Служка

Семья, о которой сейчас пойдёт речь, обеспеченная, скорее, даже богатая. Муж и жена оба с высшим образованием – дипломы не купили, а заслужили учёбой. Карьера состоялась и без того, чтобы шагать по головам сослуживцев.

Двое сыновей. Родились с разницей в три года. Здоровые, к счастью. Похожи друг на друга. Даже картавят одинаково. И всё! Сходство закончилось. Дальше – сплошной контраст. И тёмной стороной выступает старший. Если характеризовать коротко, он стопроцентный эгоист. А если точно — вымогатель. Кажется, он родился со словами: «Дай! Моё! Мне!»

Сначала было смешно, когда он настойчиво в магазине тянул маму за руку к игрушке, на которую положил глаз. До полки не достаёт, а требует именно её. Стало не смешно, когда мама, держа на руках младшего сынишку и заметив, что у него пылают щеки, попросила старшего принести термометр.

— Сейчас, — крикнул он раздраженно, на секунду оторвавшись от монитора с какой-то войнушкой.

Но это «сейчас» затянулось. И ей пришлось самой взбегать на второй этаж за термометром. Потом она спросила, почему не принёс сын то, что она просила? У младшего температура. Он заболел.

— А я причем? – так же раздражённо спросил старший.

И в голосе ни намёка на сочувствие. Она не сразу решилась рассказать про это мужу. Но вскоре они оба стали свидетелями, а точнее – муж участником, одного из ряда вон выходящего события. Муж собирался на работу, а старший сын требовал, чтобы отец завёз его в торговый центр. Ему нужна была какая-то супер машинка на управлении. Муж ответил, что не сейчас. Он торопится. Тогда сын выскочил на улицу, подождал, пока отец сядет за руль, и улёгся прямо перед колесами. Сцена получилась отвратительная: отец пытался поднять сына, а тот отбивался руками и ногами, не переставая кричать:

— Отвези! Мне нужна машинка!

А дальше – больше. Учился старший сын кое-как. Рано узнал, что такое ночные клубы. Уже не просто пробовал, а употреблял алкоголь. Все увещевательные беседы заканчивались шантажом. Сын отвечал:

— Не дадите денег на ночной клуб, перейду на наркотики. Что-нибудь продам из дома, и куплю!

И всё это с криком, с перекошенным от злости лицом, на дворовом сленге. А младший никогда не слушал эти скандалы. Уходил в свою комнату. И если не уроки делал, то читал. Родителям было трудно согласиться, что оба сына – их родные дети.

Старший поступил в университет.

Чего это стоило родителям, они старались забыть всё и решили, что надо сделать ещё один рывок: во чтобы то ни стало устроить старшего сына в университет на факультет экономических отношений. Специальность престижная. Командировки за границу, а то и работа в зарубежном филиале какой-нибудь известной компании – это шанс, чтобы старший сын взялся за ум.

В университете он попал в сильную группу. Большинство студентов со здоровыми амбициями. Но его это не интересовало: куда привычней были ночные клубы. Ну, и весь джентльменский набор: девочки, шумные компании после клуба, несколько приводов в полицию за хулиганство. На втором курсе он потребовал автомобиль. Сказал родителям:

— Я, что, вам не родной сын? Другие студенты рассекают на иномарках. А я до сих пор безлошадный.

— А это ничего, — сказал отец, — что я свою машину, и не иномарку, а бэушные «Жигули», купил на свои заработанные?

— Сравнил! У тебя же не было отца-бизнесмена.

— Ничего объяснять и доказывать не буду. Не в коня корм. Короче говоря, окончишь третий курс, причем, сам сдашь экзамены, тогда посмотрим, — сказал отец, которому совсем не хотелось убеждать сына в том, что тот напрочь отвергал.

После такой беседы родители успокаивались, глядя на младшего сына.

Два родных брата. Внешне похожи. А такие полярные. О младшем можно было сказать, что они, родители, ни разу за него не покраснели. И этим было всё сказано. Третий курс старший сын с горем пополам закончил. И уже предвкушал, что у него будет свой автомобиль. Но выяснилось, что предстоит ещё практика. За рубежом. Конкретно – в Индии.

— Что я там не видел? – возмущался старший сын. – Ладно бы Париж. Ну, Вена, на худой конец. А то Индия с её священными коровами. Какая там может быть экономика? Давай, батя, отстегнём, кому надо, чтобы я туда не тащился!

— Нет, дорогой, никому ничего я отстёгивать не буду. Поедешь на практику, как все. А вернёшься, тогда и решим, будет у тебя автомобиль или нет, — сказал отец и пошёл в комнату к младшему сыну: это давно уже стало для него успокоительным средством.

