Не зря говорят, что яблоко от яблони недалёко падает. Бывают, конечно, исключения, но редко.
Если в неблагополучной семье, где царит грубость, а мораль отсутствует, вырастает дочь, трудно ждать от неё, что она станет хорошей женой и хорошей мамой. Она просто не знает, как это сделать. Зато с детства усвоила разгульный образ жизни без рамок и границ. У нее, как правило, не бывает хороших подруг, точно так же, как нет и хороших манер. И чему удивляться, что круг её общения – ей же подобные. Тут стоит ещё раз оговорится, что есть всё-таки исключения…
Но не в этой истории про Галю. Она рано вкусила все прелести взрослой и неправильной жизни: алкоголь, связи без разбора, мелкое хулиганство, разборки стенка на стенку. Галя не могла с уверенностью сказать, где ей придется ночевать сегодня. Точно так же она не знала и с кем будет ночевать. Последствия таких неразборчивых ночёвок вскоре дали о себе знать. И, кстати, Галя понятия не имела, что внезапной беременности можно было избежать. Так, кое-что слышала. Потому поздно сообразила, что это не раздобрела она на случайно подвернувшейся сытой пище. Это в ней зародилась новая жизнь. Когда поняла, никто из врачей в женской консультации, куда ее надоумили пойти такие же бездомные, не взялся делать аборт – срок уже не позволял. Иначе это был бы криминал чистой воды. Галя, проклиная того, кому была обязана беременностью, а кому конкретно, вспомнить не могла, потому проклинала всех, с кем проводила ночи, решила дотерпеть до конца. Потом родить и тут же забыть, кто это у неё появился.
Кто такая Галя и что от неё можно ожидать, в роддоме, куда она почти приползла поздней ночью, догадались все. Но роды приняли, наслушавшись от Гали таких словесных выражений, что хоть записывай. А вот Галя, похоже, не услышала, что рожает преждевременно, на седьмом месяце. И никто не даст гарантию, что ребёнок будет здоров. Ну, говорили что-то там акушерки, когда Галя рожала. Но ей было до лампочки. Она чуть-чуть оклемается и сделает ноги. Уже два дня рюмку не держала. А закурить как хочется!
По всем законам мальчик, которого она родила, был обречён. Тем более, без материнской заботы. А он выжил. И тут в ноги надо поклониться сотрудникам роддома: старались все. От главврача до санитарки. Та ещё и молилась за него. Галя, проследив, как рано утром открылись входные двери, натянула на себя одежду, которую сумела спрятать под матрасом, и на цыпочках ушла из роддома. Не написав отказную, без домашнего адреса и без единого телефона родственников для связи. Так мальчик и остался на её фамилии. А имя ему дали красивое: Герман. Пробыл тут Герман почти три месяца. Пока не набрал вес и не окреп. Потом его передали в Дом малютки. Прощались с Германом все, кто был на смене: у мальчика с самого рождения была обаятельная и чуть смущенная улыбка. И очень умные глазки. Как сказала патронажная сестра, передавая Германа в руки своей коллеге из Дома малютки: -Ему бы опекунов хороших. И будет из мальчонки толк…
В Доме малютки Германа тоже полюбили все. И все удивлялись: откуда у такой крошки столько деликатности? Он не кричал и не требовал к себе исключительного внимания. Если что-то было не так, покряхтывал тихонько. Но пройти мимо было нельзя: большие карие выразительные глаза Германа притягивали к себе. Его могли бы несколько раз усыновить. Но когда узнавали, что мальчик родился семимесячным, а его мама оторви да выбрось, отказывались. Ну, за это осуждать нельзя. Вот в Доме малютки и не осуждали. И перестали надеяться, что попадет Герман в семью. От этого его ещё больше любили. И все старались то сказку ему прочитать, то песенку спеть. А Герман, у которого оказался отличный слух, ещё и подпевал. Когда по возрасту пришлось передавать мальчика в детский дом, его такого умненького и развитого там встретили тепло. И не понадобилось много времени, чтобы и здесь Герман стал всеобщим любимцем. Причём как детей, так и взрослых.
