Она выходила замуж, веря, что всё у них будет хорошо. Да, нет у них за спиной крутых родителей. Никто не купит им квартиру и автомобиль.
Но они молоды. На здоровье не жалуются. Вся жизнь впереди. Она всю себя отдавала семье. Работала и брала любую подработку. Успевала по дому. Могла из ничего сделать обед. Старалась жить без долгов. Поэтому, получив зарплату, тут же платила за аренду съёмной квартиры и за коммунальные услуги. Она даже не засматривалась на витрины бутиков – а смысл? Можно сочинить — связать к старому пальто шарф и берет, и заиграет эта пятилетней давности одежда новыми красками. А вот мужу нужны кроссовки. Четвертая пара со дня их свадьбы. Ну, что поделать! Так он носит обувь. И новые джинсы нужны. И хотя бы три футболки…
Сначала он, рассматривая принесенные ею обновки, радовался, говорил «спасибо», потом привык. Стал сам напоминать, что пора бы сменить его гардероб. Она и не заметила, как муж не просто напоминать стал, а требовать себе обновки. Она бы и рада. Если бы работа у него была постоянной, а заработок стабильный. Пусть скромный, но без постоянных увольнений. То там его не ценят, то здесь копейки платят. И таких неоплачиваемых отпусков у мужа за год набегало от семи до девяти. Она любила его. И, как говорят до сих пор в наших деревнях, «любила – значит, жалела». Потому и не говорила ему ничего. И ещё бы молчала.
Но на третий год их семейной жизни забеременела. Она сказала ему об этом, вернувшись из женской консультации с картой беременной. Эта новость его вроде встряхнула. И почти до самых родов он продержался на заводе. Хотя и говорил часто, что это не работа, а каторга.
Она родила мальчика. Родила легко. И мальчонка был ладненький, здоровенький. А нос морщил, когда она его кормила, совсем как муж, когда тому что-то нравилось. Она была самой счастливой. Но счастье длилось недолго. Муж, зная, что есть пособие на рождение ребёнка, сказал, что увольняется с завода. Будет искать что-то поприличнее. И остался почти на год на её попечении. Если бы он помогал ей! Так нет же! Разве что выйдет на часик с коляской погулять. А она за это время и стирает, и прибирает, и с обедом мудрит. Хорошо ещё, что молока у неё было достаточно – на смеси для прикорма не надо было тратиться. Но плату за аренду квартиры и коммуналку никто не отменял. И если бы не её мама, которая сама после того, как муж оставил их, крутилась как белка в колесе, так вот, если бы не мама, они не выжили бы. А так мама посылки слала, пусть и скромные, и деньги на карточку переводила. Мама видела, что все держится на дочке. Но не вмешивалась – не хотела, чтобы и ее дочь разведенкой осталась. Словом, она не жила – она выкручивалась. И считала дни, когда сын пойдёт в детский сад, а она – на работу.
И вот однажды муж, вернувшись с очередного, до вечера, поиска работы, предложил идею: а что если она станет суррогатной матерью? Он узнавал: она по всем критериям подходит. И прежде всего потому, что уже имеет ребёнка, которого родила без осложнений и здорового. А за суррогатное материнство платят очень хорошие деньги. Они могли бы даже квартиру купить. Пусть небольшую, но свою. Она не сразу согласилась. Соблазн был большой. Но как-то это неправильно: она будет носить ребёнка, и не важно, что не своего, хотя почему не своего, если она будет неразрывно связана с ним целых девять месяцев? Муж проигнорировал её аргументы. Он сказал, что если бы у него была такая возможность, он бы для своей семьи всё сделал. Она уже не очень верила в это «все бы сделал». Но рядом бегал сынишка. Он рос, зная, что у него есть мама и папа. И разрушать это ей и в голову не приходило. Словом, она согласилась.
