Прочитав эту историю, не спешите назвать её сказкой. Жизнь такая непредсказуемая! И чего только в ней не бывает…
Она долгое время не знала, как её зовут по-настоящему. Только и слышала:
— Лялька! Принеси! Лялька, отдай! Лялька, убери!
Так к ней обращались родители. Так её называли брат и сестра. И брат с сестрой были её главными мучителями. Разница у неё с братом была 6 лет. С сестрой – 4 года. Когда она стала старше, поняла, почему мама зовёт её не только Лялькой, а ещё и ошибкой: она была нежеланным ребёнком. Случайным. Нелюбимым.
Хотя в этой семье никто не любил друг друга. Родители, может, в самом начале испытывали друг к другу хотя бы что-то, подобное любви. Иначе, зачем женились? Может, любили, как могли и своего первенца. Смирились с появление дочки. Но два ребёнка в семье было тяжело – заработки у отца и матери были до смешного маленькие. Так откуда было взяться большим? Школу закончили с горем пополам. На работу устроились на первую попавшуюся – подсобными рабочими в строительный трест. И всё-таки одно благо получили. У них уже было двое детей, когда успели запрыгнуть в последний вагон – подошла их очередь на квартиру. Бесплатную. В пятиэтажной хрущевке. Так что крыша над головой была.
Жили в тесноте и в обиде. Взрослые, потому что вечно сводили концы с концами. Накопленное годами раздражение вымещали друг на друге. Потом всё чаще на спиногрызах, как называл детей отец. Потом и среди спиногрызов определился постоянный объект – Лялька. Эту родительскую эстафету подхватили старшие дети. И Ляля каждый день искала пятый угол – тумаки получала ежедневно и по несколько раз. Ей только исполнилось четыре года, как Ляля уже подметала, мыла посуду, приносила брату и сестре обувь. Словом, сколько Ляля жила тут, с должности «прими-подай» её не увольняли. Ещё не зная, что такое зависть, Ляля именно с завистью смотрела на соседей по площадке.
У них тоже трое детей. Самый младший брат был ровесник Ляли. А две старшие сестры одногодки её брата и сестры. Из их квартиры всегда раздавался смех. Сестры учили маленького брата кататься на велосипеде. Зимой бесконечно поправляли шапку и шарф на нём, дорогу переходили, держа брата крепко за руки. А папу с мамой встречали, бросаясь к ним на руки. Те их целовали. И все улыбались.
Ляля сначала думала, что если бы она была не младшей сестрой, младшим, как у соседей, братом, и у них всен было так же. Потом решила, что всё дело в квартире. Вот бы поменяться квартирами! И тогда у Ляли были бы такие же добрые родители. Такой же заботливый брат. Такая же внимательная сестра…
Потом Ляля поняла, что дело не в этом. Дело в том, что она нелюбимый ребёнок, которого тут никто не хотел. И когда это окончательно поняла, перестала откликаться на Лялю. Она настойчиво повторяла, что её зовут Оля. Для неё стало важным, чтобы она была Олей. Потому что, став взрослой, Оля сразу же уйдёт из этого дома, уйдёт от родителей, брата и сестры. Она уже представляла, как они все обрадуются.
…И Оля с аттестатом в руках и несколькими рублями в кармане поехала в соседний город – там было педучилище. И там можно было получить специальность воспитателя детских дошкольных учреждений. А ещё в этом училище было общежитие. Главное – поступить. И только сюда. Оля всегда хотела не только работать с детьми – она мечтала, что вот станет взрослой, выйдет замуж за любимого человека, и у них будут дети. Много детей. И чтобы и мальчики, и девочки. А у неё на всех хватит любви и заботы. Оля будет рассказывать им сказки на ночь, читать книжки, играть в дочки-матери и строить замки из конструктора. И в их квартире обязательно будет раздаваться детский смех.
Во время практики она стала совсем своей в детском саду. За ней хвостиком бегали дети, с коллективом были дружеские отношения. Опытные воспитатели охотно приходили к Оле на открытые занятия. И признавали, что она куда интереснее ведёт свои занятия. Поэтому никто не удивился, когда Олю пригласили работать в этот детский сад. Она сняла комнату у одной пожилой женщины. И первый раз в жизни стала сама себе хозяйка на этой небольшой площади. Зарплата у воспитателя совсем скромная. Но Оля часто выходила на замену. Так и дополнительный заработок получался, и многих детей в разных возрастных группах узнала. И могла безошибочно называть их по именам. А уж они, встретив ее на улице, бежали с криком:
— Ольга Васильевна! Здравствуйте!