Потом, в шесть лет, Германа отправили в первый класс: на детдомовском педсовете приняли коллективное решение. Было понятно, что он значительно опережает своих ровесников. Оставаться в подготовительной группе не было смысла. Мальчик просто заскучал бы. А в школе стал Герман отличником. Легко так стал. Память у него была прекрасная. И слуховая, и зрительная. Однажды педколлектив детского дома рискнул куда значительнее: Германа отправили на математическую олимпиаду, которую проводил город. И он вместе с пятиклассниками решал задачи и примеры. Управился раньше всех. Ни одного исправления не было. Все ответы точные и правильные.
Когда Германа, которому не исполнилось ещё и девяти лет, награждали, местная телекомпания делала репортаж. И, конечно же, сняли и Германа. Так пришла к мальчику первая известность, к которой он не стремился. Но с тех пор Герман стал постоянным участником и лауреатом всех городских и межгородских математических олимпиад. Потом мальчик открыл для себя физику и химию. И тоже преуспел в этих науках. Такого вундеркинда в городе ещё не было. Поэтому легко нашлись спонсоры, которые обеспечили поездку Германа в Германию на олимпиаду европейского уровня. И там он стал призером. Об этом писали все городские газеты, а на телевидении вышло несколько репортажей о маленькой знаменитости.
Вот один из таких репортажей случайно увидела и Галя. Правда, в ней трудно было узнать ту самую Галю, которая двенадцать лет назад бросила своего ребёнка, оставив, и то случайно, ему только свою фамилию. Среди бомжей Галя уже не котировалась: тут правили бал молодые девчонки с совсем другим телом. Им наливали, как говорят, за красивые глазки и за ночку, бурно проведенную с тем, кто позвал. А Галя, постаревшая и какая-то вся ощипанная, с трясущимися руками, могла рассчитывать только на жалость: авось, кто-то и ей плеснет в пластиковый стакан, который она всегда носила с собой. Как-то раз Гале попала вожжа под хвост, и она сцепилась с одной разбитной малолеткой, грубо отодвинувшей её с места за общим столом. Галя обругала её грубо и хлестко. Та ответила кулаками. Бомжи смеялись. А девчонка гордо уселась туда, где ещё минуту назад сидела Галя.
Так Галя поняла, что ей тут ничего и никогда не светит – она отработанный материал. И поковыляла ночью, куда глаза глядят. Пришла случайно в какой-то двор и услышала, как с балкона второго этажа старческий голос зовёт Кузю. Галя поняла, что Кузя – это кот. А зовёт его старуха, которая уже сама и спуститься вниз не может. Что надоумило Галю поискать кота, она и не вспомнит. Но искать долго не пришлось: испуганный Кузя сидел под лавкой у подъезда и, наверное, мечтал, чтобы его забрала хозяйка. Галя взяла его на руки, подняла голову и негромко сказала старушке:
-Я нашла вашего Кузю. В какую квартиру нести? Номер скажите!
-Ой, деточка, спасибо тебе! – бабуля уже плакала. – Неси на второй этаж. Я сейчас открою дверь.
И Галя пошла. Дверь бабуля уже открыла. Сразу протянула руки к коту. Тот тут же перешёл к ней. Галя уже собиралась уходить, но старушка приветливо пригласила ее зайти:
-Деточка, зайди! Я хоть чаем тебя угощу. Целый день Кузю звала. Уже и плакала, думала, пропал мой единственный друг. Спасибо тебе, дорогая!
Галя за всю свою жизнь не слышала таких слов. И решилась зайти.
***
Галя задержалась у бабули на целый год. Старушка плохо видела. Поэтому и не рассмотрела ни синяков на лице Гали, ни её никогда не знавших маникюра и педикюра ногтей, ни сбившихся в колтун волос. Она попросила Галю рассказать о себе. И та поняла, что это шанс. Галя такую историю закрутила, смешав правду и ложь, что бабуля рыдала. Ещё бы!
