Петрович нашёл себе новую подработку – на кладбище! А что такого? Сидишь себе в сторожке и сидишь, посматриваешь, чтобы никто из посетителей не хулиганил, где калитку прикроешь, где псину заблудшую выпроводишь. Работать сутки через трое – нормально так. Ночью спишь, днём за порядком смотришь. А то, что на кладбище – то это не страшно. Как говорят, живых надо бояться, а мёртвые – что? Лежат себе да лежат. А ты ещё и копеечку получаешь — лишняя что ли десятка к пенсии?
Надо сказать, кладбище это было старое, здесь в основном покоился прах жителей старого города. А теперь, когда город разросся, то хоронили уже на новом — в другой стороне совсем. Здесь изредка были прощальные церемонии – в основном, провожали в последний путь тех, кто хотел быть и после смерти поближе к своим предкам. Но для этого нужно было оббегать тысячу инстанций. Так вот не хоронили почти, но охраняли…
Петрович считал, что работёнка у него будет спокойная… а потому решил в первую ночь скоротать время за созерцанием звёзд, которые здесь особенно светили ярко, и распитием чекушечки, которую он предусмотрительно захватил. Нет, Петрович не был алкоголиком, просто иногда мог себе позволить. Никто ему был не указ – уже почитай десять лет, как жену свою схоронил (кстати, на этом же кладбище), а единственная дочка жила далеко, к отцу приезжала редко – а Петрович и не обижался: у неё своя жизнь…
И вот сидел он на порожке своей сторожки, вспоминал прошлую жизнь, понемногу отхлёбывая из маленькой бутылочки, салом с хлебом закусывал…
И тут услышал собачий вой – да такой, что кровь в жилах застыла…
Вой раздавался с дальней, северной, стороны кладбища. Петрович поднялся, почувствовав предательскую дрожь в коленях. А потом ругнул себя – чего он боится: ну, забрался пёс на кладбище, сейчас он его как шугнёт!
Старик решительно направился за угол сторожки, где и был обзор северной стороны. И только выглянул из-за своего домика, да так и замер! В метрах ста мелькнула какая-то тень. Луна, которая до этого была в тучах, вдруг на секунду вырвалась из плена и осветила окрестности. В её тусклом свете Петрович увидел, как среди могил ясно прорисовался силуэт старухи! Старик так и ахнул, рот зажал, чтобы не закричать. А старуха чем-то взмахнула перед собой, луна вновь утонула в ночном небе, а потом вновь бросила рассеянный блик на кресты…
Старухи больше не было…
Петрович даже поморгал – неужели привиделось? Вроде и не пил почти! И тут опять раздался вой — обреченный, леденящий душу…
Петрович больше не мог этого вынести – кинулся со всех ног в сторожку, заперся на все засовы, нырнул под старенький плед на потёртом диване и зажмурился – всё, спать! На последок ещё «Отче Наш» попробовал прочитать – что помнил…
Вскоре забылся тяжёлым сном.
А наутро первым делом Петрович решил осмотреть то место, где старуха была. И вроде бы ничего там сверхъестественного он не нашёл – обычные старые могилы. Только одному захоронению недавно год исполнился – могила молодого мужчины, чуть за тридцать ему было на момент смерти. И именно около этого памятника Петрович припомнил, что видел старуху. Или всё же привиделось?
Воспоминания прошлой ночи вновь нахлынули – Петрович понял, что, по всей видимости, эта работёнка не для него.
«Эх, не жили богато, и нечего начинать!» — приговаривал про себя старик, направляясь к управляющему кладбища, который как раз приехал с инспекцией.
Петрович решил уволиться, отработав только одну ночь – своё здоровье дороже. А то от всех этих кладбищенских видений он и сам недолго протянет. А пожить ещё хочется!
Управляющий Иван Матвеевич выслушал старика, нахмурился, головой покачал.
— Да, Василий Петрович, есть тут что-то непонятное, — признался он работнику, — мне уже и раньше говорили другие сторожа, да и жители местные жаловались – мол, пугает всех какая-то старуха. Но я всё думал, байки. С месяц, как разговоры такие идут. Не верю я ни в какую мистику, если честно, но никто старуху не ловил… В общем так, Петрович, Христом Богом тебя прошу: выйди ещё раз сегодня ночью. Покарауль…
— Так не моя вообще смена, — опешил Петрович, — да и увольняюсь я.
