Гадёныш

Василий повернул на просёлочную дорогу. Хотя нет. Просёлочной она, конечно, не была. Она была трассой районного масштаба. Состояла из одних ям, и остатков асфальта.

Городок, в котором Василий родился и рос, находился в 70 километрах от трассы, которая соединяла крупные города. Он частенько по работе мотался по этой дороге, но желания свернуть, навестить родные места, ни разу не возникало. А вчера позвонила соседка. Чёрт знает, откуда она номер взяла. Сказала, что его отец совсем плох, от пьянки отказали ноги, к тому же, к нему лет так 5-6 назад, подселилась какая-то дама, да не одна, а с ребёнком, которая, судя по всему, методично его и спаивала. Василию было совершенно безразлично, что происходит там, но соседка была на грани истерики.

— Вася! Я всё понимаю, твой отец, мягко говоря, не совсем добрый человек. Но он же всё-таки отец. Он же умрёт из-за этой заразы!

— Ладно, тётя Маша. Я приеду. Но обещать ничего не буду. Посмотрю, что там.

— Хорошо, Васенька, может определить его куда, а эту поганку выгнать?

Ох, как же он не хотел ехать…

С отцом отношения у них не складывались с самого детства. Отец Василия был тиран. Тогда он ещё не пил. Вася помнит, как отец бил мать. Пока он был маленький, то просто прятался, а потом стал заступаться.

Первый раз Вася попал в больницу с переломом руки. Отец сломал её, когда Вася встал между ним и матерью. Он тогда взревел:

— Гадёныш! Поперёк отца?

Тогда мама сказала врачу, что он упал с лестницы, а было ему 9 лет…

Все в их городке, который был ненамного больше деревни, знали о том, что отец Василия бьёт жену. Но, никому никого дела не было. Все так жили, все так били. А как же?

Баба на то и баба, чтобы её воспитывать. Только вот Вася никак не мог смириться с таким положением вещей. За что периодически и получал…

Мать умерла, когда ему было 12. Умерла оттого, что просто не успевала восстанавливаться после побоев. Вася, хоть и был маленький, каждый день ходил к участковому и спрашивал, когда же отца накажут? Участковый дышал на него перегаром и ухмылялся.

— Это за что же я его наказывать должен? Мать-то твоя не от побоев умерла, а что-то там у неё отказало. А тебе бы всыпать по первое число, чтоб на батьку родного не наговаривал…

Отец и всыпал. А Васю никто не слушал. Только соседка тётя Маша и жалела его иногда…

Вася уехал из родительского дома, когда ему было 17. На тот момент он уже окончил школу, собирался поступать, но отец сказал:

— Ещё чего не хватало! Работать иди, я тебя содержать не собираюсь.

И сопроводил всё это крепкой зуботычиной. Вася сплюнул кровь, зашёл в дом, сорвал со стены ружье и снова вышел во двор. Отец прищурил глаза.

— Что, может быть, выстрелишь, или кишка тонка?

Вася вскинул ружье и выстрелил. Пуля вошла в стену над головой отца. Тот побледнел.

— Промахнулся.

— Если бы хотел, то не промахнулся бы.

Вася вдребезги разбил ружьё об угол дома, вернулся, собрал все свои документы. Подумал немного, потом махнул рукой, и забрал половину наличности из бумажника отца, который валялся на окне. Вышел, и направился по дороге к остановке. Отец что-то кричал ему вслед, соседи на улицу высыпали, но Вася даже не обернулся…

Он увидел знак. Притормозил. От того, как сильно сюда не хотелось, даже затошнило немного. Решил остановиться, подышать. Он высматривал местечке для остановки, и вдруг заметил мальчишку. Тот сидел, сжавшись на обочине. Учитывая, что погодка была так себе, а парень был в одной рубашке, было ему не совсем сладко. На вид пацану было лет 13. Вася решительно крутнул руль. Когда выходил из машины, то парнишка с трудом поднялся, и смотрел на машину в каком-то восхищении.

— Эй, ты чего тут сидишь? Замёрзнешь совсем! Иди в машину.

Мальчика не пришлось два раза уговаривать. Он быстро юркнул в машину и буквально замер в каком-то благоговении.

Васе, конечно, было приятно. Он и сам любил свою машину. Купил он её меньше года назад. И, как говорят, ещё не приелась. Он сел в машину, повернулся к мальчишке, хотел спросить, куда его отвезти, но парень опередил его:

— Вы Василий? Вы мой брат?

Если бы челюсть умела жить отдельной жизнью, то она выпала бы и запрыгала бы в неизвестном направлении. Вася с трудом закрыл рот.

— Я твой кто?

— Брат.

Тётя Маша сказала, что ты приедешь..

— Ничего не понимаю. Какой к чёрту брат?

— Ну, сводный, по отцу…

Парень не был уже так уверен. Но, потом сказал:

— Тебе мама всё расскажет. Только ты не говори, что я тебя встретил. Она всех вас не любит… И меня, за то, что я ваш, тоже.

