Невестка вырвала из рук свекрови телефон и вытолкала в шею за дверь, прошипев: — Забудь сюда дорогу!

Мы пока в палате только вдвоём. Остальные две кровати ждут. И ждут уже три дня. Как по мне, пусть бы никого не дождались. Не всем же попадать в больницу. А сюда только в крайнем случае. Вот как у меня и моей соседки Зои Петровны.

Мы обе терпели до тех пор, пока терпение, как говорят, не лопнуло. Меня хоть в сознании привезли на скорой. А Зоя Петровна вообще только к вечеру следующего дня поняла, где она. И хотя обе мы попали в больницу с аппендицитом, казалось бы, рядовым заболеванием, но обе сильно постарались усложнить работу медикам. Не говоря уже о том, что и самим себе доставили кучу проблем. Ну, и нашим близким. Хотя, по поводу близких, Зоя Петровна была не согласна со мной. И вскоре рассказала об этом.

…Не зря говорят, что в поезде попутчики ведут самые откровенные разговоры. Примерно то же самое и в больничной палате. Замкнутое пространство и вынужденная компания – благодатная почва для того, чтобы высказать наболевшее. Нет, бывают, конечно, исключения. Но, в основном, доминирует откровенность.

Вот и мы с Зоей Петровной говорили практически обо всём. И без оглядки. Сначала, как водится, о том, что пережили во время операции. Потом о врачах и медперсонале вообще, сразу обозначив тех, кто нравится, а кто – нет. Потом о себе, о своих семьях.

…Зоя Петровна последние десять лет была главной в доме и семье. Долго к такому статусу привыкала. Раньше она жила с отцом, мамой и бабушкой. У них была трёхкомнатная квартира в центре. Родители работали в одном строительном тресте, а бабушка, сколько Зоя помнит, смотрела за ней. Так что в детский сад она не ходила. Жили они без изысков, но всего хватало. Быт был давно налажен. Обстановка в комнатах менялась редко. А на кухне всё оставалось на своих местах десятилетиями. Это постоянство потом помогло бабушке, которая ослепла, самостоятельно ориентироваться и даже готовить обед.

Зоя жалела бабушку, выходила с ней во двор, там бабушку обычно ждали соседки, знакомые друг с другом со дня заселения дома. Они вместе состарились. Почти все стали вдовами. У каждой был свой букет болезней. И эти посиделки на скамейке у подъезда стали их единственным местом сбора. Бабушка Зои застала её свадьбу. Платье и фату оценивала, осторожно трогая руками. И сказала, что свадебный наряд у внучки точно красивый. Дождалась бабушка и своего правнука. А потом тихо, во сне умерла.

И опять стали жить в этой квартире три поколения. И всё было мирно. Всё на своих местах…

Потом заболел отец Зои Петровны. Подтвердился самый страшный диагноз. Но семья за него боролась. Врачи удивлялись, что это им удаётся. А отец, как только ему становилось легче, ходил на рынок и в магазин, играл с внуком в шахматы. Домашние думали, что обошлось. Увы, нет…

Его внук, сын Зои Петровны, дважды летал с дедом в столицу к известным врачам из онкоцентра. Дед первый раз отговаривал внука, дескать, пусть всё идёт как идёт, но тот упрямо настаивал на своём. А деду после столичного курса лечения и в самом деле стало легче. Но ненадолго. Вторая атака была более жёсткой. Но и тут внук повёз деда в столицу. На этот раз дед не возражал, только переглядывался с женой, мамой Зои Петровны. А та плакала украдкой. Как семья не старалась, победила болезнь. И отец Зои Петровны утром в воскресенье умер. И вот уж точно, что беда не приходит одна.

