— Мама, мамочка! — плакала пятилетняя Катя около материнской постели.
Девочка была напугана тем, что её маме внезапно стало плохо.
— Не бойся, Катюша, — шептала женщина побелевшими губами. — Не плачь.
— Дедушка вызвал врача, мама! Сейчас доктор тебе поможет.
Мать прикрыла глаза, как бы понимая, что скорую помощь ей уже не дождаться. К сожалению, больное сердце порой может выдать неприятный сюрприз: уложить в постель и даже отобрать жизнь. Женщина тяжело сглотнула:
— Катенька… Где твоя собачка?
Девочка подбежала к дивану и схватила любимую игрушку — большую плюшевую собаку. Вернулась к кровати матери.
— Она здесь, мама.
Женщина повернула голову и зашептала:
— Послушай меня внимательно, доченька. Если вдруг мы не увидимся, береги эту игрушку. Никому не отдавай, храни на память обо мне.
— Мама, как это не увидимся?
— Всё бывает, малышка. А собачку береги, — слова давались женщине с усилием, она чувствовала, как жизнь уходит из её тела. — Эта игрушка хранит секрет. Катя, у тебя есть… Есть…
— Что есть? — спросила дочь.
Но мать уже не могла говорить. Глаза устало закрылись, кожа стала бледная, словно простыня, на которой она лежала. Особенно необычно, кукольно это смотрелось на контрасте с тёмными волосами.
— Мама! Мама! — прокричала Катя.
Она схватила неподвижную материнскую руку, ощущая, какой холодной стала кожа. Ужас сковал дыхание и движения. Именно в эту секунду раздался требовательный звонок во входную дверь.
— Дедушка! — позвала девочка. — Деда!
Но старик уже открывал фельдшерам скорой помощи. Люди в голубых медицинских костюмах уверенно прошагали вслед за ним в спальню. Пощупали пульс лежащей женщины, провели всю необходимую диагностику, сделали кардиограмму. Молодой медик выпрямился и скоро покачал головой.
— Я сожалею…
Катя подняла глаза на своего дедушку.
— Деда… Что с мамой?
Старик молчал.
В одно мгновение боль от ухода родной дочери пронизала всё его существо. Печальные глаза уставились на внучку, но взгляд его не нёс ничего, кроме глубокой пустоты. Пожилой мужчина стоял тихо, словно деревянная статуя, поглощенный своими мыслями. Грусть старика наполнила всю комнату, словно тьма. Он прожил достаточно много лет и уже был готов перейти последний рубеж, но эта потеря поистине разрывала на части его душу. Нет ничего тяжелее, чем пережить свою собственную дочь. На лице старика отразилась невыносимая боль, тяжкий груз, словно корабельный якорь, затягивающий вниз.
Фельдшер присел перед ребёнком на корточки и заглянул в лицо.
— Как тебя зовут? — ласково спросил он.
— Катя.
— Катенька, нам нужно увезти твою маму в больницу.
Девочка была в смятении и не до конца понимала, что происходит. Впервые малышка столкнулась со смертью лицом к лицу.
— А когда она вернётся?
Фельдшер вздохнул.
— Катя, сейчас ты будешь с дедушкой. Он уже старенький, ты присматривай за ним, ладно? Ты же помощница. Пока так надо, договорились?
Катя кивнула.
— Договорились…
Дедушка подошёл к внучке и обнял её за плечи.
— Пойдём, Катерина, не будем мешать.
Девочка молча подчинилась. Она боялась признаться сама себе в том, что на самом деле только, что произошло в спальне. Но она чётко понимала: мама была рядом, а теперь её нет. Одиночество нахлынуло, словно всплеск холодной воды. Глаза наполнились слезами, но они словно не могут освободиться, замерзая внутри, словно кристаллики льда. Ощущение потери оголило девочку, как будто тёплая одежда превратилась в ледяные оковы. Холод чувствовался сквозь кожу, заполнял всё существо, словно морозный ветер, проникающий сквозь каждую клеточку.
