Жила многодетная семья. И детей тут было по нынешним меркам много: две дочери и три сына. И каждый ребенок был в радость. Тут не планировали заранее рождение детей. Но родители ни разу не попытались избавиться от них.
Материально эта семья была обеспечена еле-еле. Но дети всегда были ухоженными и сытыми. Маме, конечно, было тяжело. Но у неё была прекрасная помощница – старшая дочь. Между ней и следующим за ней братом была разница в семь лет. Это потом так получилось, что ещё два брата и одна сестра рождались ровно через два года друг за другом. У них у всех и дни рождения были в одном месяце – в августе.
Вот когда родился первый брат, тогда семилетняя девочка и попробовала себя в роли няни. Сначала под руководством мамы, а потом уже сама, и накормит брата, и переоденет его. Он и ходить начал с её помощью. Правда, потом за ним глаз да глаз нужен был: брат совал свой нос во все шкафы и тумбочки. А уж если добирался до кухни, до банок с крупой, все смешивал без разбора. Вот на первом братишке она и набиралась опыта. И, если можно так говорить, набиралась любви. Потому что любила всю эту детвору так сильно, что не жалела для них ничего. А как надо любить — это от мамы с папой. Уходит папа на работу, каждое свое чадо расцелует. И маму обязательно. Потом скажет детворе:
-Слушайтесь маму и Лизу!
Лиза – это она. Старшая сестра. Авторитет для младших. Третейский судья. Всегда подскажет, всегда поможет. Ну и отчитает, если кто-то из малышей неправ. Лизу и сейчас спроси, что больше всего запомнила из детства, не задумываясь, скажет:
-Как мы все сидим в кухне ужинаем. Такие все родные!
Папа часто говорил, что мы семья. Потому что нас семь «Я». Ну, и ещё запомнила, как несла зимой провалившуюся в полынью младшую сестрёнку…
Идти надо было в гору. А на сестрёнке вся одежда ледяная. Я сняла с неё пальтишко, в своё закутала. Так тяжело идти было! Но надо было спешить – у сестрёнки челка в сосульки превратилась. Принесла домой, нашла скипидар. Не знаю, можно ли было им растирать, но растёрла. Вонь стояла невыносимая. Мама пришла из магазина, смотрит на меня и плачет…
Ей стало меня жалко. Сказала, что забот на мне море…
А Лизе заботы о младших были не в тягость. Потому что она их любила. Она вообще любила детей. И знала, что после школы пойдёт в педагогический и станет учителем.
С отличным аттестатом Лиза сразу и поступила. Училась, а не просто присутствовала на парах. И её диплом с отличием ни у кого не вызывал сомнения: если не у Лизы, то у кого? С таким дипломом она выбирала школу. И стала учителем в одной из престижных гимназий областного центра. Там же завязались отношения с коллегой. Надо сказать, что это были вообще первые отношения в жизни Лизы. И все у них было хорошо. Оба мечтали о большой семье. Но выяснилось, что у Лизы не будет детей. И хотя приговор был не окончательный, её молодой человек дал задний ход: он уволился и уехал. На прощанье сказал, что не представляет себе бездетную семью.
Лиза получила двойной удар: надо было осознать, что у неё не будет детей. И что от неё ушел любимый человек. Отчаяние было полное. Но Лиза помнила, что есть её родители, есть младшие братья и сестра. И взяла себя в руки.
В это время ей предложили работу в частной школе, в которой учились дети из самых обеспеченных семей, и девушка с удовольствием согласилась. Легче будет пережить разрыв. Лизе предстояло вести литературу в старших классах. Ученики новой школы отличались модной и дорогой одеждой, у всех были мобильные телефоны последних моделей, в классе вели себя развязно, а уровень шуток, и над ней тоже, вызывал у Лизы дрожь. Она не понимала, как девочки, да уже девушки, могли смеяться над тем, что вслух говорить было просто неприлично. Не понимала, как её ученики могут на переменах показывать сомнительные ролики, в которых из десяти произнесенных слов только два были цензурными. Лиза видела, что многих её коллег коробит такое поведение учеников. Но в школе с подачи руководства уже заработало правило: не ругать детей, помнить, кто их родители. Отлично владея предметом, строя уроки интересно, Лиза не могла достучаться до большинства учеников. Они исповедовали другие ценности. Поэтому классическая литература не воспринималась.
