– Перепёлкина, немедленно зайдите ко мне! Нужно с вами обсудить одно дело.
Грубый голос из коммутатора заставил Марию невольно «подпрыгнуть» в рабочем кресле: если её вызывал к себе директор Рыбалов – значит, ничего хорошего точно ждать не стоило.
Девушка мимоходом заглянула в своё карманное зеркальце, пригладила волосы, а затем, глубоко вздохнув, отправилась в кабинет к начальнику.
Директор консалтинговой фирмы «Ореол», Вячеслав Рыбалов – встретил Марию, как и всегда, с величайшим презрением в своих льдисто-голубых глазах. Рыбалову было всего двадцать восемь, однако выглядел он и того младше: всё потому, что молодой мужчина отличался очень хрупким телосложением, и вдобавок, являлся «счастливым» обладателем мягких кудрявых волос, цвета спелой пшеницы. При этом, Вячеслав Ильич имел незаурядно низкий, даже «хабалистый» голос – и подобный контраст очень многих, при первом знакомстве с ним, вводил в натуральный «культурный шок».
Рыбалов одевался всегда безукоризненно, словно каждый день представлял интересы своей фирмы чуть ли не перед самим президентом: некоторые сотрудники подозревали даже, что часть их заработной платы, так неожиданно «оптимизированной» (читай – урезанной) в начале этого года – пошла как раз на то, чтобы их модный директор мог обновить свой деловой гардероб.
Марию Рыбалов откровенно ненавидел – шутка ли, ведь эта «выскочка», ещё каких-то полгода назад работала в их офисе самой обыкновенной уборщицей!
Действительно, Маша представляла собой уникальный случай, когда человек, поднявшийся с самых низов – смог «дослужиться» сразу до заместителя директора. Однако, по мнению самого Вячеслава Ильича, старый директор, место которого он совсем недавно занял – совершил чудовищную ошибку, наняв на столь ответственную должность простую «мужичку».
«Ничего, я этот просчёт обязательно исправлю – даже до конца недели ждать не придётся!», — думал про себя новый директор, а сам, в это время, с откровенным презрением разглядывал свою молодую заместительницу.
– Добрый день, Вячеслав Ильич, — робко начала Мария, аккуратно прикрыв за собой дверь, — вы меня вызывали?
– Вызывал-вызывал, — усмехаясь, протянул директор, — скажи-ка мне, Мария, тебе известно о том, что через пять дней – нам предстоят очень важные переговоры с «Фельдман Индастриал»? И что, от этих переговоров зависит, сможешь ли ты и дальше исполнять свои обязанности в качестве моего заместителя?..
– Кхм… Да, я слышала об этом. – Понурив голову, тихо произнесла девушка.
Конечно же, она слышала об этих переговорах! Все в компании знали, что «Фельдман Индастриал» никогда не согласится заключить сделку с фирмой такого «среднего» масштаба, как их «Ореол». И, тем не менее, её начальник будто специально сделал всё возможное, чтобы пригласить представителей этого серьёзного бренда на переговоры. Хотя Мария, также как и Рыбалов, прекрасно понимала, что эти переговоры, скорее всего, станут провальными.
– Илья Вадимович отзывался о вас, как о блестящем экономисте с удивительными дипломатическими способностями. — Прищурившись, продолжил директор. — Поэтому, с моей стороны, было бы крайне некомпетентным шагом не дать вам возможность проявить себя в столь важном деле… Да что там, вы фактически спасёте своими действиями всю компанию!
Последнюю фразу, Вячеслав Ильич произнёс с особенно наигранным драматизмом. Он будто наслаждался тем, как изящно унижает свою несчастную подчинённую. Мария понимала, куда он клонит, и от этого ей стало ещё тревожнее.
– М-м-м… Вячеслав Ильич, я прошу прощения, но мы с вами, кажется, ещё в прошлом месяце обсуждали эту ситуацию: я не имею полномочий проводить столь важные переговоры без вашего прямого присутствия. Это будет чистым неуважением по отношению к людям из «Фельдман Индастриал». А потом… В последнем отчёте, я предоставила вам все варианты развития ситуации, при возможном сотрудничестве с ними в качестве партнёров. При всём уважении, Вячеслав Ильич, но – это слишком рискованно. В случае неудачи, пострадать могут все активы «Ореола», а нам никак нельзя этого допускать. Мы и так потеряли двадцать процентов акций на рынке – в июле, помните?
Мария пыталась образумить директора со всей присущей ей мягкостью и вежливостью, хотя и понимала, что такой человек, как Рыбалов, вряд ли впечатлится подобными «увещеваниями». Так оно и было: начальник замер на месте, пока девушка объясняла ему ситуацию, и буквально «сверлил» её взглядом, в каждом слове выискивая малейший просчёт.
– Не надо мне указывать, Мария Никитична, где мне следует рисковать, а где нет! – Взорвался вдруг директор. – Поверьте, я-то прекрасно себе представляю, как обстоят наши дела с акциями и той частью активов, которую, между прочим, вы – да-да, не надо так на меня смотреть! Вы же – Мария Никитична, и упустили!
Мария смотрела на Рыбалова округлившимися от изумления глазами: никогда, даже в самом страшном сне, она себе и представить не могла, что её будут упрекать в падении финансовой стабильности внутри компании, которую она всё это время буквально «на руках качала» – выискивая лишь самые выгодные и долгосрочные контракты. Заявление директора застало девушку прямо-таки врасплох:
– Извините, Вячеслав Ильич, но тут вы в корне неправы – данный инцидент возник исключительно по вине…
Мария запнулась, а директор одним большим и резким шагом подошёл к ней почти вплотную:
– Ну-ну, договаривайте, Перепёлкина, — подначивал её директор, — так, по чьей вине это произошло?