После потери дочери дедушка Кати совсем сдал. Он целыми днями сидел в кресле в своей комнате, уставившись в выключенный телевизор, и, казалось, уже потерял ощущение реального мира. За Катей дед, конечно, ухаживал: ходил в магазин, готовил, стирал. Но делал он это всё автоматически, словно робот, которому подключили программу. На самом деле подсознательно он понимал, что у Кати нет больше никого, кто мог бы о ней позаботиться.
На похоронах было немного народу. Дедушке помогали добросердечные соседи — сам он был не в состоянии на такие хлопоты. Небольшая группа дальних родственников, с которыми они почти не общались в течение жизни, стояла в сторонке, формально присутствуя на прощании с умершей, которую они, собственно, даже толком и не помнили с детства.
Однако спустя несколько дней в квартире Кати снова раздался звонок. Девочка ждала, что дед откроет, но в дверь продолжали настойчиво трезвонить. Катя прошла по коридору, прижимая к груди плюшевую собаку, и заглянула в комнату дедушки. Старик всё так же сидел в своём сером кресле, уставившись в одну точку, словно то, что происходило в мире, его больше не касалось. Катя подошла к входной двери.
— Кто там? — спросила она.
— Катя, это ты? — раздался приторно-сладкий женский голос. — Это тётя Люся, я тётушка твоей мамы Марины, помнишь меня? Мы недавно виделись.
Катя помнила эту крупную и шумную тётю со светлыми волосами — она была на похоронах. Женщина не понравилась девочке: слишком громко разговаривала, пыталась шутить и, казалось, не понимала, что у Кати горе. Тем не менее тётя Люся сейчас приехала в гости, а гостью нельзя было не впустить в дом. Мама всегда учила Катю быть вежливой со взрослыми. Девочка открыла дверь, и женщина по-хозяйски вошла в квартиру, а вместе с ней — два рослых парня. Катя в испуге крепче прижала к себе игрушечную собаку, в поисках безопасности обняла лучшего друга, который в случае чего может её защитить. Молодые мужчины тут же разбрелись по комнатам и начали открывать шкафы. Тётя Люся подошла к дедушке, который наконец обратил внимание, что в доме находится кто-то чужой.
— Люся, — равнодушно произнёс он, будто не удивился, а просто констатировал факт.
— Деда Ваня, где документы? — перешла к делу женщина.
— Какие?
— На квартиру! Мы единственные родственники Марины, чего здесь непонятного?
Дедушка нашёл в себе силы подняться на ноги. Нахмурились седые косматые брови.
— Близкие родственники Марины — это я и моя внучка!
Женщина скрестили руки на груди и презрительно посмотрела на старика.
— Что Катька, что ты — вы оба недееспособны! Ты даже дверь открыть не можешь!
— Мама! — прокричал один парень из соседней комнаты. — Здесь ничего нет!
— И тут тоже пусто! — откликнулся второй.
Тётя Люся отвернулась от деда.
— Вы хорошо искали? — откликнулась она.
— Да, мама!
Женщина снова повернулась старику и схватила его за ворот свитера.
— Дед, где документы? Скажи лучше сам, а то мои мальчики перевернут всё.
Деда Ваня смотрел на неё выцветшими белëсо-голубыми глазами, обрамлëнными сетью морщинок. Он молчал, лишь задумчиво жевал старческими губами. Ему было, нечего сказать. Старик слабо понимал, что именно от него хотят. Единственный проблеск сознания, когда он заявил о родстве, закончился довольно быстро, и снова наступило состояние апатии, в котором он жил последние дни.
Поняв, что от деда ничего не добиться, тётя Люся отпустила старика и резко выбежала из комнаты.
