Тот, кто был осуждён, отбыл срок и пусть даже вышел по УДО – условно-досрочному освобождению, навсегда получает клеймо преступника. И тут не очень вникают люди, что именно сделал бывший осуждённый: занимался разбоем или превысил меру самообороны, стал виновником ДТП или допустил аварию на производстве. А параллельно с этим те же люди не уверены в том, что всё делается по закону. Многие убеждены, что будь у нас институт присяжных, правосудие было бы гораздо справедливее. Но пока присяжных нет, пока судовая система остаётся на тех же рельсах, не стоит, наверное, всех бывших осуждённых стричь под одну гребёнку.
Пётр к своим сорока годам сумел встать на ноги. Самостоятельно. Помогать и поддерживать было некому. Родители, не выдержав повальной безработицы, разгулявшейся в 90-е, когда друг за другом закрывались предприятия или становились частной собственностью с перепрофилированием и массовым сокращением, выбрали самый простой и пагубный вариант. Они махнули рукой на двух малолетних сыновей и накрепко подружились с алкоголем. Сначала пропивали своё. Когда своего не стало, то есть, не стало даже ложки-вилки, чтобы выменять на стакан водки, начали подворовывать. Если их ловили за руку, отбивались, как могли. Потом нашли таких же, как сами. Получалась настоящая банда. И объекты для разбоя стали крупнее: грабили ларьки, ночные магазины, одиноких прохожих. Кто-то попадался. Кто-то должен был попасться. А родители Петра не дожили ни до того, ни до другого. Однажды дождливой осенней ночью сошлись в рукопашной с такой парой потерявших человеческий облик супругов из соседнего села, и началась драка. Вообще-то драка не на жизнь или на смерть, а за бутылку водки и палку колбасы, украденные в ларьке. Кто-то кого-то толкнул, потом куча мала. А в итоге : отец и мать то ли сами ударились виском о торчащее около порога железо, то ли их так метко к нему приложили, но итог был один: мать, упав виском на торчащий край поржавевшего металла, скончалась на месте, а отец, для которого тоже нашёлся ржавый угол, как и мать, упал на него с высоты своего роста, и тоже виском. Его хоть и довезли в больницу, но не спасли. Смерть родителей удивила даже местного участкового. Сказал, что прямо не разлей вода, коль даже смерть выбрали одинаковую. Петру запомнились его слова на всю жизнь: какие никакие были родители, но очень уж неуважительно сказал о них участковый…
Как Пётр выживал тогда с младшим братом, лучше не вспоминать. Но одно оба усвоили: только не воровать! Хорошо, что тогда ещё остались профтехучилища, бурсы по-народному. Их братья друг за другом и закончили. Не голодали и не ходили раздетыми – это все обеспечивало ПТУ. Потом Пётр устроился на работу – нашёл место в гаражном кооперативе, владелец которого сумел открыть крохотную автомастерскую. Так, для мелкого ремонта автомобилей. Сам работал и Петра взял в подручные. Платил немного. Зато разрешил жить в небольшой коморке, смежной с той, где производили мелкий ремонт машин. Пётр и ночевал здесь, за самодельной перегородкой. Благо был свет, а хозяин принёс и электроплитку. Первые два года это действительно его выручало. Потом хозяин открыл уже приличную станцию техобслуживания. А эту отдал под аренду Петру. И тот сумел развернуться. Нанял двух помощников. Они работали на совесть. Так что с мелким ремонтом к ним стали обращаться не только те, чьи машины стояли тут же в гараже, но подъезжали и другие. И, наконец, Пётр замахнулся на собственную станцию техобслуживания. Не зря он так старательно всё это время складывал копеечку к копеечке – кредит в банке не брал, открыл на свои. Тогда и снял первую квартиру в аренду. И понял: следующий шаг – собственное жильё. Работал по двенадцать-четырнадцать часов в сутки. В то время как раз начался автомобильный бум: из-за границы пригоняли старые иномарки. Но они были ещё вполне нормальные. Надо было только кое-что подкрутить, подрехтовать. Петру уже намекали, что долго он в холостяках ходит. Он и сам понимал. Но решил, что на съёмную квартиру жену не приведёт. Только в собственную. Он и младшему брату об этом написал, когда тот, уже женившись сам, спрашивал его об этом. За брата Пётр был спокоен. Тот отслужил в армии и остался прапорщиком. Встретил девушку. Все у них получилось. Женился. Дали комнату в офицерской гостинице. Они с женой всерьёз подумывали о ребёнке. И зимой родился у них сын. Младший брат все звал в гости, говорил, чтоб на племянника посмотрел. Но Петр ещё раз напомнил ему, что сначала купит собственную квартиру. А что касается девушек, так Петру и в самом деле некогда за работой было на свидания бегать. Да и с девушками не умел знакомиться. И все думал, что ещё не вечер. Так совпало, что Пётр уже заканчивал ремонтировать квартиру, которую удачно купил, и с девушкой познакомился. И не на улице или в кафе – в химчистке.