Заместительница быстро взглянула своему начальнику в лицо, и сразу же прикусила язык: как бы ни хотелось ей озвучить сейчас всё, что она думает относительно этого молодого хлыща – стоит ей произнести лишь слово – как всему, только-только устаканившемуся укладу её жизни, моментально придёт конец. Мария только глубоко вздохнула, а вслух произнесла:
– Инцидент произошёл исключительно по вине внешних, никак не контролируемых нами, экономических обстоятельств…
Директор довольно улыбнулся, но глаза его, по-прежнему, оставались холодными и злыми:
– Молодец, Перепёлкина. Вовремя остановилась – хвалю! В общем, приказ у меня для тебя будет следующий: в пятницу, ты проводишь итоговые переговоры с «Фельдман Индастриал», и – если они оказываются успешными – ты остаёшься работать в компании как прежде, может даже, я тебе небольшую премию выпишу… Ну, так, тысяч на пять, не больше – сама же говоришь, у нас сейчас финансовые трудности, поэтому так важно соблюдать меру во всём.
– А, если… Если переговоры пойдут не по плану, что тогда?.. – Решилась задать смелый, но опасный вопрос девушка.
Рыбалов уселся в кресло и сложил руки «домиком», задумчиво посмотрев на подчинённую:
– Ну-у-у… Если вдруг сделка сорвётся – можешь считать, что с этого момента у тебя начинается до-о-олгий отпуск. Неоплачиваемый.
Мария тяжело сглотнула, прежде чем уточнить:
– Иными словами, вы меня уволите?
– Разговор окончен. Извини, Перепёлкина – мне нужно заниматься другими делами.
Директор фирмы сделал вид, что до крайности заинтересован какими-то цифрами в своих бумагах, так что Марии не оставалось ничего иного, кроме как вернуться в свой кабинет, и горько заплакать. Девушка была удручена, и совершенно не знала, как ей быть дальше: конечно, она пойдёт на эту злосчастную бизнес-встречу, однако, с тем же успехом – она могла бы самолично подписать «заявление по собственному желанию», облегчив, тем самым, задачу наглому директору.
Возвращаясь в тот вечер с работы домой, Мария невольно окунулась в собственные воспоминания: девушке было, о чём поразмышлять, к тому же – путь до автобусной остановки от её офиса был не близким. Самое время подумать о прошлом, чтобы попытаться найти в нём намёки на то, каким, в дальнейшем, может быть её туманное будущее…
***
Маша выросла в очень бедной семье. Родители её – Вероника Аркадьевна и Никита Иванович Перепёлкины, к сожалению, были хроническими алкоголиками и пили, что называется, «по-чёрному». Ни дня не проходило без того, чтобы Мария не выносила за родителями целые пакеты пустых бутылок – их девочка аккуратно сортировала, после чего сдавала в пункты приёма стеклотары. Это, да помощь родной матери в уборке подъездов – помогали маленькой Маше иметь хоть какие-то карманные деньги, на которые она могла изредка купить себе обед в школьной столовой, или отложить их на покупку новой спортивной формы к следующему учебному году. Из-за постоянного недоедания, Мария всегда выглядела болезненно худощавой: девочке приходилось непросто – ведь любую свободную копейку, что она зарабатывала тяжёлым физическим трудом, её мать с отцом непременно старались отнять. Вероника Аркадьевна не слишком-то заботилась о том, чем накормить свою дочь – ей самой вполне достаточно было засохшей буханки хлеба, да «нескончаемой» бутылки с водкой под боком. Отец – Никита Иванович, тоже был «хорош»: иной раз напивался так, что в неистовстве пьяного угара не считал зазорным поднять руку на жену или дочь. Если мать он «поколачивал» откровенно часто, то с Марией старался обходиться «профилактическими мерами против лени», как он сам это называл – не более пары раз в месяц. Всё-таки, девочка на тот момент ходила в школу, и лишние проблемы отцу семейства Перепёлкиных были не нужны.
Маша, как могла, старалась мириться с горьким пьянством своих родителей, и всё равно любила их: прибиралась в их обшарпанной однокомнатной квартире, когда родители уходили пить к друзьям, или сама пыталась приготовить более-менее сносный обед (в основном, это были какой-нибудь суп из дешёвых макарон, да простенькое второе, наподобие жареной картошки). Стирку девочка вверяла, на свой страх и риск, старенькой стиральной машинке, что каждый раз ужасно гудела и грохотала, когда девочка пыталась её запустить.
Самое странное заключалось в том, что Маша не помнила ни одного дня из своей жизни, когда её отец с матерью не были бы пьяны. Казалось, она уже родилась в семье алкоголиков, и так было с самого её младенчества – даже первое воспоминание девочки было омрачено запахом отцовского перегара, когда тот, в порыве пьяной ярости – разорвал у ребёнка на глазах её любимого плюшевого зайчика. Просто так, просто потому что Маша ему чем-то помешала…
Мало кто знал о том, что Мария очень переживала за свою семью. Даже когда девочке было всего семь лет, она уже понимала, что то, как живёт её семья – не является нормой в приличном обществе.
– Машка, а ну, иди мусор вынеси – воняет уже так, что сил нет… Заодно, и в магазин зайди, купи отцу «беленькой», коли деньги у тебя есть. У тебя же есть? Е-е-есть, стерва маленькая, я точно знаю…
Никита Иванович улыбался своими пожелтевшими от долгих лет употребления табака и алкоголя зубами, и шутливо грозил дочери указательным пальцем.
– Папа, я ещё маленькая – ты же знаешь, мне водку не продадут! – Отвечала испуганная Мария, пытаясь из последних сил сдержать непослушные слёзы.
Но что взять с ребёнка? Конечно же, через секунду, она уже начинала тихонько всхлипывать под грозным взглядом отца.
– Да я тебя ща как ремнём выпорю! Будешь знать, как папке дерзить! – Пытался припугнуть её мужчина, а сам не мог нормально даже шагу ступить – его всё время качало, словно он находился на палубе корабля.
– Маша, ты, это… Давай, делай, что отец говорит – не зли ни его, ни меня…, — заплетающимся языком вторила Никите Ивановичу жена. – Тебя в этом магазине уже каждая собака знает, попроси у них поллитровку, скажи – мамке с папкой на опохмел… Они сразу там поймут в чём дело. Вот… Возьми сто рублей, должно хватить…
Мать с трудом вытаскивала из кармана засаленного халата измятую купюру, после чего пыталась обнять девочку, только сильнее обдавая её резкими алкогольными парами:
– Мамочка, я тебя так люблю! Пожалуйста, хватит вам с папой пить, а? – упрашивала каждый раз женщину её дочь. – Другие же дети как-то живут с родителями, которые не пьют? Чем мы хуже?