Сразу после похорон возникли проблемы в бизнесе мужа Зои Петровны. Он сначала ничего не рассказывал. Приходил домой нервный, часто не слышал или не хотел слышать, когда к нему обращались домашние. И, в конце концов, сказал ей, что он разорен. И видит только один выход: Израиль. Он заговорил о том, чтобы ей, Зое Петровне, и сыну Илье уехать с ним туда на постоянное место жительства. О тёще, маме Зои Петровны, не сказал ни слова. Но даже если бы сказал, тёща не согласилась бы уезжать. К тому же, она сильно сдала после смерти мужа. Притихла как-то, стала медленно ходить, обеды ещё готовила, а сама почти не ела.

Первым сказал отцу «Нет!» Илья. Тогда у них состоялся крупный разговор. Закончился скандалом. Илья возмущался, что отец именно сейчас придумал отъезд, когда все на нервах, а бабушка, и это же видно, не здорова. Но его решение поразило Зою Петровну: муж ответил, что если они не хотят ехать с ним, будет развод. Он всё оставит им, а сам уедет. Как ни старались эту ссору скрыть от бабушки, она слышала. И утром, когда отец куда-то ушёл, именно куда-то, потому что не сказал, куда, попросила Зою Петровну сесть рядом.

— Зоя, — заговорила она, — я боюсь, что дело в другом. Не только в банкротстве. Тут без женщины не обошлось. Ты отпусти его, дочка!

Они развелись. Муж подсуетился, да и сын был уже взрослый, и без раздела имущества, так что развод он получил за две недели. Потом поездка в посольство. И вылет сначала в Москву, оттуда в Тель- Авив. Звонок из аэропорта, что долетел. И связь прекратилась. Только на день рождения сына муж позвонил ему. Но сын быстро свернул разговор. Даже не сказал, что бабушка уже не встаёт.

…И вот ещё одни похороны. И Зоя Петровна осталась только с сыном. Но и тогда она не нарушала порядок, который установила в этом доме ещё её бабушка. Даже наоборот: Зоя Петровна держалась за прежний порядок, как за спасательный круг.

Илья её понимал. Он начал работать в телекомпании оператором. Не по специальности – у Ильи был диплом экономиста. Но видеосъёмка, как оказалось, была не просто юношеским увлечением. И после стажировки его приняли телеоператором. Зоя Петровна видела, что сын увлечен работой. Он всегда предупреждал её, когда в эфире должен был быть его репортаж. Они смотрели вместе. Илья просил, чтобы мама говорила правду, что она думает о съёмке. Но ей всё нравилось. Теперь к Илье часто приходили его коллеги, тоже телеоператоры. Все примерно одного возраста. И что очень нравилось Зое Петровне, так это их равнодушие к спиртным напиткам. Когда вокруг так часто можно было встретить даже школьников, и явно нетрезвых, компания Ильи была совсем другая.

Потом Зоя Петровна будто опомнилась: сыну уже двадцать пять, а девушки у него нет. Его одноклассники уже воспитывали своих детей, а Илья даже не пытался завязать отношения. Зоя Петровна не раз пыталась поговорить с сыном об этом. Но никак не решалась. Но однажды Илья пришел домой и с порога:

— Мама! Я хочу тебя познакомить с девушкой…

Странно устроен человек! Зоя Петровна хотела, чтобы её Илье было хорошо. Чтобы у него была семья, дети. Тогда у неё будут внуки. Ей сейчас всё равно, как и с кем живёт её бывший муж. Сама виновата, что не узнала его до конца. И, наверное, сама виновата, коль ушёл к другой. Правильно говорят, что в разрыве виноваты двое. Возможно, вина разная. Один позволяет себе изменить. А другой, значит, слишком самоуверен или недостаточно умён, чтобы заметить измену.

Но сейчас не это тревожит Зою Петровну. Два чувства, два ожидания тесно переплелись: страх, что, женившись, Илья отдалиться от неё. И надежда, что сын будет счастлив. И Зоя Петровна берет себя в руки. Она знакомится с Ириной. Красивая, модно одетая девушка. Ровесница Ильи. Образованная. А вот кто лидер у них, непонятно. Может, у них получится идеальная формула: на равных? И вот пришло время обсудить свадьбу. Зоя Петровна удивилась, что ни сын, ни Ирина не заводили разговор, что надо бы познакомиться с родителями невесты. И однажды спросила сына об этом.

