Марина, немолодая крашеная блондинка, шла из магазина домой. Их семья- они и дочка, Катенька одиннадцати лет, недавно переехала в новую квартиру. Просторную, светлую – все, как мечтали. И купить получилось недорого, до резкого скачка цен! Одно не радовало бродячие собаки. Куда они только не писали всем подъездом! И соседние дома. А толку – ноль. Как бегали, так и бегают. Вот и сейчас, завидев Марину с продуктовыми сумками, две лежавшие на асфальте псины подняли свои носы. И сразу – к женщине. Лохматые, с грязными от весенней слякоти лапами.
—Пошли отсюда! – шикнула на них женщина. — Фу, фу! И быстрей к подъезду.
А псы сзади плетутся, и чуть ли не слюна из пастей капает. И вдруг одна как кинется! Углядела курицу, торчащую аппетитными ножками из целлофанового пакета. Чёрная собаченция, как лев, в прыжке ухватила пакет с курой. Марина застыла от страха и удивления. Глазищами пятирублевыми только хлоп, хлоп, а пока хлопала – чернявая расшебуршила пакет зубами, и куриную нежную ножку — хвать. И на Марину зыркнула. А в глазищах – Марина готова была поклясться – ехидство.
«Что, человеческая самка, прошляпила свой ужин?»
От такой наглости у Марины прошли все страхи.
— Ах ты паршивка наглая! Ну подожди, принесу я вам подарочек!
Возмущённо топая по ступенькам, Марина крутила в голове планы мести. Ну совсем обнаглели! Сзади подошёл сосед.
— Ловко они тебя. Я сзади стоял, всё видел.
— Видел и не подошёл?
— А что я сделаю? – пожал плечами Гриша.
— Вот все вы такие, мужики! Собрались бы всем двором, и разобрались бы с собаками.
— Ой, ладно. Они ж добрые.
— Добрые? А вчера у старушки сумку вырвали? А девочку с третьего этажа испугали? Она в школу шла, а их – пятеро. Слава Богу мужчина из машины выскочил и лопатой их отогнал.
— Ну что ж… Будем, значит, носить с собой лопату… — потупил глазки сосед.
И ехидно так, на Марину смотрит, косой ухмылочкой улыбается.
— Тьфу. — женщина тряхнула сумками и потопала к лифту.
Права была бабушка на мужиков надежды мало. Вот все надо делать самой! Хорошо, рецептик имеется. На выходных женщина пошла в мясной. Взяла свеженькой говядинки, свининки с жирком. А потом – в аптеку. Там работала Люся – подружка по институту. Сказав ей название препарата, Марина внутренне сжалась. Конечно догадается! Сроду у них в семье таких болячек не было. Люсьен, конечно, округлила серые глазки. Пристально посмотрела на Марину.
— Совсем достали?
— Ага. Одна из шавок птицу мою из пакета спёрла.
— Ну давай, воин-освободитель. Как говориться, ни капли мимо.
И Мариша поспешила домой. Напевая себе под нос бравую песенку, накрутила фарша. Лепит котлетки, а сама в окошко поглядывает.
— Ух ты, котлеты будут? – зашла на кухню дочь.
— Будут. Но не про твой нос.
— Это как?
— А так. Много мяса есть – вредно.
— Ты их одна чтоли съешь?
— Слушай, у тебя там уроки? Вот и иди, учись. А котлеты – соседке. Попросила меня сделать.
Дочка насупилась, сплела худые ручки на груди. И ушла.
А Марина достала сковородку и нажарила собакам угощение. Потолкла таблеточки, и разломив котлетки, нафаршировала их изнутри порошком. Положила в холодильник, и пошла собираться на улицу. Достала резиновые сапоги, старую бабушкину куртку-алкоголичку, тряпошные сапоги «прощай молодость». Покосилась на старую мрачно-серую шаль. Если обмотать свою головушку, то никто не признает в ней модницу Маринку с дома. Подумают – бабка старая в аптеку ковыляет.
