Отшельник

Тайга, испокон века, человеку друг и кормилец. Только незнающий и не любящий боится тайги. Если же любить, знать и изучать природу, передавать эти знания от отца к сыну и от деда к внуку, тайга всегда защитит, укроет и спрячет, напоит и накормит…

Где-то в глубине Сибирской тайги, в непроходимой лесной глуши, приютилась маленькая таёжная деревушка. Кругом этой деревушки, непролазной стеной величественно поднимается хвойный лес. Со всех сторон её окружают высокие горы, с седыми мохнатыми вершинами, которые прячутся в мутных серых облаках. В деревеньке нет даже дороги, только одна набитая тропа колесит между невысокими, почерневшими от времени избами. Да и зачем дорога в деревне? Если ездить по ней не на чем, ни у кого из деревенских нет ни телег, не лошадей. Летом деревенька всегда окружена непроходимыми болотами, топями, да лесными завалами, так что в неё можно пройти только пешим, по узким лесным тропам и только в хорошую солнечную погоду. В ненастье горные таёжные речки быстро выходят из берегов, заливают своей мутной водой и без того не проходимые тропы и сельчанам приходится ждать по нескольку дней, пока вода вновь не войдёт в свои русла и земля не подсохнет.

В одной избушке, которая одиноко приткнулась к самому лесу, жил старый охотник Кондрат, с маленьким внуком Васяткой. Его маленькая избушка, просела и вросла в землю от времени, и сиротливо глядела на белый свет своими маленькими окнами. Кондрат был потомком переселенцев, которые в незапамятные времена заселили эти глухие места, он разменял уже восьмой десяток лет, но был ещё довольно бодрым стариком. Ростом невысок, худой и сгорбленный, как подсохший грибок – боровичок. Всё ничего, но только дед Кондрат был совсем глухой, ничего не слышал. Только по губам и мог понять, что ему говорили. Но это ему не мешало ходить на охоту и добывать зверя. Раньше-то все удивлялись, да допытывались:

— Дед Кондрат, а как ты глухой на охоту ходишь, ты же совсем не слышишь? У тебя даже и собаки нет? Как ты по тайге то ходишь и зверя выслеживаешь?

На что Кондрат только ухмылялся, и, погладив свою седую бороду, отвечал:

— Собака мне не нужна, я её всё равно не услышу, она только мне мешать будет, а тайгу я нутром чую, мне её слушать без надобности. Слава Богу, глаза ещё не подводят, а в тайге ходить надо и внимательно смотреть, всё глазами увидишь, что нужно, если знаешь, куда и как глядеть!

А охотником дед Кондрат был действительно знатным, хоть и глухой был, но редко без добычи возвращался. А время тогда было послевоенное, суровое и голодное. В деревне остались одни старики, бабы, да детишки малые. Из всех мужиков с войны вернулся только один, да и тот калека, без ноги пришёл, какой из него охотник. Пора бы старику на покой, на тёплую печку, да замениться ему некем, а тут ещё Васятка, внучок его на руках очутился, о нем позаботиться надо. Как говорят: «Пришла беда, то отворяй ворота».

От сына похоронка пришла через четыре месяца, как на войну ушёл. Прасковья, потеряв единственного сына, всё горевала и горевала, да так незаметно и сгорела, как свечка. Но беда не приходит одна. Вскоре от горячки умерла сноха, и остались они одни, старый Кондрат и семилетний Васятка. Стояли последние весенние дни, погода была ясная и солнечная, самое время, пока тайга сухая, сходить на охоту. Кондрат давно собирался сходить за глухарями, да всё внучка не мог оставить одного, приболел он что-то, а теперь ему было как будто лучше, да и хотелось глухариным субчиком покормить Васятку.

В тайге деду Кондрату было всё знакомо, да и как не знать, когда он с детских лет облазил тут всё, всю жизнь бродил с ружьём по этим местам. Все тропы, все места и приметы знал старик на сто вёрст, ничего не укрывалось от опытного взгляда бывалого охотника.