Оля и со своим молодым человеком познакомилась, когда он услышал, как кричат ей дети, и подошёл к ней, тоже обратившись:
— А со мной поздороваетесь, Ольга Васильевна?
Оля смутилась. И одновременно обрадовалась: ещё никто никогда с ней не знакомился…
Неискушённая и доверчивая, уже представляющая, что с этим симпатичным парнем она будет счастливой женой, Ольга стала встречаться с ним. И всё было хорошо. Пока Оля не поняла: она беременна. Пошла в женскую консультацию. Там подтвердили беременность. Выписали кучу анализов, которые Ольга собиралась сдать завтра. А пока…
Пока она спешила к тому, кто, как Оля считала, должен был бы обрадоваться так же, как она. Но все было не так. Была грубая, отвратительная сцена. Ей кричали в лицо, что об этом не договаривались. А потом молодой человек просто взял и ушёл. Ушёл навсегда из её жизни. Какое-то время Ольге удавалось скрыть своё положение. Потом по детскому саду поползли слухи. О свадьбе Оля не говорила ни слова. И больше за ней не заходил молодой человек. Стало понятно, что Оля осталась одна. С клеймом брошенной. А в скором будущем в статусе матери-одиночки.
Накануне родов Оля приехала домой. Встретили её, как она и предполагала, скандалом, едва узнав, что никакого мужа у неё нет. Противостояние было ещё то! Одна Оля против четверых самых вроде бы родных людей. Они, не выбирая слов, кричали, чтобы, коль уже пропустила время на операцию, тогда искусственные роды. Так и быть, они скинутся и оплатят, даже если это будут криминальные роды. Оля, прислонившись к стене, слушала их крик, их брань и чувствовала только одну защиту – это был ещё не рождённый ребёнок. Она носила его под сердцем. Она защищала его. А теперь он защищает её. Они, эти орущие родственники, даже не представляют, что Оля не одна. У неё есть защита. Оля переводила взгляд с одного на другого. И остановилась на маме. А та, сделав жест рукой, чтобы все замолчали, сказала младшей дочери в наступившей тишине:
— Оставишь ребёнка, убирайся вон! И забудь сюда дорогу!
И Оля ушла. Спасибо хозяйке – разрешила пожить до родов. Какие-то деньги у неё ещё оставались.
Потом роды. Не простые. Но родила сама. Уже с малышом на руках нашла очень маленькую и недорогую комнатушку. Всё время посвящала сыну. Радовалась, когда в детской консультации её хвалили: мальчик хорошо развивался, набирал вес, его развитие точно соответствовала нормам.
Когда вышла на работу в детский сад, от своей коллеги узнала, что в городе открылся частный детсад. И эта коллега уже прошла собеседование. Со следующего месяца она переходит туда. Условия гораздо лучше, чем в муниципальном детском саду. Группы меньше. Питание усиленное. Регулярные занятия в бассейне, куда детей доставляли на арендованном автобусе. А самое привлекательное – зарплата гораздо выше. Коллега посоветовала и Ольге попытаться устроиться в этот частный детский сад. И Ольгу взяли. А сын стал ходить сюда же в ясельную группу. Зарплата действительно была в полтора раза выше. А с подработкой выходило вообще около двух ставок. Оля не могла нарадоваться: оснащение в этом детском саду было современным и богатым. Методический материал в неограниченном количестве. Интерактивные доски, в каждой группе плазма. А детская мебель вообще была вне конкуренции. И за работу в таких комфортных условиях ещё и достойная зарплата. Оля получила возможность полностью обновить гардероб сына. И для себя приобрела кое-что новое из одежды. Даже пошла на такую трату, как модная стрижка в салоне. И в новом платье со стрижкой, подчеркивающей её симпатичное лицо, Оля стала замечать, что на неё обращают внимание мужчины. Но сама она была уверена, что её поезд ушёл.