Собаки жили на стройке, как раз за аптекой. Там они спали, плодили своих детей, а за едой – в жилые дворы ходили. Грабить ни в чем не повинных людей.
Марина сложила вещи на своем диване и выглянула в коридор. Чисто! Обидевшаяся Катя ушла к себе, и женщина прокралась на кухню. Вдруг слышит тьфу, тьфу! И звук такие характерные. Прощай, еда в желудке, называется. Катька! Маринка ломанулась в комнату дочери. Распахнула дверь и видит дочь плюется в тарелку, и вытирает язык полотенцем. А рядом – мамочки! Котлета недоеденная!
— Ты что наделала? Зачем котлеты ела?
— Что ты туда наложила? Они противные, как бабушкин холодец.
Марина схватилась за голову. Скорей звонить Люсе!
—Люсенька, миленькая, у меня дочка котлету съела. Что теперь будет?
—А ты сколько штук туда положила?
—Ну, штуки две…
—Ничего не будет. Но если хочешь, заставь её в воспитательных целях желудок промыть. Чтоб у несчастных песиков еду не воровала!
—Всё ты шутишь! А у меня чуть сердце из грудной клетки не выпало.
—У тебя то выпадет? Тебе собак не жалко?
—Мне людей жалко, – успокоившись, огрызнулась Марина.
И положив в ведро котлеты, стала наряжаться. Надела старое бабкино польтецо, сапожки тряпошные, и кудлатой шалью пол лица замотала…
Ну бабка и есть! Вышла из квартиры, прокралась по лестнице, замирая перед каждым этажом, и вышла на улицу. Прытко, по деловому, пошла по тротуару. Но заметив недоумевающие взгляды, притормозила. Вспомнила бабу Аню, и поковыляла, прихрамывая на обе ноги. Ходит по дворам, собак высматривает. Вон две на детской площадке валяются! Подошла. Вынула из ведра пару котлеток. Потом направилась к стройке. Тихо, выходной, краны не работают. В будке охраны виден силуэт. Старенький дедок, судя по движениям – смотрит телевизор и ругается на голубой экран. Марина оглянулась – вроде никого. Лихо задрала пальтишко, и полезла на железные ворота. Прыжок – и она на месте. А вон и собаки. На старом одеяле дрыхнут, бока на солнце греют. Конечно, Марина не глупая, она не стала к ним подходить. Достала котлету из ведра, размахнулась и кинула к собакам. Одну, вторую, третью. Собаки проснулись, принюхались, и кинулись есть.
— Кушайте, миленькие, да побольше! Она пошарила в ведре, нащупала ещё одну, и кинула. Но котлета-предательница, пролетела мимо собак и шлепнулась прям в окно охранника. Тот вытаращился в окно, и увидел бабку. Марина увидела, как охранник, озлевши за то, что нарушили его покой, надевает бушлат. И кинулась наутёк. Тряпичные сапожки в строительной жидкой грязи съезжали по забору.
— Стой, стой каналья!
Сторож вышел и бросился к ней. Но Маринка, не будь дуррой, задрала для удобства пальто, и сиганув через забор, понеслась по тротуару.
— Стой, котлетница, сейчас ружьё достану!
Женщина оглянулась, и запустила в дедка ведром.
— Ах ты старая профурсетка! — затряс кулаками дед.
Тяжело отдыхиваясь, он остановился и пнул ведро.
Милицию вызвать? И ходи потом с ними три часа по дворам. А там полуфинал по телевизору, и чай как раз настоялся. Ну её, бабку-хулиганку!
Сторож вернулся в будку. Он и не обратил внимания, что псы вдруг притихли и не выходят из своей будки. Запыхавшаяся Марина вернулась домой. Скинула грязные сапожищи, стянула с лица шаль. Дочка играла в компьютер у себя в комнате. Женщина налила себе чай, с чувством выполненного долга включила телевизор. Но что-то отвлекало её от радости. Что-то противно скребло в памяти, и она всё снова и снова прокручивала ту сцену на стройке. Щенки! У той лохматой псины были щенки! Марина треснула себя по лбу ладонью. Опять! Идти в аптеку, крутить эти котлеты несчастные. А охранник? В первый раз ей все сошло с рук, а во второй? А вдруг дедок заявит на бабку-спринтершу?
