Красивый симпатичный милый добрый хороший парень

Дурачок с гармошкой

– Кроссовки потом выжать не забудь! – донеслось ему в спину. – И просушить как следует, на батарее!

Подростки оглушительно загоготали. Костя, не оборачиваясь, шёл дальше. Весенний городской снег больше всего напоминал не тот, благородный белоснежный покров, который принято изображать на картинах, а омерзительную пригоревшую кашу. Этот мерзкий пейзаж не спасали даже, пробивающиеся кое-где, островки молодой зелени. Его вообще ничто не могло спасти. Мимо промчалась иномарка. Костя не успел отскочить в сторону, и его обдало брызгами грязи из лужи. По весне это считалось необычайно остроумной шуткой: окатить грязищей случайного прохожего.

«Уроды!».

Он поправил лямку потёртого рюкзака. Хорошо, что до дома было уже рукой подать.

В квартире было холодно. Отопительный сезон закончился, как обычно: до того, как дома успели прогреться. Костя поспешно натянул свитер поверх футболки, и занялся, обязательным для весенней погоды, делом – пошёл в ванную, отжимать кроссовки. Они, и впрямь, были старенькими. Если случалась слякоть, ну или просто весна, как сейчас, то они мгновенно впитывали всю влагу в радиусе километра. Так что, наверное, одноклассники не зря потешались над его обувью. А над чем они не потешались?

– Это возраст у них такой, Костенька, – утешала мама, ласково приглаживая растрёпанные волосы сына. – Подростки всегда циничны. Со временем это пройдёт.

– Им столько же лет, сколько мне! – вскидывался парнишка. – Я же не циник!

– Исключения, сынок, – мамина улыбка при этих словах становилась чуточку грустной, – только подтверждают правила.

Он кивал. Костя знал, что мама права, но вот только кому легче от её правоты? Отец ушёл из семьи три года назад. С тех пор Костя его не видел. Хиленький ручеек денежных вливаний, гордо именуемый алиментами на содержание несовершеннолетних детей, иссяк быстро. Мама, к тому времени уже привыкшая смотреть на Костю, как на опору и лучшего друга, обсуждала с ним план дальнейшего выживания: четырехлётнюю Милу надлежало отправить в детский сад. Тогда мама сможет взять ещё половину ставки в больнице: медсестер хронически не хватало. Охотниц вкалывать за пару копеек с каждым годом становилось все меньше. Костя несколько раз в неделю отправлялся подрабатывать в Ботанический сад. Официально, конечно, его должности не существовало. Он был мальчиком на побегушках: там подрезать разросшийся плющ, здесь полить азалии… Платили за это мало, зато стабильно. В общем, они, как и многие тысячи семей, оказавшихся в похожей ситуации, как-то справлялись. Даже неплохо справлялись: по выходным мама пекла ароматные блинчики, и ещё с них не брали денег за прогулки в Ботаничке. В конце концов Костя там работал.

Только одно мучило парнишку: после ухода отца, в классе он стал изгоем. Дело было не в том, что папаша бросил их, нет. Просто банально стало не хватать денег на новую куртку, взамен истрепавшейся. На новые кроссовки. Жестокость подростков, не знающих цену деньгам, обрушилась на одноклассника: насмешки, грубые шутки, сопровождаемые взрывами хохота… все это было уже почти привычным.

– Осталось только одну четверть доучиться, и больше ты их не увидишь.

Костя снова кивал. Он никогда не жаловался, но мама есть мама. Разве её обманешь?

– Одна четверть, и всё.

Он ушёл бы из школы ещё раньше, имел полное право. Если бы не Даша. Даша…

Костя посмотрел на часы, и, морщась, стащил с батареи влажные ещё, кроссовки.

Половина третьего. Пора было собираться на работу…

Всхлипы были громкими, и доносились из дальнего конца оранжереи. Костя переставил парочку горшков поближе к ультрафиолетовой лампе, и снова прислушался: точно, кто-то ревёт.

«Наверняка Наташка снова залила кактусы», – подумал он.

Его новая коллега была поразительно бестолковой по части ухода за растениями. Суккуленты она умудрялась полить чуть ли не дважды в день, зато водохлебы–пуансентии у неё неделями стояли без воды, и в результате, конечно, засыхали. Получив выговор от руководства, девушка бежала сюда, забивалась в дальний угол, и проливала литры слёз.

– Опять растение загубила? – громко спросил Костя, направляясь на звук плача.

– Пошёл ты!