Зато у неё сын. Самый важный человек в её жизни. Но всё-таки Оля не могла отказаться от внимания симпатичного молодого человека. Он, однажды встретив Ольгу с сыном на прогулке в сквере, стал приходить туда каждый день. Завязал знакомство с сыном Ольги – пришёл с воздушным змеем и попросил у Ольги разрешения запустить его вместе с её сыном. Мальчик был в восторге…
Как ни колебалась Ольга, но извечная женская надежда на счастье взяла своё: она стала гражданской женой этого парня. Решили, что официально отношения оформят позже. А пока они стали жить на снятой квартире. И Оля поверила, что вот она, семья. Потом уже вроде бы и пора было идти в ЗАГС – Оля забеременела. Но он уговорил ещё подождать, денег подсобрать. Ольга никакого подвоха не подозревала. А впрочем, подвоха, может, и не было. Может, он действительно верил, что Оля его судьба.
Но стоило родиться ребёнку, как он бросил их. И это в то время, когда Ольга не просыхала от слёз: она родила мальчика с синдромом Дауна. И её каждый день уговаривали отказаться от новорожденного. Приводили массу примеров, что её ждёт впереди. Не скрывали перспективу её как мамы и его с такой болезнью. Ольга вроде слушала. Но только вроде. Она видела перед собой сморщенное личико мальчика – его ей показали сразу после рождения. А потом быстро унесли. И уже через два часа сказали о том, что мальчик с особыми потребностями, у него синдром Дауна. И это безнадёжно. Но Оля верила, что если бы ей дали ребёнка, если бы она прижала его к себе, поцеловала крохотную ручку, может быть, его личико перестало бы морщиться, может быть, он бы почувствовал, что рядом мама, и она не даст его в обиду. Она его не бросит. Ольга только и думала о том, что не отдаст своего ребёнка. Поэтому предложение мужа оставить малыша, отказаться от него ее только злило. Она уже точно знала, что заберёт сына. И когда прочитала записку мужа о том, что растить калеку он не подписывался, особой боли не почувствовала: она выбрала сына. И отныне это только её сын. У которого есть старший брат. И он, этот старший брат, будет тоже любить и защищать малыша.
…И пошла у Ольги жизнь по второму кругу бедности и ежеминутного страха за здоровье этой крохи. За ним нужен был особый уход. Ежедневные процедуры и специальные упражнения. А ещё был старший сын, тоже малыш. Ольга металась как в клетке, чтобы хватало денег на еду детям и на лекарства, на массажи. Пришлось опять переезжать, снимать комнату поменьше в коммунальной квартире. А тут все косились на её сына-даунёнка, своим детям подходить к нему не разрешали. А те отбирали у него игрушки. Старший брат всегда бросался на защиту. Тогда на старшего налетали. Он часто ходил в синяках и ссадинах. Эта комната утонула бы в слезах Ольги, если бы она не кусала ночью подушку, гася в ней свой плач.
А сколько всего вслед Ольга наслушалась! И все её осуждали, говорили, что не богата на ум, если безотцовщину рожает, да ещё и калеку. Не раз Ольге прямо в лицо говорили, чтобы не строила из себя мать Терезу, отдала бы мальца в дом инвалидов. Ольга ничего не отвечала – она видела глаза тех, кто говорил. Они советовали свою правду — с такими глазами не любят детей. Ни своих, ни чужих. Ни здоровых, ни больных. И откуда только у Ольги брались силы?
Только она одна знала. Силы у неё из детства. Её безрадостного, полного обид детства. Из которого она стремилась вырваться. И своих детей растить в любви. И в этот раз Ольга справилась. Оля получала пособие как мать-одиночка на старшего сына. А младший –пенсию. И ей доплачивали по уходу за ним. Работать Оля не могла – не с кем было младшего оставить. И тогда она впервые сняла однокомнатную квартиру, расклеила объявления, что может у себя дома быть няней на полный рабочий день. Так прибавились ещё деньги. Оля по привычке распределяла их на самое необходимое. В этой круговерти и на Олину улицу заглянул праздник: её сын, которому пророчили полную невменяемость, знал буквы, умел считать до десяти и обратно, общался с детьми, которых Оля нянчила. И опять ей врачи говорили, что она делает невероятное: мальчик многое умеет из того, что освоили его здоровые сверстники.
…Похоже, Оля притягивала к себе беды. А иначе как объяснить, что однажды ранним вечером, когда она возвращалась из магазина, за гаражами её окружила стая пьяных парней. Один сбил с ног. Другой зажал рот, а третий надругался над ней. Все произошло быстро, хватило десяти минут. И их след простыл. Это Оле понадобилось полчаса, чтобы прояснилось в голове и чтобы кое-как подняться. А потом отряхиваться и ещё раз идти в магазин за хлебом. За хлебом, потому что дома надо было кормить сыновей.
