Марина никогда не предполагала, что у её родной дочери будут какие-то тайны от неё. Они с Лизой всегда были так близки, но теперь, в подростковом возрасте, многое можно списать на переходный период. Однако именно в этом возрасте дети порой совершают глупости, за которые приходится расплачиваться всю жизнь. Это и вынудило Марину прибегнуть к крайним мерам: проследить за Лизой. Возможно, это не очень правильно, не педагогично, но она не педагог, в конце концов, а просто мать, желающая дочери только добра. Так оправдывала себя женщина, поджидая дочку у здания художественной школы, где вот-вот должны были закончиться занятия.
И вот Лиза вышла, но отправилась не к дому, а в противоположную сторону. Этого и следовало ожидать, но почему одна? Она попрощалась со всеми подружками и, судя по всему, даже постаралась спрятаться от одной из групп.
Марина потихоньку пошла за дочкой по другой стороне улицы.
-Да, я прирождённая шпионка, — с мрачной усмешкой подумала женщина. — Кто бы мне сказал год назад, что я буду шпионить за дочерью? А что ещё делать, если у неё от меня секреты, если дома творится неизвестно что? Отцу тем более ничего не скажет, да и я не скажу. Зачем его привлекать? Мы уж как-нибудь сами.
Лиза тем временем направлялась к старому, давно расселённому дому.
— Боже, что там? — внутренне охнула Марина.
Она давно строила предположения: возможно, у Лизы появился мальчик, и они вместе гуляют. Это был бы лучший вариант. Но если бы они гуляли в скверах или ходили в кино, а не лазали по заброшенным домам!
«Может, это какая-то игра, вроде тайного общества?» — с надеждой подумала она, когда дочь, оглянувшись, нырнула в дверь дома.
Немного погодя, осторожно стараясь не шуметь, туда же вошла и Марина. Она пошла туда, откуда доносились тихие голоса. Войдя в одну из комнат, женщина обомлела от ужасной картины, открывшейся перед глазами…
***
Марина вовсе не была сумасшедшей матерью, которая постоянно следит за ребёнком, устраивая обыски и допросы. Она любила свою Лизу, но чем старше становилась девочка, тем тревожнее было на душе. В ней иногда ясно проявлялись черты её родного отца, Сергея: не только внешность, но и не самые приятные черты характера, например, скрытность.
Марина с Сергеем официально женаты не были, жили так называемым гражданским браком. Хотя предложение по всей форме он сделал, и то, что они не расписались, мало тревожило молодых.
— Что же вы заявление никак не подадите, Мариночка? — порой намекала мама Марины.
— Эти формальности от нас никуда не уйдут, успеем ещё. Разве Сергей тебе и без этого плохой зять? — отшучивалась Марина.
Он действительно был неплохим во всех отношениях, хотя порой девушка осознавала, что почти ничего не знает о своём избраннике: как он жил до встречи с ней, кто его родные. На все вопросы он отвечал расплывчато, непонятно. Даже о месте работы она не знала толком. Так прожили год, а потом Марина забеременела и поняла, что необходима определённость в отношениях. Но Сергей вдруг выказал недовольство.
— Какой ещё ребёнок? Мы же хотели года три вдвоём пожить! — говорил он.
Однако на аборт не гнал, от ребёнка отказываться не собирался, сомнений в отцовстве не высказывал. Только когда Марина была на пятом месяце, уехал в какую-то командировку и не вернулся.
Тут-то Марина и поняла, насколько легкомысленной и небрежной к себе была всё время совместной жизни. Она не знала точно ни места работы мужа, ни где он прописан. С такими сведениями обращаться в полицию было стыдно. Обратилась, конечно, выдержала недоумённые и насмешливые взгляды следователя, которому на все вопросы о Сергее могла ответить лишь:
— Не знаю, он не говорил.
— Кто будет искать в таком случае? Всё ведь понятно: парень сбежал от беременной подружки, — сказал следователь.
