Зимним утром у роддома, который находился при районной больнице в небольшом районном посёлке, остановился автозак. Из него вышли два конвоира, вывели женщину. Не нужно было быть экстрасенсом, чтобы понять: женщина беременная, и у неё уже начались роды. Она еле шла, сгибаясь от боли, хватаясь то за живот, за поясницу.
— А ну, быстрее! — прикрикивала на неё охрана, — вот приспичило же. Не могла до города потерпеть, зараза!
В приёмном покое началась суета, как только персонал увидел, кто к ним пожаловал. Не каждый день в их маленький роддом привозят рожать зечек. Да и эту не планировали тут принимать. Просто случилось так, что при перевозке в специализированную женскую колонию, где есть условия для беременных женщин, у этой начались схватки.
Анна Владимировна в то утро только заступила на дежурство, которое должно было пройти спокойно: все её девчонки родили в нужный срок, сейчас затишье, можно было и посидеть немного за чашкой чая…
Как вдруг из приёмного покоя — зечку привезли! Вот те на! Отдежурила без происшествий…
Она спустилась вниз. Роженица, тихо подвывая от боли, полулежала на кушетке, рядом толкались охранники, дежурная медсестра.
— Так, быстро поднимаем для санобработки, — распорядилась после беглого осмотра Анна Владимировна, кивнув санитарам.
Те подхватили женщину, положили на каталку и покатили её в нужном направлении. Конвоиры двинулись следом.
— А вы куда? — удивилась Анна Владимировна, — вам нельзя в роддом, у нас особый режим.
— И у нас особый режим, — огрызнулся один из конвоиров, — мы обязаны там быть.
— Ну уж нет! — воскликнула Анна Владимировна, загораживая им дорогу, — я не позволю вам пугать моих мамочек! Это не тюрьма, дорогие товарищи. И тут наши правила. На время отсутствия заведующего роддомом я исполняю его обязанности, и я решаю, кого пускать, а кого нет!
— Вы не поняли, она зечка! Мы же вам предоставили все документы!
— Я всё поняла, но в первую очередь, она сейчас просто женщина, которая рождает на свет дитя.
— А если она сбежит?
— Вы смеётесь? У неё раскрытие в шесть сантиметров. Впрочем, это вам ни о чём не говорит, — Анна Владимировна покачала головой, — я всё сказала!
— Если мы не можем присутствовать на родах, то мы обязаны приковать её наручниками! — настаивал конвой.— Поверьте, это и ваших интересах!
Анна Владимировна не стала уточнять, почему это может быть в её интересах, просто тяжело вздохнула — да чёрт с ними, пусть приковывают!
— Я вас позову чуть позже, в конце концов, имейте совесть!
И когда роженица была уже в родзале, конвойные зашли и пристегнули её запястье наручниками к креслу.
— Свободны! — жестко скомандовала им Анна Владимировна.
Те ушли, сообщив, что будут ждать в приёмном покое.
— Лихо вы их! — улыбнулась молоденький педиатр Светлана Геннадьевна.
— Не хватало ещё, чтобы тут мне условия ставили, — буркнула Анна Владимировна и подошла к роженице, сменила тон, заговорив спокойно, даже ласково, — так, милая моя. Прости, напомни своё имя?
— Даша, — простонала зечка.
— Даша, — повторила Анна Владимировна и лицо дрогнуло, на миг побледнело, но акушерка быстро взяла себя в руки, — Значит, Дашенька, теперь ты будешь слушать только меня, забудь про всё на свете! Для тебя сейчас самое главное — твой малыш. И от тебя сейчас во многом зависит его жизнь. Так что не кричим попусту, а слушаем мои команды.
Будущая мать послушно кивнула в ответ…
Женщина, зечка…
Эти слова не совсем вязались с той, которая сейчас мучилась на родовом кресле, пристёгнутая наручниками. Она была совсем молоденькой девушкой, от силы ей лет двадцать. И как её уже угораздило попасть в такую жизненную передрягу? Что она сотворила такого?
Анна Владимировна поймала себя на мысли, что очень сочувствует этой девочке. И её ребёнку тоже. Непростая судьба их ждёт.