Младший из другого теста. Просто посидеть рядом с ним – уже успокаиваешься. Готовится к поступлению в университет. Выбрал тот же факультет, что и старший брат. Но ни о каком платном обучении и слышать не хочет.

— Я сам сдам, — сказал родителям. – А не сдам, год поработаю, позанимаюсь и поступлю.

…И вот старший сын улетел. А улетал, не скрывая обиду: не отмазали его предки! Пожалели денег…

Их группу практикантов разбросали по разным городам. Он попал в Бомбей, или Мумбаи. Другой бы радовался: город колоритный. До сих пор визуально напоминает Англию. Ещё бы! Столько лет британской колонизации не могли не сказаться. Тут целые районы похожи на пригород Лондона. А двухэтажные автобусы! Чем не Англия. Ещё и левостороннее движение, ещё и английский язык, которым владеет старшее и среднее поколение. Тут же и индийский Голливуд, называемый Болливудом. Все индийские фильмы снимают здесь. И мюзиклы, и сериалы. Индийские знаменитые киноактёры тут и живут в роскошных виллах. А в паре километров другая Индия. Бедная. С многодетными семьями, которые ютятся в крохотных домишках. Но есть и объединяющий фактор: отношение к религии.

Вот тут старший сын и проявил себя во всей красе. Циничность, хамство и отсутствие элементарного знания местных традиций при первом же посещении храма, куда он зашёл, прячась от жары, вызвало негодование у местных: в действующие храмы разрешается входить только с покрытой головой. И обязательно разуваться. При себе иметь платок и носки. Ну, что тут сложного или невыполнимого? На замечание он начал огрызаться. А потом вообще распоясался и плюнул в сторону индийского божества, в честь которого и был построен храм. Ему дали выйти из храма. Он даже отошёл на приличное расстояние. Но не обратил внимания, что за ним следует группа молодых людей. Они хотели объяснить развязному европейцу, что так вести себя в их храмах нельзя. Но куда там! Он и слушать их не стал. Стал размахивать кулаками. Тогда подошли другие молодые люди. И уже по-другому с ним поговорили. На таком же языке – кулаками. Потом погрузили его избитого в машину, отвезли за несколько километров и выбросили на обочине.

Подобрали его случайно: проезжала семья и увидела человека оборванного и окровавленного. Пожалели. Отвезли в ближайший храм. Там его приютили. Выходили. Но память он потерял. Не знал, ни кто он, ни откуда. Даже родной язык забыл. Но стал заново учиться говорить. А говорить пришлось на хинди. Сначала освоил слова, которые надо было говорить ежедневно: бытовые, что-то по работе. А работать ему пришлось — уборка храма и территории вокруг него.

Оказалось, что этому можно научиться. Как можно научиться носить национальную одежду, а это, скорее, платье, чем длинная мужская рубашка. Научился кротости – индусы приветливый и доброжелательный народ. А те, кто обитал в храме, были приветливы вдвойне.

А в это время его семья не находила себе места: сын пропал без вести в Индии. Всего один день в стране, в Мумбаи, и с концами. По полицейским сводкам не проходил. Сколько дипломатическая служба не теребила полицию, безрезультатно. Добились публикации в газетах. На центральных каналах в Дели и на местных в Мумбаи несколько раз было обращение помочь найти иностранца, приехавшего в Индию для прохождения практики. Дома тоже подключились журналисты. Они обращались к нашим туристам, отправляющимся в Индию: возможно, кто-то случайно встретит парня. Несколько раз в Индию летали его родители. И всей семьёй, и по одному. Искали сами – от фешенебельных кварталов Дели и Мумбаи до крохотных поселений на берегу Ганга.

За это время младший брат окончил университет и получил диплом. Во время учебы познакомился с местным журналистом – они оказались вместе на дне рождения однокурсницы. Парни подружились. И журналист узнал, что это в семье его нового друга несколько лет назад произошла трагедия, о которой писали СМИ и говорили на телеканалах: пропал старший сын. Он поехал в Индию на практику. Успел только отзвониться в день прилета, и всё. В доме было много его фотографий. Так что журналист, часто приходя сюда, хорошо запомнил пропавшего земляка.

И вот однажды редакция послала журналиста в командировку в Мумбаи – после съёмок совместного с Индией фильма надо было сделать репортаж о том, как на этих съёмках главные герои не только сыграли роли влюбленных, но и стали парой в жизни. Актриса была нашей, а актер – из Индии. И у них уже родилась двойня. Тема всегда читаемая. Поэтому и поехал журналист в индийский Болливуд – местную Мекку кинопроизводства.