— Я всё понимаю. Заставить не могу, но сегодня утром второй сторож мне уже позвонил, сказал, что больше сюда ни ногой. А третий запил. Одна надежда на тебя, не могу я кладбище без присмотра оставить. Я тебе вдвойне заплачу.
— Да боязно мне, Иван Матвеевич, — покачал головой старик, — не ожидал я, что тут такие страсти творятся, а если эта ведьма всю кровь мою выпьет?
— Но ни у кого же ещё не выпила! А хочешь, я камеру там, на памятнике, установлю?
— А чем она мне поможет? — хмыкнул старик.
— Ну, будем точно знать, кто там людей пугает. Да не дрейфь! Не тронет тебя никто! А завтра я найду другого сторожа.
Согласился Петрович – ладно, потерпит ещё одну ночь, тем более за двойную плату.
Иван Матвеевич, как и обещал, установил камеру на памятнике, где молодой мужчина был похоронен.
В ту ночь Петрович решил, что никакого алкоголя – только чай! Как стемнело, заперся он в своей сторожке и в окно всё поглядывал. Тишина…
Старик решил, что все это глупости – привиделось ему, а народ в округе всякую ерунду придумывает, чтобы хоть как-то развлечься. Вот уже двенадцать ночи минуло, собрался Василий Петрович спать – всё так быстрее дежурство пройдёт. Как вдруг – опять! Вой послышался! И именно с северной стороны! Не стал старик ничего выяснять – шмыгнул под плед, уши подушкой закрыл и зажмурился. То ли от переживаний, то ли от самовнушения, но заснул Петрович быстро. А утром, как только солнышко коснулось ветхих окошек в сторожке, старик уже был на ногах – позвонил управляющему. Иван Матвеевич спросонья не сразу и понял, кто и чего ему взахлёб рассказывает, а потом сообразил: сторож с кладбища опять старуху видел!
— Сейчас приеду, посмотрим запись, — зевая, ответил управляющий.
Ему и самому было интересно, что там за аномалия происходит. А вдруг, и правда, привидение? Тогда можно продать эту новость журналистам – Иван Матвеевич по дороге на кладбище уже прикидывал, сколько запросить за сенсацию у местных телевизионщиков. Но…
Всё оказалось намного прозаичнее. Вместе с Петровичем он несколько раз просмотрел запись с видеокамеры на ноутбуке и понял: сенсации не получится. А запись свидетельствовала: поздней ночью, пробравшись в дыре в заборе, по кладбищу шла невысокая худенькая старушка с какой-то сумкой. Рядом с ней шествовал большой беспородный пёс. Дойдя до известной уже могилы, старушка вначале стояла, что-то шептала, плакала… а пёс выл…
Затем пожилая женщина доставала из сумки плед, расстилала его прямо у могилы и ложилась на него, укрывшись краем. Пёс послушно укладывался рядом, пытаясь согреть свою хозяйку. А с первыми лучами солнца собака и женщина уходили с кладбища через ту же дыру в заборе…
— Вот и привидение, — хмыкнул управляющий, — только чего она сюда ходит?
— Может, там сын похоронен? – предположил Петрович.
— Даже если и так, то чего по ночам шастать. Ладно, выяснили. Надо бабку теперь поймать и объяснить, что здесь не гостиница. Сегодня ещё отдежуришь? Или ты все же будешь увольняться?
— Третью ночь подряд? — возмутился было старик.
— Плачу по двойному тарифу, пока не нашёл тебе сменщика, — тут же ответил управляющий.
— Ладно, так и быть, — пожал плечами старик, — а с бабкой договорюсь, не мертвяк же она вроде.
И всё же сомнения были…
В третью ночь Василий Петрович терпеливо ждал в своей сторожке кладбищенскую гостью. И вот вновь послышался вой пса…
Василий Петрович, на всякий случай вооружившись граблями, отправился к захоронению мужчины, смело светя фонариком. Вскоре он вновь увидел тени старухи и собаки.
— Эй, кто тут? – как можно грубее крикнул Петрович, — вы чего тут по могилам шастаете в потёмках?
Послышалось растерянный возглас, потом рычание собаки…
— Тиша, нельзя! – раздался пожилой женский голос, потом просительно добавил, — мил человек, мы тут просто посидим немного.
— Ночью нельзя находиться на территорию кладбища! – грозно завопил Петрович, выставляя на всякий случай вперед грабли, — а ну, пошли вон!
— Да некуда нам с Тишкой идти, мил человек, -всхлипнула старушка из темноты.
