотенца? А поваренную книгу я дарила. Коврик для ванной оставим, он ни на что не похож. Люстру снимай, на твои деньги куплена. И украшения, которые ты дарил — бусы из бирюзы, браслетики, колготки какие-то, года два назад — тоже забирай.
Софья не выдержала этого «аукциона неслыханной щедрости», вышла на кухню и поставила чайник.
— Помогла бы, вместо того чтобы чаи распивать! — крикнула Ирина Петровна, влетев на кухню. — Ух ты, мультиварка! Наш дядя Гоша дарил, так что забираем. Занавески выгорели, пыльные, ладно, оставим.
Она вернулась в комнату, следя, чтобы сын ничего не пропустил.
— Постельное бельё я дарила, шикарный комплект с вышивкой, жалко оставлять, — хозяйственно вытряхивала она одеяло из пододеяльника. — С вещами, кажется, всё. Если что вспомним, заберём. Надеюсь на твою честность. Давай теперь деньги делить.
Софья положила на стол свёрток с деньгами. Ирина Петровна деловито начала подсчёт.
— Негусто у вас накопилось, — заметила она. — Извини, София, но Максиму достанется больше. Он больше зарабатывал, да и пострадал сильнее. Ты подала на развод, осталась при своих, а ему теперь жизнь перекраивать.
Софья не стала спорить — лишь бы они убрались поскорее…
Они и убрались, оставив квартиру в разгроме: шкафы открыты, постель разворочена, вещи разбросаны, на столе — остатки денег. Софья посмотрела на это и не сдержала слёз. Да, Максим зарабатывал больше, но без её бережливости они бы ничего не скопили. Год назад он решил делать ремонт, и они начали: дорогие материалы, мастера, которых утончённый Максим, не способный забить гвоздь, нанял за большие деньги. Ремонт не закончили, а долг за него остался. Мебель покупали в кредит — на имя Софьи, иначе бы и её вывезли. На работе дела шли плохо, фирма могла закрыться, и встреча с коллекторами была последним, чего бы ей хотелось.
Но Софья не собиралась сдаваться. Ей хотелось начать новую жизнь, забыть эти три года, Максима, его мать, работу — всё, что было её прошлым. Она вспомнила рассказ пожилой подруги матери, которая после тридцати лет брака, полного унижений, осталась с пустыми руками и горькими словами мужа:
«Такая ты и разэтакая».
Софья же, прожив всего три года, считала себя почти счастливой — она успела вырваться.
Разбирая вещи, она подняла те самые бусы из бирюзы — дешёвую пластмассу, которую Максим не стал забирать. Золота и бриллиантов у неё не было, как и модных нарядов. Софья считала себя серьёзной замужней дамой: приличный брючный костюм, пара блузок, юбка, джинсы, несколько свитеров — её «капсульный гардероб». Однажды на свадьбе подруги она появилась в этом же костюме, и ей стало стыдно: все видели, что ничего лучше у неё нет. Косметикой она тоже пользовалась бюджетной, по остаточному принципу.
Софья посмотрела на руку — на безымянном пальце ещё виднелся светлый след от кольца.
— Как это жёстко, — подумала она. — Копила, экономила, а другие в это время наряжались, украшали себя. Максим с матерью, небось, и одежду бы забрали, и косметикой б/у не побрезговали бы.
Но Софья решила, что оплакивать судьбу — глупо. Она заварила кофе, плеснула в чашку коньяка, достала блокнот и записала план:
1. Привести себя в порядок.
2. Обновить гардероб.
3. Начать новую счастливую жизнь…
—
Судьба помогла ей начать с последнего пункта. Подруги, Марина и Екатерина, узнав о разводе, приехали поддержать её. Но Софья была не в слезах, а в боевом настроении. Марина сделала предложение, от которого трудно было отказаться. Её муж, богатый, но занятой человек, не мог сопровождать её на курорты, но предложил оплатить поездку для неё и двух подруг.
— Собирайся, София, едем на Мальдивы! — сказала Марина. — Разгонять тоску, купаться, загорать, пока тут всё замерзает. Мой муж сказал, что это даже дешевле, чем отменять его встречи. Девочки, вы будете хранительницами моей нравственности!
— Ой, Марина, это было бы здорово, но неудобно, — засомневалась Софья. — Дорогие же билеты.
— Не думай об этом, мне самой это нужно. Разбогатеешь — отдашь, в чём проблема?
— Если так, то ура! Только у меня загранпаспорта нет, и с работой…
— Паспорт — не проблема, а работу ты сама говорила, что, скорее всего, потеряешь. Забирай свои вещи и в путь! Всё равно придётся искать новую.
—
Всё устроилось на удивление легко: паспорт сделали быстро, с работы Софья уволилась без сожалений. Она пробежалась по магазинам, купила купальник и лёгкую одежду, подходящую для райского острова. И вот они уже на Мальдивах.
Софья не верила своим глазам: лазурное небо, море, шёпот волн, нежный песок. Марина, уже бывавшая здесь, важно объясняла:
— Ничего удивительного, это же край земли. Здесь начиналась история человечества.
— Пусть здесь начнётся и моя настоящая история, — загадала Софья. — Выброшу в море всё прошлое и начну жить по-новому.
Ей было трудно представить родной город с его холодными улицами, серым асфальтом и людьми, прячущими лица от ветра.