Тогда Оля почувствовала, что раздвоилась, что она не одна Оля, а их две. У одной на ногах были пудовые гири, все тело ныло и болело, хотелось кричать, но пропал голос. А другая Оля помнила только о том, что дома её ждут сыновья. Что младшего оставила на старшего. Что ей надо обязательно вернуться. И Оля вернулась. Сказала мальчикам, что на минутку зайдет в ванную. А сама стояла, окаменев, под бьющими струями воды, думая только о том, чтобы не кричать, не испугать детей. А завтра она вынуждена была нянчить своих и чужих детей. Вынуждена, потому что без денег её дети остались бы голодными. Теперь Ольга старалась выходить из дома как можно реже. А когда выйти всё-таки пришлось, она встретила директора того частного детского сада, в котором работала до декрета..
Он остановился, поздоровался с Олей, спросил, как дела. Она не успела ответить, потому что к директору подошёл парень и сказал:
— Папа, банкомат зажевал мою карточку. Дай наличку!
Оля, чтобы не упасть, невольно схватила за руку директора и тут же закричала:
— Это ваш сын? Это он сделал со мной! Я его узнала! И сейчас же пойду в полицию!
Директор побледнел, резко дёрнул Олю в сторону и прошипел:
— Только попробуй! Тогда детей своих ты больше не увидишь!
И Оля поняла, что он так и сделает. Он был богатым человеком, со связями. Поговаривали, что в одной компании с местными бандитами. А детсад открыл, чтоб замаскировать своё прошлое. Поняла Оля и то, что директор поверил: Оля говорит правду. И Оля догадалась: директор наверняка не раз отмазывал своего сынка от таких его художеств. Оля выдернула руку, и первый раз в жизни сказала:
— Будьте вы прокляты!
И пошла домой, не оглядываясь…
Можно спросить, правда, неизвестно кого: не слишком ли много горя на одну судьбу?
И этот вопрос Оля, конечно, задавала много раз. Наверное, и у нее было полное отчаяние после очередного удара. Но всегда на первый план выходили ее дети. Ради них Ольга и преодолевала, казалось, непреодолимое.
…Наступило лето. Дети, которых Оля нянчила у себя дома, разъехались на дачи и на море. И опять стало не хватать денег, чтобы платить за аренду жилья. И тут неожиданно к Оле пришла мама одного из малышей, за которым Ольга присматривала. Она сказала, что их планы на лето изменились. Они с мужем никуда не едут. Но появилось много неотложной работы в городе. И предложила Ольге переехать к ним в загородный дом. Конечно же, вместе со своими двумя сыновьями. Там у них будет своя комната. Питание. За него отвечает домработница, которую они хорошо знают, и вот теперь пригласили к себе на работу. Ну, и зарплата у Ольги тоже будет.
— Ольга, — сказала эта мама, — я очень на вас рассчитываю! Мой Антон привык к вам и вашим мальчикам. Мы только три дня не водим его к вам, а он все уши прожужжал, когда да когда я пойду к тёте Оле!
И Ольга с радостью согласилась.
Теперь она с детьми жила в замечательных условиях: большой дом, великолепный двор с отличной детской площадкой, бассейн, много цветов…
Хозяйка дома Даша вместе с мужем рано уезжали на работу – они отстраивали волонтерский центр, в котором задумали открыть ещё два учебных класса по реабилитации детей с проблемами опорно-двигательного аппарата и нарушением речи и слуха. Спешили, потому что хотели открыть центр 1 сентября. Работы было много: и оформление множества бумаг, и ремонт с экипировкой центра, и укомплектование штата. Бывало, что Дашу её сын Антон мог не видеть по несколько дней. Она уезжала, когда он ещё спал, а возвращалась, когда он уже спал.
Даша заходила поздно вечером в его комнату, садилась на край Антошиной кровати, смотрела на сына. Тихонько целовала его. А потом заходила к Ольге и говорила, что очень ей благодарна. Что не сомневается, что Антоше хорошо с такой няней. И Ольга была благодарна, что встретилась ей такая Даша. Она не раз говорила Даше, что не только детям тут хорошо, ей тоже. И надо, пожалуй, садиться на диету – Ольга чувствует, что поправилась.