Люда работала приемщицей. И это она взяла у него в чистку новый дивандек. Вот так не повезло бельгийскому покрывалу, что оно выпало из пакета прямо в грязную лужу, когда Петр вытаскивал покупку из машины. Зацепил пакет за уголок, и тот будто прорезал фирменную упаковку дивандека. Пришлось нести в химчистку. На почве красивого, но пострадавшего покрывала Петр и разговорился с приемщицей Людой. И, сам не ожидая от себя такой прыти, а тут вдруг взял и пригласил девушку. В кафе. Она согласилась. Одно, второе, пятое свидание…
Люда ему понравилась: симпатичная, немногословная, аккуратная. Словом, летом они поженились. Люда какое-то время ещё работала. Потом выяснилось, что она беременна. И с ранним токсикозом. Петр заволновался: беременная и в химчистке? Там же от одних запахов голова закружится. Поговорили они с Людой, и она уволилась. Вопрос о том, на что жить станут, уже не стоял: не сотни тысяч зарабатывал Пётр, но достаточно, чтобы не экономить ни на продуктах, ни на одежде. С рождением первенца Руслана всё в доме было ориентировано на него: Петр души в нем не чаял. Когда тот капризничал по ночам, жалел Люду, сам подходил к сыну, как умел, напевал ему что-то. А работать стал ещё больше – расширил помещение, прикупил кое-что из оборудования, увеличил штат. Но хоть и приходил домой уставший, сначала к сыну. Руслану было полтора года, когда Люда сказала, что опять беременна.
— Девочка, да? – обрадовано спросил жену Пётр.
— Не понятно пока, — ответила Люда. – Так ты не против?
— О чём ты говоришь, Люда! Я только за! – удивился Пётр.
В положенное время родилась не девочка – родился брат Руслану. Над именем долго не спорили, назвали Артёмом. И теперь в квартире стало то тихо, когда дети спали, то шумно, стоило только Артёму научиться ходить. А Люда всё чаще начала заводить разговор о том, что неплохо было бы построить новый или уже построенный загородный дом купить. Чтоб с детской, спальней, кухней-гостиной. Чтоб собственный дворик был. А в нем и песочница, и качели, и турник какой-никакой. Пётр согласился с женой. Прикинул, во сколько это обойдется – в кредит влезать не хотел. Выходило, что через год, если чуть поэкономней будут, вполне можно купить свой дом. И осенью следующего года они переехали в купленный в ближайшем пригороде хороший, построенный по современному проекту и с использованием современных стройматериалов дом из шести просторных комнат. И там в самом деле было отлично детям. Да и им с Людой нравилось. Потом Люда заговорила о том, что ей бы свой автомобиль – детей в школу возить и на разные кружки и секции. И тут Петр был с ней согласен. Пока Люда получала права, он уже присмотрел ей машину. В автосалон поехали вместе. Он показал жене модель, продавец-консультант предложил Люде сесть за руль. Та села, а когда остановилась после двух кругов, радостно сказала Петру:
— Да, эту, эту машину!