Родители издевались над Галей, днём и ночью посылая за выпивкой. Потом они просто выгнали её из дома, сдав угол какому-то мужику, вышедшему из тюрьмы. Галя не доучилась. Жила с бездомными. И вот сегодня сбежала от них – не хотела воровать. Шла ночевать на вокзал. А тут бабуля, которая звала своего кота…
-Бедная ты моя, — вытирая слёзы, сказала старушка. – Не надо на вокзал. Ночуй у меня. Только сама достань с балкона раскладушку.
-А можно в ванную? – Галя ещё не верила в то, что происходит. Но мысль о ванной, в которой она не купалась лет пятнадцать, придала ей смелости.
-Конечно, деточка. Иди, мойся. А я тебе свой халат дам…
Так Галя и осталась у старушки. Делала все по дому, ходила в магазин, вызывала врача. Она устроилась мыть подъезды в этом же доме. И получала какие- никакие деньги. Галя привыкала к новой жизни. Но ей так хотелось похвастать перед знакомыми бомжами, что у неё крыша над головой: бабушка настояла, чтобы Галя привела нотариуса и оформила на неё дарственную. Попросила достать из старой шкатулки свои скромные сбережения и оплатила дарственную.
А месяца через два бабушка уже не вставала. Сказался и возраст, и пережитое горе: один за другим ушли из жизни сначала сын, а потом и муж. Когда бабушку хоронили, Галя плакала как за самым родным человеком. Но ведь так оно и было. А потом, когда после скромных поминок разошлись соседи, Галя допила из всех рюмок остатки водки и как была в платье, так и свалилась на раскладушку.
Утром Галя дала себе слово, что пить больше не будет – держалась же она почти год. Продержится и дальше. Включила телевизор. Шёл повтор местных новостей. Не особо всматриваясь в экран, Галя услышала свою фамилию. И стала смотреть. Но это была фамилия тринадцатилетнего мальчика из детского дома. Его звали Герман. И он недавно стал самым юным стипендиатом Малой академии наук. А ещё обладателем нескольких грантов и денежных призов за заслуги в математике и физике. Мальчик был симпатичным и скромным. И что-то зашевелилось в безалаберной голове Гали. А потом её осенило: это же тот самый ребёнок, которого она родила и бросила в роддоме. И, поди ж ты, каким стал! И тут у Гали созрел план: надо вернуть сына! Он – ее счастливый билет. Ее обеспеченная старость. Только надо все обмозговать как следует.
Начала Галя с того, что пришла в детский дом и рассказала душещипательную историю о том, как её украли в четырнадцать лет. Где и кто её родители, не знает. И долгое время её держали на арбузных плантациях как прислугу. Пока хозяин не придумал Гале другую работу: он одалживал девочку полупьяным мужикам на ночь. Когда Галя забеременела, её ночью увезли в какой-то город. Там вышвырнули из машины. Начались преждевременные роды. Но как только Галя родила, утром её обманом вызвали во двор роддома. И оттуда опять на арбузные плантации. Что случилось с её мальчиком, она не знала. Пока случайно не услышала о нем по телевизору.
Но директриса детского дома сказала, что без теста ДНК она Галю к Герману не допустит. Тут у Гали началась истерика: откуда у нее деньги на такой дорогой тест? Директрисе удалось договорится о бесплатном его проведении. Ещё месяц ушёл на то, чтобы получить ответ. Тест подтвердил, что Галя – биологическая мать Германа. Теперь дело решалось в суде. А Галя каждый день приходила в детский дом – она уже познакомилась с сыном, уже рассказала ему, как злые люди разлучили их. Но не было, говорила Галя со слезами, дня, чтобы она не вспоминала о своём ребёнке. Решение суда основывалось и на тесте ДНК, и на том, что у Гали есть собственное жилье, и что она работает. Не последнюю роль сыграл и Герман: мальчик поверил каждому слову матери. У него разрывалась душа, когда он представлял, через что ей пришлось пройти.