Вероника Аркадьевна тут же беспомощными дрожащими руками отталкивала девочку – словно та была шелудивым щенком.
– Иди уже. Нечего тут меня «лечить». — Грубо отзывалась она. — Больно мелкая ещё, чтобы матери про правильную жизнь проповедовать. Непьющих родителей захотела? Мать с отцом родные не угодили тебе? А, дрянь?!
Женщина замахивалась, чтобы ударить девочку по лицу, но Маша каждый раз умудрялась извернуться таким образом, чтобы ладонь её пьяной матери неизменно встречалась с воздухом.
– Я тебя кормлю, одеваю – я вёдра тяжеленные таскаю, плевки чужие замываю каждый день, чтоб тебя прокормить! А тебе для меня бутылку водки жалко?? Неблагодарная!!
Вероника Аркадьевна смотрела на Марию так, будто видела в ней не свою любимую дочку, а совершенно постороннюю маленькую девочку, которую ей приходилось содержать изо дня в день, но которая не имела ровным счётом никакого отношения к ней как к матери.
– За что же вы так со мной? Что я вам сделала плохого? – спрашивала сквозь слёзы Маша, а сама старалась как можно быстрее натянуть свою прорванную в нескольких местах курточку и дырявые тесные полуботинки – единственные, которые она, не снимая, носила на улице в любую погоду вот уже не первый год.
Изредка, когда мать всё же приходила ненадолго «в себя» — она всё время просила у Марии прощения и называла себя последним чудовищем. После этого, они, как правило, шли в магазин уценённой одежды – где Вероника Аркадьевна покупала дочери что-нибудь из одежды. Обычно, это были самые дешёвые, часто растянутые в рукавах и на коленках – водолазки и брюки. Однако Маша была рада даже этому: в такие моменты, её мама была максимально вменяемой, и каждый раз «божилась», что это с ней происходит в последний раз, а с завтрашнего дня – они непременно начнут новую, совершенно трезвую и счастливую жизнь. Маша каждый раз верила: ей хотелось верить, что её мать ещё может измениться, а этот бесконечный пьяный загул, наконец, прекратится. Может быть, они даже смогут когда-нибудь отпраздновать её день рождения: по-настоящему, в кафе, где будут подавать мороженое и сладкую газировку…
Ребёнку свойственно мечтать, но если другие дети мечтали в её возрасте о новой кукле или игровом наборе конструкторов – то Маша мечтала об одномоментном, и окончательном «выздоровлении» своей семьи…
А потом, вечером, с работы приходил вечно пьяный Никита Иванович (он подрабатывал то грузчиком, то охранником в местной пивной) – и всё начиналось по новой. Ещё и кричал на Машу за то, что та пыталась отстоять право матери быть трезвой и здоровой.
Вероники Аркадьевны хватало, обычно, на несколько долгих и утомительных часов, в течение которых она беспрерывно рыдала, и жаловалась дочери на свою непростую судьбу. Из её обрывочных воспоминаний, девочка сделала вывод, что до рождения Марии – её семья жила вполне себе неплохо – не богачи, конечно, но не бедствовали. Всё изменил роковой случай: Никита Иванович вложился в дорогостоящие облигации под залог своей квартиры – и они с супругой потеряли абсолютно всё. Вскоре после этого, в стране грянул кризис, и супруги остались ещё и без работы – отец, оказывается, трудился инженером на одном отраслевом предприятии, а мать работала продавцом одежды в хорошем магазине. Кризис отнял у них последнее, поэтому единственное, что им оставалось – это сдаться на волю судьбе, и начать нищенствовать.
Первое время, семья ещё как-то пыталась держаться – выпивали Перепёлкины сначала только по выходным, и то – денег хватало лишь на самые дешёвые напитки. У Никиты Ивановича, к тому времени, уже скончался отец – дедушка Маши, так что они с супругой и новорожденной дочерью переехали в ту самую «однушку», где и жили по сей день. С этого момента, начался их медленный путь «в бездну»: куда бы ни удавалось пристроиться несчастным супругам – всюду их обманывали, или норовили обсчитать по деньгам. Из-за этого, «на выходе» — вместо зарплаты, Перепёлкины имели сущие копейки, которые всё чаще оставались за прилавком сначала «пивных», а затем и алкомаркетов. О дочери Вероника Аркадьевна заботилась всё меньше, а вскоре – и вовсе, потеряла к ней всякий интерес. Поэтому редкие моменты «пробуждения» в матери человеческого сознания – девочка почитала за самое настоящее чудо.
В школе Марии тоже приходилось несладко: она навсегда запомнила презрительные взгляды одноклассников, тыкавших в неё пальцем и называвших её не иначе, как «дочь алкашки». Из-за того, как она одевалась, и ещё потому, что вся её одежда насквозь пропахла запахом спирта и вина – учителя не раз отправляли её домой с уроков гораздо раньше, чем то было положено. Им не хотелось решать проблемы, тяжким бременем лежавшие на плечах маленькой девочки – так что проще было просто «проигнорировать» их, обвинив Марию в неаккуратности, и запретив ей находиться в одном классе с «нормальными» детьми.
В такие моменты, Маше хотелось буквально провалиться сквозь землю от стыда и чувства собственного бессилия – ведь как бы тщательно она не отстирывала свои старые кофточки, и сколько бы раз не набрызгала самым дешёвым освежителем свою обувь – девочке казалось, что запах алкоголя теперь будет преследовать её всегда, словно он «въелся» в самую её, Маши, суть.
Соседи, видя, как страдает несчастный ребёнок – в конце концов, приняли решение вызвать в квартиру Перепёлкиных органы опеки. Оксана Валерьевна – доброй души женщина, которая иногда забирала Машу к себе на ночь, когда её отец с матерью уходили в особо «буйный» загул с собутыльниками – приютила девочку у себя на всё то время, пока длился судебный процесс. Против Вероники Аркадьевны и Никиты Ивановича было возбуждено дело по статье за халатное обращение с несовершеннолетним ребёнком и отказ от исполнения своих прямых, родительских обязанностей. Супруги в зале суда вели себя агрессивно, они не желали признавать своей вины и говорили о том, что их дочь никогда не жаловалась ни на какое «халатное обращение». Немолодая женщина-судья сразу же поняла, что к чему, и по итогам дела – Перепёлкиных насильно лишили родительских прав.