Вася молча вёл машину. Сейчас, украдкой поглядывая на пацанёнка, он видел, что они очень похожи. Такие же брови, как у отца, такой же нос, с небольшой горбинкой. А главное пальцы. Длинные, музыкальные, с идеальной формой ногтей. Он усмехнулся про себя, хоть что-то нормальное от отца досталось. Больше-то ничего.

Они подъехали к дому, когда на улице уже смеркаться начало. Василия не было здесь 15 лет, и сейчас, глядя на всё вокруг, он понимал, что ничего не изменилось. Просто стало ещё хуже, чем было. Хотя тогда, много лет назад, ему казалось, что хуже уже и некуда…

— Ну, что, пошли? Как тебя зовут-то?

— Я Мишка. Только я не пойду. Они сегодня пенсию получили. Ну, папки твоего. Так что пьяные, наверное.

— Что-то я не пойму. То мой папка, то твой…

— Мамка не знает, что я всё знаю. Она, когда напьётся, тогда выговаривает твоему… моему папке, за то, что жизнь ей сломал. И бьёт его. Мне его жалко, но вмешиваться нельзя, потому что тогда она и меня бьёт.

— Во, как… Пришло, значит, моему папашке возмездие. А что вычитывает, что говорит-то?

Мишка покраснел.

— Говорит, что обрюхатил, горы золотые сулил, а потом бросил. Мать говорит, что если бы не он, то она бы замуж за богатого вышла, и я бы у неё под ногами не мешался. А так она никому не нужна.

— Мда… Интересно. А ты в школу-то ходишь?

Миша махнул рукой.

— Хожу иногда. Неинтересно там, да и спать всё время хочется. Они же не дают ночью. Мать, бывает, целый дом народа приведёт.

— Странно, а чего же она никому не признаётся, что ты сын-то его?

— Так она говорит, тогда пособия отнимут. А пить-то надо на что-то…

— Понятно. Да, друг, ещё непонятно, кому в жизни больше не повезло. Давай-ка, пошли. Не бойся, никто тебя не тронет.

Они поднялись на второй этаж. Дверь в квартиру была приоткрыта. Вообще, сколько Вася сея помнил, в таких двухэтажках никто никогда не запирался. Чего запираться-то? Брать-то всё равно нечего.

Они вошли. И тут же к ним навстречу ринулась растрёпанная женщина. Она была значительно моложе отца, хоть и потрепало её времечко.

— Мишка, гад! Где шляешься, щенок?

Она размахнулась, но Вася перехватил руку.

— Потише.

— Ты ещё кто такой?

Она внимательно на него посмотрела и вдруг ухмыльнулась. Только сейчас Вася заметил, что она как-то странно кривится. Вообще, всё её лицо было как будто немного набок…

Так бывает после травмы, или после проблем с нервами.

— Ой, ещё один Куранов! Похож, похож! Тьфу! Чтоб вы все сдохли!

Она развернулась и пошла в комнату. Вася за ней.

— Ничего себе приём.

В комнате на диване лежал отец. Он был практически трезвый. Женщина остановилась перед ним.

— Вон, беги встречай, чадо твоё приехало.

Потом она повернулась к Василию.

— Квартиру не отдам! Так и знай! Я пять лет за этим гадом убираю, так что, заработала.

Вася не понимал ничего. У него было такое ощущение, что он попал в какое-то зазеркалье. Сплошное безумие, грязь, боль. Он повернулся к Мишке.

— А пошли-ка к тёте Маше.

Мишка с готовностью кивнул. Когда Вася выходил, то услышал за спиной:

— Сынок…

Но не обернулся…

Тётя Маша даже обняла его.

— Ох, Вася, какой ты стал… Красавец. Хотя, есть в кого. И мать, и отец красавцы. Проходите, проходите. Познакомились уже с Мишкой? Не стала я тебе про родство ваше говорить, подумала, что тогда точно не приедешь.

Вася уселся и сказал:

— Тётя Маша, может быть, хоть вы что-то объясните?

— Объясню, правда, может, и я мало чего не знаю. Когда уехал ты, затосковал Николай. Чёрт его знает, то ли потому, что злобу не на ком было вымещать, то ли ещё почему. Зачастил он в соседнее село. Ты же знаешь, мы то хоть и завалящие, а для деревни всё равно город. Вот Николай и обхаживал там Наташку эту. Она-то замуж собиралась. Да разве сравнится какой-то деревенский с Николаем. Ну, вот, ездил, ездил, а потом перестал. Никто же и не знал, что он там ей ребёночка сделал, да бросил. Наташка к тому жениху, да кому же она нужна-то с пузом… Вот и стала она пить. Мишку родила, пьёт, Мишка растёт-пьёт. А потом мать её померла, пить стало не за что. Уж не знаю, знал ли твой отец, что у него ещё ребёнок есть, или нет, но принял он её сразу. И тут началось.. Она пьёт, он её бьёт. А один момент, год прошёл, а может больше, я стала замечать, что и он качается. Всё поменялось, Васенька, теперь они вместе пили, а она его била. Он пить-то начал, когда у неё приключилось что-то от его побоев. То инсульт, то ли ещё какая зараза. Я, Вася, старая уже. Да и не родня я вам. Отца бы куда определить, да и Мишку тоже. В любом детском доме ему лучше будет, чем с такими родителям.