— Катенька, солнышко, — снова заговорила она с ребёнком медовый голосом. — Может быть, ты знаешь, где твоя мама хранила документы? Нам нужно найти что-то очень важное.
Катя испуганно помотала головой. Она действительно не знала: мама не рассказывала ей таких вещей и никогда при дочке не прятала никаких бумаг.
Вскоре рассерженные родственники ушли, оставив после себя погром в квартире, но так ничего и не найдя…
Но на этом визите не закончилась деятельность неприятной тёти Люси. Женщина обратилась в социальные органы, и под видом заботы добилась того, чтобы дедушку Ваню признали невменяемым и недееспособным. Как следствие, старика было решено перевести в дом престарелых на постоянное место жительства и под наблюдение специализированного персонала.
В тот же день пришли и другие люди — уже за Катей. Малышка не понимала, чего от неё хотят, куда её увозят. Но эти странные гости не взяли даже её вещи, запасную одежду. Собирались быстро, словно делали что-то незаконное. А может, у них всегда было так принято — Катя не знала. Она молчала и лишь прижимала свою любимую игрушку к груди. Её привезли в какое-то большое помещение, гораздо просторнее, чем детский сад. Длинные пустые коридоры, строгие лица взрослых, инструкции и правила. Катя впервые оказалась в этом новом для неё мире — детском доме, чья непривычная и тяжелая атмосфера стояла сейчас над девочкой толстым слоем, как туман, в котором ещё ничего не понятно. Она почувствовала, как чужие запахи, звуки и прохладный воздух окружили её, призывая распрощаться с внешним миром, который она только что оставила позади. Какая-то женщина велела идти следом, и Катины быстрые, чуть дрожащие шаги направились в комнату, где находилось новое сообщество — дети. Разного возраста, наполненные загадочностью, юные жители детдома окружили её, изучая любопытными взглядами, заставляя новенькую невольно съëжиться. Катя чувствовала, как внезапное одиночество опять, как и после смерти мамы, проникает в ее душу. Эта внутренняя тревога нового обитателя наполнила комнату, и дети легко считали это состояние — с каждым новым поступающим ребёнком они уже научились безошибочно определять ощущения того, кто впервые оказался этих стенах.
— Как тебя зовут? — одновременно спросили несколько ребят.
— Катя.
— А сколько тебе лет?
— Пять.
— Почему ты здесь?
Девочка крепче прижала к себе плюшевую собаку.
— Моя мама умерла, а дедушка слишком старенький, чтобы меня воспитывать.
Тем временем воспитатель читала досье на новенькую.
— Такое впечатление, что это написали наскоро, — задумчиво произнесла женщина. — Хотя так у нас бывает, когда нужно пристроить ребёнка по-быстрому. Тем более в случае Катерины — смерть матери… Всё понятно. Но почему с этой собакой? У нас запрещено приносить мягкие игрушки. Это зараза и пыль.
— Говорят, она вцепилась в эту плюшевую собаку и не отдавала. Ни по-хорошему, ни силой, — покачала головой санитарка. — Оставили, иначе бы девчонка подняла крик и, чего доброго, взбаламутила бы остальных. Представляете, какой гвалт поднялся бы в этих стенах, — женщина испуганно перекрестилась.
Общаться с другими детьми Кате пока не хотелось. Они уже хорошо знали друг друга, привыкли и освоились в этом месте, но ей было тяжело — ведь малышка только что потеряла двоих самых близких на свете людей, которые её вырастили и очень любили. Именно по этой любви и заботе сейчас голодало её сердце. И в эту зияющую рану, в эту израненную душу вместо бальзама утешения сыпались детские смешки, вопросы и какие-то глупые дразнилки. Это было неприятно и больно, но Катя не стала вступать в перепалку. Она вспоминала о маме и лишь крепче сжимала ручонками свою игрушку. Девочка села в угол комнаты и уставилась в одну точку — прямо как её дедушка там, в родном доме. В голове, словно мрачные тучи, бродили печальные мысли. Её мама больше не будет с ней, она покинула этот мир…
Катя чувствовала себя маленькой рыбкой, выброшенной в океан, неспособная понять, как плыть дальше без хорошо знакомого берега. К ней подсел какой-то мальчишка. Он был старше, лет семи.