— Мам, я со Светой гулять пошла!
— Что? А, иди конечно! Только до темноты вернись. Возьми в кошельке сто рублей на булочки.
Катя выбежала на улицу и помахала рукой подружке.
— Ну что, куда пойдём?
— Давай по улицам походим!
— Давай!
Девочки шли за весёлым ручейком, несущим свои весенние воды вниз по тротуару. И подошли к стройке. У ворот ходил пожилой мужчина.
— Ну что за сволочи. Девочки, а вы старую бабушку в серой шали не видели?
— Нет. А она где-то тут ходит?
— Ходит? Да она носится, как будто ей перца под гузку насыпали. Девочки, а вам щенки нужны? — обрадовался своей идее сторож. — Видя колебания девочек, надавил на жалость. —У них мамка померла, они без неё не выживут.
И тут Катя все поняла. Вот зачем мама крутила котлеты с гадким привкусом! Девочка еле сдержала слезы. Теперь она точно возьмёт этих щенков!
— А сколько их? — спросила у дедушки.
—Трое. Черненький, коричневый и серый.
— Несите нам всех.
Сторож довольно пошагал за забор, а Света спросила Катю.
— Ты чего? Куда мы их денем? Меня мать прибьёт, если я с собакой домой приду.
— Меня тоже. А мы их спрячем! И будем кормить, ухаживать. А когда они вырастут, увезём далеко-далеко отсюда, где нет людей, которые зверей травят.
— Э, Кать, ты чего? Плачешь что ли?
— Нет, это я так, сопли просто.
Они увидели деда, спешащего к ним с тремя малявками на руках.
— Вот добро какое, ух, пушистики. Забирайте, девочки! Будут вам друзья и защитники. Ты куртку расстегни, и за пазуху их! Вот, так. Ух, милашки. Спасибо вам, добрые девочки! А то куда бы я с ними, я тут на сутках, а потом – домой.
И довольный, что сбагрил с себя лишнюю обузу, пошел в будку. Второй тайм через минутку, а у него ещё чай не заварен!
Катя шлепала по лужам в резиновых сапогах. За пазухой возились два пушистых комочка.
— Ой, Кать, щекотно! Он мне лапой в подмышку забрался. Ну что, куда их понесём?
— Нужно секретное место. Где никто не найдёт.
— В сараи?
— В сараи.
Девочки пошли через дорогу, к старым баракам. Вдоль пяти деревянных домиков ютились старые сараюшки. Низенькие, некоторые с обвалившейся крышей, часть – уже без дверей. Вообще, сюда было ходить опасно. Мальчишки с класса рассказывали, что здесь живёт старый дед – могильщик, и ночью проводит ритуалы, вызывает своих покойников. Бред конечно, но все в классе поверили. И Катя тоже. Ей не хотелось казаться самой отсталой среди одноклассников.
И вот они подошли к сараям. Ими давно никто не пользовался. Те, кто по-оборотистей, давно покинули старые домишки. А пьяницам и стареньким пенсионерам нечего было хранить в когда-то престижных, и нужных для хозяйства подсобках. Катя подёргала очередную дверь – открыта. Заглянула – вроде доски крепкие, не должен упасть. Внутри – ни шприцов, ни бутылок. Девочки попинали мусор в угол, и, сняв с гвоздика полуистлевший тулуп, кинули его на пол.
— А если они в мусор уползут? — С сомнением спросила Света.
— А мы купим в магазине пакеты и всё уберём. А ещё – сосисок им и водички.
Девочки положили щенков на тулуп и скорей пошли в магазин.
— Как думаешь, им молочко можно? У меня тётя котят из бутылочки выкармливала.
— Они вроде большие. А давай им корм в пакетиках возьмём? Ну, который жидкий?