И настал день, когда Герман, попрощавшись со всеми в детском доме, ушёл вместе с Галей. Как же быстро растаяли его надежды, что вот, наконец, и у него есть родная мама и свой дом. Галю хватило ненадолго. Сначала она забрала все деньги, которые Герман получал за победы в конкурсах и его стипендию из Малой академии наук. Галя понятия не имела, что сын в этом возрасте быстро растёт. И скоро он стал стесняться своей одежды, в которой ходил теперь в новую школу. Герман, жалея маму, теперь сам убирал за неё подъезды. Вставал в пять утра и шёл убирать. А Галя сладко спала – она пристрастилась к дорогим напиткам и ни в чем себе не отказывала. А вот простой завтрак для сына не входил в ее планы. И Герман хронически не доедал. Ещё и недосыпал постоянно. В доме теперь каждый день были гости. Он почти ничего не понимал из того, что они кричали, перебивая друг друга. Теперь очень часто на его раскладушке кто-то спал, и обязательно с храпом. Герман приловчился уходить спать на лестницу. Но надо было дождаться ночи, чтобы соседи его поменьше видели.
От былой успешной учебы не осталось и следа: у Германа память стала плохой. Иной раз он не мог вспомнить решение простейшего уравнения. Поэтому в классе над ним откровенно смеялись: ну, какой же это вундеркинд, если его вводит в ступор корень квадратный из четырех? Унижение и стыд стали постоянными спутниками мальчика. Герман не умел ссориться, не умел доказывать свою правоту. В детском доме это не требовалось. И он всё чаще вспоминал свой детский дом, учителей и воспитателей, поваров и техничек. Вспоминал, глотая слёзы: теперь у него всё не так и всё не те.
Когда в конце учебного года встал вопрос: оставлять ли Германа на второй год, он понял, что пропадёт. А что делать, не знал. Ему по-прежнему было жалко маму. Но как-то он услышал, как она в пьяной компании хвастала, что вернула себе брошенного в роддоме сына и по полной программе воспользовалась его стипендией и грантами.
-Сейчас, правда, с сына как с козла молока. Чуть на второй год не остался. Но есть у меня вариант пристроить его к Паше Белому. Пусть с его пацанами попрошайничает на вокзалах. Взгляд у Германа жалобный, не наглый. Авось что-то да и дадут. Ну, и мне будет доля, — рассуждала его мама перед собутыльниками.
И тогда Герман решился на побег. Где находится его детский дом, он знал. Но подумав, отставил эту затею: надо не бежать, а официально возвращаться в детдом. Друзей Герман ни в классе, ни во дворе не завел. С ним никто не хотел общаться. Одна надежда была на пожилую соседку с третьего этажа. Она напоминала ему воспитательницу из детского дома. Такая же спокойная и доброжелательная, соседка узнала Германа по телепередачам и теперь, видя, как Герман изменился, догадывалась, что сейчас у него совсем другая жизнь. Но тактично не спрашивала. Вот к ней Герман и обратиться за помощью. Он рано утром написал ей записку с просьбой вызвать службу опеки. Но так, чтобы его мама ничего не знала. И затолкал записку под дверь соседки. Через пару часов соседка поднялась к ним в квартиру и попросила маму Германа отпустить сына – ей надо закрепить карниз. Мама отпустила. И тогда Герман, ничего не скрывая, рассказал, как он прожил с мамой этот год. Что с памятью проблемы – стал многое забывать. Что не высыпается. Что часто и густо в доме нет еды, а только спиртное. И как над ним смеются одноклассники: его одежда не просто смешная, она его унижает.
-Я обязательно с этим разберусь. Обещаю, Герман, — сказала соседка.