…В начале августа Ольга, выходя вместе с детьми из бассейна, внезапно остановилась: она поняла или почувствовала, что беременна. Уложив детей днём спать и попросив домработницу Нину Алексеевну присмотреть за ними, Оля поехала в женскую консультацию. Там её догадка подтвердилась. Ещё и как подтвердилась: на УЗИ врачи увидели пять эмбрионов…
В кабинете собралось несколько врачей вместе с заведующей женской консультацией. Они знали, в каком положении живёт Оля. Знали, что воспитывает сына-инвалида. Поэтому разговор начали с того, что беременность надо прерывать. Или искусственные роды. И если не по медицинским показаниям, то по социальному положению. Заведующая сказала, что она подготовит все бумаги, дающие основания на прерывание беременности. Оля слушала их и молчала. Она за эти несколько минут уже приняла решение: убивать детей не будет. Когда сказала об этом, у её врача вырвалось:
— Да ты блаженная! Ты не справишься с такой оравой!
Были и ещё комментарии от других врачей. Слова разные, а смысл один: куда тебе без кола и двора, без мужа и достойной работа рожать! Видя, что Ольгу не проймёшь, заведующая консультацией предъявила ей ультиматум:
— Если хотите оставить детей, ищите другое место, другую консультацию, где бы вели вашу сумасшедшую беременность. У нас вы наблюдаться не будите!
Поздно вечером, когда дети, набегавшись, крепко спали, Ольга вышла на крыльцо и тяжело опустилась на ступеньку. В голове не было ни одной мысли. Оказывается, так бывает, что нет ни одной мысли. Кроме решения, что это будущие её дети. Они живые! Избавиться от них можно только, если убить их. А потом всю жизнь помнить, что убила собственных детей…
Оля не заметила, как к ней подошла Даша и тоже присела рядом.
— Оля, — сказала Даша, — что случилось?
С детства не приученная откровенно рассказывать о своих бедах, Оля на этот раз сама не заметила, как всё, начиная с её жизни с родителями, братом и сестрой, рассказала Даше. И сказала, что ни за что не лишит жизни своих ещё не рождённых детей.
И тут Даша заплакала. И теперь она заговорила о том, что у неё есть грех на душе – свою первую беременность она полулегально прервала на большом сроке, поддавшись уговорам врачей, что плод с явными отклонениями, что Даша носит инвалида.
— И я его убила! – всхлипывая, говорила Даша. – И он мне ни разу не приснился… Наверное, не прощает меня… А вы, Оля, всё делаете правильно! Я помогу вам всем, чем смогу. И муж поймёт и поможет.
Даша нашла врача, который взялся вести беременность Ольги. Даша убедила Олю лечь на сохранение за месяц до предполагаемых родов. Она сказала, что на это время у детей будет другая няня. Они с мужем обязательно найдут самую лучшую. Оля же должна выносить своих детей. И остаться здоровой. Оля до самых родов пролежала в больнице. О том, что в городе вскоре могут появиться сразу пять близнецов, знали в городском управлении здравоохранения и держали ситуацию под контролем. А в мэрии думали-гадали, как найти возможность выделить дом под многодетную семью. Именно дом: Даша популярно объяснила, что дом с собственной территорией гораздо лучше. И напомнила, что Ольга воспитывает ещё и сына-инвалида. От которого в своё время не отказалась. И сегодня мальчик делает заметные успехи. Даша нашла концы и вышла на две городские телекомпании. Договорились, что о благополучном рождении, а на это все надеялись, пяти близнецов расскажут сразу после их появления на свет. И тогда же обратятся к различным фондам и неравнодушным землякам: помощь Оле и её детям будет необходима.
Но и тут всё оказалась не так: Оля, во время родов которой дежурили две бригады самых квалифицированных медиков, родила не пять, а восемь крохотных, каждый не более полукилограмма, малышей. И эти крохи, у которых не отобрали жизнь, а подарили её, старались дышать, шевелить пальчиками…
Видавшие виды медики не сдержали слёз: во-первых, столько детей одновременно от одной матери они принимали впервые. Во-вторых, как же эти дети стремились жить! Вскоре о том, что впервые в их в городе родились одновременно у одной и той же мамочки восемь детей, узнали во всей стране. Да, были ещё пару подобных случаев. И, к счастью, всех детей выходили. Теперь к двум известным восьмёркам не только в стране, но и в мире, а в Европе точно, прибавилась ещё одна. Об Оле и её детях писали в газетах, снимали репортажи. И это был не только информационный повод, сам по себе не банальный. Это было огромное уважение к женщине-матери. И уважение к отечественным медикам: смогли, сумели и принять роды, и выходить восьмерых крошек.