— Я сам был всего два раза дома у Иры, — сказал Илья. – Она живёт с мамой и младшим братом. Но Ира дала понять, что родителям встречаться до свадьбы не обязательно. А я не настаиваю…

«Ну, мало ли что, — подумала тогда Зоя Петровна. – Может, сейчас делают только так».

Когда встал вопрос о том, где будет свадьба, сколько гостей, меню, свадебная одежда, в конце концов, будущие новобрачные уже имели свое представление. Одежду выбирают сами. Гостей немного. Меню тоже составляют сами. А вот о том, где делать свадебный вечер, тут они попросили посоветовать что-то неизбитое. Зоя Петровна через знакомых договорилась, что свадьба будет на теплоходе. Его арендуют с 19.00 до 24.00. Речная прогулка с накрытыми столами. Потом на пирсе с горячими закусками, живой музыкой и тому подобным. Как-то скомкано был обсуждён и вопрос денег. Что-то Илья и Ира покупали сами, из одежды – точно сами, только на костюм Илье не хватило, и Зоя Петровна доложила. За аренду теплохода тоже платила Зоя Петровна. За стол и на теплоходе, и на пирсе она. Как за живую музыку и ведущего свадьбы. Тогда она сама себе сказала шутливо, что, дескать, кто заказывает музыку, тот и платит. Наверное, с Ириной стороны её мама за что-то платила. Но едва ли сумма была сопоставима с той, которую выложила Зоя Петровна. А вот что подарила сторона невесты, не запомнилось. Кажется, это была микроволновая печь. Во всяком случае, что-то в коробке. Потому что Зоя Петровна никакой коробки не дарила – она вручила молодым путевки в очень престижный пансионат в Ялте. Молодые на следующее утро уехали. И Зоя Петровна была искренне рада, что и свадьба прошла хорошо, и пусть не зарубежное, но все же путешествие у них будет. Ей действительно было не жалко, что осталась с одной скромной купюрой.

Молодожены вернулись загорелые, в хорошем настроении. Их ждал праздничный ужин.

А потом настали будни. Рабочий день у Зои Петровны начинался в восемь утра – предприятие режимное, опоздания тут не проходили. Плюс дорога минут двадцать. Она привыкла вставать в шесть утра. Душ, высушить волосы и причесаться, кофе, привести в порядок себя, и тогда можно на работу. Зоя Петровна работала в читальном зале технической библиотеки завода. И тут, даже с появлением интернета, всегда были читатели – инженеры, конструкторы, технологи, словом, итээровцы, которые работали над очередным проектом. Поэтому Зоя Петровна старалась всегда одеваться соответственно.

У Иры рабочий день, как и у Ильи, начинался в девять утра. Она работала в областной налоговой инспекции. И доехать ей любым транспортом можно было за пять минут. Но Ира тоже вставала в шесть утра. И умудрялась первой попасть в душ, чтобы, напевая, простоять там минут двадцать. Зоя Петровна думала, что Ира сама поймёт, кому первому занимать ванную. Ей неловко было говорить невестке об этом. Тем более, она ничего не говорила сыну. Но очень скоро первоочередность душа закрепилась за Ирой.

«Ладно, — тормозила сама себя Зоя Петровна. – Девочка только привыкает. Всё-таки не у мамы. Пусть будет так».

Потом стало что-то непонятное с завтраками, обедами и ужинами. Зоя Петровна не сразу заметила, что теперь они едят в две смены. Накроет на стол, позовёт молодых, а они отвечают, что заняты сейчас, поедят позже. Но поедят совсем не значило, что будут есть то, что приготовила Зоя Петровна. Ира несколько раз говорила, что надо есть натуральную еду, чтобы много овощей, фруктов, если мясо, то телятина. Если рыба, то красная. И чтобы всегда был качественный йогурт. Его она постоянно покупала.