Несколько часов бродил старый таёжник по знакомым местам, внимательно осматривая все вокруг, и вскоре удача улыбнулась ему. Он сумел подстрелить глухаря и пару рябчиков. Теперь можно и домой возвращаться, есть чем угостить внука. День незаметно начал клониться к вечеру, нужно было поторапливаться, иначе придётся коротать ночь в тайге. Солнце ещё виднелось над верхушками сосен, когда Кондрат дошёл до Ермишкиной горы. Осталось только перевалить через неё, а там уже и деревушка покажется, спряталась на дне глубокой горной котловины.

Старик остановился, чтобы немного перевести дух. Присел возле стоящей рядом высокой сосны, достал свой кисет и не торопливо стал закручивать самокрутку. Но тут что-то его отвлекло. Сверху, прямо на голову, посыпалась труха от коры. Он поднял голову и обомлел. Прямо над ним, на сосне, вцепившись своими коготками в ствол дерева, сидел маленький медвежонок и своими чёрными глазами-бусинками с испугом смотрел на старика. От ужаса, холодный пот побежал по старческой спине деда Кондрата. Нет, он нисколько не испугался этого крохотного медвежонка, но по своему опыту, он прекрасно знал, что где-то рядом, должна быть его мама-медведица. А встреча с такой мамашей ничего хорошего не сулило.

Откуда только силы взялись? Он и сам не заметил, как уже спускался под гору, с опаской оглядываясь и всматриваясь в густые перелески из молодого ельника. Но всё было спокойно, никто его не преследовал и не догонял. Каково же было удивление деда Кондрата! Когда он вышел рано утром из избы. Прямо возле крыльца сидел тот самый маленький медвежонок. Только сейчас старик разглядел, что он был очень худой и слабый. Медвежонок жалобно смотрел на деда своими черными бусинками глазами и тихо урчал.

— Надо же, за мной по следу пришёл! — тихо прошептал Старик. — Горемычный, осиротел видать, раз к людям пришёл.

Васятка, увидев медвежонка, радостно воскликнул:

— Деда! Какой смешной Пушистик! Ты его мне принёс?! Спасибо деда!

Дед не стал ничего рассказывать Васятке про лесную встречу, пусть будет ему подарок.

Вскоре парнишка и медвежонок стали не разлучными друзьями. Целыми днями они барахтались и играли во дворе, даже засыпали вместе, когда уставали от беготни. Первую зиму, медвежонок спал в сделанной дедом Кондратом берлоге, в старом сеновале. Но когда вырос, стал уходить в тайгу. Только весной, после зимней спячки, Пушистик вновь приходил к своему другу.

Однажды дед Кондрат уехал в город, нужно было справить обнову для Васятки. Одежонка уже давно пообтрепалась, да и вырос внучок из неё . Но, ни через день, ни через два он так и не вернулся, как обещал. А потом пришло известие, что с дедом случилась беда, по дороге его ограбили, и он в тяжёлом состоянии лежит в больнице.

На время, пока дед Кондрат не выздоровеет, Васятку забрала к себе дальняя родственница, живущая в соседней деревне. Женщина была очень вредная и злая. Она бы не взяла его к себе, у неё самой было четверо голодных ртов, но убоялась разговоров односельчан, не принято было бросать в деревне осиротевших детей. Жизнь у тётки, для Васятки стала не выносимой! Мало того, что при любом случае она попрекала его куском хлеба, взваливала на него всю хозяйскую работу, но и стала поколачивать его по любому поводу.