Следующая цель, которую они наметили – отпуск в Европе. Пётр, когда назвал эту цель вслух, на секунду запнулся. Он вспомнил свое детство в том родительском доме, который принес столько бед. Разве он думал тогда про Европу? Он думал только о том, чтобы завтрашний день не был голодным ни для него, ни для брата…
Теперь они будут собирать деньги, и чтобы их было достаточно, для поездки в Европу. И не на пару дней или неделю, а на целый месяц. В лучших гостиницах. И чтобы дети побывали на самых знаменитых аттракционах. И чтобы самолетом лететь, а там, на месте, машину взять напрокат…
Зима началась внезапно: утром они проснулись, а вокруг белым бело. Пётр вспомнил, что зимняя резина у него на станции техобслуживания. И решил, что как-то осторожно доедет. Но не получилось. Почти у самого города с небольшой боковой улочки выехала телега, запряженная серой лошадью. На ней, как в кино, старик-возница в тулупе. И уже телега близко к середине дороги. Возница что-то кричит, пытается остановить лошадь. А та, наверное, от испуга, то туда, то сюда дергается. И Пётр не может на скользкой дороге затормозить – летняя резина не подчиняется. Так и столкнулись они. Петр сразу понял, что убил он старика. Тот отлетел на противоположную обочину. С его ноги слетел валенок. А Петр знал, что если при аварии слетает обувь с пострадавшего, это самое плохое. Так и оказалось: он склонился над стариком, но тот уже не дышал…
Пётр сам вызвал скорую помощь и полицию. Позвонил Люде. В двух словах рассказал, что только что произошло. Успел ещё позвонить брату, и тоже рассказал. А потом началось судебное разбирательство. Свидетелей не было. Тогда ещё не везде были камеры видеонаблюдения. Но у Петра был видеорегистратор. Его, естественно, изъяли. До суда Петра отпустили под подписку о невыезде. Каждый день ему звонил брат. Предлагал деньги на адвоката. Он говорил, что совсем безнаказанным Петру не удастся быть, но можно говорить об оптимальном сроке. Пётр не то, чтобы махнул рукой на ситуацию. Он, скорее, самоустранился. Что-то предпринимать не хотел. Он часами смотрел в одну точку: перед глазами стоял кричащий старик в тулупе, древняя телега и испуганная лошадь. И сознание, что это он, Петр, убил человека. Убил из-за летних шин. И тут никто, кроме него, не был виноват. Брат опять звонил. Он настаивал, чтобы семье старика еще до суда помогли деньгами. Хотя бы на похороны. И повторил, что готов сбросить Петру на карточку необходимую сумму. Только к родственникам погибшего старика обязательно надо идти. Пётр попросил Люду, чтобы к семье старика пошла она.
— Почему я? – спросила тогда она.
— У меня же подписка, — ответил Пётр.
Она согласилась. Пётр вытащил из сейфа все деньги, в том числе и те, которые предполагались на отпуск в Европе, и передал их Люде. Она села в машину и поехала. Хорошо, что дети всё время были рядом. Они теребили Петра, отвлекали его от этой картины, где перевернутая телега, упавшая лошадь и старик с раскинутыми руками и ногами…
Брат приехал на суд. Они сидели рядом – он и Люда. После приговора брат подошел к Петру и сказал:
— Пять лет не такой срок, чтоб раскисать. Держись и возвращайся…
Жена почти ничего не сказала, только плакала. Говорил он, Петр:
— Разберись с моим СТО. Вам с детьми денег должно хватить, пока меня не будет. И знай, Люда, что я всё сделаю, чтобы выйти раньше по закону, если будет такая возможность…
Пётр вышел раньше по УДО. Он и в тюрьме постоянно работал. И его как-то миновали все разборки-проверки, которые обычно устраивают новичкам на зоне. Да и знали сокамерники, за что Петр сидит. Он ни разу не сказал, что зря посадили. Наоборот, считал, что за жизнь человека, которую пусть даже нечаянно забрал, отвечать обязательно надо. Словом, Пётр тут, на зоне, заслужил уважение. Не страх, что кто-то сильный может стоять за ним, а уважение. И, оказывается, уважение ничуть не ниже, чем повиновение вору в законе.
Все эти годы Петр не видел сыновей. Люда дважды приезжала на свидание, но мальчиков с собой не брала. Он хоть очень скучал по детям, но считал, что это правильно. Не самое лучшее место, где можно видеться с отцом. Петр, глядя на фотографии Руслана и Артема в телефоне Люды, вглядывался в лица взрослеющих мальчишек. И старался отогнать мысль, что когда он вернется, они его могут не узнать. Но всё случилось не совсем так: когда Петр вернулся, его не захотела знать собственная жена…
Все было проще пареной репы: Люда не просто его не дождалась, не просто с помощью ушлого адвоката переписала на себя все его имущество, включая станцию техобслуживания. Она рассказала, точнее, внушила детям совсем другой вариант происшествия, в котором их отец был настоящим преступником-убийцей. Когда Пётр, подойдя к воротам своего загородного дома, позвонил, вышел упитанный краснощекий мужичок. Вышел в махровом халате, что сразу встряхнуло Петра: кто это и почему в халате? Этот мужичок, хотя судя по манерам, настоящий барин спросил:
— Вы к кому?