Что тут Зоя Петровна на полярных позициях с невесткой, она убедилась, когда поздно ночью вышла на кухню, полезла в холодильник за минералкой, и увидела полку, заставленную дорогими молочными продуктами. А потом случилась история с холодильником. У них был уже старенький однокамерный холодильник. А Зоя Петровна мечтала купить двухкамерный, с вместительной морозилкой. Но стоил он дорого. Мечта так и осталась бы мечтой. Но неожиданно Зое Петровне дали приличную премию – это конструкторы, отмеченные за удачный проект, внесли её в число премированных. Это за то, что Зоя Петровна не только нашла всю необходимую литературу для них, даже выписала из республиканской научно-технической библиотеки, но и составила им грамотную библиографию. И ни о какой премии тогда не думала: конструкторы были башковитые, работали азартно, им хотелось помогать. Словом, эта неожиданная премия и аванс оказались способными оплатить новый холодильник. А старый согласился приютить у себя в гараже сосед. Он же со своим зятем и вынес его. И почти сразу приехала доставка. В кухню внесли и установили новый большой холодильник. И место ему нашли самое подходящее – в углу, рядом с окном.

Но когда пришла с работы Ира и увидела это, она не обрадовалась. Она сказала, что теперь холодильник стоит в самом неудачном месте. И что надо его переставить. Зоя Петровна и тут промолчала. Ушла к себе. В субботу молодые тоже были выходные. Ира даже не заняла душ в шесть утра, спала, наверное. А Зоя Петровна собралась и пошла на рынок. Потом в магазин. Почти два часа проходила. А когда вернулась, холодильник переставили. Он теперь стоял на том месте, которое ещё тогда Ира назвала правильным. Зоя Петровна даже засмеялась: это же надо было так оперативно передвинуть тяжеленный холодильник! Ну, пускай…

Она заварила кофе, налила большую чашку и пошла к себе. Включила тихонько телевизор и села. И такая обида вдруг на неё накатила! Вот не такой она представляла себе жизнь с невесткой! И как это Ире удается выглядеть хозяйкой в её квартире? Хотя бы для видимости спросила-посоветовалась. Словом, открылся у Зои Петровны шлюз. Через который потекли разные мелочи и не мелочи: это с Ириной подачи едят они практически отдельно. Правда, Илья не разбирается, кто что приготовил. Если бы и он ещё не ел её еду, тогда вообще соседями надо считаться. Этот душ, который Ира сделала для Зои Петровны недоступным тогда, когда ей был нужнее. И, наконец, хоть бы раз предложили заплатить за квартиру. А ведь знают, что коммуналка в разы выросла. Нет, ей не нужны их деньги. Но почему они, а она несколько раз случайно видела, когда приносили себе обновки, никогда ей не показывают? Зоя Петровна боялась задать себе главный вопрос: Илья отмежевался от неё? Потому что теперь редко они с ним разговаривают о тех же репортажах, например. Давно и парой слов не перебросились о сериале, который целую неделю идет. Она все понимает. Они семья. А тогда она кто в этой семье? Каким боком?

Был ещё один неприятный звоночек: к Зое Петровне раньше часто приходили подруги и приятельницы. С появлением Ирины они перестали это делать. Не сразу. Но пары-тройки визитов хватило, чтобы свернуть встречи. Ира сразу отказалась посидеть с ними, выпить кофе с тортом. Сказала один раз, что есть срочная работа, второй раз, что голова болит, а что в третий раз Зоя Петровна уже не помнит. Но всем стало понятно, что не рада им Ира. И уходили бы они поскорее…

Зоя Петровна сравнила, как они жили большой семьёй, когда ещё её родители были, с сыном, с мужем…

К ним постоянно кто-то заходил. И всем находилось место и время. Особенно многолюдно было, когда к Илье приходили мальчишки. Зоя Петровна как сейчас слышит, что мама, перешагивая через кроссовки ребят, со смехом говорит так, чтобы и мальчишки слышали:

— Что ж вы такие большие ноги отрастили? Скачи тут через ваши сорок четвертые размеры.