И вот однажды он случайно подслушал разговор тётки с соседкой. Они говорили, что дед Кондрат скончался и теперь Васятку придётся отправить в сиротский дом. Васятка выскочил из двора и, заливаясь горючими слезами, побежал в сторону леса. Он хотел к дедушке, он знал, что дедушка никогда не бросит его, он ждёт его в их старой и родной избушке. Так он и бежал, размазывая слёзы по щекам, пока не выбился из сил. А вокруг шумела тайга…

Васятка не знал, куда идти дальше? Он присел возле дерева, закрыл лицо руками и так сидел, пока не услышал возле себя чьё-то дыхание. Парнишка открыл глаза и увидел возле себя огромного медведя. Но он сразу узнал его, это был его Пушистик. Васятка обнял своего друга и плача, стал рассказывать ему о своём горе.

Много дней искали Васятку всей деревней, но, ни самого парнишку, ни каких следов так и не нашли.

Вскоре среди охотников поползли слухи, что в самых глухих таёжных дебрях, встречаются большие медвежьи следы, а рядом маленькие, похожие на отпечатки босых ног маленького ребёнка. Но видели только отпечатки, и ничего больше. Многие пытались выследить этого медведя, но никому так и не удалось этого сделать. Загадка так и осталась не разгаданной. А правда это или вымысел? Сейчас уже не узнать!..

***

С тех времен прошло уже много лет, той таёжной деревушки уже и в помине давно нет, но историю про маленького Васятку и его друга Пушистика, многие помнят до сих пор. Сибирские просторы всегда были привлекательны для различного рода вольных людей, желающих жить вдали от основной цивилизации и общества. Да и сама по себе Сибирь была открыта вольными казаками, которые уходили в бескрайние дали в поисках свободы и независимости. Староверы находили своё пристанище в таёжной глухомани Сибирской тайги. Отшельники были во все времена, в любом обществе всегда были такие люди, для которых свобода, независимость и вольная жизнь — это не просто слова, но нечто совершенно иное. Свобода и воля для таких людей — это то, что даёт им силы, что заставляет действовать, преодолевать преграды и невзгоды, бороться и не сдаваться. Однако в последнее время с развитием цивилизации многие люди не выдерживают ритма жизни и сознательно отказываются от общества себе подобных, становясь отшельниками.

Вот и Василий, был одним из таких людей. Но отшельником он стал не по собственной воле, не по религиозным соображениям, так уж видать ему на роду было написано, что жить ему в лесу и скрываться от людей.

И вот уже какой год он живёт в глухой тайге, вдали от людей и цивилизации, в небольшой таёжной избушке, которую срубил сам, собственными руками. А каких-то семь лет назад, он жил самой обычной городской жизнью, как и многие другие. Работал, строил планы на будущее. Но как бывает в жизни, человек предполагает, а Бог располагает…

Вторые сутки не утихает метель. Слышен только шум тайги да вой ветра. Снегу намело почти под самую крышу избушки. Василий подбросил дров в печурку, прилёг на лежак. В такую погоду ему становилось особенно тоскливо и одиноко. Василию не было ещё и тридцати, казалось бы, что и прожил то всего ничего и забывать нечего. Вся прожитая жизнь, как на ладони. Но вот странно всё как-то. Одно он помнит отчётливо, до самых малых мелочей, а другое, всё как в тумане, как будто это не его прожитая жизнь, а совершенно другого человека.

Вот и сейчас, он ясно вспомнил свои детские годы, свою беззаботную жизнь с его дедушкой Кондратом в их избушке в глухой деревушке. Помнил, как он бежал по тёмному лесу, заливаясь слезами. Как встретил своего друга медведя. Сколько лет прошло, а как будто всё это было только вчера.

А сколько времени они бродили тогда с Пушистиком по тайге? Василий до сих пор не знает, может месяц, а может быть и дольше. Но те дни, что он провёл со своим другом, блуждая по таёжным чащобам, сейчас кажутся Василию самыми счастливыми в его жизни, самыми не забываемыми. Прожить столько времени в тайге, без пищи, без одежды, даже взрослому и привыкшему к таёжной жизни человеку очень сложно, а порой и невозможно. Но маленький одиннадцатилетний Васятка не только выжил, он даже ни разу не заболел. Хотя спать ему приходилось на голой земле и есть только то, что им удавалось найти в лесу.