Анна Владимировна принялась за работу, она говорила четко, уверенно, подбадривала роженицу, была внимательна и корректна. Её голос уже внушал уверенность, помогал пройти через всю боль, всё выдержать…
Вообще женщины, которым приходилось рожать в этом роддоме, считали большой удачей попасть в руки Анны Владимировны. Она с ними как мама была, её умения и добрые руки спасли сотни жизней.
Анна Владимировна работала в этом роддоме уже больше двадцати лет — с тех пор, как вернулась из города, так и трудилась акушеркой. Ей не надо было ни регалий, ни медалей, она просто хорошо делала свою работу, потому только добрые отзывы были о ней.
Но у самой Анны Владимировны была непростая судьба. И только немногие знали, сколько ей пришлось пережить. Тридцать лет назад Анна после окончания медучилища устроилась в городе в роддом. Вскоре и замуж вышла, у неё самой родилась дочка. Дашенька… И Анна была самая счастливая!
Муж Анны — Сергей, пытался в то время раскрутить серьёзный бизнес. Время было непростое, но у него всего получалось. Семья жила хорошо, ни в чем не зная нужды. Но деньги, как известно, портят людей. И вскоре заботливый и внимательный Сергея вдруг изменился до неузнаваемости. Он стал груб с Анной, мог и руку на неё поднять, нередко бывало, что и дома не ночевал. А потом Анна увидела его в обнимку с эффектной блондинкой — они шли по городу, целовались. И даже когда Сергей заметил Анну, он нисколько не смутился, только усмехнулся и бросил ей:
«Чего смотришь, иди домой, за дочерью смотри!»
У Анны даже сил не хватило устроить ему там, на улице, скандал. От обиды тело сковало, слёзы глаза застилали. Нет, дома она попыталась это сделать, но Сергей её просто-напросто избил.
После этого Анна хотела уехать к маме, в районный посёлок, но муж пригрозил, что в этом случае он отберёт у неё дочь. И говорил очень уверенно. Анна не решилась проверить, воплотит ли он свои угрозы. И несколько лет ещё жила с ним, терпя все унижение сполна.
А когда Даше исполнилось пять лет, то Сергей сам сказал, что разводится с Анной. Он встретил весьма привлекательную, очень обеспеченную девушку, у которой папа то ли банкир, то ли бизнесмен.
— А ты, деревенщина, проваливай! — смеялся он ей в лицо.
И Анна, проглотив всю обиду, была даже рада такому исходу, но, как оказалось, преждевременно…
В суде Сергей отобрал у неё дочь. Мало того, его адвокаты состряпали какую-то историю, в свете которой Анна выглядела как самая нерадивая мать на свете. Суд лишил родительских прав. Несчастная мать долго доказывала, что это всё ложь, оговор мужа, но никто её не слушал.
А суть истории была в том, что за несколько месяцев до развода с Дашей случилась неприятность. Анна с дочкой гуляли по парку, девочка отбежала в сторону, к кустам, в то время как женщина завязывала развязавшийся на кроссовке шнурок. Вдруг Анна услышала истошный крик дочки, рванула к ней…
Оказалось, что Даша напоролась ножкой на проволоку, торчащую из кустов. Металл рассек кожу и впился в ступню. Анна на такси довезла дочку до травмпункта, где на ножку наложили шов. Проблема была не столь серьёзна, но на ступне остался шрам в виде стрелы…
И вот ту истории адвокаты раздули до неимоверных пределов, придумав ещё несколько эпизодов, когда Анна якобы не следила за дочерью должным образом. Даже свидетелей каких-то нашли…
Конечно, Анне нужна была тоже грамотная защита в суде, но она не ожидала, что муж пойдёт на такую подлость…
А потом муж забрал у неё дочь и увёз в неизвестном направлении. Общие знакомые намекнули, что Анне не стоит искать Дашу. Сергей с той перспективной девицей расписался, и вместе с ней и дочерью уехал за рубеж.