Олю выписали из роддома, когда самый маленький из детей достиг 1 кг 400 г. Её встречало много людей. С цветами, шарами. С первого дня за этой многодетной семьёй закрепили двух патронажных медсестёр. Следует сказать, что приехала Оля с детьми в новый благоустроенный дом, где практически все было для комфортной жизни. Да, это был уникальный случай не только рождения сразу восьмерых детей, но самой настоящей заботы государства.
Даша по-прежнему была в курсе всего, что происходило в жизни этой многодетной семьи. И это она организовала постоянное дежурство волонтёров в доме Ольги. Даша часто приезжала сюда с Антоном. Того с радостью встречали старшие сыновья Ольги и вскоре перезнакомили с остальной восьмёркой. А восемь близнецов были озорными, немного лукавыми, и постоянно в движении. Не только Даша, но все удивлялись, как Ольга и ее старшие сыновья различают их – сходство было абсолютное. Да, можно было понять, что восьмёрку составляют пять девочек и три мальчика. Но все они были не только похожи между собой – они были удивительно похожи на маму и старших братьев.
Даша однажды спросила Ольгу:
— Ты не вспоминаешь тот кошмар, в результате которого появились дети?
— Нет, Даша, не вспоминаю. Дети мои и только мои. Все самые любимые. Я ведь с самого детства хотела много самых любимых детей…
И тут Даша вместе со своим мужем, юристом по образованию, решила, что пора негодяю, который тогда у гаражей надругался над Ольгой, отвечать за то, что сделал. Она помнила, что его богатый отец угрожал Оле, если та заявит в полицию. Но наказать подонка следовало. И вот они с мужем идут к его отцу. И объясняют, что предадут огласке тот мерзкий случай. Либо же, как вариант, этот подонок добровольно берёт на себя обязательство платить алименты на всех восьмерых детей и моральную неустойку. Причем, сумма неустойки ещё та. Это Дашин муж подсчитал и составил смету, чтобы рядом с домом Ольги построить небольшой частный детский сад.
— А иначе, — говорит Даша, — готовьтесь к суду. А ДНК докажет, что это дети от вашего сына-мерзавца. Кстати, мы приехали не одни. С нами телевизионщики и журналисты городских газет.
И отец сдался – он понял, что иначе огласки и тюрьмы его великовозрастному дитяти не избежать. И принял эти условия. Выплатив все, включая все сумму алиментов до 18 лет, эта семейка уехала из города. Оля не ожидала такого. Она поверить не могла, что вот она, справедливость, на которую с самого детства даже не надеялась.
…Прошло пять лет. Рядом с домом Ольги вырос ещё один – её частный детский сад. И вскоре он стал самым популярным в городе. Сама Ольга во главу угла ставила любовь к детям, и с Дашиной помощью подобрала такой же персонал. А потом к Оле пришло и её женское счастье. И опять не без Даши. Она познакомила Олю с многодетным отцом, который после смерти жены сам воспитывал троих детей. Сначала Даша попросила принять этих детей в Олин детский сад. И Оля не могла отказать Даше. Пришлось добавить три кровати и три места за обеденным столом. Новенькие были общительными детьми. Они сразу стали своими. А Оля, зная их историю, часто думала об их отце: не часто встречается такое. Ее отношения с отцом новеньких развивались осторожно и неуверенно. Оля понимала, что у нее самой десять детей. И при всей помощи государства растить их непросто. Единственное, в чем Ольга не сомневалась, так это в ее любви к ним. Но такую же любовь к своим детям она видела и у этого отца-одиночки. И не только к своим — он вообще любил детей. И её тоже…
Его предложение стать женой Ольга приняла сразу. Тогда же подумала: если не он, то тогда никто…
Сегодня счастливо живёт большая семья. Детей очень много – тринадцать. Их родители не сразу и скажут, кто кому родной, а кто нет. А дети это чувствуют. Они всегда чувствуют, любят их или нет. И если любят, отвечают родителям такой же любовью. Словом, Ольга достигла того, о чем мечтала с детства: свой дом, много детей, и много взаимной любви.
0 Комментарий