Целыми днями они с медведем бродили по тайге, питались всем, что могли найти в это время года, ягодой, грибами, различными личинками, корешками, которые выкапывал мишка своими мощными лапами. Приходилось Васятке есть сырое мясо и рыбу, когда Пушистику удавалось что-то поймать. Но от голода Васятка не так сильно страдал, стараниями тайга кормила их своими дарами.

Но вот что действительно доставляло страдания Васятки, так это таёжный гнус. Комары, мошка тучами летали вокруг парнишки, лезли в глаза, кусали во все места, куда могли только добраться. И никакого спасения от них нигде не было. Всё его тело и лицо распухло от укусов, горело огнём и покрылось кровоточащими ранками, и не было никакой возможности спрятаться от них. Всем таёжным животным в эту пору бывает очень трудно спасаться от этих назойливых насекомых. Но вот однажды Пушистик разворошил огромный муравейник. В нос Васятки ударил резкий муравьиный запах. Но, самое удивительное, весь гнус, который не давал им покоя всё это время и повсюду их сопровождал, вдруг сразу исчез. Оказывается комары, мошки и даже клещи не переносят запаха муравьев. Испокон века таёжники знали об этом и спасались от гнуса в тайге именно этим способом. Бросали верхнюю одежду в большие муравейники на некоторое время, одежда пропитывалась муравьиной кислотой и гнус уже не так досаждал таёжникам. Но Васятка об этом не знал, он просто снял с себя одежду и повалял её по разрушенному муравейнику. Мошкара по- прежнему продолжала летать тучами вокруг, но к Васятке больше не приближалась. А это было для него очень чувствительным облегчением.

Дни шли за днями, Васятка с Пушистиком уходили все дальше и дальше в таёжные дебри. Один день походил на другой. Незаметно подкралась осень. Тёплые летние дни, сменились осенними заморозками. С каждым днем становилось холоднее и холоднее. Васятка теперь сильно страдал от холода. На нём была только одна рубашонка, да короткие штанишки, даже обувки не было, он был совсем босой. В чём убежал тогда от тётки, в том и ходил до сих пор. Одежонка его давно истрепалась, превратилась в лохмотья и совсем не защищала от осеннего ветра. Только ночами, когда он прижимался к своему лохматому другу, он мог ещё как-то согреться. Но в ненастные осенние дни холод пронизывал его до самых костей, он мёрз и никак не мог согреться. С этого момента Василий уже плохо помнил, что с ним происходило тогда в тайге. Всё было как в тумане. Помнил только, что с каждым днём было всё холоднее и холоднее. Приближалась зима. Или медведь тогда понял, что его другу очень тяжело и срочно нужна помощь людей или просто было случайностью, но в то самое время, когда Васятке было особенно плохо, они наткнулись на стан геологов, там его и подобрали чуть живого.

Хотя вряд ли это была случайность. Сейчас Василий точно знает, что Пушистик осознанно привёл его тогда к людям. Дальше был большой город, больница, жизнь в детском доме, служба в Советской Армии. Но это была уже другая жизнь, другая история, вспоминать о которой Василию почему-то совершенно не хотелось. Это была другая жизнь, давно забытая и чужая.

А что стало с его другом Пушистиком? Ему до сих пор не известно. Его нашли одного, никакого медведя рядом с ним никто не видел. Хочется верить, что он живой ещё, что всё бродит по таёжным тропам, а может, и нет его давно, таёжная жизнь очень сурова, даже для дикого медведя.