И больше, сколько Анна не билась, она ничего не знала о судьбе Даши. Ей пришлось вернуться в районный посёлок, к маме. Здесь она устроилась в роддом, и вот уже много лет помогает женщинам стать мамами. А сама навсегда таковой быть перестала…
Больше Анна замуж не вышла, все ухаживания мужчин она отвергала. А после смерти мамы так и жила одна. И всю свою заботу и любовь обращала на своих пациенток. Ей совершено неважно было, богата ли женщина или нищенка, высокая у неё должность или работает дояркой, к примеру. Перед ней они все были равны, беззащитные в своей боли, все ждали от неё помощи. И получали… Как и эта девочка-зечка…
Когда Анна Владимировна услышала её имя, она вновь вспомнила свою дочь. Хотя почему вспомнила? Она ни на секунду о ней не забывала. Сейчас ведь ей примерно столько же, сколько и этой девчонке-преступнице. Где же её доченька, её кровиночка? Может быть, уже тоже стала мамой?..
Анна Владимировна даже головой тряхнула, словно прогоняя тревожные мысли и сосредоточилась на работе.
— Даша, так дело не пойдёт! — строго сказала она, и продолжила отдавать команды, — дышим! Правильно дышим! Ногу вот так поставь!
Акушерка поправила ступню роженице, и вдруг она увидела что-то знакомое…
На ступне у пациентки был шрам в виде стрелы…
Едва заметный, но Анне хватило лишь мимолётного взгляда, чтобы понять — этот тот самый шрам, с другим она его никогда не спутает. Именно его Анна целовала, когда ранка у дочки поджила… Она ей даже во сне снился…
— Даша… — в потрясении прошептала Анна Владимировна.
Она замерла на месте.
— Да, я… — простонала роженица, — что-то не так?
— Нет-нет, всё идёт хорошо, ты умница, — опомнившись, произнесла Анна, увидев, что и санитарка, и детский врач на неё смотрят с удивлением.
Ещё ничего не ясно… Может быть, просто совпадение..
Прошло ещё немного времени, и наконец Даша родила здоровую девочку. Анна Владимировна положила кроху на грудь маме. И растроганно смотрела на эту их первую встречу.
— Доченька, милая моя, — шептала Даша, целую крохотные пальчики девочки, — я тебя не брошу, я тебя никому не отдам. Родная моя…
Молодая мама плакала так искренне, так горько, что у всех женщин в родблоке невольно защипало глаза…
Незавидная была судьба у новорожденной и её мамы. И даже, если им позволят быть какое-то время, то всё равно же разлучат…
После всех процедур маму и малышку увезли в палату. Конвой, которому разрешили зайти и отстегнуть, наконец, наручники, намеревался увезти Дашу тут же назад в колонию — уже не в специализированную… Зачем? Ребенок родился. Осужденная в порядке, пусть дальше отбывает свой срок. А с ребёнком пусть органы опеки занимаются.
Даша это слушала, рыдала, лежа на каталке, но её никто не слышал.
— Начальство приказало. Как она? — пренебрежительно спросил один из конвоиров Анну Владимировну.
— Пациентка очень слаба, и до утра я её точно не выпишу, — еле сдерживаясь, чтобы не накричать на наглых мужланов, ответила акушерка.
— Но у нас есть своя больничка, там отлежится.
— А если по дороге её состояние ухудшится? Нет, я никуда её не отпускаю!
Делать нечего, словам медика конвой подчинился, только сообщили, что сегодня же в больницу приедут их коллеги, чтобы охранять палату.
Анна Владимировна была вынуждена согласиться, она уже устала с ними спорить. Но куда могла сбежать женщина после родов? Она и встать пока не могла. Но и над Анной Владимировной было начальство, а ещё закон…
Был уже вечер…
Анна Владимировна зашла в ординаторскую и устало села в кресло. Все её мысли были только о той, у кого она сегодня принимала роды.
Даша… Неужели она — её дочь? Но почему же девушка оказалась в тюрьме? Что она натворила? Где её богатый отец? А может быть, этот шрам просто привиделся? Надо ещё раз посмотреть на ступню Даши.
Анна посмотрела карту пациентки. Третья положительная группа крови. Да, и у её девочки была такая же, как и у неё самой. И лицо…
Сейчас Анне казалось, что эта Даша чем-то похожа на её покойную маму…
А ведь её дочка унаследовала от бабушки и зелёный цвет глаз, и русые волосы…
Неужели это всё правда?
Анна Владимировна вышла из ординаторской и прошла к палате, где лежала Даша. Конвоя ещё не было, и акушерка приоткрыла дверь. Молодая мама спала…
Анна Владимировна осторожно прошла, приподняла одеяло, посмотрела на ступню. Да, тот самый шрам…
И тут Даша открыла глаза.
