Этого мужика непонятной наружности в городе видел каждый. Кто он, где живёт – особо не волновало людей. Просто бомж. Притом какой-то блаженный: ходит целыми днями по улицам, сам с собой разговаривает, смеётся. Родители им детей пугали, когда те выдавали признаки непослушания, да и сами старались лишний раз с этим товарищем не пересекаться – а то ведь бомж всё время норовил то сигаретку стрельнуть, то на хлебушек, якобы, попросить. Некоторые его жалели: старые вещи отдавали, еду…
Однажды социальные службы зажали его в угол и хотели определить в какой-нибудь приют для обездоленных, да только бомж сбежал с того приюта на второй день. Воля ему была нужна. Ну, нужна – так нужна. Кто спорить будет? Пусть себе дальше ходит. А жил это бомж на окраине города в брошенном прежними хозяевами доме. Это потом люди узнали, когда и случилась, собственно говоря, наша история…
Звали бомжа Вениамин. Раньше, в прошлой жизни, у него была семья: мать, отец, сестра. Веник, как его звали родные, с детства был странный, а когда на него сосулька огроменная по весне свалилась, так и вообще с катушек слетел. Родители с ним как с малым дитем возились, хотя парню уже под тридцатник было. Сестра сказала, что у неё своя жизнь и умчалась в столицу налаживать эту самую жизнь.
Родители вскорости умерли, и остался Веник один, никому не нужный. Так случилось, что ни на каком учёте у медиков он не стоял, никто им не занимался. Про блаженного быстренько прознали чёрные риэлторы и квартиру у него отжали. Оказался Веник на улице, потом эту избушку нашёл, так и жил – где люди помогут, а где и случай…
Как-то летом у Веника особенно худо с деньгами стало – никто не подавал ему, металл на городской свалке кончился. А есть хотелось…
Веник хоть и того немного, но понимал, что воровать нельзя. Но есть-то хочется! И вот однажды под покровом ночи залез он в один двор – там же на улице, в частном секторе, где сам жил. Была уже ночь, тревожно светила огромная луна, звёзды мерцали. Старый пёс Шарик смачно храпел на весь двор, не подозревая, что рядом ходит вор…
А Вениамин осмотрелся, прошёл осторожно вглубь территории. Вот что можно слямзить у старухи?
А жила тут баба Шура. Надо сказать, вредная старуха – лет семьдесят ей было. Всю жизнь она по партийной линии работала, двигала идеи коммунизма в массы. По молодости так замуж и не вышла, потому как некогда было – у неё то собрание, то соревнование, то съезд. А потом Александра разочаровалась в мужчинах полностью. Так и старость подошла.
Жила она в домишке чуть лучше того, в котором Венька обитал. Богатства никакого не заработала, только нервный тик и гипертонию от своей партийной деятельности. Одним утешением для неё был огород! Вот она его холила и лелеяла, грядки чуть ли не расческой ровняла, сорняки и дорогу к ней забыли, поливала, удобряла посадки свои мудреной смесью, от чего те росли как на дрожжах. Урожай отменный! Словом, все знали: когда летом у всех прошлогодние запасы уже кончаются, то у бабы Шуры ещё всего в погребе полно: и морковка есть, и картошка…
Можно попросить. За деньги, конечно. Баба Шура свой труд ценила. Но денег у Вениамина отродясь не было, а тут ещё, как уже говорилось, свалка накрылась пластмассовым тазом, потому как металл весь кончился. Венька хоть и недалекий, но сообразил, что просить у бабы Шуры бесполезно. Лучше самому взять. И вот прошёлся он по двору под храп Шарика и приметил, где у бабы Шуры погреб, подергал крышку – заперто! Что делать? Рядом амбар стоял, на двери которого тоже замок красовался. Но он больше от честных людей богатства бабкины хранил, потому как скоба, на которой замок держался, совсем расхлябалась – это Венька сразу приметил. Дёрнул он скобу совсем легонько – замок и отвалился. Луна светила, звёзды мерцали…