— Давай! Девочки истратили все свои карманные деньги. Взяли сливки, творожок, два пакетика корма и воду.
— Ничего, — успокоила себя Света. — Потом из дома носить будем.
Вместе они подошли к сараю. Щенки возились на куцей подстилке, тыкаясь друг в друга носами. Девочки взялись за дело. Собрали в пакет мусор, старым веником вымели пыль из углов.
— Давайте, маленькие, кушайте!
Света положила щенкам под нос мясные консервы. И те, даром что малыши, сразу унюхали еду и стали лакать своими крошечными язычками.
— Вот, молодцы! – гладя пальчиком лобик щеняток, приговаривала Катя. — А теперь — водичку. Она налила в одноразовую тарелку воду, а сама загрустила.
Как мама такое сделала? Неужели ей не жалко?
А Марина, тем временем, заметала следы преступления. Порезала на мелкие кусочки пальто, и полдня смывала лоскуты в унитаз. Бабкины сапоги – модные при советской власти «прощай молодость», расшамшила на клочочки и упаковала в пакет вместе с подошвой. Одела свою модную красную курточку и пошла выносить мусор. А навстречу – дед сторож! Марина чуть не побежала от него, но вовремя опомнилась.
— Женщина, вы полицейскую машину не видели?
— Нет.
— Ну что за люди! Сказал же, к воротам, а они – во дворы усигналили.
— Нет, не видела. – бросила Марина и ускорила шаг.
Хоть бы дед не заметил, что у неё в пакете – подошва и клочки сапог! Дед пошел дальше искать наряд, а Марина — в магазин. Купить мясца на котлеты. Та же продавщица, что и позавчера, завесила ей килограмм говядины.
— Опять на котлетки?
— Да. — машинально ответила Марина.
И сама на себя накинулась.
«Ну зачем ты ответила? А если она все поймёт? Наверняка по дворам слухи ходят»
— Да, мои такие же. – улыбнулась продавщица.— Нажарю целую сковороду, а через пять минут – пусто. Потому что мясо у нас деревенское, вкусное. А вы слышали, собак кто-то порешил? Ну что за люди? Нелюди! И кому они мешали?
— Да, да, ужасно! — воскликнула Марина, хотя у самой спина покрылась испариной.
— И не говорите! Но судьба его накажет! Лохматая – она же щенная была, а за деток всегда виновника накажут!
Продавщица назидательно погрозила пальцем воздуху, и отсчитав сдачу, улыбнулась Марине. А та пошла домой, вся в смятенье.
Почему продавщица так сказала? Поняла, что это Марина? А если донесет? В тюрьму же посадят!
Вспомнив, что дома кончился Корвалол, она пошагала к Люсе. Аптечная царица, как всегда, с идеальным маникюром и гладким, как у статуи лицом, приподняла одну бровь. Две, наверное, не решилась – зачем портить труды косметолога? Услышав, что нужно Марине, вкрадчиво спросила:
— Сердечко шалит? Грехи мучают?
— Люд, дай пузырек и не надо бахвальствовать.
— За пузырьком – это в алкомаркет напротив. Так ты обмывать надумала, или поминки?
Марина не выдержала. Гневно выхватила свой стольник и пошла в другую аптеку! Вот вам и подруга! Как отраву продавать – слова не сказала. А теперь – ехидствует! У подъезда женщина встретилась с дочкой.
— Ты рано сегодня, Кать. Что-нибудь случилось?
— Нет, мам. Я дома кое-что поищу и снова выйду.
Дома дочка полезла в шкаф. Рылась, рылась, откопала две свои старые куртки. Недовольно засунула обратно.
—Мам, а ты не помнишь, где было бабино старое пальто?
— А зачем оно тебе? – вздрогнула Марина.
— Котятам. У девочки из класса котята в гаражах родились, и им холодно.
— Вы что, с ума все посходили? Полиция, поминки, котятки несчастные! Даже корвалол нормально не купишь!
— Мам, ты чего? Случилось что?