Это была не Наташка. На полу, среди симметрично расставленных вёдер и швабр, сидела незнакомая девчонка лет пятнадцать. Русые волосы закрывали лицо. Периодически она вытирала ими слёзы.

– Ты кто? – он присел на корточки рядом с ней. – Я тебя не знаю.

– А я – тебя, –огрызнулась девчонка. – И что теперь?

Он улыбнулся. Чем-то девчушка напоминала Милу. Его малявка-сестра тоже начинала вредничать, если её заставали плачущей.

– Меня Костя зовут. Так что стряслось у тебя?

Девчонка, наконец, удостоила его взглядом. Глаза у неё были серые, и пожалуй, красивые. Только сейчас они покраснели от слёз.

– Надя, – представилась она. – Мне деньги нужны. Много. Я последние джинсы порвала.

– И из-за этого ты так ревёшь? – удивился он. – Ну скажи родителям, купят новые.

Надя зло посмотрела на него:

– Это твои, может, купят. А у меня мать вчера с работы выгнали, отца нет. Вот устроилась сюда полы мыть…

– Так чего же не моешь?

– Я шваброй… – она снова зашмыгала носом, – горшок своротила. Теперь цветку конец, наверное. А меня выгонят.

Костя пристально посмотрел на девчонку. Постепенно до него стало доходить: они похожи. Денег нет, она взялась за первую попавшуюся работёнку, но вот накосячила и теперь ей страшно.

– Пойдём, – сказал он, протягивая руку. – Посмотрим, чего ты там натворила. Может и не страшно…

– Ерунда, – Костя аккуратно поднял опрокинутый горшок. – Это кактусы, они вообще неубиваемые.

Надя благодарно улыбнулась ему:

– Спасибо тебе. А я думала дело труба.

– Как видишь, нет. И вот ещё что, – он достал из кармана несколько купюр, – я зарплату сегодня получил. Возьми, а то ведь твоя не скоро. На щеках девчонки вспыхнул яркий румянец.

– Нет, что ты… Спасибо, но…

– Бери, – с нажимом повторил он, – думаешь, я не знаю… Милая, весёлая Надя…

Они быстро подружились…

– Слушай, а ты правда играешь на губной гармошке? – спросила она однажды.

– Откуда ты знаешь?

– Девчонки говорили. Из джунглей.

Джунглями называли одну из зон Ботанического сада. Там содержались растения, привезённые из субтропиков.

– Правда, – засмеялся Костя, – только я не учился нигде.

– Значит, подбираешь мелодии просто на слух?

– И сам сочиняю. — Он подмигнул. – Как-нибудь поиграю тебе…

До этого он играл только для себя, да ещё…

Ещё для Даши. Даша была красавицей: стройная, но с женственными изгибами, фигура. Огромные голубые глаза, пухлые губы, вихрь из чёрных волос. Она перевелась к ним из другой школы, в самом начале учебного года. Вошла в кабинет: высокая, гордая. Быстро оглядела новых одноклассников и ослепительно улыбнулась. У Кости не было шансов – он влюбился мгновенно. Он знал, что надеяться не на что: из разговоров он понял, что отец Даши – далеко не последний человек в городе. Говорили, и о том, что сразу после выпуска она уедет учиться в столицу. Парни увивались вокруг неё всё время. Подойти было просто невозможно, да он и не пытался. Лишь иногда приходил под окна её дома, прихватив губную гармошку. Он играл для неё…

Мелодии, сочинённые на ходу: весёлые и печальные, задорные, от которых хотелось танцевать, и пронзительно-лиричные. Это было обьяснением в любви…

Они никогда не говорили об этом. Они вообще никогда ни о чём не разговаривали…

Весна, как-то незаметно перешла из фазы снежной каши и грязных луж, в звеняще-стрекочущее время года, которое не имело никакого названия, кроме «уже почти лето».

– Я скоро с ума сойду с этой учёбой, – пожаловалась Надя.

Он, продолжая наигрывать, покачал головой. Они с Костей, после работы, устроились на крыше ботанички.

«Это лучшая крыша в городе» – сказала девушка, когда он впервые притащил её сюда.

Здесь и правда было здорово: тёмно-синее небо, наполненное запахами поздней весны. И до звёзд, кажется, не больше полуметра. Протяни руку и достанешь.

– Завуч стращает без конца, – со вздохом продолжила Надя. – Говорит, достаточно одну точку не там поставить, и всё, экзамен завален.

– А будущее в виде метлы и ломика в руках, обеспечена? – он засмеялся. – Наша то же самое говорит. Забей, ты всё сдашь…

У порога школы было шумно. На выпускной Костя не собирался, но хотелось ещё хоть немного полюбоваться Дашей.