Вот уже семь лет, как Василий живёт в одиночестве, в глухой тайге, в маленькой лесной избушке, вдали от людей и цивилизации. Хотя жизнью это вряд ли можно назвать, скорее выживает. Таёжная жизнь очень сурова, даже физически подготовленному, опытному и знающему человеку очень сложно порой выживать в таких сложных условиях. А Василий , хоть и родился в глухой таёжной деревеньке, но таёжных навыков и опыта у него никаких не было. Но он выжил и не только выжил, но и считал себя вполне счастливым человеком.

Какой уже день в тайге непрерывно шёл снег, навалило по самую крышу избушки. Василий шел по глубокому снегу, стараясь не нарушать тишины леса. Для любого таёжника, большой снег это событие. Хоть он и мешал при ходьбе, но выдавал любого зверя, любой след был отчетливо виден на белом снежном покрывале. Про себя он думал, что правильно сделал, что пошел с утра. Было предчувствие, что сегодня ему обязательно повезёт.

«Лишь бы не было осечки, как иногда случалось, а патронов осталось всего три.»

***

Первая зима и лето пролетели не заметно, Василий уже ощущал себя настоящим таёжником. Но стал он таким, только благодаря Игнату Степановичу, старому опытному таёжному охотнику, Степаныч и предложил ему схорониться в тайге, в его таёжной избушке, когда Василий рассказал ему тогда, при встрече, что его ищут бандиты и милиция. Это был человек с огромным терпением и золотыми руками. Всё, что ему было нужно, он все делал сам, начиная со строительства и до самых разных мелочей по хозяйству. И по характеру был всегда спокоен и уравновешен, все делал не торопясь, с расстановкой и на совесть. Ни разу Василий не слышал, чтобы он ругался или вышел из себя. И всё, что он накопил за свою таёжную жизнь, все навыки, опыт всё старался передать Василию. Много чему научил его старый таежник, без этих знаний вряд ли бы Василий сумел прожить в одиночестве в этих суровых условиях и он был очень благодарен этому простому, но с огромной душой, человеку.

Первое время Степаныч часто приходил к Василию в избушку, приносил продукты, разные мелочи, необходимые для жизни. Как-то принёс Василию в подарок старенькую тулку и патронташ с патронами, радости у Василия не было предела, он радовался этому подарку, как мальчишка. Пока Степаныч был рядом. Василий не замечал ни одиночества, ни тягот, он всегда чувствовал поддержку и помощь, но во вторую зиму ему пришлось на себе испытать, какого это быть в одиночестве, когда ты один. А вокруг на десятки километров не души, только бескрайняя тайга.

Степаныч всё не приходил, Василий не знал, что и думать. Продукты у него давно закончились, он голодал, питаться приходилось только тем, что удавалось добыть. Но стрелял чрезвычайно редко, опасался нарушить лесную тишину, да и не расходовал зря заряды, которых у него оставалось совсем немного. В основном ставил ловушки, которым обучил его Степаныч…

***

Василий шёл тихо, не спеша брёл по белой пелене, хорошо зная, что спешить ему сейчас некуда и что время для него ничего не значит. Начался распадок, он уходил куда-то вправо, в сопки и был затянут невысокими молодыми деревьями. Он остановился и огляделся, но вокруг было не души, по времени он прошёл не больше пяти километров, дальше идти не было смысла. Василий уже хотел повернуть и идти обратно по своему следу, как услышал шум веток. Прямо на него двигался какой-то зверь. Быстро проверив заряды, Василий стал искать удобное место, но вокруг было всё голо и спрятаться было негде. Тогда он присел на одно колено, взвел курки и прислушался. Это был изюбр. До него донесся шелест веток, Это шумели рога. Он уже не сомневался, куда выскочит зверь…

Ему повезло. Случай принадлежит ему, одному из тысячи. Это был его случай. Сердце стучало, словно барабан, готовое выскочить из горла. Он уже слышал храп и частое дыхание. Огромный изюбр с мощными рогами вылетел из-за деревьев, но увидев охотника, воткнулся копытами в землю, разрывая, словно плугом мерзлую почву, резко развернулся, издав пронзительный рев. Почти не целясь, Василий выстрелил. Зверь тут же шарахнулся в сторону и быстро скрылся в чаще. Василия охватило отчаяние. В голове промелькнула мысль: «Промазал».