— Что случилось? Что-то с моей девочкой? — она попыталась приподняться, и тут же боль скривило её лицо.
— Тише, тише, милая, — прошептала Анна Владимировна, — всё хорошо с твоей крошкой. Я просто зашла к тебе, посмотреть, как ты.
— Болит всё, — жалобно произнесла Даша.
— Так и бывает, это нормально, всё пройдёт, и боль эта утихнет. И останется только радость от того, что у тебя теперь есть доченька, — ответила ей Анна Владимировна.
Она говорила тихо, спокойно, а губы дрожали, руки тряслись. Женщина сцепила их в замок, села рядом на стул у кровати.
— Даша, расскажи мне, что с тобой случилось? Почему ты попала в колонию? Может быть, я смогу тебе помочь? Или надо что-то сообщить родственникам?
— Нет у меня никого, — немного помолчав, произнесла Даша, — а почему я там оказалась… Мне никто не поверил. И вам это зачем? Скажите, а они правда отберут у меня дочку? Они же говорили, что до трёх лет мы вместе с ней будем?
Говоря это, Даша, превозмогая боль, приподнялась на локте, кусая и без того искусанные в кровь губы, не мигая, смотрела на акушерку.
Анна Владимировна не знала, как и ответить. В данном случае всё было не в её власти.
— Я постараюсь всё узнать, — успокоила она, — а ты расскажи о себе. Я же вижу, ты не преступница, ты просто в беду попала.
— Так и есть, — заплакала Даша, — и не знаю, что делать, как дальше…
И девушка рассказала свою историю…
Из неё Анна узнала, что в детстве Даша жила за границей с отцом и его женой. Родную маму почти не помнит, отец ей сказал, что она умерла. А его новая жена всегда её обижала. За границей бизнес отца стал разваливаться, и им пришлось переехать в Россию. Но и тут всё складывалось не лучшим образом. Через несколько лет отец с мачехой погибли в аварии, а всё имущество забрал банк за долги. В пятнадцать лет Даша оказалась в детском доме. И три года до выпуска стали для девушки стали настоящим адом. Сверстники её невзлюбили, считали белой вороной. Постоянные злые шутки, придирки…
Подруг у Даши не было. И окончание школы стало своего родом избавлением. Девушка считала, что всё плохое у неё кончилось в жизни. Но, как оказалось, всё только начиналось…
Даша очень хорошо рисовала и мечтала стать дизайнером одежды. Но получить высшее образование она не имела возможности, потому как в тот вуз не был льгот для сирот, было только платное обучение. А откуда у неё такие деньги? Даша пошла в колледж легкой промышленности. Хорошо, что от государства ей дали маленькую квартирку. И это был её уголок уюта и спокойствия. После учёбы девушка приходила домой и мечтала, мечтала. Даше виделось, что в будущем она сможет всё же стать дизайнером, у неё будет своё ателье. А ещё она обязательно встретит своего принца, и у них будет крепкая семья. Обязательно, не меньше трёх детей. Да, Даша хотела большую семью, и она считала, что будет прекрасной мамой своим детям. Будет самой любящей, самой нежной — такой, как её родная мама…
Да, она её почти не помнила. И только иногда во сне как будто видела её образ, словно в дымке, слышала забытый голос, такой мелодичный и мягкий…
Отец ничего ей не рассказывал о маме, и даже ни одной фотографии её не сохранилось. Отец говорил, что фотоальбом потерялся при переезде, а цифровые версии испортил какой-то очередной вирус.
— Мою маму звали как вас, Анной, — сказала Даша акушерке, когда делилась воспоминаниями.
Не заметила она, как побледнела Анна Владимировна и ещё крепче сжала руки в замок, а девушка продолжила свой рассказ…
Когда она закончила колледж, то пошла работать на швейную фабрику. Всё у неё получалось, мастер её хвалил. И, возможно, в будущем её могли бы повысить из должности, а там и про дальнейшую учёбу можно было бы подумать, но судьба сделала крутой вираж…
Даша познакомилась с Артёмом. Симпатичный молодой человек, у него была красивая дорогая машина, подарки он дарил, цветы…
И Даша растаяла. Ей казалось, что вскоре все её мечты осуществятся, уже грезила о свадьбе.