– Чемодан, самолёт, столица! – весело говорила она подружке. – И всё уже завтра, сразу как вернусь с выпускного.

Подруга – бойкая, но совершенно непривлекательная, Лиза, уныло улыбалась.

– На каникулы-то хоть будешь приезжать? – спросила она.

– Неа. Здесь всё такое… – красавица сделала неопределенный жест, – такое… В общем , нет, не хочу приезжать. Там веселее.

В Лизином взгляде читалась неприкрытая зависть. Ей-то не светила развесёлая жизнь в столицах. Максимум, местное педоучилище. Да, не всем везёт.

– А Костя так к тебе и не подошёл.

Он напрягся, услышав своё имя.

– Весь класс ставки делал, подойдёт или нет.

Даша расхохоталась:

– Ну и зря! Он у меня под балконом весь год ошивался со своей дуделкой, и ни словечка не сказал. А вы – ставки! Дурачок с гармошкой.

Он не дослушал. Где-то, в районе груди, и нигде конкретно, поселилась тихая и тянущая боль. Ощущения как от невысокой, но ощутимой температуры: не смертельно, но что угодно бы сделал, только бы вернуться к нормальному самочувствию. Сбить такое нельзя, терпи, дружок. А терпеть невыносимо.

Теплый вечер вдруг показался зябко-противным, и захотелось оказаться дома: играть с Милой в загадки, слушать мамины истории о буднях медсестры. Позвонить Наде, и долго-долго болтать с ней. Пока не станет легче…

– Костя!

Надя явно бегом бежала по лестнице, вон как запыхалась.

– Включай телевизор, быстро!

– Ты что, в кино снялась? – хмыкнул он.

– Включай, говорю!

Она промчалась мимо него на кухню и схватила пульт.

«Главный приз – грант на запись собственного альбома, с полной оплатой рекламной кампании» – пробубнил голос диктора.

– Ну и? – Костя по-прежнему не мог постичь причину волнения подруги.

– Это музыкальный конкурс, дурачок! – почти закричала Надя. – Ты точно его выиграешь!

– Надя, – он потрогал лоб девушки, – ты температуру давно мерила? Соображаешь, что говоришь?

– Слушай, – Надя сделала глубокий вдох, и продолжила совсем другим, спокойным голосом.

– Я, думаешь, слепая? Ты из дома почти не выходишь, только на работу, да Милу из сада забрать. Молчишь всё время. Это из-за Дашки твоей ненаглядной, я знаю.

– Она…

– Она уехала навсегда, – безжалостно продолжила Надя, – а перед этим высмеяла тебя и твою любовь.

Притворяться не хотелось. Не сейчас, и не перед Надей. Он коротко кивнул.

– Костя, – она сочувственно погладила его по руке, – ну нельзя же так. Кому легче от того, что ты так убиваешься? А поучаствуешь в этом конкурсе, и… Да Бог с ним, с выигрышем! Главное, хоть отвлечёшься, а? Ну скажи, что ты согласен!

Вид у Нади был почти умоляющий.

– Ладно, – улыбнулся он. – Давай посмотрим, что там за конкурс…

В здании филармонии было прохладно. Костя вертел в руках гармошку. Надя, закутавшись в его куртку, стояла рядом.

– Скоро объявят результаты? – в сотый раз спросила она, и Костя подумал, что она переживает похлеще него самого.

Он бросил взгляд на старинные часы с огромным циферблатом.

– Скоро. Ещё минут пять.

Дверь кабинета, в котором совещалось жюри, распахнулась. Седой, прямо-таки архетипичный, профессор консерватории, вышел в коридор, и сразу заметил, стоящих у окна, конкурсантов. Быстрым шагом он приблизился к ним. Все притихли.

– Прошу внимания, молодые люди. Сейчас вы узнаете результаты отборочного тура. К сожалению, мы не можем выбрать для финала всех, но уверяю: каждый из вас произвёл на жюри самое глубокое впечатление. Прошу в зал!

Костя, стараясь не выдавать своего волнения, весело кивнул подруге, и направился следом за остальными. Профессор придержал его за рукав:

– Я не должен говорить вам этого, юноша, но ваша спутница так переживает, что… Одним словом, вы победитель! Через неделю вы отправитесь в столицу, где будете участвовать в финале. Желаю вам удачи!

Надя тихо вскрикнула от радости. Она подбежала к Косте, и встала рядом, чтобы не пропустить ничего интересного.

– Скажите мне кое-что. В той мелодии, которую вы исполнили, было так много чувства… Она посвящена чему-то, какому-то важному, для вас событию?