Так Марина стала матерью-одиночкой. Впрочем, рождение Лизы компенсировало все беды и огорчения. Девочка родилась здоровой и красивой. Имя Марина выбрала ещё до рождения дочки — Елизавета, в честь любимой бабушки, умершей за несколько лет до этого.
— Отчество хоть другое дай, — сказала мама, когда Марина пошла регистрировать дочку. — Что она будет Сергеевна?
— Ну какое другое? Отца же Сергеем зовут.
— Да любое, хоть Ивановна, а лучше Андреевна, как Ахматова, куда красивее.
— А если Сергей вернётся? — тихо спросила Марина.
— Всё ещё надеешься? Эх, Марина, Марина, ну поступай как хочешь. И слёзы вытри, я же пошутила. Пусть будет Сергеевна, чем плохо?
Но слова матери запали в душу, да и обида на Сергея, так странно исчезнувшего из жизни, дала о себе знать. И назвала Марина дочку полным бабушкиным именем — Елизавета Михайловна.
***
Так и стали жить втроём: две дочки, две мамы и бабушка с внучкой. Мать Марины радовалась внучке, ни разу не попрекнула, не изводила фразами вроде «я ведь говорила». Помогала во всём, в том числе деньгами. Она давно, вскоре после смерти мужа, организовала цветочный бизнес, который пошёл очень неплохо, что давало возможность не испытывать материальных затруднений.
Пока Лиза была маленькой, Марина и не думала об устройстве личной жизни. Крах первой любви забыть не могла, да и перед мамой было стыдно — уже доставила немало огорчений своим первым браком. Просто жила, воспитывала дочку и знала, что мама никогда не подведёт…
Но мама однажды подвела — скоропостижно скончалась от давней болезни сердца. Марина осталась совсем одна с трёхлетней дочкой на руках. Делать было нечего, пришлось продолжать бизнес матери. Она сетовала на себя за то, что раньше не вникала во все тонкости, но понемногу смогла всё взять в свои руки. Дело пошло не хуже, чем при маме.
Благодаря работе она устроила и личную жизнь. Совместная работа с Андреем, одним из поставщиков, перешла в роман, закончившийся весёлой свадьбой.
Так у пятилетней Лизы появился папа, о котором она мечтала. Марина не прочь была родить и второго ребёнка, но это оказалось невозможным из-за проблем со здоровьем Андрея. А вот свою приёмную дочь он полюбил как родную. Марина иногда упрекала мужа в том, что он чрезмерно балует девочку, потакая её желаниям.
Впрочем, Лиза росла вовсе не избалованной, слушалась родителей, хорошо училась и, что радовало маму больше всего, была творческой натурой. Она с детства полюбила рисовать, лепить из пластилина. Девочку отдали в художественную школу, где она добивалась немалых успехов, радуя родителей.
***
И всё у них было прекрасно до недавнего времени. Ещё недавно, в преддверии Нового года, Лиза сказала маме:
— У нас в школе конкурс новогодних поделок, надо что-то очень оригинальное выдумать. Вот, смотри, мама, я нарисовала свою придумку: ёлочку решила сделать, только это будет не просто ёлка, а светильник из шариков, гирлянд и прочего, но с каркасом и подключением к электричеству. Вам с папой придётся помочь!
Весело и дружно всей семьёй они принялись мастерить новогодний светильник, который получился чудесным. Лиза получила в школе первый приз, а потом принесла светильник домой, украсив им свою комнату.
Теперь же оставалось только с тоской вспоминать те дни, когда они могли всей семьёй делать одно дело.
А после этого начались непонятные вещи. Поначалу Лиза стала задерживаться после занятий в художественной школе, но это было объяснимо: заболталась с девочками, зашла к подружке, ещё какие-то дела — ничего особенного. Но вдруг из дома стали пропадать продукты. Нажарила Марина, допустим, котлет в надежде, что на три дня хватит, а на следующий день их и нет. Хлеб покупать не успевали, фрукты сколько ни купи — опять пропадают. Заходили девочки, Лиза что-то съела, была очень голодная — это можно понять. Но потом стали пропадать вещи: не то чтобы что-то ценное, но заметное — одеяло, подушка, старая куртка Лизы, её зимние ботинки. Такие исчезновения объяснить было труднее, конечно Лизе.