У Артёма были влиятельные родители — отец работал в полиции, мать в городской администрации. Но девушка-сирота считала, что понравится им, хотя у самой за душой не гроша. Артём ведь её любит! Она всё ждала, когда он познакомит её с родителями. Но любимый всё тянул, сказываясь на загруженность в работе. Но где он работал, Даша не могла понять: всё какие-то поездки, встречи, общение. А Артём только смеялся и говорил, что ещё не время ей всё знать.
А потом в её маленькую квартирку пришли полицейские с обыском, и нашли в ней запрещённые вещества. Даша была в шоке — откуда это? И вот тогда до неё стало доходить, чем на самом деле занимался Артём. А в её квартире он просто-напросто хранил свой «товар»…
В той истории он смог выйти сухим из воды, влиятельные родственники его отмазали. Все выставили так, что это Даша занималась хранением и сбытом запрещённых веществ. И никто ей не верил, когда она пыталась доказать обратное. Более того от неё требовали сдать подельников, обещая скостить срок за сотрудничество со следствием. Но Даша действительно ничего не знала. А Артём сделал вид, что это он ничего не знает. И даже в суде выступал на стороне свидетеля обвинения.
Даша поверить не могла, что её любимый человек оказался таким. Она ему верила, а он только использовал. И загубил её, не задумываясь…
Государственный адвокат Даши особо не старался найти факты, оправдывающие девушку, и судья дал ей ни много ни мало — восемь лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима.
Оказавшись на зоне, Даше жить не хотелось. Обманутая, растоптанная, оклеветанная… За что так с ней?
Много было вопросом, а вот ответов — ни одного. И если бы не поддержка в самом начале одной из заключенных, неизвестно, чем бы это кончилось. Лена отбывала срок за кражу, у неё на воле был маленький сын, который рос с бабушкой. Несмотря на всю ситуацию, Лена не теряла оптимизма, и всё время внушала Даше, что надо жить! Всем врагам назло надо жить.
— А вот когда выйдешь, и посчитаешься. — говорила она, — месть — это то блюдо, которое подают холодным.
Даша только вяло кивала в ответ. Мстить? Она не сможет, не сумеет. Да и не выдержит она в заключение столько лет.
А потом вдруг выяснилось, что Даша в положении. На очередном медицинском осмотре это стало понятно. Тюремный врач сразу осведомился, намерена ли она сохранять ребёнка.
— Намерена! — твердо ответила Даша.
И в её судьбе вдруг забрезжил лучик надежды. Она теперь не одна в этом огромном мире лжи и обмана. Всем бедам назло она выдержит, чтобы поднять своего малыша.
Лена тоже одобрила решение подруги — так и по УДО можно было выйти. А ещё до трех лет можно было жить с малышом. Правда, в другой колонии, и им бы с Дашей пришлось бы расстаться, но ничего, это можно пережить. И Дашу собирались всё переводить в другую колонию, но всё тянули с оформлением документов. И дотянули до того, что повезли её на сороковой недели, а по тряской дороге Даша и начала рожать. Хорошо, на пути встретился этот роддом.
— Вы моя спасительница, Анна Владимировна, — прошептала Даша, заканчивая свой рассказ, — спасибо вам. Мне только теперь страшно: неужели меня действительно вернут в старую колонию. А дочка? Они же обещали не разлучать. Что делать?..
— Даша, я попробую тебе помочь, — дрожащим от волнения голосом, произнесла Анна Владимировна. — Девочка, бедная… Сколько тебе пришлось пережить… Ты не переживай так. Всё наладится… А сейчас спи.