«Отстой!» — мог небрежно прокомментировать тему урока молодой мажор. И класс ему аплодировал. Лизу утешало то, что и среди этих учеников были умные и интеллигентные ребята. Но, увы, в лидеры их остальная масса не пропускала. Лиза вынуждена была продолжать работать. И не столько потому, что теперь она получала большую зарплату. Лиза была убеждена, что бросать класс посередине учебного года последнее дело. И все же самым ужасным для неё было неумение должным образом ответить на сальную и чуть замаскированную издевку одного старшеклассника, такого признанного остальными мачо. Наверное, его не научили, как следует относиться к женщине. Особенно, если она его учитель.
Лизе иногда очень хотелось надеть шапку-невидимку и подсмотреть, а как этот мачо разговаривает со своей мамой или сестрой. Что, тоже похабно и нагло? А он наглел не по дням, а по часам. И становился всё агрессивнее. Ещё бы! Молодая симпатичная училка игнорирует его! Его! С которым любая старшеклассница пойдет куда угодно и когда угодно! Несколько раз он при всех почти перешёл красную линию, делая Лизе непристойные предложения. Но и тогда она сдержалась, негромко сказав:
-Тебе надо навигатор, чтоб не путал, где находишься.
И следующие её два ответа были не очень мощными. Лиза ведь не забывала, что она учитель. И всё-таки он Лизу унизил. Он сделал то, что хотел. Причем, в школьном кабинете. И, возможно, кто-то из его свиты стоял под дверью и все слышал. Лиза на какое-то время просто отключилась. От жгучей обиды и не менее жгучего чувства брезгливости. Она не помнит, как выбежала из школы, как шла домой. Пришла в себя в ванной. Вода давно остыла. И Лизу бил озноб…
Совсем по-другому вел себя унизивший её женское достоинство ученик. Наверное, он заранее все обдумал. Потому что, придя домой, представил случившееся своей матери как факт соблазнения учительницей его, ни в чём не повинного сына. Мать хорошо его знала. И не поверила. Но защищать своего сына стала. Она использовала проверенный способ: лучший метод защиты – нападение. В данном конкретном случае мать напала, словесно разумеется, на Лизу.
Мать пришла в школу. Дождалась перемены и вызвала Лизу на разговор. Лиза была разбита. В лице ни кровинки. Но на это мать не обратила внимания. Она четко и выразительно произнесла заготовленный спич:
— Вы, милочка, знаете, кто мы и кто вы? Догадываетесь, что если я предам огласке то, что Вы пристаёте к моему сыну, пристаёте в самом отвратительном смысле, вам не будет места даже в сельской школе. И не то что учителем. Вас техничкой не возьмут. И если вы способны думать, немедленно увольняйтесь. Чтоб без статьи. По собственному желанию. Иначе, можете даже не сомневаться, я вас по судам затаскаю. И скажите спасибо, что я даю вам немного денег. Уезжайте. Прямо сейчас уезжайте. Я вас, милочка, предупредила!
Сказала, развернулась и ушла. Мамаша и не собиралась слушать ответ Лизы. А Лиза и не знала, что отвечать. Такая оголённая наглость, такая уверенность, что ей и ее сыну все можно, обескуражила Лизу. И показала, что вариантов у Лизы действительно нет…
Вот бы к родителям сейчас! К братьям и сестре. И что она им скажет? Чем порадует? Нет и ещё раз нет. Лиза действительно написала заявление. Первый раз в жизни солгала, что дома сложились такие обстоятельства, что ей надо срочно ехать туда. И она не знает, как долго там пробудет. Лизе поверили – вид у неё был соответствующий. Такой бывает, когда приходит беда.