— Куда одеяло старое пропало? В твоём шкафу лежало, — спрашивала Марина.
— Одеяло убежало, улетела простыня, — переводила всё в шутку девочка. — Да я его на помойку выкинула, место же занимает!
— А куда подушка девалась?
— Тоже ускакала, как лягушка, а про подушку не знаю, я не видела, — отвечала Лиза, пряча глаза. Врать она не умела толком.
— Ох, дочка, как мне не нравится, когда ты что-то скрываешь! Ведь мы всегда были друг с другом честными. А что теперь?
— Мамочка, да ничего я не скрываю, ну правда, я не знаю, где подушка, может, в кладовке, или тоже выкинули.
— Хорошо, выкинули. И то печенье, что мы вчера вечером пекли, тоже выкинули? И колбасу с сыром? Нет, мне не жалко, если ты кого-то угостила, даже если животное какое-то, но почему ты скрываешь? А если сама съела, то откуда такой бешеный аппетит? Это тоже ненормально.
— Да всё нормально, в школу я печенье взяла, девочек угостила, а про сыр не знаю, и про колбасу тоже, но ела я их, потом ещё брала, — отвечала Лиза.
— Валя, в чём дело? — вошёл в комнату Андрей, услышавший этот разговор. — Я не понимаю, ты решила девочку кусками попрекать, считать, кто сколько съел? Слава богу, не война сейчас, не голод, чтобы из-за колбасы разборки устраивать. Ну, я тоже ел эту колбасу, не считал сколько. Теперь буду каждый бутерброд взвешивать и записывать? Хорошо, а в конце месяца тому, кто съел меньше всех, будем выдавать приз, договорились?
Он вроде пытался перевести всё в шутку, но тон был раздражённый.
— Да, ребята, этак мы и правда неизвестно до чего договоримся, и это вместо того, чтобы просто сказать правду, — вздохнула Марина.
С одной стороны, всё складывалось логично: то съели, это выкинули. Но если задуматься, странностей становилось всё больше. Это и вынудило мать взять на себя роль шпионки и сделать открытие, которое сперва потрясло, а потом тронуло до глубины души…
***
Лиза вошла в давно заброшенную, но прибранную комнатку, всё убранство которой состояло из металлической койки и старой тумбочки. На койке, под тем самым якобы выкинутым одеялом, лежал мальчик. Лиза раскладывала на тумбочке какие-то продукты и просящим тоном говорила:
— Ну, Сашка, вставай, я поесть тебе принесла. А термос не смогла притащить, завтра точно возьму, будет тебе горячее.
— Анюточка, что это? Кто этот человек? — не выдержав, воскликнула Марина.
— Мама, ты здесь откуда?
— Кто это, я спрашиваю? Почему ты здесь?
— Это Саша, мой друг, ему плохо, я помогаю. Кажется, он заболел. Помоги нам, мамочка!
Марина подошла к кровати, посмотрела на мальчика. Совсем ребёнок, младше Лизы, и явно действительно больной. Она прикоснулась к его лбу:
— Да, у него жар, скорую надо, немедленно, просто и поскорее! Ну, ты, как здесь оказалась? Он что, сбежал из дома? Где родители этого мальчика?
Набрав номер скорой помощи, женщина засыпала дочь вопросами. Пока ждали приезда врачей, Лиза успела рассказать, что мальчика зовут Саша, ему 10 лет, он круглый сирота и прячется в этом доме от органов опеки, не хочет, чтобы его отправили в детский дом.
Но поговорить толком не удалось: врачи приехали довольно скоро и при беглом осмотре диагностировали у мальчика серьёзное воспаление лёгких. Его необходимо было срочно госпитализировать.