Как они тогда все хохотали! А теперь к Илье гости почти не приходят. Только на день рождения. На котором она четверть часа посидела и тихонько ушла в свою комнату. Гостей приглашала Ира – день рождения был её. Все вроде воспитанные. Вроде…

И, кстати, не было ни Ириной мамы, ни её брата. Зоя Петровна спросила у неё, где они. Ира спокойно ответила:

— Да им поздно будет возвращаться. Мы завтра купим торт и заедем к ним.

О том, чтобы пригласить и Зою Петровну к сватье, даже не подумала. Вспоминала всё это Зоя Петровна, и так ей стало себя жалко…

А на работе у неё стал болеть то ли бок, то ли живот. Она смутно догадывалась, что это аппендицит. Но терпела. Думала, что доберётся домой и ляжет поскорее, свернувшись калачиком. Добралась… Даже в глазах темнело. Наглоталась анальгина. То ли уснула, то ли в забытье была. Но утром кое-как пошла на работу. Ну, а там уже совсем плохо стало. И скорая ее увезла. Илья, конечно, ничего не знал. Заметив, что её нет дома, а уже поздний вечер, позвонил её коллеге. И та сказала, что маму ещё утром увезли на скорой в больницу. Потом ей медсестра рассказала, что поздно вечером, а медсестра как раз дежурила, приходил молодой человек. Сказал, что сын Зои Петровны. Спрашивал о ней, просил, чтобы его пропустили. Но нельзя было. Приходил он и на следующий день. Принес сок, апельсины, записку передал. Но и тогда к нам в палату никого не пускали.

— Знаешь, о чём я думаю? – спросила меня Зоя Петровна. – Наверное, нам надо жить врозь. Между собой у молодых вроде всё хорошо. Это у меня с Ирой нелады. Хотя, может быть, она так и не считает. Может, в её представлении это самые настоящие лады…

И мы стали говорить о том, что в каждой избушке свои игрушки. Что есть семьи, где уживаются несколько поколений. А есть маленькая семья, где один ребёнок, где квартира отдельная, а с родителями не задалось.

Но у Зои Петровны очень, видать, наболело. Она вдруг вспомнила один случай и на этот раз заплакала…

Зоя Петровна как всегда раньше Иры пришла с работы. Быстро сварила себе овсянку и чай. Уже доедала и собиралась идти в свою комнату. Тут пришла Ира. Поздоровалась. И вынула из пакета апельсиновый сок и два эклера.

— Эти два эклера, — всхлипывая, говорила Зоя Петровна, — и сейчас у меня перед глазами. Ира их положила на тарелку и понесла в свою комнату…

И тут мне стало так понятно, что гнетёт Зою Петровну. Это слушать, может быть, смешно. Подумаешь, переставленный холодильник. Подумаешь, занятый душ. И, в конце концов, подумаешь, всего два эклера. Но это для Зои Петровны настоящее горе. Это подтверждение того, что она списана в тираж. Что Ира к ней не касается, и она не должна к Ире касаться. Так не только к Ире – Илья ведь в одном строю с женой.

— Вот скажи, — обращается ко мне Зоя Петровна. – Я знаю, что плохой мир лучше доброй ссоры. Но мне дышать тяжело рядом с Ирой! Она и Илью переделывает. Но впутывать Илью в эти разборки не хочу.