Встретили его в доме кинозвезд тепло. И предложили насыщенную программу. А посмотреть в Индии было на что. Вот он и отправился с хозяевами на их автомобиле в путешествие по стране. А по дороге собирал материал и о героях своего очерка, и о стране, как тут часто говорили, сплошных контрастов. В одном маленьком храме, который посоветовал посмотреть хозяин, рассказывая, что построен он на собранные у местных крестьян деньги, ему показалось, что он видит знакомое лицо.

Молодой человек, на которого он обратил внимание, ничем от других прислужников не отличался. Разве что его кожа была на порядок светлее, чем у остальных. А так – ничем. Одежда, как у всех, приветливый взгляд, готовность помочь и подсказать, походка мягкая, бесшумная. Журналист рассказал сопровождавшим его хозяевам о том, почему его заинтересовал этот служка.

Хозяин подошёл к нему и обратился на английском. Тот только смущённо улыбался и отрицательно мотал головой. Тогда обратился к нему на хинди. Кое-что служка понял, и как мог, сказал, что живёт тут в храме давно. В разговор вмешался наш журналист – он спросил его по-русски, откуда он. Услышав русский язык, служка замер. По глазам было видно, что он о чём-то напряжённо думает. Потом, очевидно, ничего не вспомнив, служка виновато улыбнулся и опять отрицательно замотал головой.

Хозяин нашёл главного в этом храме. И тут журналист был крайне удивлен. Оказывается, даже в таком маленьком храме главный – это совет храма. Когда совет не собирается, главенствует председатель совета. Вот к нему и пошел сопровождающий. Традиционно почтительно поприветствовал его. И тот, в свою очередь, тепло ему ответил. Ещё и добавил, что знает его как актёра. И благодарит за хорошие роли.

А дальше главный в храме позвал одного из самых старых послушников. Объяснил это тем, что сам служит в этом храме два года. И когда сюда пришёл, этот молодой светлокожий послушник уже был тут. Скорее всего, о том, как и когда он попал сюда, расскажет старожил храма. К ним подошёл пожилой индус. Почтительно поприветствовал и стал рассказывать.

Пять лет или, как он выразился, пять весён тому назад в храм поздно ночью постучали незнакомые люди. Они просили приютить и позаботиться о молодом человеке, которого они подобрали на дороге, увидев его лежащим без сознания. На нём крови было больше, чем растерзанной одежды. Но и по её обрывкам было видно, что одет он по-европейски. А ни денег, ни каких-либо бумаг при нём не было. Ну, такие несчастные часто находят приют в храме. Вот его всем миром и выхаживали. Раны и переломы лечили. Всегда кто-то из прислужников при нём был. Все ждали, пока заговорит. А когда заговорил, никто ни слова не понял. И он их не понимал. Тогда взялись его учить. Ходить. Есть. Простые слова говорить и понимать. Потом поняли: пропала у парня память. Но парень оказался добрым. Спешил помочь – стал убирать в храме и вокруг храма. Помогал старикам преодолеть пять ступенек на входе. Всегда спешил с водой, если видел, что плохо человеку от жары. Сейчас он хорошо говорит на хинди. Только так и не вспомнил, кто он и откуда.

Журналист пожалел, что нет у него с собой фотографии потерявшегося старшего брата, которых так много в доме его друга. И решил осторожно, чтобы не разочаровывать, если ошибся, попросить переслать фото по интернету. Они ещё не уехали из храма, как три фотографии пришли. Журналист показал их служителям храма и актёру. Сходство было. Но на фотографии человек был моложе. Другая прическа. А главное – другой взгляд: самоуверенный и даже циничный. И это сильно отличало служку от того парня, который был на фото.

Журналист, привыкший работать со словом, сразу назвал парня на фото мажором. Ну, и мажор ничего общего с этим приветливым и неразговорчивым служкой храма не имел. По дороге в дом актёров журналист советовался, надо ли вызывать сюда кого-то из семьи парня, пропавшего в Индии пять лет назад.

Больше всего его беспокоила мама: она так испереживалась за эти годы неизвестности, что ещё одно разочарование могло закончиться для нее трагедией. Остановились на том, чтобы приехал младший брат. Вроде как в гости к этим актерам, у которых уже гостил друг-журналист.

Через два дня он прилетел. И на следующее утро актёр, журналист и младший брат поехали в тот самый храм. Служку они встретили перед входом в храм – он протирал фигурки богов вдоль небольшого портала. Реакция младшего брата была бурной: он сначала сделал несколько шагов в сторону служки, потом резко развернулся и вышел за территорию. Там облокотился на автомобиль актера и закрыл глаза.

— Это он, — охрипшим голосом сказал подошедшим к нему журналисту и актеру. – Давайте вызовем отца!