Петрович осветил её фонариком – маленькая, худенькая, в замызганном платье, в мятом платке…
И даже в таком виде она не выглядела бомжихой – просто какая-то потерянная и несчастная.
— Ты точно не приведение? – уточнил на всякий случай Петрович.
— Да что ты, мил человек! – грустно усмехнулась старушка, — живая я. К сожалению… Меня Екатерина Антоновна зовут. А это Тишка – мой пёс… Вы не бойтесь, Тихон не тронет, он уже старый, у него и зубов-то нет. Он один у меня и остался.
— Всё равно не пойму, чего вы ночью тут ходите, людей пугаете! Если хотите рассказать, то милости прошу в мою сторожку, у меня там чайник горячий, колбасы с сыром нарежу. Меня, кстати, Василий Петрович зовут,т– старик махнул рукой и направился в сторону своего домика.
Старушка шагнула было вперёд за Петровичем, но тут же в нерешительности остановилась. Василий Петрович вновь направил на неё свет от фонарика.
— Чего вы там мнётесь? – удивился он, — пойдёмте, согреетесь, а то ночи уже холодные, август на исходе.
— Да неудобно как-то. – пробормотала Екатерина Антоновна, — простите, что мы вас побеспокоили. Мы лучше пойдём.
— Побеспокоили? – засмеялся Петрович, — да вы меня насмерть перепугали! И жителей рядом с кладбищем тоже. Вы в курсе, что один мой напарник запил по-чёрному от переживаний по этому поводу, а второй сбежал? Я уже тут третью ночь работаю – из-за вас, между прочим! Пойдёмте! Я же вижу, что у вас что-то случилось.
— Как вы это поняли?
— А зачем тогда вы спите у могилы?
— Там мой сын.
— Сын… Вот беда! Ну, идёмте, холодно же! И они, двое людей и собака, направились к сторожке.
И уже там Василий Петрович вскипятил чайник, сделал бутербродов, подвинул угощение. Гостья робко взяла еду, осторожно откусила. Екатерина Антоновна старалась откусывать маленькими кусочками, не торопиться, но голод взял свое: старая женщина с жадностью съела один бутерброд, второй…
Пёс Тихон в это время сидел рядом и молча смотрел на хозяйку…
— Ох, Тиша, прости! – пробормотала Екатерина Антоновна и вопросительно посмотрела на Василия Петровича, — можно ему?
— Да, конечно! – опомнился Петрович и отрезал псу кусок колбасы, потом нашел старую миску и налил молока.
Увидев взгляд гостьи, налил и ей стакан молока. Екатерина Антоновна благодарно кивнула в ответ. Пока пёс и женщина ели, Василий Петрович молча отхлебывал чай. А потом Екатерина Антоновна рассказала свою грустную историю…
Она всю жизнь проработала в библиотеке. Сына одна вырастила, родила она его, когда ей было уже за тридцать. А муж бросил их, когда Андрею только три года исполнилось, с тех пор от него не было никаких вестей. Екатерина гордая – и не искала мужа, ничего ей от него не нужно было. Андрей вырос хорошим парнем, выучился на инженера, потом в армию сходил…
Из армии привез красавицу-жену. Жили они все вместе. Первое время Екатерина со снохой ладили. А потом Наталья начала характер показывать – полноправной хозяйкой хотела быть. А куда Екатерина Антоновна уйдёт? Денег на другую квартиру не было. Да и Андрей никак не мог заработать на первоначальный взнос для ипотеки. И вот тогда решил Андрей устроиться в армию по контракту – там же льгот много, в том числе и льготная ипотека – не сразу, конечно, нужно немного послужить. И служил Андрей честно. А тут очередной военный конфликт. Уехал Андрей на войну, у него как раз только сын родился. Наталья с маленьким Кириллом и Екатерина проводили своего воина, просили быть осторожнее. А они…
Они будут его ждать.