И через два дня, в субботу, к ним пришли из службы опеки. Застали ночующих бомжей, в том числе и в кухне на раскладушке Германа. Застали батареи бутылок. Табачный дым, повисший синим смрадом во всей квартире. Все ответы мамы и Германа записали под протокол. И в тот же день передали Германа в его детский дом до решения суда. На истерику и угрозы мамы не прореагировали. Подождали, пока Герман соберёт свои учебники, и уехали вместе с ним. По дороге созвонились с директрисой детского дома, объяснили ситуацию. Она успела доехать раньше и встречала Германа на входе. Едва ступив на порог детского дома и оказавшись в объятьях директрисы, Герман не сдержался – он заплакал…
Понадобилось несколько месяцев, чтобы Герман вновь стал спокойно спать, поправился и окреп. И почти сразу восстановилась его уникальная память. На очередную олимпиаду по математике он поехал, будучи уверенным, что справится. И получил первое место с внушительной премией.
Но Галина уже ничего об этом не знала: решением суда она была лишена материнских прав. И вскоре вернулась к привычному образу жизни, который выбирают бомжи. Правда, у неё появилась новая тема, которую Галина поднимала, выпив первую рюмку: какие все-таки дети неблагодарные! Вот она дала жизнь сыну, потом взяла его из детского дома. Так он нет чтобы помочь матери, стать добытчиком, нажаловался в полицию и опекунский совет, опозорил её. Потом её перестали слушать. Говорили:
-Смени пластинку! Какая ты мать!
Она замолкала, отходила в сторону и там, наедине, говорила, что хотела…
А Герман наверстал все, что по милости такой мамы упустил. Он опять побеждал в международных олимпиадах, стал соавтором нескольких монографий, получил персональное приглашение на учёбу в ведущий европейский университет на факультет новейших технологий. Ему было интересно учиться. Параллельно Герман выучил английский, немецкий и французский языки. Свою первую лекцию в Сорбонне слушал на французском. На нем же отвечал и на вопросы. Герман выпадал из обычного представления о математиках. Дескать, это люди-сухари, без эмоций. Он прекрасно знал классическую мировую литературу и фантастику. Он по первым аккордам узнавал, что это его любимое «Болеро» Равеля или «Спартак» Хачатуряна. Не знай, что Герман уже состоявшийся математик, его без натяжки можно было считать гуманитарием.
На последнем курсе получил предложение от одной ведущей мировой компании, занимающейся разработками новейших технологий. Через год стал в этой компании ведущим специалистом. Но с родным детским домом связь поддерживал. И помогал – с его помощью тут работают два компьютерных класса. А во время каникул он оплачивает месячное пребывание особо одаренных детей в специальном математическом лагере. Герман давно не боится телекамер. Старается не отказываться от интервью. Ему есть что рассказать. Особенно детям. Есть, на что нацелить их. Единственная тема, ставшая табу, это рассказ о его родителях. Из биографии Германа, которая сегодня есть и в интернете, известно, что он воспитанник детского дома. И безмерно благодарен людям, которые вели его от рождения и до окончания учебы. Но журналисты народ настырный. И однажды один из них все-таки добился ответа Германа на вопрос: что он знает о своей маме. На лице Германа не дрогнул ни один мускул, когда он ответил:
-Знаю ее имя. Знаю, что о маме, бросившей на произвол судьбы своего ребенка, больше знать и не надо. Иначе разочарование неизбежно… Но я ее не сужу. И как это ни банально, дважды говорю ей спасибо. Первое за то, что дала мне жизнь. А второе, за то что бросила меня в роддоме. Вот за это ей поклон. Не попади я в детский дом, стал бы, скорее всего, таким же как она – без роду и племени. Так что, если ты меня слышишь, спасибо, мама.
С тех пор тема родителей Германа больше не поднимается. Но есть ещё один момент: Герман разыскал все-таки, где она живёт. И шлёт ей деньги.
0 Комментарий