В их освещении Вениамин разглядел небольшой ломик у стены амбара. Этот предмет заинтересовал его, в голове Веньки даже мелькнула мысль раскулачить бедную старушку и отнести лом скупщикам цветного металла. Но воровать по-крупному ему совесть не позволяла. Ему-то надо – ведро картошки, чтобы до нового вывоза мусора на свалке дотянуть. Поэтому Венька взял лом и к погребу направился. Немного попыхтел над крышкой – и вскоре ларчик распахнулся. Точнее – погреб…
Звёзды продолжали освещать путь Вениамина, когда он спускался по лестнице вниз. Правда, там его накрыла кромешная темень. Вор порылся в карманах и нашёл замусоленную зажигалку. Чиркнул раз, два – то ли кончилась заправка , то ли вообще сломалась. Вениамин не стал терять времени – решил действовать на ощупь. Потрогал один ящик с краю, второй, определил, где морковка, где картошка. Вспомнил, что ведро не захватил. Эх, досада. На его счастье, под ногами что-то зашуршало – это баба Шура как-то пакет обронила. Обрадовался Венька, наклонился за пакетом – вот теперь он всего наберёт! И тут он лбом коснулся другого лба…
Венька хоть и дурак, но сразу почувствовал голову другого человека. Вскричал он, отпрянул в сторону, с размаху на кучу картошки так и плюхнулся.
— Кто тут? – прошептал он в страхе.
А в ответ – тишина… Вениамин вновь схватился за зажигалку. Та из последних сил заскрежетала, и вдруг вспыхнул огонёк! Венька протянул руку, да как закричит! На него из угла смотрел человек. Хотя как человек…
Голова человеческая! Лежит в угла рядом с морковкой, глаза открыты…
Взвыл Венька от страха, да дёру из погреба. Сам не помнил, как выскочил со двора бабы Шуры, разбуженный Шарик выскочил за ним со злобным лаем. Да где ему догнать вора – вон как зарядил! На ракете не догонишь.
В это время по улице проезжал наряд ППС. Гриша и Серёга, позёвывая, лениво переговаривались, глядя в окно. Водитель Володя курил без конца – чтобы не спать…
И тут полицейские все как один воспрянули духом: по улице бежал какой-то мужик, размахивал руками, что-то кричал. Точно с места преступления бежит! Сейчас они его тепленького упакуют. Когда мужик поравнялся с машиной, полицейские разочарованно вздохнули: опять этот бомж, который вечно отирается по улицам. Вот чего ему ночью не спится? А Венька, увидев полицейскую машину, чуть ли под колёса не кинулся.
— Ты чего тут бегаешь? – водитель грозно выглянул из автомобиля, — тебе жить надоело?
— Там, там, — задыхаясь, повторял Вениамин, показывая в темноту, — там голова!
— Какая голова? — высунул свою голову из окошка Гришка.
— Мёртвая голова! – закричал Вениамин, вздрагивая, вспоминая. – В погребе!
Такого развития событий полицейские точно не ожидали. И возиться с мёртвой головой им явно не хотелось. Но что делать? Тихо матерясь, они выбрались из машины и расспросили дрожащего от страха бомжа, что он имел виду. Венька хоть и недалёкий, но вполне красочно всё описал: и погреб, и голову…
Кого-то она напоминала ему, но он никак не мог вспомнить.
— Так это мужик? – уточнили полицейские.
— Да, да… в углу голова лежит, глаза открытые…
— А ты чего в чужой погреб залез? – вдруг осенило Сергея, — Аоровать что ли полез?
Венька глаза опустил. Полицейские махнули на него рукой – ладно, ничего же не стащил. Зато труп нашёл…
Вызвали они опергруппу. Опергруппа ночью в погреб лезть не захотела – поручили ппс-никам до утра дежурить во дворе бабы Шуры – чтобы никто ничего там больше не утащил, в том числе и голову.
— Да сами там не лазьте! – дали указание Гришке и Сергею, — а то наследите. Этот бомж там итак всё явно затоптал, ещё вы…
А Гриша с Сергеем только и рады – не очень-то хочется на останки смотреть человеческие. Так до утра машина ППС и простояла у двора бабы Шуры.