И только сейчас Василий увидел, что оленя преследовали несколько волков, это была их добыча, это они выгнали этого изюбра прямо на него. Не обращая внимания на охотника, они промчались мимо и скрылись вслед за оленем. То, что он увидел, когда прошёл немного вслед за волками, было выше его понимания.

Посреди небольшой полянки, недалеко от того места, где стрелял Василий, лежал изюбр. Он был мёртв. Вокруг него с оскалом, сидело несколько волков. Они тяжело дышали, высунув до земли свои языки. Увидев Василия, они подались немного назад и оскалились. Ещё пара секунд и возможно, они бросились бы на него, защищая свою добычу. Но странное поведение охотника остановило их. В этом мире каждый выживал, как мог. И получилось так, что один выживал за счёт другого. На Василия вдруг накатил такой восторг, что он не смог сдержать своих эмоций, запрыгал и заорал от радости, как бешенный.

Огромная гора мяса возвышалась на белом снегу. На вытянутой шее виднелась небольшая дырочка. Это было просто чудо, он не промазал, пуля задела зверя. Зверь не успел уйти далеко, а волки догнали раненого зверя и прикончили его. Сейчас они улеглись на снег, не спуская глаз с охотника, наблюдали издали, выжидали. Не обращая внимания на волков, Василий принялся за дело. Он вырезал несколько больших кусков мякоти и, набив рюкзак, с трудом взвалил его себе на спину. Неожиданно волки, словно что-то почуяв, вскочили на ноги и быстро исчезли в чаще. На снегу остался лежать только один, на вид совсем молодой волк. Из задней ляжки у него сочилась кровь. Нога была разорвана в основании и держалась на добром слове. Видать раненый зверь успел зацепить его своими рогами. Ему стало жаль эту бессловесную тварь, смотревшую на человека отрешенными глазами. Он уже подумал пристрелить его, но оставил эту затею, патронов осталось только два. Волк смотрел на Василия такими грустными глазами, и его взгляд разрывал душу на части.

Пройдя с полсотни метров, Василий услышал вдруг за спиной пронзительный и до жути жалобный вой. От этого звука он почувствовал, как в его жилах застыла кровь. Слышать этот вой было нестерпимо тошно. Этот вой, выворачивал его душу на изнанку. Он с трудом отрывал ноги от земли, но не от тяжести рюкзака. Не мог он согласиться с мыслью, что этому волку уготовлена такая участь. Ему всего лишь не повезло. А то, что сородичи бросили его, в дикой природе это было естественно. Но он-то как может поступить так. Он же был человеком. Увидев подошедшего Василия, в глазах волка мелькнула слабая надежда, или ему так показалось. Он не был уверен, что сможет донести раненого хищника до избушки, но он уже решил. И отказаться от собственного решения он уже не сможет. Он с трудом опустился на колени и аккуратно приподнял зверя с земли. Волк жалобно заскулил, прихватывая зубами его руки, но не сильно. Ему было очень больно. Охотнику было не менее тяжело, но уже на сердце. Обливаясь потом и шатаясь во все стороны, Василий пошёл обратно к своей избушке.

Уже темнело.

Скинув рюкзак, он внёс волка в избушку и положил на лежак. Потом зажёг свечу. Где-то была иголка и капроновые нитки. Света не хватало, но другого не было. Раненый зверь потерял много крови и мог в любую минуту умереть. Почти в полной темноте, чуть ли не на ощупь, Василий зашил развалившиеся края шкуры; буквально пришил ногу. Волк вел себя вполне достойно и ни разу не дернулся.