— Я Вадик. У меня тоже мама умерла. А почему ты не отвечаешь тем, кто тебя дразнит?
Катя задумчиво пожала плечами.
— А зачем? Я не знаю, как здесь надо. Я же не привыкла. Подразнят и перестанут. Мама учила меня вести себя прилично.
— А как звали твою маму? — поинтересовался Вадик.
— Марина.
— А мою — Таня. Ты не бойся, — мальчик шмыгнул носом, — если будут обижать, мне скажи.
Катя молча кивнула. Кажется, в этой среде у неё появился друг.
— А кто это? Собака? — Вадик протянул руку, желая рассмотреть игрушку повнимательнее.
Катя инстинктивно отшатнулась, крепко вцепилась в мамин подарок.
— Это моё. Не дам.
Мальчик пожал плечами.
— Я и не отбираю. Так, посмотреть хотел. Не очень-то и надо.
Девочка покосилась на него.
— Не обижайся. Это мне мама подарила на память.
— Ладно, — махнул рукой новый знакомый, — играй со своей собакой.
Тем временем Катя заметила, что какая-то девочка, на вид очень симпатичная, прошептала в сторонке двум мальчикам:
— Побейте её.
Внезапно Катерина встала, крепко держа свою мягкую игрушку в руке. Презрительно посмотрела на незнакомку.
— Почему ты их просишь побить меня? Что я тебе сделала?
Девчонка сжала губы.
— Потому что ты мне не нравишься. Просто так.
— А почему ты просишь мальчиков? Мальчики сильнее девочек, а хорошие ребята защищают других, а не бьют. Дерутся только хулиганы, так мама говорила. А я с хулиганами на вожусь.
Девчонка рассерженно толкнула в бок рядом стоящего мальчишку.
— Иди и побей её, я сказала!
Катя вдруг хихикнула.
— Чего смеёшься? — холодно спросила девчонка.
— Ты мне напоминаешь глупую принцессу. Она злится и кричит на своих слуг, отдаёт им глупые приказы, топает ногами. А сама ничего не умеет. Ну правильно, она же глупая, — невозмутимо ответила Катя.
Почему-то эту девочку она совсем не боялась.
— Эй, мы не слуги! — возмутился мальчик, которому велели драться.
— А почему вы слушаетесь эту девочку?
Мальчишка отошёл подальше. Девчонка злобно встряхнула косичками и отвернулась, делая вид, что очень увлеклась разговором с другими ребятами. Вадик снова подошёл к Кате и шепнул ей:
— Ты молодец. Ты умная.
— Но что я ей сделала? — спросила Катерина.
— Ты новенькая, — разъяснил Вадик. — А новеньким здесь любят показывать, кто главнее. А ещё Алëна хочет дружить со мной, а я с ней — нет. Она вредная. А с тобой я подружился, ты нормальная. Наверное, поэтому она злится.
Поняв, что Катя может постоять за себя если не кулаками, то по крайней мере словом, ребята стали относиться к ней помягче. Алёна больше не устраивала заговоры, потому что верные «рыцари» перестали её слушаться — ведь Катя сравнила их со слугами, что было неприятно мальчишкам, которые обычно отождествляют себя с какими-нибудь супергероями и другими главными персонажами историй. Но злобу Алёна всё равно затаила, лишь ждала удобного случая.
Катя по-прежнему не расставалась со своей любимой плюшевой собакой. Девочка везде и всегда носила её с собой: и в столовую, и на занятия, и на прогулку. Когда малышка спала, она подкладывала мягкую игрушку под голову — прямо на подушку.
