Очнулась в интернате

В большой трёхкомнатной квартире с высокими потолками жила немолодая женщина. Агнесса Ильинична любила выйти на балкон, выпить кружку ароматного кофе, наслаждаясь видами величественной Москва-реки.

Квартиру они с мужем получили почти полвека назад, еще не будучи женатыми, благодаря работе в НИИ авиационных систем.

Муж покинул ее навсегда пять лет назад, с тех пор она осталась одна. Женщина любила тишину и одиночество, телефонное общение нравилось ей куда больше живых встреч.

Сын вырос и завел семью, что не могло не радовать Агнессу Ильиничну. Пускай живут дружно, главное отдельно. Зачем мне в семью лезть? Совета спросят – дам, помочь попросят – помогу.

Тишину уютного вечера наедине с любимым сериалом нарушил внезапный звонок. Звонила невестка Лена. Пенсионерка очень удивилась, ведь общались они в основном в мессенджерах, созваниваться нужды не было.

— Леночка, здравствуй, как вы?

— Здравствуйте, — голос Лены дрожал и надламывался, — мне из больницы звонили. Саша в аварию попал, погиб на месте, — девушка рыдала во весь голос.

— Как? – вскрикнула Агнесса

Ильинична и лишилась чувств.
Новость о гибели сына подкосила женщину, мир закружился, а затем исчез. Лена что-то кричала в трубку, но ее уже не слышали.

Очнулась пенсионерка уже в палате, кругом белые стены, какой-то писк и женщина перед кроватью.

— Вы слышите меня? – встрепенулась врач, сидевшая у ее постели.

— Да, где я?

— Вы в больнице, вчера вы упали в обморок и долго спали. Через пару часиков за вами приедет водитель и отвезет вас обратно в ваш интернат.

— Да о чем вы? Какой интернат? Что с моим сыном? Мне невестка позвонила, сказала, что Саша погиб, а очнулась я уже здесь.

— Я не хочу вас огорчать, но сына у вас нет, и никогда не было. На протяжении пяти лет вы жили в интернате для лиц с ограниченными умственными способностями. Скоро мы отвезем вас обратно.

— Пожалуй, откажусь. Я вызову такси и поеду домой!

— Мы не можем отпустить вас одну, о вас позаботятся, не переживайте.
Не переживайте? Эта фраза еще долго злила Агнессу Ильиничну. Да она ведь не сумасшедшая, в конце концов! Где ее квартира с уютным балконом? Она ведь так любила тишину и кофе… Нет, она не могла все это просто придумать! Нужно позвонить Лене, она приедет и заберет ее, но телефона никто не дал.

— Доктор, а где мой телефон?

— Вас привезли в ночном халате, какой телефон, вы о чем? – удивилась врач.

— Может, вы дадите мне свой? Всего на минуту, у меня сын и невестка беспокоятся, наверное.

— При всем уважении, я не могу этого сделать. Политика вашего учреждения не позволяет вам пользоваться средствами связи. Хотя зачем я объясняю, все равно не поймете. У вас нет никого, понимаете? Только соседи по палате.
Агнесса Ильинична осталась в больнице еще на пару дней, хотела завязать общение с кем-то из персонала, да все смотрели на нее как на сумасшедшую.

На вопросы о семье персонал больницы не отвечал, вздыхали и молча уходили.

В день выписки ее одели в заношенную ночную рубашку и халат, два молодых человека посадили в машину.

Что за чертовщина происходит? – думала Агнесса Ильинична. Я ведь нормальная, здоровая, все понимаю, руки, ноги слушаются. Вот у санитара телефон как у меня, только новее немного, наушники дорогие, разве сумасшедший понимает такие детали? Посмотрим еще, кто кого.
Автомобиль проехал пропускной пункт и въехал во дворик, обтянутый колючей проволокой. Молодой санитар под руки проводил женщину в здание и удалился.

— Пошли в палату, надеюсь, ты здесь ненадолго, мест и так мало, — грубо сказала медсестра.

Агнесса Ильинична вошла в палату, рассчитанную на шесть человек, и опустилась на кушетку. Силы покинули ее и она снова отключилась на несколько часов.

Следующая неделя превратилась в ад, даже тяжелое детство военных лет, голод и неизвестность переносились легче. Атмосфера пустоты и отчуждения, пожилые люди с мертвым взглядом, грубые санитары и медсестры, темные коридоры.
Пенсионерка решила прекратить попытки доказать свою нормальность, но бдительность сохраняла. Весь персонал буквально ходил за ней по пятам, следили, как бы чего не сотворила. Не дождутся.
Многие пациенты и вовсе никуда не ходили, проводя целые дни на кушетке. На улицу их не выпускали, кормили плохо. Как же хотелось любимого печенья, тишины и одиночества в своей уютной квартире. Единственным развлечением был старый телевизор в холле, единственное окно в реальный мир.