Оформляли договор в присутствии юриста и главврача с немолодой парой после того, как она сдала все анализы. С указанием суммы за суррогатное материнство. Аванс она получила сразу. И сразу же пошла в банк: она настояла, чтобы эти деньги не тратить, пока не родится ребёнок, и не выплатят остальную сумму. И все ради квартиры. Муж понял, что тут он ничего не изменит. И стал даже чутким и внимательным: впереди маячил полный расчёт и своя квартира. Она, как и в первый раз, выносила ребёнка без осложнений. И легко родила девочку – меньше и весом, и ростом, чем её родной сынишка. Но у медиков свои мерки: по шкале Апгара малышка получила высший балл. Счастливые родители рассчитались с нею на следующий день. Чувствовала она себя хорошо. И опять молока у нее было предостаточно. Но девочку кормить не приносили – таково было условие биологических родителей. Она тихонько плакала: ей было жаль малышку, которую больше никогда не увидит, жаль себя, лишенную этой крохи…
Когда пришла домой — тут сын, тут хлопоты с поиском подходящего варианта квартиры, смотрины этих квартир… Словом, тоска будто прошла. Но только будто. Потому что она невольно заглядывала в коляски, в которых мамы возили младенцев, надеясь, что, возможно, увидит девочку, которую родила… Ей пришлось поменять работу – ну, не могла она объяснить, что родила ребенка не себе, что фактически продала его. Работу она нашла. Правда, начиналась она в 7.00. И детский сад сына открывался тоже в 7.00. Но заведующая пошла навстречу группе родителей, которые работали тоже с 7.00 – одна воспитательница приходила в 6.30. И дети – ранние пташки были под её присмотром, пока не откроются их группы. Новая работа была хороша ещё тем, что можно было прихватывать часть второй смены и работать до 18.30. Так она успевала и отвести сына в детский сад, и забрать его. Мог бы это делать муж. Но он уставал в поисках работы. А искал он её с завидным постоянством. Только чаще всего с нулевым результатом. Но она привыкла быть добытчицей. Помнила мамины слова, что разведенная женщина это вроде как и не женщина. Прошло не так много времени, как муж опять с идеей:
-Давай ещё раз побудь суррогатной мамой!
Ей показалось, что она ослышалась. Еще раз? Выносить ребёнка, убеждая саму себя, что он не твой. Просто ты его поносишь девять месяцев, родишь, а это не так просто, и без боли тут не обходится, а потом – всё! Получишь деньги вроде как за хранение, и забудь?
Она хотела сказать, что до сих пор помнит ту девочку, сама покупает цветы в день её рождения, поздравляет мысленно. Изо всех сил верит, что все у девочки хорошо. Но куда деть чувство, что она и твоя тоже? Она хотела ему это сказать, но прикусила язык: он не поймёт! Если бы понимал, ещё раз с таким предложением к ней бы не подошёл. А муж уже загорелся:
-Купили бы машину. И хоть на природу, хоть на море… Свобода! У меня с армии и права есть. Тратиться на автошколу не придётся. Ну, и ты, если захочешь, выучишься. Теорию в автошколе. А с практикой я тебе помогу.
А потом, для большей убедительности, позвал сына:
-Артемка, хочешь, чтобы у нас была своя машина? Хочешь? Тогда проси маму!
И Артем уткнулся ей в колени:
-Мама! Пусть у нас будет машина! Я вырасту и тебя покатаю!
Отворачивая от сына лицо, она сказала:
-Хорошо…
И муж тут же начал строить планы. Он сам найдет подходящую пару. Постарается узнать, платежеспособны ли они. Ну, и с ценой определится – на этот раз пусть сумму увеличат. Когда найдет подходящих, встретятся все вместе.
И удовлетворенный, отправился смотреть телевизор. Она искупала сына, уложила его спать и осталась сидеть около него. Хотелось кричать! Неужели муж не понимает, какая это мука, считай, своего ребенка отдать! Нет, он не понимает…
А ей опять менять работу – ну, не найдёт она слов объяснить людям, что вроде камеры хранения будет для чужого ребёнка. Да и не чужой он, это она точно знает. До сих пор та девочка в её душе. Но и на этот раз она не смогла перечить мужу.
Через пару дней муж сказал, что нашел подходящую пару. Они по возрасту почти ровесники. Состоятельные. Оба хотят ребегнка, но знают приговор: у них не может быть детей. По вине жены. Решение воспользоваться суррогатным материнством выстрадано, обдумано. А кандидатура женщины, которая может им помочь, безупречная. Это подтвердил и врач. Он согласился быть третьим в этой сделке – сделка была на обоюдной договоренности, без формальностей. Значит, дешевле. А причитающуюся в таких случаях официальную плату за официально подписанные бумаги врач и муж раздели поровну. Но он ей об этом не сказал.