Воспитатели поначалу ругались, но при любых попытках забрать собаку девочка впадала в истерику и начинала так горько плакать по маме, что этого не мог бы выдержать даже самый строгий педагог. Штатный психолог посоветовал оставить игрушку Катерине — так ей легче будет справиться с потерей матери. Воспитатели это поняли и приняли. Но, к сожалению, не дети. Вечером, когда все дети легли спать, Катя вдруг услышала над своей головой:
— Эй, ты, отдай свою собаку.
Девочка открыла глаза и подняла голову. Над изголовьем её кровати стояли дети: Алёна и те два мальчика, которых Катерина назвала слугами.
— Зачем тебе моя собака? — спросила Катя.
— Поиграть, — произнесла Алёна, но Катя понимала, что довольно странная просьба.
— Нет, не отдам, — ответила она.
— Ну чего ты упираешься? — усмехнулся мальчишка по имени Костя. — Поиграем и вернём.
— Нет!
— Ты, оказывается, ещё и жадина! — покачала головой Алёна.
— Заберите у неё эту дурацкую собаку.
Катя отползла назад на постели, подальше от детей.
— Это моя собака, она же вам не нужна!
— Мы заберëм её, потому что ты наказана.
— Но за что? — не поняла новенькая.
— Ты назвала нас слугами, — подал голос второй мальчишка, Пашка.
— Ты жадная, — произнёс Костя.
— Ты дружишь с Вадиком, а я не хочу, чтобы вы дружили, — изрекла Алёна.
Катя нахмурилась и ещё крепче прижала к себе игрушку, сминая её мягкую ткань. Собаке было всё равно, её тряпичная пушистая морда с глазами-пуговицами и блестящим чёрным носом всегда выглядела доброй и дружелюбной.
Недолго думая, Алёна ухватилась за игрушечную лапу и потянула на себя. Катя не отпускала. К Алёне подключились Костя и Пашка, они тоже схватили игрушку и попытались вырвать её из Катиных рук. Девочка закричала. Она крепко держала свою собаку, сопротивляясь что есть сил. Дети настойчиво отбирали её сокровище. Им было важно выйти победителями из этой маленькой схватки, чтобы показать свой авторитет и власть над этой зарвавшейся новенькой.
Катерина зажмурила глаза и завизжала, словно сирена. Сейчас ей было всё равно, накажут её, побьют или за дразнят, но свою любимую игрушку она никому не отдаст — так просила мама, и она выполнит её просьбу.
— Отойдите от неё! — за спинами задир возникли Вадик и ещё двое мальчишек.
Они пытались оттащить Костю и Пашку, но не тут-то было. Вот-вот грозила завязаться настоящая драка.
— Что здесь происходит? — на крики прибежали воспитатель, ночной сторож и няня.
Они собрались грозно прикрикнуть на дерущихся, но именно в этот момент произошло нечто неожиданное. Большая плюшевая собака, которую интенсивно тянули в разные стороны, треснула по швам и разорвалась надвое. Кудряшки белого синтепона закружились около Катиной кровати, словно крупные хлопья снега посреди лета. Слёзы обожгли глаза девочки.
— Моя собака! Мамин подарок… Что вы наделали!
Зачинщики стояли молча, понимая, что теперь их точно накажут за хулиганский поступок. Но взрослые, глядя на порванную игрушку, заметили кое-что странное.
— Катя, из твоей собаки выпал какой-то свёрток!
Воспитатель Анна Сергеевна наклонилась и подняла с пола небольшой мягкий пакет. В крупной игрушке, зарытый в синтепон, он не ощущался, но сейчас нашёлся благодаря тому, что игрушку порвали в драке.
— Я не знаю, что это такое, — прошептала Катя, всё ещё давясь слезами.
Анна Сергеевна распечатала свёрток. Внутри были бумаги и несколько крупных купюр. Сторож присвистнул от удивления.