Сашу увезли в больницу, мать с дочерью пошли домой. Придя, Марина потребовала от дочери чёткого ответа:
— Кто этот мальчик и почему ты помогала ему?
— Ну, как почему? Помогала, ему было плохо, он совсем один остался. Жил в этом доме. Я случайно мимо шла с девочками, увидела, что там кто-то прячется, ну и вернулась потом посмотреть. Вот так и познакомились.
— Лиза, пойми, это просто безумный поступок! То есть помогать человеку, попавшему в беду, необходимо, но не так же! Ты большая уже девочка, должна это понимать.
— А как, мама? Я не настолько большая, чтобы что-то решать, а он не хотел в детский дом, уже побывал там, сбежал. И что я должна была делать?
— Обратиться к взрослым! Хорошо, нам с папой ты не доверяешь, но могла бы спросить у учительницы, школьного психолога, позвонить по телефону доверия.
— Я вам доверяю, но ведь и вы ничего другого, кроме детского дома, предложить бы не смогли, а все другие подавно. И Саша посчитал бы меня предательницей, а я этого не хотела.
— А чего ты хотела? Всю жизнь прятать его в том доме, подкармливать объедками, одевать в обноски? Это же не котёнок, не щенок бездомный, да и с животными так поступать нельзя, а тут человек, мальчик, которому учиться надо, жить где-то! Я поражаюсь твоей наивности!
— Я думала, что в конце концов как-то подготовлю вас с папой, а потом, может, мы его возьмём домой, у меня будет братик. Ну, хорошо, я поступила глупо, но я просто не знала, как надо, — Лиза уже почти плакала.
— Вот и надо было спросить. А если бы я сегодня не увидела, а ты бы и не вызвала врачей? Он ведь не сегодня заболел, всё могло закончиться очень плохо.
— А теперь будет хорошо, ведь правда, мама? Мы пойдём завтра в ту больницу навестить Сашу?
— Конечно, куда мы теперь от него денемся?..
***
На следующий день Марина с Лизой позвонили в больницу и узнали, что состояние Саши тяжёлое: у него двухстороннее воспаление лёгких. Опоздай врачи на пару дней, мальчика бы не спасли. Посещать его пока нельзя, и передавать ничего не надо, кроме, возможно, некоторых лекарств.
Марина купила всё необходимое, отвезла в больницу и постаралась как можно больше узнать о судьбе мальчика.
Впрочем, судьба эта была довольно обычной: пьющие родители, жизнь с бабушкой, потом детский дом и бегство из него. За всеми такими «обычными» историями скрываются сложные трагедии, от которых страдают самые беззащитные люди…
***
Бабушка мальчика, Екатерина Петровна, родила свою единственную дочку для себя в довольно солидном возрасте, слегка за 40, отчаявшись устроить личную жизнь. Конечно, эта поздняя, долгожданная дочка росла избалованной до нельзя. В 16 лет она вообще сбилась с пути: начала пить и открыто гулять с мужчинами. Когда в 18 лет она привела в дом мужчину и заявила, что выходит за него замуж, Екатерина Петровна даже обрадовалась: может, зажив семейной жизнью, дочка остепенится. Увы, этим надеждам не суждено было сбыться. Девушка стала пить и гулять вместе с мужем. Никакие уговоры не действовали, даже вмешательство полиции не помогало. Только беременность и рождение маленького Саши немного привело родителей в чувство. Они стали меньше пить, молодой отец даже устроился на работу, и Екатерина Петровна готова была вздохнуть с облегчением.
Но очень скоро всё пошло по-прежнему. Саша был полностью передан заботам бабушки. Родители пили и пропадали где-то по нескольку дней, а порой и недель. Работать и помогать бабушке хотя бы материально они и не думали. Где пропадали и на что пили, никто не знал до поры. Только когда в дом к Екатерине Петровне пришли с обыском, стало ясно, что её дочка со своим мужем и друзьями добывали деньги не совсем законными путями. Полиции не составило труда отыскать эту парочку. Так родители Саши попали под суд и были приговорены к длительным срокам заключения.