И тут я вспомнила историю своей соседки. Очень похожую на ту, что рассказывает Зоя Петровна. У той соседки невестка с первого дня вела себя двулично. При сыне сама вежливость, забота и уважение к свекрови. Которая, кстати, по характеру была терпеливой и уж никак не скандалисткой. Но стоило сыну уйти, невестка теряла берега. В лучшем случае вообще не замечала свекровь. А чаще всего грубила ей, командовала, могла затеять обед и просто не впускать свекровь на кухню. Она могла заорать, что та ей мешает, что есть у свекрови своя комната, пусть там и сидит.

— Или аппетит прорезался? – с ехидством в голосе спрашивала невестка. – В таком возрасте есть много нельзя. А то и умереть можно.

Терпела долго свекровь. Но однажды и у неё терпение лопнуло. Она попробовала остановить невестку, напомнить, что это не она, свекровь, живёт в её квартире, а невестка тут без году неделя. И у той, скажу грубо, но только так и надо говорить, снесло крышу. Невестка стала орать, что никакая свекровь не хозяйка квартиры. Она давно переписана на сына. Она тут приживалка. И самое лучшее, что свекровь может сделать, исчезнуть навсегда. И от слов невестка приступила к делу. Она вырвала из рук свекрови мобильный телефон и вытолкала в шею за дверь, прошипев:

— Забудь сюда дорогу!

Соседка пришла в себя уже на лавочке у подъезда. Первый раз в жизни её выгоняли. И так смело, так уверенно действовала невестка, что соседка засомневалась: может, сын тоже считает ее приживалкой? Тогда она дождется его с работы и прямо спросит у него. Если сын с невесткой заодно, ну, что же…

Уйдёт.

Куда уйдёт, понятия не имела. И пожаловаться не могла – сын все-таки. Так и просидела она до самого вечера. А сына всё же дождалась. Он, увидев её, спросил, в чём дело. И соседка решилась:

— Послушай меня, сын. А там сам решай.

Сын присел рядом с ней. И она рассказала, как живётся ей со своей невесткой. Рассказала и о том, что сидит здесь с утра. Без телефона. Так хотя бы подруге позвонила, напросилась в гости.

— А теперь, сын, решай сам, как мне жить и где жить, — закончила она разговор.

Сын не поверил матери. Он попросил её подождать немного, а сам пошёл домой. Что было потом, сын рассказал матери, когда спустился за ней. Его не было долго. Потом вышла невестка, таща два своих чемодана. Она увидела свекровь и закричала:

— Добилась своего, карга старая? Но я этого так не оставлю!

Но тут вышел сын, и невестка поспешила уйти. А он подошёл к матери, помог ей встать с лавки и повёл домой. Уже дома он рассказал ей, что когда пришёл и спросил у жены, где мама, та ответила, что свекровь собрала свои вещи и ушла. Якобы свекровь сказала, что не хочет здесь жить. Что они ей надоели. И чтоб не искали её. Если они будут ей нужны, сама найдёт. Сын зашёл в комнату мамы. Все вещи были на месте. Даже портмоне с паспортом и пенсионным удостоверением.

— Как же мама ушла без документов и вещей? – спросил он жену.

Та, не долго думая, ответила, что, значит, у неё где-то есть ещё квартира. И что вещей там, похоже, предостаточно. Это и убедило окончательно сына в том, что его жена издевалась над мамой. А мама, жалея его, столько молчала! Едва сдерживая себя, он сказал, чтобы жена собрала свои манатки и убиралась вон. Та сначала не поверила. Тогда он сам стал швырять её вещи. И тут жена показала себя во всей красе. Она бросала ему в лицо ругательства и проклятья. Угрожала, ссылаясь на каких-то дружков, словом, перед ним была не женщина, а фурия. Именно такая, как говорила мама. И он понял, как же невыносимо было его маме все это время! А она терпела, потому что жалела его…

— Ну, и чем эта история закончилась? – спросила Зоя Петровна.

— Разводом. И извинениями сына, который на мгновение ослеп, не нашел время присмотреться ни к своей жене, ни к маме, которая так непривычно тихо и незаметно стала себя вести. Он вспомнил, как несколько раз слышал, когда выходил ночью, что мама плакала. Но так и не заглянул к ней, не узнал, в чем дело.