Она провела дрожащей рукой по волосам Даши, потом резко встала и вышла, чтобы девушка не видела её мокрых глаз. Господи, как же хотелось Анне схватить эту девочку в свои объятия, прижать, закрыть от всего мира, спрятать. Да, это её дочь! Теперь она это точно знала. Но говорить об этом Даше пока было рано. Её девочка и так столько испытаний прошла, и сколько ещё будет. И новость о вновь воскресшей матери могла принять неправильно. Вдруг она решит, что Анна просто её бросила? Да и не так актуально сейчас было это признание. Главное — понять, как помочь Даше. Да, она не виновна, это Анна понимала. Но словами делу не поможешь…
И тут Анна Владимировна вспомнила, что примерно год назад в их роддоме рожала жена очень известного столичного адвоката. Так случилось, что они приехали сюда, в глубинку, к каким-то своим родственникам. И вот его жене приспичило рожать — на восьмом-то месяце. Адвокат тогда очень переживал, винил себя, что повёз в глушь беременную жену. Как назло, малыш ещё шёл ножками. Были показания для кесарева сечения, но один хирург в тот вечер гулял на свадьбе, а второй — совсем молодой, растерялся. Но Анна Владимировна тогда смогла сама помочь женщине, развернула плод, и малыш родился совершенно здоровым. Да, немного пришлось ему полежать в больнице с мамой. Но это уже пустяки.
Адвокат так благодарил Анну, и говорил, что находится у неё в неоплатном долгу, дал свою визитку, на всякий случай…
Акушерка тогда только улыбнулась, но визитку взяла…
И вот сейчас Анна лихорадочно искала нужную карточку. К счастью, визитка лежала на дне сумочки. Женщина позвонила…
— Юрий Петрович, здравствуйте! — волнуясь, начала разговор Анна.
Она представилась. Адвокат тут же её узнал, даже обрадовался. Несколько минут они разговаривали о его сынишке, о супруге, а потом перешли к делу, Анна рассказала о ситуации с Дашей.
— Да, дело непростое, — согласился адвокат, — но я не могу понять, почему вы так печётесь об этой девушке? Я понимаю, что у вас доброе сердце, но, может быть, всё не так обстояло, как вам рассказала эта девица?
— Эта девица, как вы выразились, моя дочь, — проглотив комок в горле, призналась Анна.
И она рассказала всё — о шраме, о муже, о группе крови, обо всём…
— То есть вы так уверены? — с сомнением спросил адвокат.
— Более чем!
— Тогда я берусь за это дело! — уверенно ответил адвокат.
— Юрий Петрович, я заплачу столько, сколько скажите.
— Анна Владимировна, вы о чём? Вы спасли моего ребёнка, а я спасу вашего! Никаких денег я с вас не возьму. Значит, так… Утром я отправлюсь в следственный комитет и начну работать в этом направлении. Вы сейчас спокойно всё воспринимайте. Даже если Дашу завтра и заберут из больницы, то в колонии она долго не задержится. Ваша задача сейчас договориться с опекой, чтобы ребёнка не забрали в дом малютки.
— Где-то с месяц малышка будет всё равно у нас по всем правилам.
— Вот и отлично!
Этот разговор внушил Анне Владимировне, что всё будет хорошо. И даже конвой, который с ночи встал у палаты Даши её не волновал. Юрий Петрович во всём разберётся. А утром Дашу все же увезли в тюремную больницу.
Анна Владимировна успела шепнуть девушке на прощание в коридоре, что её делом занялся столичный адвокат.
— Ты потерпи немного, вот увидишь, скоро кончатся твои испытания! — Анна Владимировна подошла и сжала ладонь девушки.
— Отойдите от заключённой! — грубо окрикнул конвоир.
Анна Владимировна не стала спорить, шагнула назад, только улыбнулась Даше.
— Анна Владимировна, вы сможете позаботиться о Полиночке? — в отчаянии крикнула Даша.
— Полиночке? — побледнела Анна Владимировна.
— Я дочку так назвала.
— Конечно, позабочусь! — ответила ей женщина.
А потом она долго смотрела на дверь, за которой скрылась Даша под конвоем. Полина…
Так звали маму Анны. Почему Даша решила так назвать дочь? Ведь она же явно не помнила, как звали её бабушку. Память рода — другого объяснения Анна не видела.
Анна прошла в детскую комнату, куда поместили маленькую Полину. Малышка не спала. Крошка смотрела на этот мир голубоватыми глазками, ещё не зная, какая борьба начинается вокруг неё и её мамы…
— Девочка моя, внученька, — прошептала Анна, — расти, набирайся сил. А я буду молиться, чтобы у нас всё получилось.