Когда она познакомилась с парой, ребёнка которой будет носить, не могла не заметить, какие они разные. Муж – спокойный, тактичный, с уважением относящийся к собеседникам. И жена – вся в супермодной одежде, капризная, то улыбается неискренне, то так же неискренне пускает слёзы. А муж её утешает…
Ну, это их дело. А её дело, раз дала слово, выносить ребёнка. А то, с каким сердцем будет отдавать его, это никого не касается. Сама на это подписалась. Врач второй раз проделал уже знакомую процедуру. И успешно: контрольная проверка, а потом УЗИ показали, что развиваются сразу два эмбриона, т.е. будет двойня. Будущий папа откровенно радовался. Натянутой была радость его жены.
Как успела вычислить суррогатная мать, этой молодой женщине не так уж и нужен был ребёнок. А тем более двойня. Вообще у неё было сомнение, что ребёнок ей нужен. Но при муже она вроде радовалась.
А дальше события развивались по какому-то антисценарию. Биологическая мама, когда беременность перевалила через шесть месяцев, назначила встречу суррогатной матери. В кафе. Пришла сама. И сказала, что они решили отказаться от детей. Часть аванса пусть остаётся у суррогатной матери. Но после родов они не возьмут детей – передумали. Так что она может оставить их в роддоме. Или взять себе.
Она не знала, что и ответить. Хотя подозревала с самого начала, что тут не все нормально. Но чтобы вот так отказаться от своих родных детей? Она пришла домой, и всё рассказала мужу. Ну, и разозлился же он! Уплывала присмотренная им бэушная иномарка, которая была и на ходу, и внешне хороша. Он стал ругаться, собрался к ним выяснять отношения.
Пошёл на следующий день прямо с утра. Но никого не застал дома. Консьержка сказала, что они улетели в отпуск на острова. Когда приедут, не знает. Муж вернулся домой. Что тут началось! Он орал и ругался, не выбирая выражений. Он категорически был против, чтобы она, родив двойню, прикасалась к детям. Пусть сразу пишет отказную. Она не знала, что делать. И вдруг почувствовала что-то не то.
Дотерпела до утра. Вызвала маму. Та приехала и узнала о том, на что согласилась её дочь. И что это была идея её мужа. Причем, не первый раз. И вот тут её мама не стала говорить, что надо слушать мужа. Она взяла внука, они вместе отправили её в роддом. Там, осмотрев её, врачи сказали, что для большей уверенности в благополучных родах ей придётся последний месяц лежать на сохранении. Зная, что мама посмотрит за сыном, она согласилась. Ее муж даже ни разу не пришел к ней…
А в это время на островах, где отдыхали биологические родители двойни, происходили свои события. Будущий отец, который знать не знал, что его жена уже успела отказаться от детей, ни слова ему об этом не сказав, всё время порывался вернуться домой. По его подсчётам суррогатная мать вот-вот должна родить. Ну, а двойня могла стать для неё проблемой. Возможно, без кесаревого сечения не обойдётся. Муж предлагал сократить отпуск. Но его жена только вошла во вкус: каждую ночь в баре, каждый день новый наряд, массажи, косметические процедуры, флирт направо и налево…
-Ну, куда ты спешишь? – выпалила пьяненькая жена. – Никаких детей не будет! Я уже сказала суррогатной матери, что мы их не возьмём. Пусть оставит себе или в роддоме. И вообще, если надо будет, я и сама рожу. И родила бы давно. Но зачем портить фигуру?