Венька тоже на лавочке сидел. Он уже забыл про картошку, думал только о том, что в погребе увидел. И судорожно вспоминал – где бы он мог видеть этого мужика…
Утром баба Шура выглянула в окошко – и обомлела. Рядом с её домом полицейский уазик стоит, сами полицейские прохаживаются. Тут ещё газель подъехала, оттуда люди в форме вышли, один штатский с чемоданчиком, а ещё один паренёк с собакой. И все во двор к бабе Шуре устремились. Ох, и разволновалась она – кинулась на порог. А там уже Шарик волнуется, увидев незваных гостей, особенно его полицейская овчарка разозлила – как к себе домой идет, главное. Шарик на неё кидается, а этот пришлый только морду отворачивает.
— Уберите собаку! – строго сказал один из полицейских бабе Шуре, — почему она у вас отвязанная бегает? Быстро посадите на цепь!
— Мой двор! Хочет и бегает, он тут хозяин! – дерзко ответила баба Шура, — а вы чего пожаловали?
— Сигнал поступил, — хмуро ответил участковый Николай Данилович, — показывай, Александра Степановна, куда труп спрятала?
— Какой труп? – ахнула старуха, да так и присела на порог.
— Такой труп, голова которого у тебя в погребе. Или будешь это отрицать? Кого убила? – участковый решил взять бабку нахрапом, колоть ее, пока она тепленькая.
— Да что ты, мил человек, — запричитала баба Шура, — никого я не убивала!
— Сейчас разберёмся! – кивнул участковый, — веди к погребу!
Баба Шура побелела как мел, затряслась, как осиновый лист. Ноги у неё подкосились, она и шага шагнуть не могла. Полицейские махнули на неё рукой, Шарика шугнули и сами пошли к погребу, который на заднем дворе виднелся. Овчарка впереди важно выступает…
У погреба было так, как оставил Венька: крышка валялась, замок, лом…
— Так может быть это бомж кого прибил, а на бабку спёр? – выдвинул предположение один из оперативников.
— Разберёмся! – строго кивнул следователь и первым полез в погреб.
За ним и эксперт потянулся. Другие наклонив голову вниз в известных позах замерли в ожидании…
Через несколько минут из погреба раздались удивленные возгласы, а потом дружное ржание следователя и эксперта.
— Что такое, Юрий Юрьевич? – крикнул сверху участковый. – Соврал бомж?
— Да нет! – сквозь смех ответил следователь, — не соврал. Тут голова!
— А чего смешного?
— А сейчас увидите!
Раздалось какое-то пыхтение, следователь и эксперт чего-то там переговаривались…
Далее из жерла погреба показалась голова. Но следователя, потом и туловище…
Он что-то тянул в мешке из-под сахара, который удачно оказался в погребе. Эксперт снизу подталкивал мешок.
— Принимайте! – крикнул следователь и закинул мешок наверх.
Участковый крепко ухватил и потянул на себя, отметив, что для человеческой головы шибко тяжелая поклажа. Тут же раскрыли мешок…
Изнутри на полицейских смотрел вождь мирового пролетариата.
— Ленин! – ахнул Николай Данилович. — Так вот, куда голова подевалась!
Все как один повернулись в сторону бабы Шуры, которая по-прежнему сидела на пороге, обнимая Шарика. Пёс, смирившись с наплывом гостей, лишь жалобно поскуливал.
— Александра Степановна, — притворно вежливо окликнул её участковый, — а вы не хотите нам объяснить, как Ильич к тебе в погреб попал?
— Не хочу! – огрызнулась старуха.