Лиза три недели не выходила из дома. Ей не хотелось никого видеть. Продукты почти все закончились. Ну так и есть Лизе не хотелось. Её спасали книги. Она сутками читала, чтобы не думать. И вдруг, открыв очередной том Диккенса, а она специально читала его, чтобы вникать в замысловатые предложения и поменьше думать о том, что произошло, Лиза почувствовала, что подступает тошнота.
«Наверное, от голода» — решила Лиза и собралась, наконец, в супермаркет.
Сосчитала свою очень скромную наличность и не успела спрятать деньги в кошелек, как началась рвота. Пять раз, наверное, умывшись холодной водой, Лиза вздрогнула от догадки: а если это беременность? Теперь она не шла, а мчалась в аптеку за тестом.
…Лиза смотрит и смотрит на тест. А он положительный! И никакая она не бесплодная! У неё могут быть дети. Да что могут! Уже есть крохотный ребёнок. Потом Лиза вспоминает, как этот ребёнок зародился в ней. И внутри у неё не на жизнь, а на смерть сражаются ненависть к молодому негодяю-отцу этого ребёнка и счастье, что она будет матерью.
Вообще трудно представить, что происходит в душе Лизы. И реши она тогда избавиться от ребёнка, кто бы её осудил? Но побеждает материнское чувство. Лиза, чистый и порядочный человек, возможно, излишне мягкий, принимает осознанное решение: это её и только её ребёнок. И она сделает все, чтобы он появился в этом мире.
Утром Лиза идёт в женскую консультацию. И там её беременность подтверждается. Никогда не строившая никаких расчётов, сейчас Лиза понимает, что ей надо работать. Всё равно, где. Из-за декрета. Из-за денег, которые сможет получать на малыша. Лиза знает, что расскажи об этом родителям, они бы бросились помогать ей. Но это совсем на крайний случай. Надо попытаться справиться самой. В ближайшем детском саду есть вакансия воспитателя подготовительной группы. Заведующая готова принять Лизу. Но нужна медицинская книжка. Значит, о том, что Лиза беременна, в этой книжке обязательно будет запись. И Лиза первый раз решается рассказать о своей проблеме совершенно незнакомому человеку – заведующей этим детским садом. Вот ведь возможно в жизни взаимопонимание! Лиза убедилась в этом. Заведующая выслушала её, подумала и сказала:
-Оформляйтесь. До декрета успеете выпустить подготовительную группу. А там посмотрим. Может, и после декрета к нам придёте. С ребёнком. Ну, его в детский сад, а вам – на работу.
Будь Лиза посмелее, бросилась бы, наверное, на шею этой заведующей. Нет, скорее, женщине, сумевшей и понять Лизу, и помочь ей…
Всю беременность Лиза прислушивалась к себе – боялась, как бы с сынишкой ничего плохого не случилось. Что будет сын, дважды подтвердило УЗИ. Лиза и сама уже не сомневалась, что сын. И хотя помнила о примете, что заранее нельзя ничего покупать младенцу, не устояла: купила красивый комплект для новорожденного. Голубого, естественно, цвета. В нём и уносила сына из роддома. Родителям Лиза ничего не говорила. Объясняла, что на каникулах работает в детском лагере. Хочет собрать деньги и купить новую бытовую технику. А сама решила, что если всё будет нормально, приедет домой перед тем, как пойдёт сын в детский сад. Тогда все и расскажет.
Три года пролетели быстро. Лиза всё время посвящала сыну. Она с первого дня запретила себе видеть в нём черты мерзавца, так обидевшего её. И не видела этих черт. Она видела своего сынулю. Умницу. Добряка. Уже знающего с десяток букв и умеющего считать до тридцати. В их маленькой семье сложились свои традиции: обязательные походы в зоопарк и на аттракционы. А в выходной – в кафе.