Мать Марии сначала долго плакала, но потом успокоилась, и сказала Маше, что так, наверное, даже лучше – теперь о ней будет кому позаботиться. Девочка никак не ожидала такой реакции, но очень хорошо запомнила, как больно ей было в тот момент, когда родная мама фактически отказалась от неё в пользу продолжения своего беспробудно-пьяного образа жизни.
Никита Иванович, в свою очередь, даже не взглянул на дочь: казалось, ему было совершенно непонятно, зачем их так долго держали под стражей, чтобы в итоге объявить, что им же теперь жить станет легче…
Так, двенадцатилетняя Маша, неожиданно для самой себя, оказалась в детском доме – где ей нужно было заново осваивать законы «выживания» в непростом социуме, состоящем из совершенно неуправляемых и своенравных подростков.
Поначалу, Марии очень тяжело приходилось в приюте: нелюдимую и грустную девочку всё время норовили задеть и обидеть более старшие и дерзкие ребята. Узнав о том, из какой Маша семьи, детдомовцы начали вести себя почти также, как и прошлые одноклассники девочки – с той лишь разницей, что при каждом удобном случае, эти маленькие хулиганы ещё пытались ущипнуть или толкнуть бедняжку. Мария частенько пряталась в туалетной кабинке, чтобы поплакать там вдоволь, и подумать, как ей следовало быть дальше: девочка нисколько не сомневалась в том, что если позволит себе применить против ребят ответную агрессию – то со временем непременно станет похожей на них, или, что ещё хуже – на своих собственных родителей. Маше не хотелось «одичать» настолько, чтобы впоследствии потерять последние ориентиры в жизни, поэтому, хорошенько поразмыслив над своей судьбой – она решила посвятить всю себя учёбе. Только выучившись и получив хорошую, уважаемую профессию – Мария сможет занять достойное место в обществе, и будет жить так, как сама захочет – а не так, как это диктуют ей всё более удручающие обстоятельства вокруг. Девочка твёрдо пообещала себе, что не даст слабости и страху взять верх, и никогда не станет отражением тех людей, что когда-то подарили ей жизнь, но вместе с тем, навсегда отняли у этой жизни самую светлую её часть – детство. С такими мыслями, юная Перепёлкина рьяно приступила к учёбе – она читала все заданные воспитателями и учителями книги, выполняла все задания – и это помогло ей в короткие сроки добиться вполне хороших отметок, что не могло не радовать саму бедную девочку.
В этот же период, Мария познакомилась с одной из воспитательниц детдома – Анной Николаевной Брусникиной: женщина была бездетна, а потому – всю свою жизнь решила посвятить оставшимся без семьи детишкам, стараясь каждый день дарить им любовь, ласку, и передавать столь необходимые для взрослой жизни знания. Анна Николаевна стала для Маши, можно сказать, второй мамой – только настоящей, такой – которой не всё равно, во что она была одета, и поела ли сегодня. Анна Николаевна никогда не ругалась ни на одного из своих воспитанников. Если случались порой какие-то, из ряда вон выходящие ситуации – то Брусникина старалась провести с таким ребёнком или подростком разъяснительную беседу, в ходе которой пыталась понять, что двигало ребёнком в момент, когда тот совершал свой плохой поступок. Наверное, ещё и поэтому, Анну Николаевну безмерно уважали и любили все ребята в приюте, оттого и старались не расстраивать женщину по пустякам.
Первым делом, воспитательница выкинула, а потом и сожгла всю одежду, в которой к ним в детский дом приехала Маша. Девочка сначала очень испугалась – ведь у неё хотели отнять единственное и самое дорогое – то, во что она была одета!
– Ну, не бойся ты, глупенькая, — пыталась вразумить её Анна Николаевна, — я твою одежду забираю исключительно в санитарных целях – негоже такой хорошей и красивой девочке ходить в таком рванье, да ещё и насквозь пропахшем спиртом! Давай, я это у тебя заберу, ты помоешься – а потом, мы тебе выдадим другую одежду, чистую и опрятную, чтобы тебе самой приятно было её носить.
– А у вас разве есть одежда моего размера? – удивлённо спросила Маша. – Я думала, вы тут все «дохаживаете» в том, что вам от родни досталось, или что добрые люди просто так отдали…
Воспитательница добродушно улыбнулась:
– Не только в этом. Безусловно, кое-что нам отдают из благотворительных фондов, а у кого-то осталась одежда от прошлой жизни, но в основном… У нас есть свой собственный склад, где лежат совершенно новые вещи, этакий «неприкосновенный запас», чтобы девочкам вроде тебя – было, во что переодеться, когда они приезжают сюда жить. И, конечно же, у тебя будет своя отдельная полочка с вещами, где ты сможешь сложить всю твою новую одежду. Там, конечно, этой самой одежды будет не так много, но я тебе гарантирую, что все вещи чистые, и никто их до тебя не носил. Согласна?
Маша с благодарностью улыбнулась в ответ: за все её двенадцать лет, никто не говорил ей слов добрее, чем эта посторонняя женщина. Девочка согласилась отдать свои поношенные лохмотья, после чего ей выдали чистый новый комплект: юбку, колготы, пару футболок, тёплую кофточку, бельё и пижаму, а также две пары обуви – маленькие тканевые балетки, и осенние ботинки с высокой шнуровкой.
Мария тогда подумала, что попала в рай: ещё никогда у неё не было настолько красивой и целой одежды! Особенно впечатлила её пижама: фланелевые брючки и кофта на пуговичках, украшенная весёлым рисунком в виде маленьких жёлтых цыплят.
– Какая красота! – Восхищённо ахнула девочка.
– Так уж и красота, — добродушно пробурчала Анна Николаевна, но сама при этом почему-то покраснела. — Но мне приятно, что тебе так понравился твой новый гардероб, правда.
Женщина немного смутилась: она никак не ожидала, что у девочки окажется настолько искажённое восприятие действительности, в котором самая обыкновенная фланелевая пижама и целые колготки могут вызвать такой небывалый восторг. Мысленно, Анна Николаевна задалась вопросом – замечали ли вообще когда-нибудь её родители, что у них дома есть родная дочь?