— Ну и дела!
Воспитательница сложила деньги обратно в пакет и развернула бумаги. Это было письмо для Кати, написанное её матерью Мариной.
«Дорогая доченька Катя! — писала женщина. — Я спрятала это письмо, чтобы чужие люди не забрали то, что принадлежит тебе. Документы на квартиру находятся в ячейке банка, адрес в конце письма. Пусть квартира достанется тебе, когда ты вырастешь. А пока открою тебе главный секрет: твой папа живёт далеко, он не знает, что у него есть дочка, то есть ты. Его зовут Максим Зарецкий. Мы расстались, когда я ещё не знала, что беременна. Найди способ связаться с папой и покажи ему это письмо. Адрес Максима — также в конце письма. Я оставляю тебе деньги, они помогут тебе добраться до папы. Только найдите с дедушкой такого человека, которому вы доверяете — пусть он поможет вам. С любовью, твоя мама, Марина Ершова.»
Воспитательница изумлëнно подняла брови.
— Катя! Это письмо от твоей мамы! Она пишет о том, что у тебя есть папа. — Папа?! — подскочила на кровати девочка.
Слёзы мгновенно высохли.
— А где он?
Анна Сергеевна взглянула на адрес Зарецкого и произнесла:
— В Вашингтоне…
— А это далеко? — спросила Катя.
— Очень. Это в другой стране. В Америке.
Дети, затаив дыхание, слушали воспитательницу.
В эту ночь никто из воспитанников детского дома так и не спал. Уж слишком необычная ситуация вышла с этой новенькой.
— Пойдём со мной, Катюша, — Анна Сергеевна взяла девочку за руку и повела в свой кабинет, забыв захватить свёрток.
В кабинете воспитательница усадила Катю в кресло.
— Послушай, Катя, а где сейчас твой дедушка?
Девочка пожала плечами.
— Тётя Люся говорила, что сдаст его в дом престарелых.
— Тётя Люся? Это твоя родственница?
Катя кивнула.
— Она плохая. Она хотела забрать нашу квартиру, обижала дедушку. Анна Сергеевна, я хочу увидеть своего папу.
Женщина улыбнулась.
— В письме твоя мама указала его адрес и электронную почту. Давай напишем ему.
Глаза девочки загорелись.
— Давайте!
Воспитательница опасалась давать ребёнку ложную надежду. Ведь этот Максим Зарецкий вполне мог принять это письмо за какой-то розыгрыш от тех, кто знал Марину. Она подумала и написала:
«Уважаемый Максим, вам пишет педагог из детского дома, меня зовут Петрова Анна Сергеевна. Пишу по просьбе Марины Ершовой. Она недавно умерла и оставила прощальное письмо. Возможно, вы не знали, но у Марины осталась дочь. Ваша дочь. Её зовут Катя, и в данный момент она находится в нашем детском доме. Ей очень нужен отец. Свой номер телефона и электронный адрес прилагаю.»
Видя, что девочка сонно зевает, Анна Сергеевна улыбнулась:
— Оставайся сегодня спать здесь, если боишься наших юных задир.
Катя потëрла глаза.
— Я их не боюсь. Но я очень хочу дождаться ответа от папы.
— Не волнуйся, мне придёт уведомление. А сейчас нужно постараться уснуть.
Катя вернулась в общую спальню. Она уже не плакала из-за собаки, наоборот, её глаза сияли надеждой, идущей из самого сердца.
Ребята опступили её, на этот раз с интересом, и зашептали наперебой:
— А правда, что у тебя есть папа?
— Катя, а ты теперь уедешь в Вашингтон?
— А в Америке все богатые, я кино смотрела…
— Нет, в Америке все с пистолетами…
Катя забралась с ногами на кровать.
— Я не знаю. Анна Сергеевна написала моему папе и ждёт ответа. А я хочу спать.
К ней подошёл Вадик.