Вот и в это воскресенье Лиза приготовила одежду себе и сыну, чтобы в понедельник было в чём идти в детский сад. Потом, не нарушая режим, Антоша после обеда поспал пару часов. И они отправились в кафе. По дороге немного поспорили, какие пирожные будут заказывать. Но договорились. И в кафе сразу же пошли к своему столику. Официанты их уже знали. Сына даже по имени. У него первого и принимали заказ. И когда Лиза и Антоша уже собирались уходить, к их столику подошёл мужчина. Он поздоровался и обратился к Лизе:
— Извините меня, девушка! Но ваш сын копия моего сына в таком же возрасте. Вот посмотрите!
Он достал из портмоне фотографию. Мальчик, который был на снимке, отличался только одеждой. А так… Это было одно лицо с Антошей.
-Ну, теперь он другой, — продолжал мужчина. – Можете посмотреть, каким будет ваш сынок лет в двадцать.
Мужчина достал из того же портмоне другую фотографию и протянул Лизе. Едва взглянув на неё, Лиза в ужасе отшатнулась. Слёзы сами полились из глаз. Она дрожала и пыталась взять за руку Антошу, чтобы уйти скорее – на фотографии, той, где парню было около двадцати лет, был тот самый мерзавец, кто так подло надругался над ней.
-Девушка, постойте! – мужчина, кажется, всё понял. – Выслушайте меня.
И Лиза, сама не зная, почему, опять села и стала его слушать.
-Давайте без ребенка, — сказал мужчина. – Пусть он не слышит.
Он подозвал официанта и попросил отвести Антошу в детскую комнату. А сам начал рассказывать. Он знал, что у сына в выпускном классе были какие-то большие неприятности. Но он давно уже не вникал, точнее, его не посвящали в семейные дела. И тут он сам виноват. Давно понял, что они с женой совершенно разные люди. Сначала его возмущали наглость и бесцеремонность жены. Когда встречался с ней, не замечал этого. Тогда она щебетала о театре, о книгах, о путешествиях, в которых никогда не была, но так хотела бы увидеть мир. Тогда она была чуткой и внимательной. Хотя он иногда замечал, как она может нагрубить продавцу или официанту. Но всегда оправдывал ее. Первый раз он не понял жену, когда, как о чём-то само собой разумеющемся, она заявила, что теперь, наконец, не надо вставать на работу – она уволилась.
-А почему ты мне ничего не сказала? – спросил он.
-Разве ты против? Теперь я замужем. И у меня другие интересы, – ответила она.
-Какие же? – он действительно не знал, что за интересы.
-Ну, спа-салон, фитнес-центр, косметический салон. Должна же я соответствовать мужу? – ответ был мгновенный, давно продуманный.
Нет, ему не жалко было денег. Покоробило только то, что решение приняла она сама. Он очень быстро догадался, что нужен ей только как добытчик, как объект, финансирующий её потребности. Но тогда не развелся, надеялся.
Оставалась ещё надежда, что это у неё пройдёт. Куда там! С рождением сына отношения вообще испортились. Более того, вскоре против него были уже двое: жена и сын. Общение с ним у их ограничилось требованием денег. Аппетиты росли с каждым днём. Он много работал. И, соответственно, зарабатывал. Скандалы терпеть не мог. Деньги исправно давал. И старался не вникать, что происходит в доме. О том, как сын учится в школе, в известность его изредка ставила жена. Но всегда получалось так, что их сына не понимают учителя, что он на голову выше их по интеллекту, что одноклассники ему завидуют. Но и тогда он не вмешивался. Он просто не умел говорить на одном языке с женой. А потом и с сыном. Короче, самоустранился. О чем сегодня жалеет. Он, опять же, со слов жены, знал, что сын в выпускном классе попал в крайне неприятную историю, связанную с его молодой учительницей. Дело могло закончиться скандалом и отразиться на его репутации. На это и напирала его жена, коротко рассказав о том, что учительница сына проявила нездоровый интерес к их сыну. А тот в грубой форме отказал ей. Он не поверил. Догадывался, что скорее было наоборот. Но жена разрешила эту ситуацию по-своему, как он понял. Но тоже не захотел вникать. И тут он обратился к Лизе:
-Расскажите, что произошло тогда. Мне важно это знать.