Словом, сегодня моя соседка вновь стала сама собой. И теперь уже помогает нянчить внука, которого родила её новая невестка. И эта невестка совсем другая. Зоя Петровна тяжело вздохнула:

— Ну, у нас до этого не дошло. И, надеюсь, не дойдёт. Понимаешь, разбивать их я не хочу. Если дети пойдут, и подавно. Но и я так не выдержу. Завидую моей подруге, которая ещё до свадьбы дочери продала свою трёхкомнатную квартиру и купила две. Одну себе, однокомнатную. Вторую, двухкомнатную, дочке. И на неё эту квартиру оформила. С первого дня живут отдельно. Так у неё дочь и зять, понятно, ничего не переставляет. В душ впереди планеты всей не лезет. Ты извини, что гружу тебя такими мелочами. Только, поверь, не мелочи это!

Мне очень жаль Зою Петровну. Знаю совсем других свекровей. Они единовластные хозяйки в своем доме. Счастливы ли эти свекрови в такой роли, не уверена. Наверное, кто-то не заморачивается подобными вещами, Потому что на корню их пресек. А кто-то ещё на старте договорился, как жить двум хозяйкам.

В идеале, пожалуй, каждая семья должна жить отдельно. Но не у всех есть такая возможность. Думаю я об этом, и придумать ничего не могу. А на себя примеряю: не сегодня-завтра и у меня сын женихом станет, а потом мужем. Как сделать так, чтобы невестка не разрушила наши с ним отношения? Причем, она разрушить может не специально. Просто придёт из другого мира. С другими привычками. А я ведь тоже скандалить не умею. И проглочу молча обиду, если принесёт однажды моя невестка два пирожных и запросто отнесёт их в комнату. И мне эти пирожные сто лет не нужны. Но они же самая настоящая лакмусовая бумажка, тест, поверка. И тут я вспоминаю свою маму. Когда я только собиралась замуж, она мне сказала:

— Запомни, дочка, что любовь любовью. Но ты должна говорить, объяснять свои поступки и в быту, и вообще. Не всегда человек без объяснения поймёт тебя. Как и ты его. Да, сегодня можно уже говорить о том, что мы с мужем много лет вместе. И то, что у меня со свекровью очень хорошие отношения. При этом я ни разу не назвала её мамой, да она и не настаивала. Сама же зовёт меня дочкой. Так вот, мы с мужем до сих пор объясняем друг другу или объявляем свои желания и поступки. Хотя теперь и так с полуслова понимаем друг друга. И со свекровью я не раз объяснялась. Как и она со мной.

И тогда я говорю Зое Петровне:

-А ты поговори с сыном. И с невесткой. Просто скажи, что тебя обижает. Вот так и скажи, назови всё то, что мне рассказала. Скажи по- доброму. Может, твоей невестке в голову не приходит, что она обижает тебя. Допускаешь такое? И может, твоя невестка радуется, что ваши с ней отношения ровные, без сцен и скандалов. В её представлении у вас всё хорошо. Так сверьте эти представления! И ещё. Наверное, хорошо, когда две пусть самые родные семьи живут раздельно. Но я знаешь, чего боюсь? Я о себе сейчас говорю. Я боюсь остаться одна. Одна в квартире, где всё так, как я привыкла. И что никто не будет нарушать мои правила. Ты представь, Зоя Петровна, что дни, недели, месяцы никто не нарушает твои правила… Может, все-таки попробуешь поговорить с детьми?

…Мы выписались из больницы. Обменялись телефонами. Я не забыла Зою Петровну и её не слишком радостную историю. Несколько раз пыталась позвонить. Но не решаюсь – боюсь услышать, что ничего в жизни Зои Петровны не изменилось. Потом думаю: а может, всё-таки изменилось?