Но Марина, шмыгнув носом, сняла с вешалки свою осеннюю куртку и протянула дочери.
— На, держи своим котятам.
Катя в недоумении взяла куртку и посмотрела на антресоль.
— А одеяло ватное можно?
— Да берите, что хотите.
И зайдя в спальню, шлепнулась на кровать. Катя пожала плечами и упаковав куртку в пакет, прихватила одеяло и пошла к сараям. Неподалеку её ждала Света.
— Я ничего не нашла. Зато мама мне ещё дала денег.
— А у меня – целое одеяло!
Девочки застелили пол сарая, а углы – где лежали доски и лопаты, отгородили курткой.
— Ну, теперь не заберутся. Давай после школы сразу к щенкам приходить?
—И до школы!
— И вечером…
Девочки выхаживали малышей всю весну. Щенята крепли; их маленькие, сначала неловкие, лапки, обретали силу. И вот они уже не просто ползали на одеялу, а скакали по всему сараю, игриво гоняясь друг за дружкой. Когда никто не видел, девочки выводили их на прогулку. Щенки изумлённо нюхали траву, цветочки, листики.
—Это – природа. Мир огромный-огромный! Мы вас вырастим, а потом — отпустим, – обещала щенкам Света.
Но Катя, стоящая рядом, от этих слов загрустила.
Как щенки будут жить на улице? Они же глупыши, не знают, как добывать себе еду и дружить с другими собаками. А если они, как их родители, начнут пугать людей и гавкать? И найдётся такой же, как мама. Кто их не пожалеет.
— Свет, мы должны найти им хозяев.
— Зачем? Я не хочу, они такие милые! — сказала подружка, гладя уснувшего на руках Черныша.
— Они не смогут жить на улице. Помнишь, нам по биологии рассказывали, что если животное забрать в неволю из дикой среды, оно отвыкнет о себе заботиться.
— Может, подождём, когда они вырастут?
— Нет. Надо раздать, пока они маленькие.
Девочки сфотографировали щенков и сделали на компьютере объявление:
«Милые малыши ждут своих хозяев».
Написали Светин номер, и стали клеить во дворах. На досках объявлений возле подъездов, на столбах, и просто, стояли возле школы и спрашивали может, кому нужен щенок. Пару человек заинтересовались. Но узнав, что щенки – уличные, сразу воротили нос.
«К выгулу не приучен, будет гадить по углам».
Девочки даже в приют звонили! Но мужчина, выслушав их, ответил:
«Мне жаль, но я ничем не могу помочь. У нас все забито, мы сами еле справляемся и вынуждены клянчить у людей пожертвования. Извините, но взять ваших щенков не сможем.»
А те росли. Из милых, игривых щеняток они превратились во взрослых, резвых собак. В сарае им стало тесно. Крендель, Черныш и Толя, только заслышав, как открывается дверь, стремглав неслись на улицу. Быстрые, дикие, они носились, одурев от свободы и простора, и не хотели идти обратно. Девочки заманивали их в сарай едой, и пока псы ели, подпирали дверь поленом.
— Знаешь, Кать, а я их теперь боюсь, — сказала однажды Света. — Они такие охломоны огромные стали, и совсем нас не слушаются.
— Потому что дрессировки нет. Эх, если б нам разрешили взять их домой…
Но обе и не думали спрашивать об этом родителей. Знали, что бесполезно.
И вот настал тот день, когда подружки выпустили своих подопечных во взрослую жизнь. Положив им еды у сарая, девочки пошли в свой двор. Катя шла, понуро опустив голову.
— Да ладно, смогут они прожить! Помоек вокруг сколько, найдут, что поесть.
— Я не об этом грущу. А если их отравят? Маму их отравили, поэтому сторож их нам и отдал.
— Стой, а ты откуда знаешь?
— Мама моя отравила.
— Марина Евгеньевна? Ты что, серьёзно? Но она же добрая!
— Не всегда, — вздохнула Катя.
—Ладно, мы сделали, что могли. Прощайте, Кренделёк, Черныш и Толик.