Что-то было такое в этом мужчине, что Лиза поверила ему и рассказала. Рассказала, начиная с того, что его сын вел себя по-хамски с первого дня учёбы в лицее. Она долго заставляла себя видеть в нём ученика. Но он давно им не был. Он был таким себе хозяином жизни. Он был уверен, что ему всё дозволено. Его сын просто не представлял, какие должны быть отношения между учеником и учителем. Потом Лиза, глубоко вздохнув и сжав кулаки, рассказала и о том, как он буквально напал на неё в школе, в её кабинете. Как был груб и развязен. С какой мерзкой ухмылкой вышел, оставив её полураздетой и почти ничего не соображающей от унижения. Рассказала Лиза и о том, как на следующий день её поставила на место мать этого негодяя. Она по-хозяйски вошла в кабинет, громко захлопнула дверь и сразу приступила к делу. Она свалила всю вину с больной головы на здоровую. Она такую перспективу нарисовала Лизе, что та даже не сомневалась: все так и будет. И будет столько позора, что Лиза в нём утонет.
-И вы, тем не менее, решили оставить ребёнка? – спросил он.
И тут Лиза не стала скрывать почему. Рассказала, что несколько лет жила, уверенная, что ей не суждено испытать материнство. Что из-за этого она рассталась с человеком, с которым мечтала создать семью. И он хотел семью. Но чтобы были дети. А коль их у него с Лизой не будет, он уходит от неё.
-Я тоже ушёл из семьи. Да и не семья это была, — опять заговорил он. – Жена потребовала большие деньги, чтобы сын поступил в университет. Я дал эти деньги. Но он уже в первую неделю учебы начал прогуливать. Часто звонил ночью, требовал, чтобы мать привезла деньги в ночной клуб. Потом в казино. А она требовала эти деньги у меня. И всякий раз напоминала, что это и мой сын. Потом и сама пристрастилась к азартным играм. Теперь они с сыном проигрывали очень большие суммы по очереди. А гасил долг я. Я же их забирал из казино, где они, потягивая текилу, ждали меня. Вот не приедь я туда хоть раз, наверное, с ними бы разобрались так, как и со всеми в подобной ситуации. А я приезжал. Платил долги. И так было не раз, и не два. Наконец, мне это надоело. Подал на развод. Нас быстро развели. Жена не возражала – я ведь оставил им всё. Дом, всё, что в доме, одну машину, дачу. Ушел с одним чемоданом и ноутбуком. Но предупредил, что больше денег они от меня не получат. Сейчас бывшая жена уже нашла себе другого. Живут в моём доме. Да Бог с ними! А сын… Он попался ещё раз на таком же преступлении, которое совершил тогда против вас. Но на сей раз замять не удалось – нашлись свидетели, девушка не постеснялась написать заявление в полицию. Согласилась, даже настояла, чтобы сделали экспертизу и выдали ей результат. Моя бывшая жена, когда узнала об этом, и просила меня, и грозила, и требовала, чтобы я заплатил, кому надо, и сколько надо. Только бы сын избежал тюрьмы. Я почти согласился. Но адвокат у девушки был настоящий профессионал. Доказательств вины сына было выше крыши. Ну, а я живу как живу. И благодарю Бога, что есть работа. Без неё свихнулся бы, наверное. Вина на мне ещё та! Сын же не родился таким. Он таким вырос. И я видел, что не то и не так делает жена. Она давно перестала быть для меня загадкой. Ее ценности были как на ладони: деньги и ещё раз деньги. А с ними она чувствовала себя хозяйкой жизни… Лиза, я, наверное, не вправе вас просить, но всё-таки прошу не вычеркивать меня из вашей и Антошиной жизни. Может, хоть для Антоши я сумею сделать что-то хорошее… Вы можете сразу не отвечать. Подумайте. Это только ваше право решать…