Она собралась было спрятаться за дверью в своём доме, но была задержана бравыми оперативниками и доставлена в полицейский участок. И там уже другой следователь, потирая руки, строчил дело, которое ещё вчера считалось тёмным – то есть висяком…
Дело в том, что в городке решили облагородить территорию старого парка. Там уже деревья выросли до безобразия! Огромные тополя бесцеремонно пылили в начале лета, клёны нависли, грачи облепили все стволы своими гнездами. А в густых зарослях сирени алкаши устраивали посиделки. Редкий прохожий насмеливался пройти через парк к центру, хоть так и быстрее было. Реально там было жутковато. Местные власти давно порывались спилить все деревья, разбить там клумбы, дорожки выложить, елочки посадить. Но старшее поколение города препятствовало этим планам, мотивируя это тем, что они ещё комсомольцами сажали тополя и клёны, и сирень в придачу.
— Это наша память! — скандировали они на стихийном митинге у местной администрации, — руки прочь от деревьев.
Но особенно народ переживал за памятник Владимиру Ильичу Ленину – он стоял в центре парка. Это было единственное там место, где более менее поддерживался порядок: постамент памятника белили, рядом цветочки искусственные ставили. То, что памятник находится в аварийном состоянии, знали все: постамент обсыпался, сама фигура трещинами пошла. Но что поделать? Не убирать же его! А на ремонт, как всегда, денег нет. Вот и стоял Ильич. Неравнодушные граждане, в числе которых была и баба Шура, отстаивали парк ещё и потому, что понимали: будут убирать парк, уберут и Ильича…
А этого точно нельзя допустить! Но однажды местные власти выиграли какой-то грант на благоустройство территории, подогнали технику и начали пилить парк, никого уже не спрашивая. Народ возмутился, поругался с рабочими, да в сторону все отошли, молча наблюдая, как расправляются с их юностью. Когда рабочие стали демонтировать памятник, вновь пошла волна возмущения. Напрасно прораб кричал, что Ильича отреставрируют и на место поставят, нашлись деньги! Люди не верили, ругались. Тогда прораб махнул рукой и дал указание рабочим делать своё дело, не обращая внимания на возмущения.
Вскоре памятник аккуратно поставили вниз. Только он очень испорченный был. Рабочие побоялись, что развалится на куски и решили разобрать его на части: голова, нижняя часть туловища, верх – как и было, три составляющих. Сказано – сделано! Рабочие памятник разобрали, а тут и вечер подкрался. Домой пора отдыхать. Решили до утра весь этот конструктор оставить. Ушли по домам и возмущавшиеся, чтобы сил набраться перед завтрашней схваткой.
А наутро, когда все собрались, обнаружили, что головы у памятника нет! Словно и не бывало её вовсе! Конечно, тут же полицию вызвали, протокол и всё такое. Поиски по горячим следам не принесли результатов. Пропала голова вождя. Местные власти за свои головы схватились – что же теперь будет! Это же скандал! Вандализм чистой воды! Вот хотели как лучше сделать, а получилось – известно, как.
Новость тут же подхватили блогеры местного разлива – написали в интернете, что пропала голова вождя. Вспомнили чего-то тут и про Булгакова, про его Берлиоза, параллели провели. Жути, в общем, нагнали. Некоторые в городе всерьёз поверили, что в их места тёмные силы пожаловали. Потом районная газета подключилась, немного успокоив население, — написали, что голову памятника отправили на реконструкцию в первую очередь. Мол, сложная ювелирная работа и все такое. Вскоре и всю фигуру отремонтируют. В эту святую ложь поверили все, включая журналиста Витька, который и придумал это объяснение в надежде, что ему выпишут внеочередную премию. Редактор вроде бы и пообещал, но скромно опустил глаза, умолчав о сумме.
И только баба Шура, прочитав сообщение в газете, презрительно сплюнула, обозвав местную прессу «брехунком». Она-то знала, где голова Ильича. Дело в том, что когда демонтировали памятник, у неё сердце кровью обливалось. Стояла она там, в парке, и чуть не плакала. Вот как так можно с памятью поступать?
— Теперь выкинут памятник – он ведь сам из цемента. Кому нужен? – слышались разговоры в толпе, — А голова отлита из какого-то металла. Голову вот точно переплавят!
— Не может быть! – не верили люди.