Первое время Наталья, занятая заботами о сыне, со свекровью ладила, оно и понятно: от бабушки хорошая помощь – то посидит с внуком, то погуляет, да и с пенсии всегда подарки малышу делает. Словом, вроде бы всё хорошо. И только тревога за Андрея беспокоила сердца женщин. А потом пришла страшная весть: погиб Андрей…
Екатерина Антоновна, тогда как в тумане была: помнит, как привезли цинковый гроб, как они с Натальей рыдали у могилы…
Похоронили, кстати, Андрея на старом кладбище – рядом с родителями Екатерины. После смерти Андрея пришли какие-то выплаты – матери ничего не нужно было, все невестке отдала: ей нужнее, сына ведь растить надо. И тут Наталья показала свою сущность. Она стала в открытую гнать Екатерину Антоновну из её же квартиры – мол, мешаешь мне, старая…
Пожилая женщина была нрава кроткого, не хотел открытого конфликта, все больше отмалчивалась да плакала в своей комнате, изливая своё горе Тишке. Тихон – старый пёс, которого Андрей подобрал еще щенком на улице, когда еще в институте учился. Умный пёс, хоть и беспородный. Он всей своей собачьей душой любил Андрея, в армию его провожал, встречал с молодой женой, и потом все годы служил верой и правдой своему хозяину. Места много не занимал, был прилежным псом. А когда хоронили Андрея, выл страшно в квартире – на кладбище его не взяли…
Понял он, что хозяина больше нет. Опять он остался с Екатериной Антоновной. И только теперь хозяина ему не дождаться…
Наталью раздражал Тихон, она кричала, говорила, что пёс обязательно укусит маленького Кирилла. А Тихон очень умный пес – он бы был самой лучшей нянькой для малыша, только Наталья его и близко не подпускала. А раз, когда Екатерина Антоновна была в поликлинике, вывезла пса на городскую свалку…
Пришёл Тихон через неделю — худой, грязный. Екатерина Антоновна, которой Наталья сказала, что пёс сбежал, была рада до невозможности. Она-то считала, что Тихон убежал Андрея искать.
— Ничего, Тишенька, ничего… Видишь, жизнь какая… Смириться надо. И жить дальше. – приговаривала она, гладя Тихона.
Пёс только смотрел на неё умными глазами и тихо повизгивал – он бы все рассказал, да не мог. Зато Наталью взбесило, что Тихон нашёлся.
— Не сдох же! – злобно выпалила как-то она, — неужели на помойке никакой отравы не было? Надо было тебя каким-нибудь крысиным ядом накормить, прежде чем выкинуть.
— Так это ты! – ахнула тогда Екатерина Антоновна, — как ты могла? Это же Андрюшин пёс!
— Да пошла ты к чёрту, дура старая! – закричала сноха, — надоела! Убирайся из моего дома!
— Так это и мой дом, — робко заметила Екатерина Антоновна, — а если тебя что-то не устраивает, то ты можешь себе что-то купить, за Андрюшу ведь прилично выплатили!
— А ты мои деньги будешь считать? – продолжала орать Наталья, — я сама знаю, куда их потратить! Я их в дело вложу. Будет у меня своя парикмахерская. А квартира… Ты, дура старая, сама мне дарственную подписала.
— Я? Когда? – побледнела старушка и осеклась.
Она вдруг вспомнила, что после смерти Андрея Наталья ей много бумаг приносила, к нотариусу они ездили, но для пожилой женщины тогда было всё, как в тумане. И вот правда открылась.
Наталья с нескрываемым злорадством показала документы на квартиру, а потом…
Потом она просто выгнала Екатерину Антоновну на улицу вместе с собакой, разрешив взять с собой только небольшую сумку с вещами. И сказала на прощание, что про внука может и не думать – не Андрея это сын! И это предательство тяжело ранило и без того больное сердце пожилой женщины. Она долго бродила по улицам, не понимая, что ей делать. Попыталась обратиться в полицию, но там ее выслушали и сказали, что ничем помочь не могут – надо в суд. А на суд и деньги нужны, и нервы, и здоровье…
Попробовала пойти к бывшим коллегам, знакомым. Но никому до нее не было дела – только вздыхали, да глаза в сторону отводили. Никому не нужны были ее проблемы. Понимала это Екатерина Антоновна. И тогда она взмолилась небесам:
«Господи! Забери меня к себе! Мне незачем жить!».
И решила она идти на могилу сына…
Там и умереть хотела. Тихон, который всегда был рядом, словно понимал настроение женщины. И каждый раз, когда они направлялись к кладбищу, начинал беспокоиться. Как только хозяйка укладывалась у могилы сына, начинал выть – словно хотел поднять Екатерину Антоновну или на помощь кого позвать. Но никто на помощь не спешил. И он ложился рядом, согревая её.