Костя пожал плечами.

– Я сочинил её, когда девушка, которую я любил, уехала навсегда.

– Так вот откуда столько боли и тоски… Сильные чувства подстегивают талант, друг мой. Но надеюсь, – он с отеческой улыбкой взглянул на Надю, – что в скором времени, ваша музыка наполнится и радостными, ликующими мотивами…

Стилистом оказалась девушка Люсинда. Кроме диковинного имени, в ней была ещё одна запоминающаяся вещь: длинные волосы, выкрашенные в чистейший изумрудный цвет.

– Тааак, – протянула она, глядя на, поеживающегося в парикмахерском кресле, парня.

Его называли талантом-самородком из какой-то там, Богом забытой, провинции. Вроде бы на губной гармошке играет.

– Значит, челку трогать не будем, длинная ему идёт, – безапелляционно заявила она. – И по всей голове добавим лёгкое мелирование.

– Может не надо? – неуверенно предложил Костя.

Эта самоуверенная девица его пугала. Она будто разговаривала сама с собой, а его мнение ее и вовсе не интересовало. Люсинда задумчиво пощелкала в воздухе остро заточенными ножницами.

– И да, пожалуй немного длину на затылке выровнять. А уже потом промелировать.

– Да не хочу я краситься! – возмутился Костя.

Люсинда смерила его презрительным взглядом.

– Что, в твоей Тьмутаракане это не принято? Привыкай, мальчик. Ты, без пяти минут, звезда. Никакая я не… — Люсинда резко наклонилась, уперевшись руками в подлокотники кресла. – Значит так: в конкурс вложены огромные деньги, рекламу без конца крутят на всех каналах, арендован огромный зал, будет прямая трансляция. И моя задача сделать так, чтобы людей от тебя не тошнило. Уяснил? Так что не мешай мне работать.

Час спустя он вышел из салона другим человеком. Отражение в зеркале решительно казалось ему чужим, и это было странное чувство. Потому что теперь вместо привычного и давно выученного наизусть, лузера Кости, там, в зазеркалье, возник симпатичный…

Нет, красивый парень, с небрежной, но элегантной стрижкой на волнистых волосах. Люсинда, несмотря на свою странноватую манеру общаться с клиентами, была гением: длинная челка и мелирование, которое выглядело просто как солнечные блики, выгодно подчеркнули все выигрышные черты. Костя, с изумлением обнаружил, что у него правильный овал лица, тонкий нос и точеные скулы. Глаза словно стали ярче, и вдруг стало заметно, что они большие, глубокие, с безупречно-красивым разрезом. Телефон в кармане требовательно запиликал.

– Да?

– Костенька, привет! Это Даша.

– Какая… ДАША?!

Он едва успел шарахнуться в сторону, от проезжающего авто.

– Не представляешь, как трудно было разыскать твой номер! В конце концов, пришлось позвонить нашей классухе, она-то его знает. Я так рада, что ты участвуешь в этом конкурсе!

– Откуда ты знаешь про конкурс? – пробормотал он растерянно.

– Очнись, кто о нем не знает? Во все трубы трубят уже месяц, и говорят, у тебя победа почти в кармане! Костя, я так хочу тебя увидеть! Когда мы сможем встретиться?

– Ну… – он вдруг увидел себя в витрине магазина: нелепо замерший на месте, прижимающий к уху мобильник, совершенно и полностью ошарашенный.

Дурачок с гармошкой. Кажется именно так она его назвала тогда.

– Финал конкурса уже завтра, а потом…

– Я приду за тебя поболеть! Я всегда в тебя верила!

Внезапно вся ясность мышления разом вернулась к нему. Что-то здесь было не так. Что-то… было неправильно.

– Даша…

– Что, Костенька?

– Даша, если ты всегда в меня верила… то почему ни разу не сказала этого… там, дома?

– Ну, Кооостя, – в голосе девушки зазвучал смех, – как бы я тебе это сказала? Ты вспомни, кем ты был дома. Да меня бы засмеяли в классе, со мной бы общаться перестали! Так я приду завтра подержать за тебя кулачки?

Он ответил не сразу. Уже знакомая ему, тягучая боль пиявкой присосалась к сердцу. Но на этот раз у боли был другой оттенок: что-то вроде разочарования.

– Костя! Почему ты молчишь?

– Прости, – тихо отозвался он. – Наверное, связь плохая. Приходи, конечно…

– Костя, не дрейфь! – Надя позвонила за несколько минут до его выхода на сцену. – Ты точно победишь!