Екатерина Петровна даже не очень расстроилась, узнав об этом.
— Там хоть пить и шляться не будет дочка моя, хоть душа за неё так болеть не будет. Ну и какие-никакие, а деньги на внука получать буду, а то на мою пенсию мы не разгуляемся, а Саше уже в школу пора, — так говорила она подружкам.
Но и этой относительно спокойной жизни скоро пришёл конец. Беда пришла с другой стороны…
Жили бабушка с внуком в небольшом, старом, но крепком доме, который спокойно мог простоять ещё хоть 100 лет. Жильцы особо не беспокоились: дом никому, кроме них, был не нужен. А вот земля, на которой он стоял, очень даже. На месте дома решили построить многоэтажку, а жильцов расселить: не новые квартиры им давать, а дать деньги за старые, и пусть сами покупают, что хотят. Но суммы предложили настолько маленькие, что на них невозможно было купить даже маленькую комнату. Всё это было, конечно, незаконно, но подрядчики сумели добиться разрешения на строительство и договориться с большинством жильцов.
Но не с Екатериной Петровной. Ей некуда было деваться. Если другие жильцы имели какие-то сбережения или запасные варианты, то бабушка и её внук оставались ни с чем. Женщина, хоть и пожилая, но активная, кинулась искать правду. Но те, с кем она пыталась бороться, были влиятельными людьми, и все старания старушки были тщетны. Единственное, чего она добилась, — окончательно подорвала своё здоровье, и без того ослабленное выходками дочери и заботой о внуке. Однажды она проводила Сашу в школу (он учился уже в третьем классе) и, оставшись в одиночестве, вдруг почувствовала себя очень плохо. Испугавшись, она позвонила подруге, живущей в соседнем доме, попросила зайти. Из дома выехали почти все жильцы, и Екатерина Петровна боялась, что умрёт в одиночестве. Когда подруга пришла, всё было кончено: бабушка Саши лежала на кровати, не подавая признаков жизни…
Мальчика из школы забрала эта самая соседка, которая всё ему объяснила и сказала, что после похорон бабушки он будет отправлен в детский дом.
— Я не хочу! — плакал мальчик. — Я один могу жить дома, я всё умею!
— Что ты, милый, нельзя детям одним, к тому же дом скоро снесут, все уже выехали. Ты и вещички свои собери, что тебе ещё пригодится. А в детском доме хорошо, там ребят много, друзей найдёшь, подружек, а может, приедут богатые люди, усыновят тебя, и такое ведь бывает.
Саша не мечтал ни о каких богатых усыновителях. Своих родителей он и не помнил, а детского дома боялся. Он не был слишком общительным и бойким ребёнком, потому даже представить жизнь в доме, полном других детей, рядом с которыми он вынужден будет находиться круглые сутки, было страшно. Но что поделать? В 9 лет он не мог принимать самостоятельные решения, то есть не имел права…
О том, что Саша давно всё решил, ещё никто не знал. А решил он, что сбежит из детского дома. Куда? Да куда глаза глядят. Он надеялся, что повзрослеет быстрее, чем положено, скоро сможет как-то подрабатывать, а значит, вполне свободно жить без посторонней помощи. Хотя, если честно, он вообще мало думал о том, как будет жить. Ведь удаётся же это всяким людям, у которых вообще нет родителей. К тому же начиналось лето, а летом что страшного на улице?
Потому вскоре после его прибытия детский дом не досчитался одного из своих воспитанников…
О том, что его разыскивают, Саша узнал довольно быстро. Через несколько дней, слоняясь по городу, увидел на заборе плакат со своей фотографией. А вот это было уже серьёзно: его ищут, а значит, не сегодня, так завтра найдут и отправят обратно. Саша решил уехать на другой конец города: там, возможно, о его побеге ещё не знают.