Так прошло несколько недель. Днями старушка с собакой ходили по городу, рылись в мусорных баках в поисках еды, мылись в реке, а ночами шли на кладбище…
Иногда Екатерину Антоновну видели бывшие коллеги и знакомые, но все делали вид, что не узнают её – да, кому нужны чужие проблемы. А бессовестная Наталья, которая даже пенсионную карточку старушки забрала, жила, ни в чем себе не отказывая. Екатерина Антоновна сама видела ее несколько раз: то она из дорогого бутика выходила, то из ресторана под руку с каким-то мужчиной, то из салона красоты. Наталья в упор не видела бывшую свекровь. Тихон раз даже хотел броситься в ее сторону и укусить – Екатерина Антоновна удержала. Ничем хорошим это бы не кончилось — по крайней мере, для Тихона. Да, Екатерина Антоновна все ждала смерти. Каждый раз, засыпая у могилы сына, она как молитву повторяла:
«Забери меня к себе, забери»…
Но утром вновь её будило солнце, и она уходила с кладбища, понимая, что не нужно привлекать к себе внимание. А то вдруг ещё охрана её приметит и погонит. И лаз ее в заборе обнаружат…
И вот всё вскрылось….
Что теперь делать, она не знала. И смерть не идёт, и жить ей не зачем…
Василий Петрович, выслушав рассказ Екатерины Антоновны, был вне себя от бешенства – почему же никто не помог поставить на место наглую сноху? Вот гадина какая! Но что он лично может сделать?
Старик призадумался – только нервы потратит…
Но жалко Екатерину, до слез жалко.
— Не гоже тебе на земле спать, — покачал он головой, — больше не вздумай так делать!
Екатерина Антоновна подняла на него заплаканные глаза.
— Хуже ведь уже не будет, а так… Может, смилостивится Господь наконец. – произнесла она.
— А ну, хватит! – прикрикнул Петрович, — живому – живое, как говорится! Значит, не пришло твоё время. Не гневи Бога! Думаешь, сыну на том свете легко смотреть, как мать мается?
— Я не знаю, что делать.
— Зато я знаю! – решительно произнес Петрович, — будешь у меня жить! У меня квартира двухкомнатная, один живу уже сколько лет после смерти жены. Дочка в другом городе, своя у неё жизнь. А мне тяжко одному хозяйство всё вести. Вот и будешь мне помощницей.
— Я? – растерялась Екатерина Антоновна, — ой… Неудобно… Нет, это неправильно. Вы же меня не знаете…
— Опять затянула свою шарманку – неудобно… а на кладбище удобно спать? И это… Хватит мне выкать, мы вроде бы одного возраста.
Екатерина Антоновна вытерла набежавшие слезы – она уже отвыкла от человеческого участия и такой вот простой доброты…
— Спасибо, — прошептала она и тут же спохватилась, — А Тишка? Я его не брошу.
— А кто сказал, что я против собаки? Я ведь тоже животных люблю. У нас с Машей раньше и коты были, и собаки. Это сейчас я один остался.
— А ты не пьёшь? – с подозрением спросила Екатерина Антоновна.
— Пью иногда, — честно признался Петрович, — но это от одиночества, скорее. Так, чтобы хоть как-то отвлечься. А с тобой… В общем, время покажет.
И эти оба уже довольно пожилые люди посмотрели друг на друга… а старый пёс вдруг подошёл и лег на ноги Петровича – словно благодарил Тихон его за спасение своей хозяйки…
С тех пор прошло два года.
Екатерина Антоновна живёт теперь вместе с Василием Петровичем, они даже расписались. Дочка Петровича только рада – все отцу веселее будет, и под присмотром он. Петрович не бросил работу на кладбище – все добавка к пенсии…
Екатерина Антоновна смогла вернуть заблокировать свою пенсионную карту, которая была у Наталья, и теперь сама получает пенсию. Тихон служит верой и правдой ей и Петровичу. Изредка Екатерина Антоновна ходит к мужу на его работу – то обед, то ужин отнести. А потом улучит минутку и — к сыну.
— Вот, сынок, живу… — прошепчет она у могилки, — ты уж прости. Видать, и правда, ещё не время мне…
Тихон в такие минуты стоит рядом, опустив голову – знает он, что тут его любимый хозяин лежит. Грустно…
Но жизнь продолжается – и у людей, и у животных. А Наталья…
Не впрок пошли ей деньги, которые она получила за Андрея. Новый любовник всё у него выудил. И квартиру себе смог забрать. Запила Наталья, сына у неё в приют забрали. Где она сейчас – никто и не знает.
0 Комментарий