Отец прилетел на следующий день – пришлось задействовать все связи, чтобы вылет состоялся. И они, уже втроем, поехали в храм. Отец даже не стал переодеваться с дороги. Поехали прямо из аэропорта. И опять тот самый служка натирал до блеска фигурки индийских богов на входе в храм. И реакция отца была такой же болезненной и радостной одновременно, как накануне у младшего брата. Несколько минут он стоял, отвернувшись от всех, и плакал. Стыдился своих слез, но унять их не мог: да, это его сын. Трудный, непутёвый, но родной сын. И вот они – отец и младший брат – подходят к нему и говорят:

— Ну, здравствуй, Кирюша!

Служка резко выпрямляется и застывает, не выпуская из рук ветошь с мастикой, которой натирал скульптуры богов. Он смотрит на этих людей. Сначала с недоумением и опаской. Тогда отец говорит ещё раз:

— Кирилл! Ты нашёлся, сынок!

Парень медленно оседает на ступеньки. Хватает ртом воздух и смотрит на них так, как смотрят на то, что нашли, уже не веря в удачу. Это так уходит его амнезия. Это так возвращается память…

…Ещё неделя ушла на то, чтобы в нашем посольстве сделали временный паспорт. Потом, с помощью связей актёра, были куплены билеты на самолёт. И всю эту неделю они спали всего по несколько часов за ночь. Они говорили. Кирилл сначала путал хинди и русский язык. Но тут же поправлял себя и рассказывал. Наверное, у него был ангел-хранитель. И не только потому, что спас жизнь. Он приглушил воспоминания о том, что было до прилёта в Мумбаи. А некоторые моменты просто стёр с памяти. Потому что теперь Кирилл был совершенно другой. От циника и наглеца ничего не осталось. А вот о том, как он прожил пять лет в храме, Кирилл рассказывал подробно. Тогда на обочине исчез, выветрился, растворился Кирилл, который считался только с собой, который умел только требовать и унижать. Кирилл такого себя тогда похоронил. Хотя и не знал об этом. В небольшом храме, где молятся совсем другим богам, он родился второй раз. Оказывается, это не красивые слова: родиться заново. Главное – родиться человеком.

И ещё. Если что и спасет мир, то это доброта. Ну, и красота тоже. Но движущая сила – доброта.

Кирилл ощущал её каждый день, пока жил в храме. Сами бедные, многие калеки с детства, служки маленького провинциального храма не знали зла, зависти и ненависти. Они просто жили, работая и помогая по мере сил и возможностей тем, кто в этом нуждался. Тут главным был закон: отдавая другому, сам становишься богаче. И это то, чему научился Кирилл. Он стал в храме своим. Как они прощались с ним! Сколько тепла и доброты было в глазах этих полунищих прислужников!

…Они так и не сказали маме, что возвращаются с Кириллом. Боялись, что от такой новости ей станет плохо, а рядом никого. Но на то она и мама, чтобы предчувствовать. Только это предчувствие встречи со старшим сыном она подавляла в себе – слишком много за пять лет было несбывшихся надежд.

И вот они входят. И первым заходит Кирилл. Это он! Немного другой, но он! Кирилл подхватывает маму на руки и прячет лицо в копне ее волос, в которых так много седины. И все молчат…

…Это история со счастливым концом. Вся семья прошла через тяжелейшие испытания, но вышла из них, оставшись семьёй.

…И ещё несколько штрихов. Кирилл восстановился в университете. Окончил его успешно. Стал работать в той же компании, что и младший брат. Они одновременно познакомились с двумя девушками, пришедшими на стажировку в их офис. И каждый влюбился в свою, причем, ответно. Они оба привели своих девушек в дом родителей – познакомили и тут же объявили, что женятся в один день. Сыграли свадьбу. На нее специально прилетели гости из Индии – уже известные нам артисты. А через год с разницей в два месяца у родителей появился новый статус: бабушка и дедушка. И что особенно порадовало родителей – у них появились внучки. Нет, никто бы и против внуков не возражал. Но девочки! Исполнилась мечта мамы: теперь у них по двору топают две очаровательные девчушки – двоюродные сестры двух родных братьев, которые стоят друг за друга горой.

…Пройдёт немного времени, и полетят две семьи со своими девочками в далёкую Индию. Там их ждут в доме индийских артистов. Там у девчонок будет своя компания. А потом на двух автомобилях все вместе поедут за три сотни километров в небольшой провинциальный храм. И войдут в него со всем уважением к местным обычаям. И будут ждать, пока Кирилл не наговорится со всеми служителями храма. Храма, подарившего Кириллу и его родным новую жизнь, девиз которой: «Главное – добро!»