Она коснулась нежной щечки малышки, и внутри разлилась сладостная теплота. Анна Владимировна вышла из детской комнаты, соображая, к кому ей сейчас обратиться в опеке по поводу Полины. На пути ей встретился заведующий отделением, который только что приехал из командировки.
— Что, Анна Владимировна, непростой у вас вчера был денёк? — улыбнулся он, — да уж, на моей памяти зека впервые рожала у нас. Это хорошо, что её уже забрали. Я постараюсь, чтобы и ребёнка её побыстрее перевели от нас, а то всякие нюансы могут быть.
— А вот с ребёнком, пожалуйста, не торопитесь, — Анна Владимировна уверенно посмотрела в глаза заведующему, — Дмитрий Николаевич, если это будет возможно, ребёнка заберу себя я.
— Аня, ты чего? — удивился заведующий, — как ты себе его заберёшь? Это же не котёнок. За тем и то уход нужен, а здесь младенец. Ты как думаешь за ним ухаживать? А работа? Нет, я понимаю, материнский инстинкт и всё такое. Но зачем тебе это? Ты уже далеко не девочка. А зечка эта выйдет? Что ты будешь делать.
— Дмитрий Николаевич, столько вопросов, — улыбнулась Анна Владимировна, — но я всё решила. Если мне отдадут ребёнка, то я уйду в отпуск по уходу.
— Аня, я тебя не отпущу!
— Дима, прекрати! — махнула рукой Анна Владимировна и пошла прочь.
Ничего она не собиралась объяснять заведующему, который в прошлом не раз предлагал ей встречаться, будучи женатым. Нет, он не был плохим, злопамятным. Просто сейчас все объяснения были ни к чему…
Анна Владимировна шла в опеку. Там главным специалистом работала женщина, которая тоже рожала когда-то у неё. И Анна Владимировна надеялась, что сможет её убедить разрешить оформить ей временную опеку над Полиночкой.
Конечно, было непросто. Но Анна Владимировна смогла всего добиться. И уже через неделю ей отдали малышку. Как и обещала, Анна ушла в отпуск. Коллеги были в шоке от произошедшего. Никто не понимал, зачем она, отличный специалист, который просто жил своей работой, вдруг всё бросила и занялась ребёнком какой-то зечки?
Прошло несколько месяцев.
Анна занималась Полиной, малышка росла здоровенькой, и с каждым днём всё больше внешне начинала походить на свою маму: глазки позеленели, русые кудряшки вились на макушке. Бабушка любовалась внучкой. Да, она не ошиблась, Даша её дочь. Тут и никаких ДНК не надо. Ведь Полиночка была копией Даши в детстве. Ведь такой Анна её знала…
Всё это время она общалась с дочерью в письмах, рассказывала, как развивается Полина, как они проводят время. Но ни разу не намекнула о том, кем она приходится Даше. Считала, что ещё не время.
А дело Даши пересматривали. Расследование шло тяжело и долго. И только через полгода адвокат смог собрать все доказательства того, что это именно Артём был виноват в преступлении, за которое уже отбывала срок Даша. Артёма арестовали, а Дашу, наконец, оправдали и выпустили из колонии…
На улице было начало лета…
Девушка вышла за ворота тюрьмы и вдохнула свежего воздуха. Господи, свобода! Теперь бы поскорее увидеть свою доченьку, упасть в ноги Анне Владимировне и благодарить её за всё. Ведь адвокат сказал ей, кто его нанял. Даша не могла поверить, что вот так бывает. Посторонний человек вступился за неё. Просто так…
Даша ехала в автобусе по щебёночной дороге и всё время думала об одном: да, Анна Владимировна ей помогла, но что дальше? Ей нужно будет восстановиться в правах. Но отдаст ли ей опека ребёнка? Да, у неё есть жилье, но работы нет. Да и не сможет же она пока работать. А жить на что? На пособие? Но его тоже еще надо оформить. А если Анна Владимировна ещё и не захочет отдавать Полину. Сомнения и вопросы терзали душу несчастной матери.
И вот, наконец, показался тот самый посёлок, в котором Даша была этой зимой в роддоме. Где жила Анна Владимировна, она знала из писем. Поэтому, спросив у людей на улице нужную улицу, пошагала вперёд. Вот и домик, утопающий в деревьях. Здесь теперь живёт её доченька….