Это был совсем молодой волк. Обыкновенный волк, каких бегало немало по тайге. Вот так неожиданно, в жизни Василия появился волк, верный друг и помощник.

***

Много разных опасных ситуаций было с Василием за эти годы. Ни один раз он был на волоске от смерти. Странная всё-таки штука жизнь! Один медведь стал его другом, спас его в детстве от смерти, а другой чуть не лишил жизни. Оставил Василия без одного глаза, да как напоминание, огромный шрам через всю левую часть лица, изуродовав его до неузнаваемости. Но это произойдет чуть позже, уже в других историях…

Нынче Василию стукнуло уже тридцать лет, семь из которых он прожил в глухой тайге, в одиночестве, вдали от людей, волею судьбы стал отшельником. Видать, так ему было на роду написано, доля его такая горемычная, жить в изгнании, вдали от людей и общества. С годами, он всё чаще стал вспоминать прошедшие годы, и то, что произошло с ним в том, уже далеком прошлом. Но, что удивительно, перед ним чаще ясно возникали те картины прошлого, о которых Василий хотел бы давно забыть и не вспоминать. Но они вновь и вновь возникала перед ним, как будто это все было вчера, а не много лет назад. От судьбы не убежишь, как не старайся. Вот и Василий не смог убежать от своей злой доли. Перешёл дорогу одному местному воротиле, стал невольным свидетелем преступления. Вот и пришлось ему бежать, прятаться в тайге. Выбора у него просто не было, иначе, пришлось бы попрощаться с жизнью. Но вот к чему Василий не был готов в тайге, так это к одиночеству. Хотя, что такое остаться одному, Василий хорошо знал. Сам сиротой рос, у тётки родной, в услужении, женщины властной, недоброй. Никогда не слышал Василий от неё слова ласкового, как ни старался всю работу по хозяйству выполнять, всё одно—нахлебником, да гадёнышем был приблудным. Но ничего, вырос, не помер с голоду, хоть и пришлось ему тогда натерпеться всего с лихвой.

А вот в тайге от одиночества можно реально свихнуться. Такого просто не замечаешь, когда живёшь в большом городе и вокруг много людей, но когда неделями сидишь один в избушке, это состояние давит со всей силы и деваться от этого некуда. Куда бы ты ни пошёл, чтобы не делал, оно везде сопровождает и преследует, повсюду идёт за тобой по пятам. Такое состояние давно известно таёжникам, кто подолгу живёт один в тайге, но Василию всё пришлось пережить самому . Со временем наступил момент, когда всё стало казаться для него ненужным и бессмысленным. Нервы стали напрягаться до предела, начались бессонницы и ночные кошмары. Состояние такой полной апатии продолжалось довольно долгое время, но постепенно, все наладилось, все встало на свои места. Он, вдруг, начал ощущать в себе состояние гармонии с окружающим миром. Стал спокойнее и рассудительнее, постепенно слился с природой и как будто стал её неотъемлемый частью. Он уже не был новичком, знал и мороз и слякоть, ходок был неутомимый, мог запросто отшагать за день пару десятков километров по заснеженной тайге, спокойно мог провести ночь в любой мороз, если придётся…

Василий оторвался от своих мыслей и бросил взгляд в небольшое зеркало, висевшее возле окошка. За эти годы он сильно изменился внешне, похудел, оброс волосами и зарос густой черной бородой. Глаз с тёмным синяком, ввалился и только чёрный зрачок беспокойно блестел на его загорелом лице. Второй глаз закрывала кожаная повязка. На левой стороне лица, от самого лба и до рта был виден большой багровый шрам от медвежьих когтей, обезобразив лицо Василия до неузнаваемости. Вот это и была теперь его основная причина, почему он не ушел из тайги. Как жить в обществе с таким лицом, когда ему самому неприятно даже в зеркало смотреться. Да и не раз он ловил на себе испуганные взгляды охотников, когда встречался с ними в тайге. Если уж этим суровым людям, привыкшим ко всему, его лицо кажется таким страшным, а чего тогда ожидать от других. Нет, не сможет он там жить, постоянно чувствуя на себе эти испуганные и жалостливые взгляды. Да и кому он там нужен? Тем более с таким уродством!