И Лиза согласилась, чтобы он виделся с Антошей. Теперь он играл с мальчиком, вместе они ходили в зоопарк и в цирк. Поехали в соседний город, и Антоша узнал, что такое дельфинарий. И Лиза тоже узнала. И он, оказывается, тоже тут был впервые. Они с одинаковым интересом и восторгом смотрели выступления дельфинов, а потом дома Антоша попытался их нарисовать, а дед помогал. Оказалось, что он неплохо рисует. И когда Лиза об этом сказала, он с благодарностью посмотрел на нее:
-Последний раз мои рисунки только мама, пока была жива, хвалила…
Не сразу, но Лиза согласилась и на другую его помощь – одежду Антоше, игрушки, велосипед. Они стали видеться часто. И когда кто-то был занят и встречи не было, обоим чего-то не хватало. Ситуация у них была непростая. Расскажи кому-то, не поймут. Скорее, осудят. Так они никому и не рассказывали. Внешне они вполне подходили друг другу: ну, несколько моложе мама, так и что? И сын у них какой замечательный. Уже оба чувствовали, что не могут друг без друга, что оба не могут без Антоши. И это Антоша внес определенность в их отношения: однажды, сидя с Лизой на карусели, закричал:
-Папа! Смотри, как мы с мамой быстро едем!
Когда карусель остановилась, и он их встретил, была минутная неловкость. Он проводил их домой. Вместе пообедали. Антоша пошёл строить что-то из «Лего». И он решился:
-Лиза, а я ведь не могу без вас! Впервые в жизни точно знаю, что не могу! И тут мне никакая работа не поможет. Что делать, Лиза? Может, мне уехать?
-Нет, не уезжай! – Лиза впервые назвала его на ты. – Я тоже не могу без тебя…
Было такое ласковое и яркое бабье лето, когда в машину сели он, Лиза и Антоша. Сначала загрузили полный багажник подарков – они ехали к родителям Лизы. Всей своей теперь законной семьёй. Он взял на себя извинения за то, что так долго не знакомились друг с другом.
-Зато теперь вы можете о чем угодно поговорить с нашим Антошей. Мы специально тянули время, чтобы показать почти взрослого, ну, четырехлетнего сына.
Лиза знала, что ни родители, ни сестра, ни братья не станут на неё обижаться. Она и сама бы им рассказала, придумала какую-нибудь причину. Но была благодарна, что это сделал он, её муж. А он впервые увидел, какой дружной может быть семья. Он даже не догадывался, как это хорошо, как это здорово. Он с нескрываемым восхищением смотрел на вновь обретённых родственников. Слушал их разговоры, сам в них участвовал. Он был рад, что его приняли в эту простую семью, у которой было такое богатство, как любовь друг к другу, как забота друг о друге. И теперь он точно знал, что и у них с Лизой будет, да уже есть такая семья. Когда они возвратились домой, он сказал жене:
-Лиза, а я боялся, что твоя семья не примет меня. Я же всё-таки гораздо старше тебя. А они ни словом, ни намеком, ни взглядом не дали мне этого почувствовать. Я видел, как твоя младшая сестра возилась с Антошей. Наверное, и ты такой же была, когда оказалась самой старшей. И, знаешь, о чем я сейчас думаю? Может, у нашего Антоши ещё будет брат или сестра?
Лиза в который раз удивилась, что он читает ее мысли. Она бы тоже хотела, чтобы у них появился ещё один малыш. Ну, или два. Сколько получится…
0 Комментарий