«Как я там жила? И как буду жить после этого?» — думала она, лёжа на пляже.
— Солнце и море — это здорово, но вечером скучать не годится, — сказала Марина. — Здесь есть интересные местечки, потанцевать. Мы имеем право, правда?
— Ещё как! — оживилась Екатерина. — А давай сначала по магазинам, купим что-нибудь необычное, чтобы напоминало об этих днях.
— Поддерживаем! — хором крикнули Марина и Софья.
—
Гуляя по узким улочкам, Софья случайно отстала от подруг. В переулке она заметила дорогой бутик, явно не для всех. В витрине стояло платье её мечты — такое, о каком она грезила с детства, представляя, как в нём танцует, пьёт шампанское, мчится в кабриолете. Но зайти в такой магазин? Она уже слышала мысли продавщиц: «Такие только внимание отвлекают, всё равно ничего не купят».
Софья прикинула, сколько у неё денег, и хотела убежать, но вдруг подумала:
«Если сейчас не зайдёшь и не купишь, ничего в твоей жизни не изменится. Пусть даже с этим платьем ничего не поменяется, но оно у тебя будет!»
С независимым видом она вошла в магазин. К ней подлетела юная продавщица, щебеча что-то на английском. Софья, несмотря на скромное знание языка, объяснила, что хочет это платье. В примерочной она прижала его к груди и поняла: без него не уйдёт. Платье сидело идеально, словно создано для неё. Цена была заоблачной — все её сбережения, — но Софья решилась. Вышла из магазина без копейки, но с коробкой, в которой лежал её новый наряд.
В отель она вернулась другой — свободной, гордой женщиной, способной потратить всё на умопомрачительное платье. Подруги, вернувшись, ахнули.
— София, где ты нашла такое чудо? — воскликнула Марина. — Это же кучу денег стоит!
— Да, — подтвердила практичная Екатерина. — В таком только на Каннский фестиваль.
— Девочки, я отдала всё, но не жалею, — прошептала Софья. — Всю жизнь мечтала о таком. Если бы не купила, осталась бы серой мышью. А теперь я королева!
— Хором соглашаемся! — рассмеялись подруги.
— Похвастайтесь своими покупками, и пойдём сиять!
Все трое выглядели сногсшибательно, но Софья не могла не признать: рядом с ней меркли все. В клубе её платье произвело фурор, а знакомство с Фабио, красивым итальянцем, говорящим по-русски с очаровательным акцентом, стало настоящим чудом. Они танцевали, смеялись, и даже мысль о скором отъезде не могла испортить её счастья.
—
Через несколько дней Фабио пригласил Софью на морское путешествие на арендованной яхте. Она согласилась, и всё прошлое отошло далеко-далеко. Они плыли по Индийскому океану, исследовали острова, ужинали под звёздами. После одного из таких дней, сидя на борту, Софья думала:
«Это навсегда останется в моей жизни. Никакой холодный ветер не выдует это счастье.»
Перед отъездом они обменялись контактами, но Софья была уверена, что Фабио не напишет. На прощание она сказала:
— Ты сделал меня такой счастливой. Этого хватит на всю жизнь.
— Мне не хватит, — ответил он. — Ты нужна мне на всю жизнь.
Это были самые прекрасные слова, которые она слышала. Подруги, глядя на неё с лёгкой завистью, восхищались:
— Ну ты даёшь, София! Такое приключение! Покажешь фото, расскажешь?
— Конечно, Марина, это тебе спасибо, — ответила она. — Я в вечном долгу.
— Брось ты про долги!
— Без работы, с кучей реальных долгов…
— Мне ты ничего не должна. Просто поделись счастьем.
—
Дома серость родного города начала вытеснять воспоминания о Мальдивах. Проблемы навалились: долгов прибавилось, работу найти не удавалось. Предложения были унизительными — упаковщица, грузчик, — а Софья знала, что не справится с такой работой. Даже попытка стать продавщицей в местном магазинчике провалилась: хозяин обвинил её в недостаче и не заплатил за три смены. Еда заканчивалась, а просить помощи у подруг было стыдно.
Но однажды, возвращаясь с очередного неудачного собеседования, Софья увидела у своего дома Фабио. Не веря глазам, она бросилась к нему.
— Фабио! Ты здесь? Как? Почему?
— Я за тобой, любимая, — сказал он, закружив её в объятиях. — Не могу без тебя.
Софья не знала, что ответить. Пригласить его в свою разорённую квартиру с голой лампочкой и недоклеенными обоями? Но отказаться от счастья ради этого?
—
Они договорились, что она поедет в Италию, в его дом под Римом, погостит месяц. Если не понравится — вернётся.
— Я сделаю всё, чтобы тебе понравилось, — пообещал Фабио.
—
Месяц в Италии был волшебным. Софья бродила по Риму, училась итальянскому, общалась с друзьями Фабио. Возвращаться в холодный город было немыслимо.
Она продала квартиру, погасила долги, собрала немного вещей и улетела в Италию навсегда.
Вскоре они с Фабио поженились, у них родились двое детей. Они много путешествовали, а в гардеробной Софьи висели шикарные наряды, купленные любящим мужем. Но то платье с Мальдив, с которого началась её новая жизнь, всегда стояло на манекене, напоминая: именно оно помогло ей стать собой и обрести счастье.
1 комментарий