Но Катя рано прощалась со своими питомцами. Иногда девочки их видели. Они бегали по дворам, так же, втроём, как и выросли. Валялись на зелёной травке, ворошили мусор в поисках еды. Иногда, почуяв, что Катя рядом – бежали к ней всей троицей, маша хвостами, как пропеллерами. Ласкались.
— Привет, привет, мои хорошие – гладила их Катерина.
— Ты какой, Черныш, вымахал, выше всех…
—Девочка, отойди от собак! Ты зачем их гладишь? Они злые и блохастые! – обязательно выкрикивал кто-то из прохожих.
—Мужчины, ну отгоните же псов от школьницы!
И Катя, вздохнув, отходила. Троица бежала дальше, наслаждаясь своей жизнью. И неизменно бесила жителей многоэтажек. Конечно, не всех. Но особо добрые жители, собираясь во дворе, все размышляли по сколько нужно скинуться, чтоб вызвать бригаду отлова. Ту, что не возвращает собак. Когда Света узнала, что троицу поймали, она сразу позвонила Кате.
— Кать, ты только не плачь, но собак поймали.
— Кто? Они живы?
— Не знаю. Вроде, их вернуть должны, когда на болезни проверят и прививки сделают.
— Через две недели? Так ведь? Блин, я теперь спать не смогу.
— Кать, может, это и к лучшему. Собаки много чем болеть могут. А им бирки повесят, и местные перестанут их бояться. Как бы не так!
Когда троицу вернули во двор, местные жители разозлились ещё сильней!
— Зачем они тут нам? Так и будут во дворах бегать? А у меня ребёнок маленький, я гулять с ним выходить боюсь! Вот раньше, хоть и дурной совок был, а с собаками поступали правильно. Едет грузовик с мужиками, и всех, кто по улицам без хозяина – в кузов. Пиф-паф, и нет проблемы!
Многие согласились с девушкой.
— Где бы нам найти такого пиф-пафа?
— Зачем, когда можно купить таблетки?
Только одна женщина молчала, не поддерживая общих намерений. Это была Марина. То, что казалось простым и правильным полгода назад, теперь давило на совесть. Она бы рада, отмотать все назад, да разве ж возможно?..
Отношения с Люськой наладились, продавщица забыла про те котлеты. И сторож на стройке сменился. А вот совесть – уже не сменить. Пока соседи строили планы, пришло лето. Кто в жаркие страны уехал, кто на дачу. И проблема ушла сама собой. Ладно, оставим до осени – подумали остальные. И будто забыли о Черныше, Крендельке и Толике.
Катя тоже уехала, на дачу к бабушке. За лето загорела, окрепла, вытянулась. Темно-русые волосы выгорели на ярком солнышке. Смотришь – и перед тобой уже не девочка-шестиклассница, а взрослая, налившаяся девичьей красой девушка. Такой она и пошла в седьмой класс. И эти изменения заметили не только в классе. Был один мужчина…
Он приехал в школу экспедитором. Компания, где он работал, поставляла школе бумагу. Мужчина таскал коробки в хозкабинет, и приметил спускающуюся по ступенькам девочку. Статная, налитая, сочная…
Он знал, что будет потом. Горечь от содеянного, а может быть, и расплата. Но страшный зов первобытных инстинктов подмять под себя, овладеть, уже стучал в его мужском естестве. Жаль, что она может его узнать. Значит, нужно взять с собой глушитель.
В тот вечер Катя шла от подружки. День рождения, провожали все вместе девчонок. Одну – в один двор, вторую – через дорогу. И вышло так, что Катя осталась одна. Декабрьский вечер быстро сгустился теменью, вроде – вечера, а будто ночь. Катя решила не делать крюк и пошла через гаражный массив. Тут до дома – минут быстрым шагом. Жалко, что мама на работе. Катя хотела ей позвонить, попросить, чтоб встретила. Да неудобно стало. Пока мама приедет, надо в гостях сидеть. А все уже разошлись, что она там мешаться будет. И Катя решила дойти сама. Завернула за гараж и услышала шорох. Замерла, прислушалась. Нет, это наверное ветки шумят у тополя. Не успела сделать шаг, как что-то темное сбило ее с ног. Катя только и успела, что пискнуть «помогите!», а дальше ей зажали рот. Она начала бороться, но куда ей, хрупкой девчонке, против сильных мужских рук.