На самой окраине он нашёл этот пустой заброшенный дом, в котором и обосновался. Крыша над головой была, погода стояла тёплая, но ведь надо было чем-то питаться. Если обращаться к взрослым, они моментально поймут, кто он такой. А возможность заработать была только в мечтах.
Но вопрос с едой быстро и легко разрешился. В небольшом продуктовом магазинчике Саша смог добывать еду — не воровать, нет. Там оставался хлеб, а иногда и ещё что-то, что всё равно выбрасывали. Добрая хозяйка магазинчика иногда отдавала это мальчику, который наврал ей с три короба о пьющих родителях и необходимости кормить младших братьев и сестёр. Неизвестно, верила она ему или нет, но еду давала.
Вещей у него не было: Саша отправился в побег с пустыми карманами, в том, в чём был. А одежда, как выяснилось, очень быстро не только пачкается, но и приходит в негодность…
Тут на помощь пришли помойки. Некоторые люди выкидывали ненужные вещи не в бочки, в которые мальчик побоялся бы залезть, а просто клали на ящик с песком, стоящий рядом с большим контейнером. Таким образом, он мог изредка переодеваться.
Словом, лето прошло довольно сносно, да и начало осени было жарким. Но неизбежно пришёл октябрь с дождями и холодными ночами. Порой мальчик думал о необходимости вернуться в детский дом, где было по крайней мере тепло. Но прежде чем он окончательно решился выйти к людям, посчастливилось подружиться с Лизой. Конечно, она тоже была ещё маленькой и в силу этого мало чем могла помочь своему другу.
— Саша, а ведь это не дело — на улице жить. Давай я родителям про тебя расскажу, они что-нибудь придумают!
— Пожалуйста, не надо! Я знаю, что они придумают: отдадут меня в детский дом, и всё. Я, может, и сам туда вернусь, но только если сам, без всяких там! Ясно? А если меня насильно потащат, то я опять убегу. Поклянись, что не расскажешь!
Девочка поклялась и, как могла, исполняла обещание.
***
Конечно, Марина узнала не всё о том, что пережил одинокий ребёнок в заброшенном доме, можно было только догадываться. Но и того, что она узнала, было достаточно: спившиеся, лишённые прав родители, старенькая и больная бабушка, потеря квартиры.
— Бедный мальчик, — думала она. — А ведь моя судьба могла быть такой же. То есть не моя, а моего ребёнка. Ну а что? Когда Сергей сбежал, как я страдала. А если бы сама не справилась с бедой, пошла бы в разнос, маму бы в могилу раньше времени загнала, и осталась бы Лиза моя одна. Но она-то ещё маленькой совсем была. Удочерили бы, но кто? Вдруг плохие люди? Она бы сбежала, осталась бы одна на улице. Нашлись бы добрые люди, способные приютить девочку?
Мысли были тревожные, но чем она могла помочь этому мальчику? Вспоминались слова дочки:
«Был бы мне братиком».
Смогут ли они с Андреем усыновить ребёнка? Они с Лизой пока не стали ничего говорить ему о приключении дочки. А вот навестить Сашу отправились…
***
Приближался Новый год, и Лизе очень хотелось, чтобы и у её друга был настоящий праздник.
— Ну как он, бедняга, будет его в больнице встречать? Давай, мама, ему хоть маленькую ёлочку купим!
— Что ты, в больницу ёлки нельзя, даже веточку нельзя. Подарок купим, а праздников в его жизни будет много-много, успеет и у ёлки поплясать.
— Тогда я ему этот светильник-ёлочку отнесу, ладно? Он же не хуже настоящей ёлки, будет светить и радовать, правда?
— Ну конечно, это ты здорово придумала. Твоя ёлочка просто чудо, уверена, что она позволит Саше поправиться куда быстрее.
— А ты с папой поговорила? — тихо спросила Лиза.