Эти слова его ошеломили. А потом взбесили. Сдержанность и тактичность не помогли: он учинил настоящий допрос с пристрастием. И много нового для себя узнал. Узнал, что она все это время принимала сильное противозачаточное средство. Потому что, как она сказала, не намерена портить свою фигуру беременностью. Когда-нибудь потом, может быть. Она призналась, что давно, с первого дня их брака, завела знакомство, и не бесплатное, с главврачом роддома. Поэтому и выставили ей диагноз «бесплодие». Может быть, если бы он не был таким настойчивым, не говорил каждый день, что мечтает о детях, лет через пять-десять она бы и родила сама. А ему бы сказала, что медицина творит чудеса. Но он же пристал, как банный лист. Ну, и она согласилась. Да только не на двойню же! Это как же она будет выглядеть с огромной двухместной коляской! Ужас! Вот и открылось ее истинное лицо…
Муж тут же собрал свои вещи и поехал в аэропорт. Ему повезло: нашелся билет. И вечером следующего дня он был уже в роддоме. Уговорил пропустить его в палату суррогатной матери. Когда вошёл, она отвернулась – говорить с ним у нее не было ни малейшего желания. О чём говорить? О том, что из-за отказа от будущих детей от неё ушёл муж? Что она осталась с ребёнком и без работы? Что уже почти месяц лежит здесь, не зная, что делать дальше? Ругаться и скандалить она не умела – в этом они с биологическим отцом двойни были похожи. Ну, а плакать, давить на жалость не хотела. Поэтому просто отвернулась, давая понять, что им не о чем говорить.
Но он считал по-другому. Попросил его выслушать. И рассказал, что жена несколько лет обманывала его, утверждая, что бесплодна. А сама в сговоре с главврачом все это время пила таблетки против беременности. Что согласилась жена на суррогатное материнство, боясь, что останется одна – он очень хотел детей. И хотя не собирался разводиться с бесплодной женой, но вполне, как считала жена, мог рано или поздно пойти на такой шаг. А это никак не устраивало жену: она не хотела лишаться праздной и обеспеченной жизни. И тогда у нее созрел план: тайком от мужа договориться с суррогатной матерью, что та, родив двойню, напишет отказную и оставит детей в роддоме. Тем более, что официальных бумаг о суррогатном материнстве нет. И это жена, уговорив его полететь на отдых перед появлением на свет детей, сама, без его ведома, встретилась с суррогатной матерью и объявила об отказе от будущей двойни. Узнал он об этом случайно, когда, там, на островах, в очередной раз предлагал жене улететь домой – он хотел быть с детьми с первой минуты их появления на свет. Вот тогда в порыве гнева, понимая, что рушатся ее планы, жена и выпалила ему все.
-Я знаю, что вы обижены. Но даю честное слово: все это делалось за моей спиной. А сейчас не отворачивайтесь от меня, не гоните! – просил он суррогатную мать.
И она поверила ему. Он такой же, как она, пострадавший и обманутый в этой истории. И ему с женой повезло не больше, чем ей с мужем. Теперь он приходил к ней дважды в день. И это при нём у неё начались схватки. Она кусала губы, стесняясь стонать от боли. А он всё понимал. И осмелился гладить её волосы, приговаривая дрожащим голосом:
-Все будет хорошо!
И в это тоже она поверила.
…Родила двойню она сама. Всё было готово к кесаревому. Но она попросила дать ей возможность рожать самой. Врачи, посовещавшись, разрешили. Если что-то пойдет не так, они будут рядом. В этот раз роды длились долго. Близнецы, а это были две девочки, сами установили очередь, кому первому входить в этот мир. И обе, с небольшим интервалом, появились на свет. Вот тут она уже не сдержалась: и стонала, и пару раз громко кричала. А он, облаченный в стерильную одежду, все время был рядом, держа ее за руку. Она точно знала, что это он ей помог…
Вечером он пришел к ней такой счастливый! Оказывается, он уже видел дочек – ему разрешили посмотреть на них в детском отделении. Он с таким волнением и благодарностью говорил ей «Спасибо!», что у нее не осталось и тени сомнения: да, это отец. Настоящий. Счастливый. И порадовалась за малышек.
…Её готовили к выписке. Ну, и девочек, конечно. И тут он опять пришел с опрокинутым лицом:
-Я так боюсь сделать что-нибудь не так, навредить дочкам! В первую очередь, надо, наверное, найти няню. И хорошо бы кормилицу. Я видел, можно сказать, подглядывал, как вы их кормили… И не уверен, что даже найдя кормилицу, малышки сохранят аппетит. Я боюсь вас просить, и все-таки прошу: не согласитесь ли вы жить с нами?
Она опешила: как? В каком качестве?
Но сказала другое:
-У меня же есть и сын, Артемка. Ему скоро шесть лет. Сейчас он у моей мамы в другом городе. И я так соскучилась!