Тем не менее, женщина не теряла здравомыслия, а внимательно прислушивалась к разговорам персонала. Так она запомнила, что в 9 утра ежедневно приходит нерусская уборщица, у которой при себе всегда есть сотовый. Однажды утром Агнесса Ильинична тихонько вытащила телефон из заднего кармана женщины, та обернулась и подумала, что пациентка просто ищет туалет, указала рукой на дверь. Притворно пошатываясь, пенсионерка направилась в уборную.

Будто сама судьба сжалилась над ней, в пересменку за ней никто не следил, хоть целый час в туалете просиди.
Удача вновь улыбалась, на телефоне отсутствовал пароль. Звонить сыну и невестке Агнесса Ильинична не стала, позвонила в полицию, попросила о помощи, рассказала, что ее насильно удерживают.

Мужчина на том конце провода сказал, что раз не выпускают, значит так надо. Таким как она не место среди нормальных людей и положил трубку.

Пенсионерка понимала, что ей не поверили, но не сдалась, позвонила лучшей подруге. С детства дружили, в последние годы общались реже, но доверие сохранилось. В уборную постучали. Замков, конечно же, не было и Агнессе Ильиничне пришлось держать дверь.

— Ой, извините, живот прихватило, сейчас я, сейчас.

— Давай быстрее. Через минуту чтобы в палате была, — прозвучал грубый женский голос. Шаги удалялись.
Последний шанс, последняя минута, хорошо хоть номер наизусть знает. Только бы Элла трубку взяла.

— Алло, — раздался приятный женский голос, — Агнесса, ты? Сто лет тебя не слышала.

— Да, Эллочка, я это, только времени у меня мало. Меня в интернате силой удерживают, говорят, что я сумасшедшая, да только ложь это. Приезжай, пожалуйста, и в полицию позвони, мне не поверили.

Агнесса положила трубку, удалила вызовы и положила телефон на край унитаза, чтобы уборщица подумала, будто случайно обронила.

Подруга сработала без промедлений, доехала до ближайшего отделения, рассказала о происходящем, участковый припомнил недавний вызов и выделил пару ребят для проверки заявления.

Приехали в интернат, проверили документы, потребовали общения с пациенткой, сверили диагноз и пришли в шок. Условия, в которых содержалась женщина, не соответствовали ее состоянию, она была абсолютно нормальной.
Полицейский сразу понял, что к чему и вызвал наряд.

Несомненно, Агнесса Ильинична рисковала, если бы кто-то узнал, жизни ей не дали бы вообще. Либо персонал бдительность потерял, либо никто не ожидал, что женщина на такое способна, но это счастливое стечение обстоятельств спасло ей жизнь.

Разбирательство длилось долго, но в итоге все встало на свои места.
Стало ясно, что Лена и Саша положили глаз на мамину жилплощадь.

Лена постоянно нудила, что больше не хочет скитаться по квартирам, платить огромные суммы каждый месяц, пока у мамочки трешка в центре Москвы пустует. Могла бы и разменяться ради любимого сына.

Саша долгое время сопротивлялся, но не выдержал непрерывного напора супруги.

— Ты права, трех комнат ей действительно много, но продать квартиру она отказывается, нравится ей квартира и все тут.

Так и появился коварный план упечь мать в интернат для умственноотсталых. В тот самый вечер, когда Лена позвонила Агнессе Ильиничне, реакция пенсионерки превзошла все ожидания, обморок сыграл на руку недоброжелателям.
Девушка сговорилась с руководством интерната, ведущего незаконную деятельность, и упекла туда Сашину мать. Схема проворачивалась неоднократно, персонал был заточен на грубое обращение и выживание стариков со света.

Далее предстояло продать квартиру и поделиться процентом с руководством клиники. Саша пытался поговорить с Леной, но та даже думать не хотела о том, чтобы отступиться от намеченной цели.
— Да как ты не поймешь, все уже спланировано! – кричала Лена, — я уже и квартиру нам выбрала и рассчитала все, сиди на попе ровно, пока я дела доделаю.

Саша боялся гнева супруги, и перечить ей не смел.
После того как Агнесса Ильинична была спасена, интернат закрыли, а на руководство и персонал завели уголовные дела.

Лена просчиталась лишь единожды, Сашина мать перенесла тяготы войны и привыкла бороться до последнего, это и помогло ей вернуться в любимую квартиру. Узнав о проколе, девушка собрала вещи и скрылась, оборвав общение с мужем.

Единственное, что представляло ценность в этих отношениях – мамина квартира, на которую Лена положила глаз с самого начала общения с Сашей.

Саша понимал, что мать не простит такого предательства, поэтому решил уйти под видом бездомного в храм, замаливать грехи. Там он служит сам и помогает прихожанам. Простит ли его мать? История умалчивает.