Они с Мариной уже обсуждали вопрос усыновления Саши. Матери это не казалось чем-то сверхъестественным: она мечтала о втором ребёнке. Но как воспримет Андрей? Лиза ему не родная, и ещё мальчика взять — как-то он отреагирует?
— Давай после Нового года скажем, хорошо? А то я боюсь, если он будет решительно против, праздник будет испорчен.
— Но почему он должен быть против? Ведь это же здорово, если у него будет сын!
Марина знала, как муж болезненно реагирует на все вопросы о детях. Она уже заводила речь об усыновлении — так хотелось второго ребёнка, — но Андрей мрачнел и обрывал все эти разговоры. Она решила оставить его в покое. А тут вдруг окажется, что он не хочет принять в дом мальчика 10 лет. Реакция могла быть самой неожиданной. Зачем человеку всё время наступать на больную мозоль? Ну разве что после праздника, начав издалека: сперва рассказать о тайне Лизы, потом об одиночестве несчастного ребёнка и уже после аккуратно подвести к возможности обзавестись сыном.
— Ну что, обидеться, расстроиться? Что поделать, будет решительно против, возможно. Но, подумав, может, и решится, посмотрим. Лиза, это ты успела полюбить Сашу как брата, я к нему испытываю сочувствие, а папе всё это будет как снег на голову. Вот поэтому я и сомневаюсь, хотя не исключаю, что и он ничего против иметь не будет.
— Вот бы было здорово! Иначе ведь Сашка всё равно сбежит, но на этот раз и мне доверять не будет. Куда он тогда денется, даже представить страшно, мамочка!
***
На следующий день они отправились в больницу к Саше. Посещение уже разрешили. Мальчик был ещё очень слаб, но выглядел куда лучше. Его умыли, подстригли — это был обычный мальчик. А как он обрадовался посетителям, даже больше, чем подаркам и ёлочке! К нему пришли, как ко всем детям. Теперь все увидят, что Саша не одинокий сирота.
Увидев радость мальчика, Марина решила:
— Всё, начинаю узнавать, что нужно для усыновления. Пусть Андрей возражает, не соглашается, его дело. Пусть он хоть бросит нас, он взрослый дядя, проживёт один, а мальчику, вон как семья нужна, настрадался в одиночестве, бедняга.
Об этом она сказала и Лизе по дороге домой.
— Ой, мама, но пусть папа не уходит! Давай я сама ему всё расскажу и попрошу нас не бросать, хорошо? Вот он познакомится с Сашей и поймёт, какой это хороший мальчик. Там посмотрим.
— Я тоже думаю, что он нас не оставит, но всё же давай после праздника поговорим. Всё равно Саша пока в больнице, да и документы сейчас даже не начнёшь оформлять, выходные же.
***
Андрей и сам почувствовал, что жена и дочь что-то скрывают, и их тайна явно не имеет отношения к новогодним сюрпризам. Сделав такой вывод, он решил выяснить всё сразу и за ужином спросил:
— Ну, что, заговорщицы, будете меня в свои тайны посвящать? Что задумали-то?
— Ой, папа, это серьёзно, мы тебе после Нового года скажем, — выпалила Лиза.
— Не как замуж собралась? — изумился отец.
— Да ну, скажешь тоже, — смутилась девочка.
— Бери выше, отец, — решилась Марина. — Брата она себе нашла, а нам сына. Нет, серьёзно, познакомилась с мальчиком-сиротой, на пару лет моложе себя, и хочет, чтобы он жил с нами.
— Ну и ну, как это понимать?
— Ну, папа, понимаешь, это правда очень нужно сделать, — зачастила Лиза.
Но Марина прервала её:
— Всё, Лиза, иди занимайся своими делами, я папе сама всё расскажу, это всё-таки взрослое дело.
Когда Лиза с недовольным видом удалилась, Марина начала рассказывать историю Саши и его знакомство с дочерью.