Так, Маша обрела в лице воспитательницы верного друга и наставника, и жить ей в детдоме от этого стало намного легче. Теперь, каждое утро её ждал в общей столовой горячий завтрак, полноценный обед с ужином, и даже стакан кефира на ночь! Что уж говорить о том, если к ним в приют иногда привозили пакеты со сладостями из всё тех же волонтёрских организаций?
Только в двенадцать лет, Мария впервые узнала – каков на вкус шоколад и воздушный, точно облачко, сладкий зефир. Параллельно с этим, не забывала Мария и про учёбу: Анна Николаевна вовремя заметила, что девочке удивительно хорошо даётся математика. Проведя с ней несколько индивидуальных занятий – воспитательница пришла к выводу, что у Маши, оказывается, просто прекрасные врождённые способности к математическому анализу и сложным вычислениям. Она, конечно же, сказала об этом девушке, и посоветовала ей продолжать обучение не только по школьной программе, но и с помощью дополнительных уроков и специальной литературы, которые помогли бы ей хорошо сдать итоговые школьные экзамены, и в то же время стали бы хорошей «базой» для подготовки к поступлению в университет.
Анна Николаевна с Марией договорились, что та будет приходить к ней три раза в неделю для дополнительных занятий: женщина хотела развить врождённый талант девочки, заодно внушив той уверенность в собственных силах. Дело было в том, что и сама Брусникина в прошлом – работала учительницей математики в старших классах, она также умела вычислять большие числа в уме, поэтому хорошо знала материал, и могла помочь Маше как следует подготовиться ко всем тестам.
Девушка стала заниматься с максимальной отдачей, прилагая все свои силы и вкладывая в каждое решённое уравнение собственную душу. Вскоре, как и ожидала Анна Николаевна, Маша могла уже без особого труда вычислять высшие интегралы, а, значит, с итоговыми тестами ЕГЭ тоже сможет справиться. Ученица не разочаровала свою наставницу: закончив обучение в школе с золотой медалью, Мария в том же году поступила в престижный университет, пройдя просто сумасшедший конкурс в несколько человек на место. Поступив на бюджет, Маша радовалась так, как, наверное, не радовалась ещё ни разу в жизни: за отличную учёбу и дальнейшие социальные успехи (тут имелось в виду именно поступление на очное отделение в ВУЗ) – ей от детского дома дали хорошую комнату, и девушка могла не жить в общежитии, приезжая в университет только на занятия.
Первая же сессия сделала Марию местной знаменитостью – таких высоких результатов от студентов, преподаватели в своей карьере не припоминали уже довольно давно. Девушке дали повышенную стипендию, и только тут, она наконец-то поняла, что начала жить самостоятельной – и при этом совершенно прекрасной жизнью, о которой так отчаянно мечтала всё своё трудное детство. Маша боялась даже лишний раз думать о том, насколько ей повезло, что рядом с ней, в своё время, оказались такие замечательные люди, как Анна Николаевна и соседка по лестничной площадке, позвонившая тогда в полицию. Возможно, если бы не они – сейчас и вовсе не известно было бы, как сложилась судьба девушки. Так что Маша могла только тихо радоваться своему счастью, и стараться не вспоминать о родителях, променявших её на бутылку водки или вина.
***
На последнем курсе университета, Мария обрела любовь всей своей жизни. Как-то раз, когда между парами у девушки было большое двухчасовое «окно» — Маша отправилась в местный парк, пользовавшийся у студентов особой популярностью. Посадка деревьев, и общий ландшафтный дизайн там были спроектированы таким образом, что напоминали самый настоящий университетский кампус из какого-нибудь голливудского фильма. Молодёжь частенько устраивала там пикники и, так называемые, «посиделки у костра» — так что в любое время суток, в парке всегда было достаточно много народу, и никогда не страшно было посидеть там с книжкой, или просто выпить кофе под пение птиц, сидя на удобной и стильной лавочке.
Мария выбрала для своих целей высокий, с раскидистой зелёной кроной дуб, под которым очень удачно располагался небольшой ухоженный газон со свежескошенной травкой. Маша постелила себе под ноги старое банное полотенце, которое таскала в своём рюкзаке для этих целей, и уселась на него, попутно доставая из сумки книгу. Девушка рассчитывала почитать что-нибудь «для души», а затем вернуться обратно в главный корпус – у неё оставалась ещё одна пара по английскому языку, и можно было ехать домой. Раскрыв книгу, она моментально погрузилась в увлекательный сюжет – это был модный, хорошо принятый критиками, зарубежный детектив – когда её, внезапно, окликнул по имени чей-то приятный голос.
– Мария? – Спросил голос. – Мария, извините, у вас тут свободно?
Маша не сразу «вернулась в реальность», несколько секунд она безуспешно пыталась сфокусироваться на звуке и месте, откуда тот исходил. Наконец, она увидела перед собой высокого молодого человека приятной наружности. Парень был ненамного старше неё, и весело улыбался девушке.
– А? Что, простите? Это вы мне сейчас сказали? – Растерянно захлопала ресницами Маша.
– Да, я спросил – можно ли сесть рядом с вами – по другую сторону дерева? Здесь очень хорошее место для чтения, и солнце в глаза не светит.
Мария сперва растерялась, а потом облегчённо выдохнула:
– Конечно, конечно же можно – это же общественное место и общее дерево… Думаю, оно никому не расскажет о том, что под ним сидели сразу двое.
Парень рассмеялся неуклюжей шутке девушки, и представился, подавая Марии руку:
– Я Михаил. Михаил Виноградов. Мы с вами учимся на одном курсе, только в разных группах. Простите мне моё любопытство, но я столько слышал о ваших удивительных способностях к матанализу, что не мог не подойти, и не попытаться познакомиться.
– Очень приятно, Михаил, — вежливо ответила девушка, отвечая на его рукопожатие.
– А я, Маша Перепёлкина, и я совершенно не в курсе, какие там про меня по университету ходят легенды. И можно сразу на «ты», мы же в одном потоке учимся, к чему этот пафос?