— К себе. Я тут живу, — ответил Пётр.
— А, понятно. Только надо говорить «Я тут жил», — сказал мужчина и крикнул в сторону дома. — Люся, иди сюда!
Пётр был обескуражен.
Во-первых, кто этот мужчина в халате. Во-вторых, тут еще какая-то Люся…
Когда потом Пётр вспоминал своё возвращение домой, этот эпизод у ворот дома, эти «Люся –Люда» был единственным моментом, когда можно было засмеяться. Потому что всё остальное, о чём Пётр узнал позже, было совсем не смешно.
Итак, если коротко: Пётр вышел из тюрьмы, предупредив Люду и надеясь, что она его встретит. Не встретила. Ну, мало ли что. Едет домой. Попасть в дом не может – путь преграждает незнакомый мужчина в банном халате. Потом выходит его жена Люда. И говорит Петру, что это не его дом, всё уже оформлено на её имя, и предупреждает, чтобы он, Пётр, здесь больше не появлялся, не позорил ни детей, которые его знать не знают, ни её, Людмилу. И закрывает ворота…
Это на бумаге можно выстроить несколько предложений, в которых поместится происходящее за минуту или даже за целое столетие. Но сколько нужно бумаги, и какие нужны слова, чтобы описать состояние, подобное тому, в котором был Пётр?..
На следующий день прилетел брат. Пётр только позвонил ему, толком ничего не объяснил, а брат уже собрался к нему. И утром прилетел. Пётр встретил его, а куда везти, не знал: сам ночевал в хостеле, в самом дешёвом. Но брат всё переиграл – они поселились в двухкомнатном номере отеля в центре города. И начали разбираться. Брат, оказывается, закончил юридический факультет, одновременно закончился и его контракт в армии, и теперь у него своя практика – юридическая контора, причем, не последняя в городе. Жена работает вместе с ним, она нотариус.
— Короче, Петя, — сказал брат. – Я это всё разгребу. Хотя уверен, что тут постарались хорошенько почистить.
— Да я не о доме и не о деньгах, которые она забрала, — сказал Петр. – Я о пацанах… Я же их еще не видел…
— А это, брат, самое сложное. Не в смысле сложно добиться, чтобы ты их видел… Ты представь, что твоя Люда понарассказывала мальчишкам… Тут нужен аккуратный задний ход. И, я так понимаю, что на уступки твоя Люда пойдёт только из-за денег…
Пётр слушал брата и думал о том, как же он раньше не заметил Люду во всей её красе…
Она, что, была всегда такая? Или так быстро изменилась? Ну, пусть не дождалась его. Пусть даже все себе забрала. Но сыновей зачем обманывает?..
Всё постепенно вставало на свои места. Теперь Петр мог спокойно жить в своей квартире, той самой, первой, купленной задолго до свадьбы с Людой. Вместе с братом они подумали и решили, что Петру не стоит восстанавливать своё направление бизнеса. И не только потому, что Люда теперь тут хозяйка. А потому, что за Петром ещё долго будет тянуться шлейф сидевшего в тюрьме. Тут доказывать и доказывать Петру, что ему по-прежнему доверять можно. На это половина жизни уйдёт. А если чуть изменить направление, скажем, заняться ремонтом техники, используемой при прокладке водопроводов и других коммуникаций? Сегодня строительство домов за городом практически не прекращается. Постоянно требуются бульдозеры и катки. Их необходимо все время содержать в надлежащем виде. Значит, необходима профилактика и ремонт. Вот этим и занялся Пётр и два его помощника. Они, узнав, что Пётр уже вышел, сами разыскали его и попросили, что если он откроет новое дело, пусть не забудет о них. Они же рассказали, что недавно ещё при Петре, успевающая и регулярно приносившая доход станция техобслуживания еле дышит: Людмила Ивановна командовать поручила какому-то человеку, который даже названий гаечных ключей не знает. Словом, Людмила Ивановна и этот ее директор только деньги тянут с СТО. Ну, то, что все ведет к краху СТО, Пётр давно понял. А вот в то, что виной всему Люда, никак не укладывалось в голове. Может, она так быстро и так крепко полюбила этого, в халате? Потому и переступила через Петра…
А детям почему правду не сказала, за что сидит в тюрьме их отец. И как только мелькнет у Петра такая мысль, так душу всю перевернет…