Миша сидел, опустив голову, и Вася понял, что этот разговор у них с соседкой уже был.

— Миш, ты что, и правда в детский дом хочешь?

Мальчик поднял голову.

— Нет. Но здесь оставаться хочу ещё меньше.

— Мда, дела… Что же мне с вами делать?

Как ни противно это было осознавать, но Вася понимал, одним днём здешние проблемы не решить.

— Ладно, теть Маш, переночевать бы где. Боюсь в родной квартире тараканы сожрут.

— Так ложитесь у меня. Вон диван свободен, и раскладушка есть…

Они лежали в темноте. Мишку уложили на раскладушку, и Вася чувствовал, что нежданный брат не спит.

— Миш?

— А?

— А ты о чём мечтаешь?

— Ветеринаром стать хочу.

— Ветеринаром? Почему?

— Я котенка принёс домой, с улицы. Думал жить у меня будет. А мать выкинула его. Сильно. Об стену. Если бы я нал, как, я бы его спас…

Вася скрипнул зубами.

— Да что же за…

К утру он знал, что будет делать. Пока Миша, тётя Маша завтракали, Вася висел на телефоне. Присел к ним за стол минут через 40, не раньше.

— Значит так!

Тётя Маша внимательно смотрела на него.

— Ну?

— За отцом приедут. Пусть живёт в интернате. Я подпишу соглашение, чтобы и эту его квартиру они себе забрали в счёт платы. Матери твоей Миша, придётся вернуться к себе в деревню. Пусть решает сама, пить дальше будет, или за ум возьмётся.

Миша смотрел испуганными глазами на Василия, потом перевел взгляд на тётю Машу. Спросила она:

— Мишу куда? В детский дом?

Вася какое-то время молчал, помешивал чай в кружке.

— Мишу? Ну, как его в детский дом? Вырастет таким же чудовищем, как наш отец.

— Так куда тогда? Неужто с матерью ему ехать? Там же даже школы нет.

— Не нужно ему с матерью, тем более, что мать она никудышняя. Миш?

— А?

Он как-то затравлено посмотрел на Василия.

— Со мной поедешь? Квартира у меня есть, школа рядом. Но сразу говорю-учиться будешь так, чтоб голова трещала!

Тётя Маша тут же всхлипнула.

— Слава Богу, сердце у тебя, Васенька, мамкино…

Мишка расплакался. Он вообще никогда не плакал, а тут не сдержался. Неужели всё закончилось? Неужели у него появится шанс?

— Я уду учиться, уду всё делать, что ты скажешь.

Вася обнял его.

— Ну-ка перестань. Ты же, вроде как, мне брат. Кто же тебе поможет, если не я…

Наташа кричала и ругалась на всю улицу, когда за Николаем приехали. Тот понуро сидел в своей коляске, понимал, что сейчас его слово ничего не значит.

— Кормил тебя, воспитывал, а ты вон как с отцом…

Вася резко отвернулся.

— Могу тебя оставить здесь, со твоей молодой женой.

Отец сразу отвернулся. Наташа подскочила к Мише. Вася не успел среагировать, и она наотмашь ударила паренька по лицу.

— Предал! Мать родную предал! Иуда!

Голова Миши мотнулась, а Наташа снова замахнулась. Василий схватил её за шиворот.

— А ну пошла отсюда..

Шум, гам, крики, все осталось позади. Они подъехали к дому, в котором жил Василий…

— Ну, что, Миш…

Заходи. Миша сделал шаг вперёд, потом обернулся.

— Вася, ты же не будешь против, если я мамке писать письма буду? Я знаю, что они ей не нужны, но всё равно…

Вася улыбнулся.

— Пиши, конечно, мать всё-таки…

Миша пошёл в школу. Первое время Васе часто приходилось общаться с его классной руководительницей. Миша отставал по всем предметам. Она восхищалась поступком Василия, да так сильно, что незаметно вышла за него замуж.

Наталья замерзла пьяная в деревне зимой. Миша и Вася съездили, похоронили её, и больше старались не вспоминать. Николай ударился в веру, бросил пить. Правда, что-то видимо сдвинулось в его голове, на ноги он так и не встал. Но исправно звонил, и поздравлял Васю и Мишу с праздниками. А Вася…

Вася стол самым любящим мужем, очень хорошим братом, и невероятно ласковым папой дочурки, которая у них в семье скоро родилась….

Никогда в жизни он даже голоса не повышал на своих родных.