Михаил вновь улыбнулся, и Маша заметила, будто парень тихонько выдохнул, как будто боялся подойти к ней, ожидая чего угодно – только не обычного человеческого общения. Ещё девушка почувствовала, как на душе у неё потеплело – Михаил был очень милым молодым человеком и отличным собеседником.
Пока они сидели под деревом, то успели обсудить множество интересных вещей – от качества настольных игр определённых торговых марок, до новой серии самого ожидаемого сериала этого лета. У двух молодых студентов оказались очень похожие интересы, и Маша невероятно рада была поговорить с человеком, который находился с ней «на одной волне». Завязавшаяся дружба быстро переросла в головокружительный нежный роман, и молодые люди уже ни дня не могли провести друг без друга. Мария впервые почувствовала, что рядом с Михаилом может быть самой настоящей девушкой – беззащитной и уязвимой, такой – какую хочется защитить от мрака сурового мира, и чью любовь молодые люди так мечтают сохранить на всю жизнь. Михаил был ровно настолько же, если не больше – без ума от Марии. Парень обещал ей, что они поженятся сразу же, как только оба закончат институт – мол, ждать дольше нет смысла, и так понятно, что они созданы друг для друга.
Единственным препятствием, омрачавшим радость молодых людей от предстоящего торжества – стало поведение родителей возлюбленного Маши. Как выяснилось, Михаил происходил из очень богатой и уважаемой семьи – родители молодого человека были известными бизнесменами, специализирующимися на продаже строительных материалов. Естественно, Виноградовы-старшие и представить себе не могли, что супругой их обожаемого сына будет какая-то простая девчонка из детдома. О прошлом своём, и о родителях – Маша попросила жениха будущим родственникам не рассказывать, мол, дополнительных «очков» её репутации это точно не прибавит, а вот сделать ситуацию ещё напряженнее сможет вполне. Тем не менее, Юрий Васильевич и Маргарита Тихоновна, каким-то образом, всё-таки прознали о «родословной» возможной невестки, и это, конечно же, привело их в полную ярость.
– Свадьбе этой не бывать! – Бушевал отец жениха. – Ты хоть в курсе, что невестушка твоя – из семьи алкашей?? Это что же, с тобой в одной постели будет спать потенциальная «бомба замедленного действия»?
– О чём ты, отец!? Да, Маша не хотела рассказывать вам о своём непростом детстве – бедная, она столько пережила за свою жизнь, сколько вам и не снилось никогда! – Пытался защитить любимую Михаил.
– Конечно, не снилось! – Парировала Маргарита Тихоновна. – Мы-то, с Юрочкой, слава богу, под забором пьяные не валялись!!
– Мама!! Прекрати оскорблять мою невесту! – Вспылил сын.
– Да нет, мать всё правильно говорит, — вновь заговорил отец, — Ты, Миша, на минуту хотя бы задумайся – какие, с такой генетикой, могут у вас дети получится? Что, смекнул?
Михаил упрямо качнул подбородком:
– Не пытайтесь даже. Всё равно, вы меня не переубедите на Машеньке жениться. Вот как получим дипломы – так сразу и заявление в ЗАГС подадим…
Виноградовы-старшие были предельно поражены настойчивостью своего непутёвого сына. Сколько бы они потом не пытались его переубедить, или очернить перед ним его будущую жену – у них так, ровным счётом, ничего и не получилось.
Молодые люди успешно окончили университет, защитили свои дипломные работы – после чего, счастливые, начали вовсю готовиться к свадьбе. Родителям Михаила не оставалось ничего другого, кроме как смириться с выбором сына, и дать ему право самому решать вопрос со своим семейным счастьем…
Маша и Михаил ехали по мокрому осеннему шоссе – скользкому, после пролившегося накануне ночью, обильного ливня. Марии необходимо было вновь посетить ателье, где она, раз за разом, проходила примерку своего будущего свадебного платья. Жених позволил девушке заказать себе наряд от ведущего дизайнера, поэтому его подготовка была сопряжена с некоторыми неудобствами – в частности, из-за большого количества заказов – дизайнер не мог каждый раз приезжать домой к Маше, поэтому ей приходилось навещать ателье самой, полагаясь на понимание любимого жениха. Михаил был не прочь помочь будущей супруге, так что и на этот раз – они спешили успеть пройти процедуру примерки и подгонки платья до обеда: им ещё нужно было успеть обсудить детали торжественного ужина в ресторане, а повар мог появиться там только один раз в день, в промежуток между часом и тремя дня.
В общем, график у пары был весьма насыщенный и плотный, поэтому Михаил чуть прибавил скорость, желая как можно быстрее, пересечь автотрассу и оказаться, наконец, в городе. Всё произошло с невероятной скоростью, но Маша видела происходящее, точно в замедленной съёмке: вот, машина поскальзывается на опасном повороте, и колёса с громким визгом выворачиваются под неестественным углом. Вот Миша изо всех сил пытается удержать руль, но у него не получается – и машину выбрасывает куда-то за пределы дорожного ограждения. Вот, всё вокруг девушки начинает вращаться, словно она оказалась в какой-то адской бочке – верх и низ вдруг поменялись местами, а осколки оконных стёкол с силой впиваются ей в лицо, будто тысяча маленьких острых иголок. После этого, Маша почувствовала тупой удар в голову – и провалилась в кромешную темноту…
Девушка пришла в себя уже в больничной палате. На вопрос медсестры, что же произошло, Маша услышала односложный сухой ответ:
«Авария. Жених ваш в коме лежит. Когда выйдет из неё, и выйдет ли вообще – нам пока неизвестно. Будем надеяться на лучшее, а там уж – как бог даст».
Позже, когда к ней пришёл следователь местного отделения полиции, выяснилось – что их с Мишей машина потеряла управление на мокрой дороге. Её жених получил многочисленные переломы, но что было куда страшнее – он серьёзно повредил голову, из-за чего и впал в глубокую кому. Сама же Мария была пристёгнута к пассажирскому сиденью ремнём безопасности, поэтому пострадала не так сильно – отделалась лишь парой ушибов, растяжением, да несколькими ссадинами.
Когда её выписали, девушка первым делом направилась в палату к своему жениху, однако там её встретили мрачные, точно грозовые тучи, родители Михаила:
– Девушка, погодите-ка, куда это вы направляетесь? – Серьёзно взглянул на неё Юрий Васильевич, одновременно преграждая дорогу. – Вас тут никто не ждёт.