Даша несмело открыла калитку, прошла по тропинке к дому. И вдруг услышала голос Анны Владимировны с веранды.
— Внученька моя золотая, пойдём погуляем, свежим воздухом подышим, там так птички поют, — Анна Владимировна выкатила на крыльцо коляску и увидела гостью, ахнула, — Даша! Приехала… А ты чего не сообщила, что тебя сегодня выпустили? Я бы такси тебе заказала.
— Да я решила вас не беспокоить по таким пустякам, — немного напряженно ответила Даша, — вот приехала… Не прогоните?
— Да что ты! Девочка моя, проходи, проходи.
— А можно? — Даша шагнула к коляске.
— Нужно! — улыбнулась Анна Владимировна, — Полиночка, вот и мама наша приехала!
Даша склонилась над коляской и впервые после долгой разлуки увидела свою девочку. Ей так хотелось взять свою кроху на руки, прижать к сердцу, крепко-крепко поцеловать, но… Даша нерешительно коснулась ручки девочки, а потом вдруг заплакала.
— Даша, ты чего? — удивилась Анна Владимировна.
— Я боюсь её брать, я зоной пропахла, грязная…И не смыть мне это, не забыть… — прошептала Даша.
— Девочка ты моя! — воскликнула Анна Владимировна и сама заключила в объятия Дашу, — ты самая чистая на свете! Всё забудется, поверь мне! Главное, что вы теперь вместе!
Они так и стояли, обнявшись, Даша плакала и благодарила Анну за помощь, за адвоката, за хлопоты. Анна только прижимала её крепче к себе. А малышка серьёзно смотрела на них из коляски. Потом, опомнившись, они вошли в дом, теперь было не до прогулок.
А после уже после душа Даша прижимала к себе свою кровиночку. Полина, словно почувствовав родную кровь, улыбалась и угукала. А Анна любовалась ими двоими. Дочь и внучка рядом, и это счастье! И всё же впереди был самый серьёзный разговор…
Даша долго решалась, но наконец спросила, когда Анна сможет отдать ей Полину.
— Мне же надо будет в опеку сходить, в город ещё ехать, там все вопросы решать, — объясняла она. — В поликлинику на учёт встать, пособие оформить, там ещё по коммуналке долги теперь, надо все уладить. Наверное, Полина еще какое-то время поживёт у вас? Вы не против?
— А зачем тебе куда-то ехать? — произнесла Анна, — оставайся тут.
— Нет, неудобно как-то. Я же не могу пользоваться вечно вашей добротой. Понимаю, что вы к Полине привыкли, слышала даже, как вы её внучкой называли. Но…
— А она и есть моя внучка, — еле слышно произнесла Анна.
— Не поняла?..
— Дашенька, ты моя дочь…
И Анна начала свой рассказ. Даша слушала в растерянности и только глазами хлопала, головой качала.
— Вы моя мама? Но почему? Почему всё так? Отец говорил, что ты умерла? Ты меня бросила, получается? — вдруг вскричала Даша. — И молчала всё это время?
— Потому и молчала, что знала — такой будет твоя первая реакция, — дрожащим голосом произнесла Анна, — но я тебя не бросала. Твой отец всех обманул. Он разлучил нас с тобой, девочка моя.
— Ты даже меня не искала.
— Мне сказали, что ты за границей. И я была уверена, что у тебя всё в жизни отлично. А потом вдруг в роддоме увидела тебя, по шраму узнала. Доченька, я тебя не предавала!
Даша посмотрела на Анну глазами полными слёз, а потом, положив Полину в кроватку, кинулась к матери на шею.
— Мамочка моя, родная… А я думала, ты только во снах со мной и будешь всегда.
— И во сне, и наяву я буду с тобой всегда, — прошептала Анна, вдыхая запах волос дочери, — с тобой, и внученькой. Ты прости, что без меня ты столько лет жила, столько всего перенесла. Мы всё исправим, начнём сначала, ты будешь счастлива обязательно!
— Мы будем счастливы! — Даша оторвалась от плеча матери и посмотрела ей в глаза.
И обе засмеялись, хотя из глаз лились слезы. А из кроватки, беззубо улыбаясь, на них смотрело их счастье — дочка и внучка. Теперь три родных сердца будут биться рядом.
0 Комментарий