-Так пусть и Артем, и ваша мама живут с нами! С моей бывшей женой мои юристы оформляют развод. Она больше не появится в моем доме. А вы можете и своего мужа взять. У меня, кроме городской квартиры, большой коттедж в пяти километрах от города. Там места всем хватит. И дочкам будет хорошо с вами, — говорил он.
Услышав о муже, она встрепенулась:
-С мужем я тоже разведусь. Знаете, это ведь он придумал такой заработок… А услышав, что вы, простите, ваша жена, отказывается от детей, тоже сказал, что они ему не нужны, и я могу их хоть выбросить… Я уже решила, что если так, девочек ни за что не оставлю. Сама буду растить… Ну, а если мы с моим сыном и мамой вам будем не в тягость, я согласна. Только вы помогите мне с разводом, коль у вас есть свои юристы. Не хочу я больше встречаться со своим бывшим…
-Да не вопрос! Дайте мне свидетельство о браке. Потом подпишете заявление, которое юрист составит. И в суд вам ходить не надо – разведут без вашего присутствия. Это я вам обещаю. Теперь вот что ещё: позвоните своей маме, пусть она с Артёмом собирается. Я сам поеду за ними.
Так всё и разрешилось. Когда она с двойняшками приехала в красивый и просторный дом, её встречали Артем и мама. Сын, обняв и поцеловав её, тут же стал рассматривать девочек. И сказал:
-Какие у меня красивые сестрички! А как их зовут?
Взрослые, пряча неловкость, хором ответили, что имен у девочек ещё нет.
-Тема, а ты как бы их назвал?
Артем, став важным от такого предложения, ответил:
-Надо посмотреть, кому какое имя подходит.
Ещё почти неделю малышки жили безымянными. Она различала девочек сразу. И Артем каким-то образом видел, кто где. Потом и мама стала различать. И только их отец не знал, где какая девочка.
-Они же как две капли воды, — смущаясь, оправдывался он Потом не выдержал: позвал на крыльцо Артема и спросил у него:
-Как ты, Темыч, их различаешь? Научи!
-Легко! — гордо ответил Артем.
– Вот смотри: Полинка улыбается больше правым уголком губ, а Алинка – левым.
-О, брат! – обрадовался он. – Так ты и имена уже придумал! Красивые! Мне нравятся. Только давай у мамы спросим.
-Странные вы, взрослые! А мама говорит, что надо у тебя спросить. А что тут спрашивать? Вот Алинка, а вот Полинка!
Он боялся откровенно радоваться тому, как теперь живёт его большой дом. Тут главной оказалась забота. Прежде всего, о девочках и Артеме. Потом о каждом из взрослых. Забота была видна даже в том, как поливали цветы и ухаживали за альпийской горкой – они получили второе рождение. Теперь никто не смущался, когда Артем называл девочек сестричками. Это воспринималось как так и надо. Но все равно над взрослыми висел вопрос: кто они друг другу? От крепкой семейной пары их отделяли только разные спальни – эту грань они не переступили. Хотя с каждым днем все труднее было скрывать привязанность друг к другу.
Но за спиной у каждого был горький опыт и разочарование. Потому и не форсировали события. Но развязка была неизбежна: они поженились. И сразу стали многодетной семьей. Где старший сын всегда был готов защитить Алинку и Полинку. Где бабушка была уважаемой. А сами родители смогли, наконец, не скрывать, что счастливы. И об этом каким-то образом узнали те, кто так долго портил им жизнь в прежних браках. Первой пришла упрашивать простить ее бывшая жена, отказавшаяся от детей. Ее вежливо проводили к воротам, предупредив, что следующий визит может закончиться в полиции. Потом с повинной пришел бывший муж. И она впервые не почувствовала к нему даже жалости: представила, как он настаивал хоть выбросить вот этих крошек, и просто не хотела его видеть.
Так и Артем не мог вспомнить, что это родной отец – слишком мало хороших воспоминаний он оставил.
С легкой руки бабушки они стали называть свой коттедж «Теремок». И подрастающие Полинка с Алинкой старательно перечисляли, кто живет в этом теремке. И старались никого не пропустить – они всех любили. Ну, а разве есть другой показатель счастливой семьи?
0 Комментарий