– Что? Подождите, это же я – Мария, невеста вашего сына. Я понимаю, как вам сейчас тяжело, но мы с Мишей ехали вместе, и в аварию эту попали тоже вместе. Я имею право знать, как он и что по поводу его состояния говорят врачи.
Маша храбро вскинула подбородок – она невольно научилась этому жесту у своего жениха.
– Нет, Юра, ты посмотри, какая наглость, а? – Зашипела на девушку Маргарита Тихоновна. – Право она имеет, надо же! Нет у тебя никаких прав! И жениха у тебя больше нет! Если бы не ты, со своим проклятущим платьем – ничего бы этого и не случилось! Жил бы сейчас наш Мишенька, и жизни радовался…
Маргарита Тихоновна тихонько зарыдала – и спрятала лицо на груди у мужа.
– Мария, прошу вас, уходите, — спокойно попросил её Юрий Васильевич, — неужели вы не видите, что нам и так сейчас нелегко. Наш сын – ваш бывший жених, лежит сейчас в коме, и мы все прекрасно понимаем, что это произошло по вашей вине. Пожалуйста, дайте нам побыть в узком семейном кругу хотя бы какое-то время… Возможно, если Миша… когда Михаил придёт в себя, он захочет поговорить с вами, но пока… Всё это выглядит более, чем бессмысленно. Оставьте нас, прошу.
Скрепив сердце, Мария подчинилась воле отца Миши. Так, или иначе, она действительно не могла сейчас ничего сделать – оставалось только ждать, когда её любимый жених придёт в себя. Конечно же, она понимала, как тяжело сейчас приходится его родным – но её искренне обижало такое отношение Юрия Васильевича и Маргариты Тихоновны к ней. Похоже, они так до конца и не смогли смириться с выбором сына.
Следующие несколько недель, Маша провела в своей скромной комнате, ходя из угла в угол точно запертый в клетке тигр. Девушка готова была в любой момент сорваться, броситься к своему возлюбленному, но её каждый раз останавливал страх, что на пороге палаты – её вновь могут встретить его родители. Наконец, не выдержав, она всё же поехала в больницу – однако вместо того, чтобы пойти сначала к главврачу – Мария направилась прямиком к палате, где лежал её несостоявшийся будущий супруг.
Палата, к удивлению девушки, оказалась пуста. Обернувшись, она увидела перед собой мать Михаила. Бедная женщина была бледна как сама смерть, а голову её покрывал чёрный шерстяной платок. – Маргарита Тихоновна…
– Что? Довольна теперь, гадина?! – Не здороваясь, «выплюнула» ей яд в лицо женщина. – Сгубила моего сыночка, мерзавка!.. Ещё прийти сюда посмела… Ну, раз посмела – то на вот, смотри – любуйся!..
– Что случилось? – Изумлённо спросила Мария. – Я не понимаю ничего, где Миша?
– Миша где? Миша!!? Умер наш Миша!!! И всё из-за тебя! Зараза!! Так бы и придушила тебя!!
Мария ощутила, как покачнулся под ней пол – руки и ноги тут же похолодели, подсказывая девушке, что её давление резко упало.
– Что вы сказали?.. – Прошептала она. – Миша… Умер?..
– Не вздумай даже на похороны являться, стерва! – Предупредила её Виноградова-старшая. – Если хоть на километр к нам приблизишься – прикажу охране пристрелить тебя, как бешеную собаку! Поняла?! Убирайся… Убирайся отсюда! Чтоб глаза мои тебя не видели!!
Мария не стала вступать в перепалку с убитой горем женщиной, а только медленно побрела обратно к выходу. Ей так и не довелось побывать на похоронах самого близкого для неё человека: родители Михаила не только не пригласили девушку, но и всерьёз намекнули, что её ждёт незавидная судьба, осмелься она хотя бы издалека взглянуть на печальную процессию.
Несколько следующих дней – Мария провела в жесточайшей депрессии. Она не могла есть, пить, и мучилась от постоянной тошноты, которая, как вскоре выяснилось – была никак не связана с трагическими событиями в жизни девушки.
***
Купив в ближайшей аптеке тест на беременность, Мария получила положительный результат: девушка была одновременно и счастлива, но и напугана. Как она будет растить ребёнка в одиночку? Как вообще сможет пережить эту беременность, и какая мать из неё может получиться, учитывая её печальную биографию? Все эти вопросы терзали девушку со страшной силой.
Через некоторое время после этого, Мария побывала в больнице, где УЗИ показало, что через восемь месяцев – у неё родится здоровенькая двойня. Данный факт ещё больше её озадачил: теперь ей срочно нужно было искать работу, и как-то обеспечивать сначала себя во время беременности, а затем и новорожденных детей: тех средств, что они с Михаилом откладывали на свадьбу – едва хватало, чтобы пережить зиму, а что будет дальше – неизвестно. Одно Мария знала наверняка – нужно было как можно скорее уезжать из этого города, чтобы родители покойного жениха, не дай бог не прознали о её положении, и не забрали впоследствии их с Мишей детей. Спешно собрав чемоданы, девушка купила билет на автовокзал, и в ту же ночь уехала в другой город, опасаясь возможного преследования со стороны семьи Виноградовых.
На последние деньги, Маше удалось снять приличную квартиру, которую она оплачивала напополам со своей соседкой – Варварой. Варвара была добродушной смешливой девушкой, с которой Маше удалось легко найти общий язык. Она рассказала ей свою историю, после чего Варя только сильнее зауважала Машу:
– Да, подруга…, — покачала она задумчиво головой, — даже не знаю, как бы я поступила на твоём месте. Сила духа у тебя, конечно, ого-го! Дай бог каждому… Ты не переживай: я тебе, чем смогу – всегда помогу, вот те крест…
Девушка мелко и быстро перекрестилась три раза.
– Ты теперь не одна, Маша. А вместе – мы с тобой и деток твоих поднимем, и тебя саму в жизни пристроим как-нибудь…
Мария была благодарна Варе за доброту и понимание, поэтому со своей стороны старалась держаться, и не расстраивать сомнениями – которые, то и дело, возникали в её мятущейся душе…
Так, незаметно, пролетел почти год. Маша благополучно родила близнецов, которых назвала Златой и Андрюшкой. Варя помогала своей соседке с детьми буквально во всём: ухаживала за ними, меняла Машу по ночам, когда та сильно уставала, и была для них практически «второй мамой».