— Знаешь, твою собаку можно сшить, и она будет, как новенькая. Надо только раздобыть наполнитель. Этот рассыпался, и Валентина Павловна всё убрала.
Катя улыбнулась.
— Да, Вадик. И правда, собаку можно зашить. Я попрошу кого-нибудь. Спасибо тебе. Даже если я уеду, мы будем дружить на расстоянии. А потом ты приедешь ко мне в гости. Хочешь?
— Очень!
Наконец ребята разбрелись обратно по своим кроватям и уснули. Но Катин сон был прерывистым. Она несколько раз просыпалась и молча глядела в потолок. Какой он, её папа? Весёлый или серьёзный? Но наверняка добрый, — конечно же, добрый. У неё возникло безграничное желание найти его, встретить, обнять и никогда больше не отпускать. Девочка чувствовала, что эти мгновения заполнят все пустоты в её сердце, как теплый свет от солнца после долгой мрачной ночи. Она представляла, лёжа в постели, как уедет жить к отцу в неизвестную далёкую Америку, как они будут проводить время вместе, как он будет учить её чему-то важному, и они будут смеяться и радоваться вместе, будто два кусочка пазла, которые нашли свои места в вечной гармонии. Но среди радостных моментов Катю иногда посещали страх и пугающая неуверенность. Вопросы налетали на неё, как стая мошек:
«А что, если он меня не примет?», «А что, если он не поверит?», «А вдруг у папы другая семья, и он не захочет меня видеть?»
Её душа, горячая и волнующаяся, испытывала сложную смесь радости от возможности встречи с отцом и тревоги перед всем неизвестным.
Утром Анна Сергеевна подошла к Кате, когда та заправляла свою постель.
— Катюша, зайди ко мне после завтрака.
Девочка встрепенулась.
— Папа ответил?
— Скоро всё узнаешь.
Всё начало дня у Катерины прошло в нетерпении. Девочка энергично уплетала свой завтрак, чтобы не задерживаться в столовой ни на минуту. Как только еда была наскоро проглочена, а чай выпит, Катя рванула в кабинет воспитателя.
— Садись, Катя, расскажу тебе новости, — улыбнулась Анна Сергеевна.
Девочка уселась в кресло. Она ждала ответа и не сводила блестящих голубых глаз с воспитательницы.
— Твой папа ответил мне. Потом мы созвонились по телефону — он не спал, в Америке другое время. Он задавал вопросы о твоем возрасте и дне рождения, спрашивал подробности про маму и дедушку, но о своей семье можешь ответить только ты сама. Я сбросила ему твоё фото, а также фотографию письма твоей мамы. Максим Зарецкий узнал её почерк.
— Он хочет увидеть меня? — с надеждой спросила Катя.
— Конечно, хочет, — засмеялась Анна Сергеевна. — Он вылетает в Россию, сюда, к нам в город!
Девочка радостно захлопала в ладоши.
— Я увижу своего папу!
— Поспокойнее, Катенька, — произнесла женщина. — Он сначала должен увидеть тебя и дедушку, поговорить. Ведь твоего деда он точно знает в лицо.
Для Кати этот день тянулся бесконечно, словно в замедленной съёмке. В голове крутились мысли: когда у папы самолёт, сколько времени занимает полёт, когда он прилетит, когда доберётся до детского дома… а может, сначала он пойдёт проведать дедушку в доме престарелых и расспросит его?
Вечером Максим Зарецкий явился в детский дом, и Катя наконец-то увидела своего отца. Высокий улыбчивый мужчина в кожаной куртке раскинул руки в стороны, как для объятия.
— Ну привет, дочка! Давай знакомиться, что ли?
— Папа! — Катя подошла и прижалась к его груди, а он обнял её.