Но прав брат: надо подниматься. Ради детей. Чувствует Петр, что не нужны его сыновья Люде и ее новому мужу. Вот ни разу не видел их вместе, он и сыновей-то видел украдкой, когда Люда их привозила домой откуда-то. Тогда и видел мальчишек…
Но даже глаза их не рассмотрел…
И вот опять Пётр начинает всё сначала. Но на этот раз труднее – у него есть прошлое. И хорошее, и плохое. Это плохое пудовыми гирями висит на ногах, мешает сделать шаг. Но шаг, и не один, Петр уже сделал. Теперь надо крепко сжать зубы и дальше. Два года поднимался Петр на новом поприще. А два года – это два раза по 365 долгих ночей, когда после рабочего дня тебе не спится, и ты тасуешь и перекладываешь мысли. Мысли разные, но одна всегда присутствует: неужели он никогда не будет рядом с сыновьями? Другой бы на месте Петра приходил домой или в школу, требовал, чтобы дали ему детей. Иногда такой способ помогает. А Петр так не может. Не может, и вот, казалось бы, парадокс – не может потому, что очень любит Руслана и Артема. Он это своё «не могу» пытался объяснить брату. Тот его сразу понял, и рассказал про царя Соломона, про то, что любовь к детям проверяется не только, сколько радости им дает родитель. Гораздо правильнее не заставлять страдать ребенка и не требовать от него выбора родителей. Петр чувствовал, что сто раз прав его брат, сказавший, что ситуацию надо отпустить. Но в любой момент быть готовым к переменам. Но к тому, что случилось не так давно, Пётр готов не был – он только мечтал, чтобы подобное, возможно, всё-таки произойдёт…
Уже поздно вечером в квартиру Петра позвонили. Он открыл дверь и увидел Люду. Не то, чтобы она сильно изменилась, но всё-таки это была другая Люда. В ней было больше тех резких черт, которые Петр заметил, когда так спешил после тюрьмы домой. Люда поздоровалась и сказала:
— Мы с мужем переезжаем жить за границу. Мальчишки не хотят. Да и я не очень страдать буду без них. Такие же правильные как ты. Ты даже в тюрьме сидел не за то, что украл бы миллион или два, а за старика и его телегу… Словом, забирай их себе. Сказала это, развернулась и вышла…
Очень непросто пришлось Петру заговорить с Русланом и Артёмом. Хоть это и были уже не дети, а подростки, в них успели столько напихать выгодной маме информации! Потом сверху добавили ещё одну — вот какой замечательный новый папа у них! А дальше, пока СТО приносила доход, мама всё разрешала, только бы мальчики не мешали. Потом денег стало меньше. Потом ещё меньше. Кто-то должен был за это ответить. Мама решила назначить ответственным отчима. Но тот тут же ответил, что может хоть сейчас освободить должность управляющего и мужа. Причём, мужа в первую очередь. Тут мальчишкам стало до конца ясно, что мама ни за что не расстанется с этим мужем…
И когда встал вопрос, чтобы после распродажи всего, что у них было, переехать в Португалию или Бельгию, где у отчима якобы были то ли дальние родственники, то ли знакомые, Руслан и Артем наотрез отказались.
— Ну, тогда будете жить с папашей, — ухмыльнулась мама.
И в тот же вечер пришла к Петру…
Привыкала эта троица друг к другу не просто. У обоих сыновей была обида на отца, обида за то, что он не просто им отец, он еще бывший заключенный. И эта обида перекрывала всё. Если бы не брат Петра, который как только узнал, что Людмила оставила детей, не взяла их с собой, тут же прилетел. И сына своего прихватил. Тот был на пару лет старше двоюродных братьев. И именно он толково и достаточно быстро объяснил своим новым родственникам, за что получил их родной отец срок. Потом они все вместе пошли на работу Петра. И тут его сыновья сами услышали, как уважительно относятся к их отцу все – и рабочие, и заказчики. Визит на работу – это тоже идея брата. Но получилось то, что надо. Если спросить, как живётся сегодня этой чисто мужской семье, ответ будет тоже мужской: нормально! И это правда. Нормальная, достойная жизнь, за которую отец заплатил дорогую цену.
0 Комментарий