Но находились те, кто уверяли, что именно так и будет.
— Точно вам говорю! Сам слышал, как об этом в администрации говорили, когда я за справкой о земельном участке ходил! – говорил один из граждан старой закалки, — вот увидите! Переплавят на каких-нибудь голубков или зайчиков и тут же в парке поставят.
Баба Шура слушала и понимала, что надо действовать! И решила старушка помешать злодейским планам. В ту же ночь она, захватив садовую тележку, пришла в парк, погрузила голову памятника и утянула к себе во двор – чтобы сохранить на века. Баба Шура уже представляла, как в будущем о ней будут говорить как о героине – мол, спасла Ильича…
Ничего лучшего она не придумала, как решила спрятать до лучших времен голову вождя в своём погребе. Кто бы знал, что однажды какой-то юродивый решит покуситься на ее урожай?
В полиции бабу Шуру продержали несколько часов. В конце концов следователь добился от неё признательных показаний и отпустил домой.
— Меня теперь посадят? – вытирая слезинку, спросила баба Шура.
— Александра Степановна, идите с миром! – ответил ей следователь, — и спите спокойно. Никто вас не посадит. Только больше так не делайте!
— А что с Ильичом будет? — Господи, — вздохнул следователь, — да что с ним будет? Поставят на прежнее место!
Выпроводив бабушку, следователь доложил начальству, что состава преступления нет…
Начальник полиции тут же рапортовал главе города, что репутация спасена – найдена голова в целости и сохранности. Оказывается, одна идейная бабка её сохраняла. Журналист Витюха долго ломал свою голову, как ему теперь преподать новое известие. В итоге плюнул, сказал редактору, что в гробу он видел эту писанину и ушёл по контракту в армию. Редактор не стал заморачиваться, а написал про памятник просто: мол, реставрация идёт по плану. А про подробности плана скромно умолчал.
Прошло два года…
На месте старого парка уже разбили зону отдыха. Здесь теперь такая красота! Молодые рябинки подрастают, ёлочки, мамаши с колясками по дорожкам, выложенным плиткой, гуляют. На лавочках молодежь и старики вперемешку сидят, всем вдруг так понравился новый парк! Удивляется народ: и как можно было противиться такой красоте? А на всех сверху смотрит обновленный памятник Ильича. Без единой трещинки, аккуратно покрашенный. Он как и был достопримечательностью города, так и остался. У него теперь влюбленные свидания назначают. Но кроме влюбленных много и других граждан приходят, для которых это место свято, а памятник Ильичу – дань памяти. Среди таких граждан и баба Шура. Придет, цветочки поставит, посидит на лавочке, вспоминая свою жизнь, вздохнет, потом улыбнется, вспомнив и событиях двухлетней давности, когда она думала, что воюет с целым миром, отстаивая Ильича. А на деле видишь, как оказалось. Вместе с бабой Шурой часто плетется в парк и Вениамин.
После той истории старушка взяла шефство над несчастным бродягой. Вначале отчитывала его за то, что в погреб к ней полез, а потом прониклась: чего его ругать, толку-то! Веньку пожалеть надо! Стала его подкармливать, потом и вообще домой к себе забрала, комнату выделила. Почти как за сыном заботиться стала. Одинокая по жизни, она вдруг нашла смысл своего существования в этом неспокойном мире. Теперь она образованием Вениамина занимается, про историю рассказывает, даже книжки читать заставляет. А Веньке что? Буквы-то он знает. Правда, мало что из прочитанного понимает. Больше ему картинки в книжках интересны. А книжки все больше политические. Теперь-то он точно знает, с кем столкнулся тогда лбом в погребе у бабы Шуры. С самим вождем мирового пролетариата! Сейчас не увидишь Вениамина бесцельно шатающегося по городу. Он теперь чисто одетый, накормленный, у бабы Шуры все во дворе копается – то забор она заставит его подправить, то огород прополоть. А то и крышу он немного сам подлатал. Оказалось, что Веник на все руки мастер! А что? Труд-то облагораживает!
0 Комментарий