— Ну и вот, мы на днях навестили его в больнице. Знаешь, мальчику так нужна семья. Он так привязался к Лизе, но и она к нему тоже, уже считает братом. Я не могу просто так оставить всю эту историю и Сашу. Ты как хочешь, но я после новогодних праздников начну оформлять документы на усыновление.
— Ты всерьёз думаешь, что это хорошая идея? А что тебя в этом пугает?
— Ну как же, чужой ребёнок…
— Прости, но ведь, строго говоря, Лиза тебе тоже по крови чужая.
— Да, она была чуть младше, когда вы познакомились, но ты же сразу принял её, полюбил. Сначала я тебя полюбил и в твоей дочери видел прежде всего часть тебя же. А тут ребёнок от неизвестных родителей, да ещё поживший на улице. Не лучше ли ему будет в детском доме?
— Но ты хоть сам себя слышишь, Андрей? Кому может быть лучше в детском доме? А вырос он не на улице, его бабушка воспитывала, и воспитан он, уверяю тебя, неплохо. И вообще, давай не рассуждать обо всяких генах и наследственности. Мы и своих родных толком не знаем, что уж говорить о детях. Лиза у меня, я же рассказывала, тоже не от принца Датского.
— Эх, Марина, как-то неожиданно всё это. Давай хоть вместе в больницу к нему сходим, познакомимся.
— То есть ты в принципе не против?
— Да не знаю, я не против, но пока и не за. Хотя что иначе делать, я не знаю. Вы-то с Лизой уже всё, как я понял, решили. Разводиться с вами я, уж прости, не собираюсь, но не смогу же я жить с этим пацаном, как сосед, придётся как-то взаимодействовать.
Марина подошла к мужу и обняла его.
— Андрей, какой же ты молодец! Я ведь боялась говорить тебе, думала, что же будет, если ты скажешь что-нибудь вроде «или я, или он». А я ведь Лиза уже сказала, что согласна, и мальчик, похоже, на это очень надеется. Пойдём завтра, обязательно, ты увидишь, как он тебе обрадуется.
Так и сделали: пошли втроём к Саше. Мальчик смотрел на посетителей с восторгом, но и с тревогой. Ему не верилось, что эта семья станет и его семьёй тоже. Впрочем, не сомневалась только Лиза. Она уже поверила, что мальчик будет жить с ними и станет её братом. То есть братом он уже стал. Лиза всем подругам рассказала, что у неё есть младший братишка, который пока живёт отдельно.
А родители всё ещё сомневались. То есть не сомневались, а понимали, что с оформлением всех документов могут случиться разные накладки. Но решение уже принято, и отменять его никто не собирается. Да, им предстоит потрудиться, взрослые люди это понимают. Но как объяснить детям все эти сложности? Ведь их дочь уже уверена, что её названный братик из больницы сразу отправится домой. А сам Саша? Каково будет мальчику, если после больницы ему всё же придётся какое-то время пожить в детском доме? Он и без того многое пережил, как это скажется на состоянии ребёнка в дальнейшем?
Новый год семья отметила весело, с надеждой на будущее. И вскоре эти надежды начали сбываться. Видимо, эти четверо человек так хотели добиться успеха и так верили в счастье, что сама судьба пошла им навстречу. Или всё же люди, от которых зависела судьба Саши, решили не мучить мальчика? В детский дом он больше не попал. Из больницы он выписался уже в свою новую семью, где всё было готово к приёму нового человека. Его адаптация в новом качестве сына и брата прошла довольно успешно. И хотя трудности всё же случались, хотя бы с той же школой, всё решалось быстро. Ведь они были вместе.
Следующий Новый год встретили уже вполне полноценной, дружной семьёй, в которой ни у кого не было тайн друг от друга. На столе стояла та самая сделанная Лизой ёлочка.
— Это будет настоящим талисманом нашей семьи, правда? — сказала девочка.
— Ну конечно, и все желания, которые мы загадываем рядом с ней, будут сбываться. Ведь моё сбылось год назад, — согласился её брат.
1 комментарий