— Я и не знал, что у меня есть ты. Мы с твоей мамой поссорились и расстались. У меня были родственники в Вашингтоне, я уехал к ним. Там же начал работать и остался жить. Марина не знала, где я, но она и не хотела сообщать мне о тебе. Обижена была…
— Папа, как хорошо, что ты приехал! — Катя держалась ручонками за куртку Максима и не хотела отпускать его.
— Я сегодня навестил дядю Ваню, твоего дедушку. Он узнал меня, мы поговорили. Дедушка ведь не сошёл с ума, как хотела бы эта ваша тётя Люся. Он просто очень горевал. Я принял решение, Катенька…
Девочка подняла голову и посмотрела в лицо отцу. Вблизи она могла хорошо разглядеть оттенок его глаз, каждую мимическую морщинку, короткие светлые усы и бороду, как сейчас модно у взрослых дядь, — и улыбку, добрую и родную.
— Какое решение? — прошептала она.
— Я заберу вас с дедушкой к себе в Вашингтон. Будем жить все вместе. Квартиру мамы мы продадим, я устрою тебя в школу.
— Как здорово, — просияла девочка. — А ты живёшь там один?
— Один. У меня есть подруга, но мы не торопимся жениться. У Энджи свой бизнес, нам просто нравится быть вместе. Она добрая и весёлая, вы подружитесь. Вообще я всегда хотел, чтобы у меня была дочка — ну, или сын… а ещё как-нибудь мы отправимся путешествовать. Например, в Африку — как тебе, а? — он засмеялся.
— Ура! — Катя отпустила отца и запрыгала от радости.
Теперь Максиму Зарецкому нужно было заняться оформлением документов, подтверждающих его отцовство.
В эти дни Катя уже более приветливо общалась с ребятами. Алёна, Пашка и Костя поглядывали на неё искоса — они завидовали своей врагине в том, что её забирают в семью. Но задираться больше не рисковали: ведь в прошлый раз их застукали и воспитатель, и няня, и сторож. Сразу станет понятно, кто обижает Катю. Пока что Алёна ограничивалась тем, что презрительно отворачивалась, а, когда проходила мимо, намеренно толкала новенькую плечом, — как бы невзначай, мол, мало места. Но Кате было всё равно. По сравнению с новыми счастливыми событиями в её жизни такие мелкие уколы ей казались просто маленькой каплей чёрной краски в огромном прозрачном море.
Настало время прощаться. Те ребята, которые относились к Катерине дружелюбно, пожелали ей удачи в новой семье. К Кате подошёл Вадик. Руки он держал за спиной, словно что-то прятал.
— Слушай, Катя. Напиши мне письмо. Пусть Анна Сергеевна скажет тебе наш адрес, ты сюда напиши. А я — тебе ответ в эту Америку. Когда я вырасту, я приеду в гости, хочешь?
Катя обрадовалась.
— Конечно, хочу! Ведь ты мой лучший друг.
Вадик смутился.
— Я тут… Это… Приготовил тебе подарок.
Он протянул ей то, что прятал за своей спиной. Это была та самая плюшевая собака — её любимая игрушка, память о матери, — абсолютно целая!
— Я попросил у Анны Сергеевны всякие ненужные тряпочки и обрезки от шитья, чтобы наполнить её. Ещё она дала мне иголку и нитки, показала, как шить. Вот, держи.
Глаза Кати заблестели от радости. В мире так много хорошего! Даже если происходят какие-то несчастья или мелкие неприятности, им на смену всегда приходит что-то радостное.
— Большое спасибо! — пролепетала девочка.
Но обхватила она не игрушку. Катя стояла и крепко обнимала своего лучшего друга Вадика за его потрясающий поступок. А мальчик слегка хмурился, стараясь серьёзным видом сохранить свой авторитет. На морде плюшевой собаки были всё те же глаза-пуговицы, чёрный нос и глуповато-добродушное выражение. Казалось, что собака улыбается и точно знает: теперь у её хозяйки всё точно будет хорошо.
0 Комментарий