Но тот день, когда это случилось, когда чуть не закончилась его таёжная жизнь, Василий тоже помнил, как вчерашний день. А случилось это на третью зиму. К нему в избушку пришли тогда трое охотников. Одного он хорошо знал. Это был Евсей, односельчанин Степаныча. Тоже старый таёжник. Другие были не знакомы Василию. Их он видел впервые. Евсей был тогда очень злой, ругал своих сотоварищей, на чем свет стоит, да и себя не забывал. К его соседу приехал племянник из города со своим другом. Вот они и уговорили старого Евсея помочь им взять медведя на берлоге. Евсей сначала отказывался, как знал, что ничего хорошего не выйдет с такими охотниками. Но когда они показали ему большую пачку денег за услугу, старый Евсей соблазнился. Но, как и предполагал , ничего хорошего из этой затеи не получилось, они упустили медведя, да к тому ещё и подранка.

На следующий день они собирались тропить зверя, отпускать подранка никак было нельзя. Но никто даже не подумал, что медведь окажется намного умнее, хитрее и мстительнее. Он никуда не ушёл, а пришёл по следу охотников до самой избушки. А рано утром, когда Василий пошёл за водой, медведь и напал на него. Всё произошло так быстро, что он, и понять ничего не успел. Охотники, услышав рев медведя, успели вовремя прийти на помощь и пристрелить подранка, но зверь успел потрепать Василия, прокусил ему плечо, сильно изуродовал его лицо. Евсей, как мог, залатал Василия, и всю зиму ухаживал за ним, как за ребёнком, пока он не пошёл на поправку. Спасибо старому таежнику, что выходил Василия, не бросил его одного в тайге, не дал умереть. А самое главное, теперь Василий уже не боялся одиночества и таёжной глухомани, и знал, что хорошие люди бывают и в самой глухой тайге. Пропасть не дадут, и потом, от одиночества человек становится доверчивым и добрым. И гордыня, если она есть, навсегда покидает такого человека. Хотя иногда бывает, что встретить в тайге незнакомого человека, куда опаснее, чем дикого зверя, никогда не знаешь, чего от него ожидать…

Игната Степановича он так и не дождался. Только в конце зимы, когда он встретил одного охотника, Василий узнал, что Степаныча больше нет. Умер старик во сне. Лёгкая смерть была у старого таёжника. Земля ему пухом. У хорошего человека и смерть легкая. Тяжело переживал Василий потерю своего друга и наставника, но жизнь не стояла на месте, надо было как-то жить дальше…

От воспоминаний его отвлек тихий шорох возле избушки. Это был его верный друг и помощник, волк. Тот самый волк, которого он когда то спас и выходил. Василий всё переживал, что он не выживет, ранение был уж слишком тяжёлым, но нет, выжил, и не только выжил, но даже и не хромал вовсе. И не ушёл никуда. Так и остался с Василием, привязался к нему, бегал за ним повсюду. Хоть волк и не собака и в ласке не нуждался, но относился к Василию как-то по особому, по-звериному. Правда, другим людям не доверял, всегда в тайгу убегал, когда кто-нибудь из охотников приходил к Василию в избушку, крутился где-нибудь поблизости, но на глаза не показывался, остерегался.

А время, что вода, летят годы, сыплются, как песок сквозь пальцы. Глазом моргнуть не успел, а уже семь лет пролетело. А за это время много чего было в таёжной жизни Василия , и плохого и хорошего, но он продолжает жить своей суровой таёжной жизнью, жизнью, полной риска и опасности. Да и вряд ли он захотел бы поменять её на другую жизнь, которая стала для него давно забытой и чужой.