– Надь, ну зачем ты… все деньги проговоришь сейчас.

Она искренне удивилась.

– А поддержать? Ты же волнуешься там.

– Надь, – его голос дрогнул, – Надя, спасибо. Я скучаю по тебе.

– Я тоже скучаю! Но главное сейчас конкурс! Это шанс, понимаешь?

– Да… Мне уже пора на сцену, Надюш.

У самого выхода из-за кулис, его перехватила молоденькая журналистка:

– Константин, всего пара вопросов! Все ждут вашей победы. Что вы чувствуете?

– Я… – он запнулся, а потом решительно посмотрел прямо в дуло, направленного на него объектива телекамеры, – я чувствую, что очень скучаю по своей маме, младшей сестрёнке, и своей подруге Наде. Надя, я знаю, что ты сейчас смотришь… Я буду играть для тебя!

– Чем вы удивите нас на финале? – прощебетала журналистка. – Как называется ваше новое творение?

– Я только что придумал название, – просто ответил он. – Это вальс. Вальс для Надежды.

Дашу он увидел сразу. Она сидела в первом ряду: тонкая, умопомрачительно красивая, в белом вечернем платье. Похожая на невесту. Чужую невесту. Он слегка поклонился, приветствуя зрителей, и взял микрофон.

– Сегодня, – начал он, – последний, финальный тур конкурса. Я не знаю, чем он закончится для меня, но наверное, это не так важно. Сегодня я понял, что конкурс дал мне намного больше, чем возможность быть услышанным. Благодаря ему я стал немного взрослее, и как мне кажется, начал понимать, что является главным в жизни каждого человека: это его семья и поддержка настоящих друзей. Свое сегодняшнее выступление я посвящаю своему лучшему другу… единственному другу – Надежде.

Зал взорвался аплодисментами. Даша протолкалась к нему сквозь толпу поздравляющих.

– Костя! – она схватила его за обе руки.

Прекрасные глаза сияли восторгом.

– Ты просто порвал их всех! Ты теперь знаменитость! А я знала, знала, что ты победишь!

Он улыбнулся, стоящей перед ним, девушке. Раньше, очень давно, он сошел бы с ума от счастья, но теперь… все, что он чувствовал – разочарование, да ещё, пожалуй сожаление о своей бестолковой первой любви. Но она, Даша, первая красавица класса, была сейчас здесь, сжимала его запястья, и ждала от него каких-то приятных слов. Не хотелось ее обижать.

– Спасибо, что пришла.

– Я же сказала, что приду! Костя, когда же мы сможем встретиться? Я очень-очень этого жду.

– Ты очень красивая, Даша, – мягко сказал он, осторожно высвобождая руки из ее ладоней. – Очень.

– Так когда мы…

– Извини. Я очень устал. Я тебе позвоню, ладно?

«Лето в мегаполисе раскалённое, как сковородка, и пахнет бензином», – подумал стоя на балконе своего номера.

Там, внизу, бурлила ночная жизнь: кто-то спешил на свидание, кто-то шел с работы. Люди встречались, расставались, спорили, ссорились, мирились и искали компромиссы, под неизменным светом городской иллюминации. В номере полным ходом шло веселье: победители и проигравшие обнимались и пили шампанское. Костя вынул из кармана мобильник. На экране красовалась смска от Нади: «Поздравляю!!!».

Он открыл поле ответа на сообщение и быстро набрал:

«Надя! Спасибо, что ты есть. Спасибо за твою поддержку, дружбу, преданность. Без тебя не было бы этой победы. Только теперь я понял, как много ты значишь для меня. И если ты только согласишься, то я буду для тебя самым любящим и заботливым парнем».

Отправить. Телефон разразился звучной трелью входящего звонка: Даша не оставляла попыток пробиться к нему. Костя нажал на сброс. Даша его не интересовала. Он точно знал, чьего ответа он ждёт и будет ждать столько, сколько понадобится. Ведь где-то в городе его детства, сейчас Надя читает смс от него. Может быть она удивится, и ответит не сразу. Это ничего. Главное – она обязательно ему ответит.

Предыдущий пост

Следующий пост

0 комментариев

Комментариев пока нет. Ваш комментарий может стать началом интересного разговора!

Напишите комментарий

Мужчина бизнесмен на улице
Жизнь под другим взглядом

Владислав посмотрел на грязь, налипшую на его всегда чистенькие туфли, и брезгливо поморщился. – Что это за помойка? – воскликнул...

Владислав посмотрел на грязь, налипшую на его всегда чистенькие туфли,...

Читать