— Пикнешь – убью! — бросил грубый голос прямо в ухо.
И стал расстёгивать её штаны. Катя тихо плакала. Она поняла, что сейчас случиться, но очень хотела жить. И вдруг услышала топот. Лёгкий, частый, не как бегут люди. Напавший на её трепыхнулся, ослабил захват и тут же взвыл.
— А! Черти!
Тут Катя увидела Черныша! Он вцепился в куртку мужчины, и кромсал ее своими клыками. Крендель впился насильнику в ногу, а Толя – отчаянно гавкал, скаля зубастую пасть.
— Помогите! Пожалуйста, кто-нибудь! – закричала девочка.
Насильник боролся с собаками, но проигрывал их ярости.
— Помогите! – ещё громче закричала Катя.
В окне пятиэтажки зажёгся свет. Какой-то мужчина выглянул в окно, а потом, в одной куртке на домашних трениках, выбежал на улицу.
— Ё-мае, собаки озверели! Да чем же их? Кыш, пошли отсюда! Сейчас за лопатой в машину сбегаю!
— Не надо! Они меня защищают!
Тут на шум и крики сбежались редкие прохожие.
— Надо их отцепить, загрызут же!
И тут у насильника выпал из кармана пистолет.
— Короче, я звоню в милицию. Принесите кто-нибудь верёвку, — сказал молодой парень.
— Ты можешь их остановить? – обратился к Кате.
— Попробую. Черныш, все хватит. Хватит, отойди.
Мужик лежал, укрывая курткой голову. Он даже не шелохнулся, когда его вязали. Псы сидели рядом, рыча, и скаля пасти. Они готовы были кинуться в любую секунду! Катю, преступника и свидетелей увезли в полицию. До машины её провожали собаки.
— Спасибо вам – утирая слёзы, обнимала их девочка. — Я никогда, никогда этого не забуду!
Через час в отделение примчалась мать.
— Катюша, милая, ну почему ты мне не позвонила? Господи, спасибо, что её уберёг!
— Собаки тоже помогли – сказал парень, который первым выбежал на помощь.
— Собаки?
— Да, мам, я дома тебе расскажу.
Катю не стали держать в отделении долго, отпустили сразу, как взяли показания.
— Дайте ей дома успокоительное. Он ничего не успел, но все равно, это огромный стресс – сказала женщина оперативник, провожая Катю с Мариной до такси.
Дома девочка рассказала всё маме. И как взяла щенков со стройки, и как выкармливала их в гараже. И что всегда знала, что их маму отравила Марина. Под конец рассказа женщина плакала.
— Я тысячу раз себя ненавидела за это решение! Знаешь, а давай возьмём их домой!
— Как, мам? Ты же не любишь собак?
— А теперь – люблю! Они спасли мою дочь, и я у них – давно в долгу. Будем гулять с ними. Ты- утром, а я – вечером. С такими защитниками и ночью не страшно.
— Мам, но они же к туалету не приучены.
— И ладно! Наймём им этого, как его? Дрессировщика. Или кинолога, кто там воспитанием занимается. И будет у нас три чудных пса!
Марина не верила своим ушам. Но утром, мама проснулась и сразу спросила:
— Ну что, где они сейчас обитают? Я кофе выпью, и пойдём за ними.
Через месяц Марина привыкла к обществу трёх весёлых псов в квартире. И даже нашла в нем много прелести. От вечерних прогулок ушли лишние килограммы, и друзей стало больше. Таких же, как они теперь – собачников. А ещё, ей перестало сниться то ведро. Будто она искупила свой грех перед собачьей матерью.
0 Комментарий