Чуть позже, когда Мария оправилась после родов, и вновь начала работать без выходных – собирая все подработки, какие только можно было – Варя присматривала в её отсутствие за близнецами, при этом не испытывая абсолютно никакого дискомфорта. Девушка работала редактором новостного портала на «удалёнке», и в офис ей приходилось выезжать лишь пару раз в месяц. Деньги за свою работу она получала вполне достойные, поэтому роль няни для детей подруги – её ничуть не обременяла. К тому же, Варвара прекрасно понимала, каково это – быть матерью-одиночкой с двумя детьми, и не иметь возможности толком их видеть: мать Варвары также растила её с сестрой без отца, и без какой бы то ни было поддержки, поэтому, когда у одной из её дочерей появилась возможность «разгрузить» маму в материальном и жилищном плане, та ни минуты не сомневалась, и уехала в другой город на «заработки».
Мария же действительно видела своих маленьких детей лишь дважды в сутки – рано утром, перед тем как уходила на работу – и поздно вечером, возвращаясь с очередной смены. Девушка не чуралась никакой работы: она мыла полы в офисах и торговых центрах, нанималась посудомойкой в небольшие кафе и столовые, и даже пыталась давать консультации по экономике на местном городском форуме! Всё это приносило ей хоть и не великие деньги, однако позволяло обеспечивать себя и детей, а последнее в списке приоритетов Марии стояло всегда на первом месте.
Маша была безумно признательна Варе за помощь в уходе за близнецами, но как только те подросли – сразу же пристроила их в небольшой детский сад, располагавшийся на территории района. Молодую мамочку с двумя детьми на руках – не слишком-то хотели видеть в роли экономиста: все попытки Марии устроиться на более-менее приличную работу по специальности – неизменно оборачивались полным крахом. Работодатели задавали ей один и тот же вопрос, а узнав про близнецов, которым не исполнилось ещё и трёх лет – сразу же указывали ей на дверь.
Помыкавшись так около месяца, Мария смирилась, и решила устроиться для начала уборщицей в какую-нибудь торговую компанию – так, она и попала в консалтинговую фирму «Ореол». Туда её взяли без особых проблем, так как хорошо исполняющих свою работу уборщиц – ещё нужно было поискать, а старая сотрудница как раз ушла в этом году на пенсию, поэтому Маша для них стала удобным и надёжным вариантом.
Сама же девушка – нацелилась в этой фирме на отдел продаж: Мария очень надеялась, что со временем, сможет получить там должность менеджера. Поначалу, молчаливую, но вежливую уборщицу – никто из сотрудников компании особо всерьёз не воспринимал: Маша приходила в офис каждый день, мыла пол, пылесосила ковролин, протирала пыль на оргтехнике, и собирала и выкидывала разного рода канцелярский мусор – словом, она не производила впечатление человека, который хоть что-то понимает в экономике.
Однако всё решил случай. В один из поздних вечеров, когда большинство сотрудников уже покинули свои рабочие места – Маша заметила на столе старшего менеджера квартальный отчёт. Там было много цифр и разного рода вычислений, взглянув на которые – Мария сразу же поняла, что в документы закралась серьёзная ошибка, пропустить которую – значило, обречь «Ореол» на большие финансовые убытки. Маша аккуратно сняла свои резиновые перчатки и собрала со стола документы. Заодно, она прихватила с собой и ручку, и вместе со всем этим «скарбом» — отправилась в кабинет директора. К счастью, он тоже был ещё там – разбирался с отчётами других отделов.
– О, Перепёлкина! А ты что здесь делаешь? – Искренне удивился мужчина. – Я уж думал, ты до блеска всё домыла, и улетела назад – к своим детишкам!
Илья Вадимович Сырников – был по натуре своей очень добрым и порядочным человеком. Маше очень импонировало в нём то, что он со всеми в офисе общался на равных – будь то старший менеджер, или простая уборщица – с каждым он говорил в уважительной манере, и никогда не показывал важности своего статуса, служа исключительно интересам фирмы, а не своему собственному обогащению.
– Простите, Илья Вадимович, — осторожно начала девушка, — я тут увидела в расчётах старшего менеджера одну очень грубую ошибку, и, в общем – решила, что вам стоит на это взглянуть. Думаю, я даже знаю, как её исправить.
Директор нахмурился:
– А ты, что же, разбираешься в таких вещах? Училась, что ль?
– Пять лет на экономическом, красный диплом. – Робко улыбнувшись, ответила Мария.
Брови Ильи Вадимовича удивлённо взметнулись вверх:
– Хм-м-м… Ну, раз такое дело – давай-ка, посмотрим, что там у тебя за ошибка…
С этого момента, директор заметил в скромной уборщице не только прилежного сотрудника отдела клининга, но и блестящего экономиста, способного решить самые сложные, подчас не поддающиеся внешнему анализу задачи.
Сырников ещё несколько раз советовался с Марией в некоторых финансовых вопросах, а потом, как-то раз – неожиданно вызвал её к себе посреди рабочего дня. Девушка только терялась в догадках: что такого могло произойти, чтобы её так резко позвали в «директорскую»?
Она же совершенно точно помнила, что с вечера оставила офис безукоризненно чистым, в её смены в помещениях всегда царил идеальный порядок. Критиковать её было попросту не за что…
Илья Вадимович, вызвав в тот день к себе девушку – думал совсем об ином: он уже давно заприметил в этой худенькой уборщице исполнительного и беспрекословного сотрудника, поэтому был уверен в том, что его необычное предложение не только не смутит её – но, напротив, вселит в девушку заряд небывалого оптимизма и мотивации. Но говорить об этом стоило осторожно, чтобы раньше времени не напугать столь интересный «кадр».
– Заходи, Маша, не бойся. Присаживайся. — Указал на кресло директор.
Девушка боязливо присела на краешек мягкого кресла.
– В общем, я уже давно к тебе присматриваюсь, Мария, и, надо сказать – меня весьма впечатляют твои аналитические способности. – Начал издалека Сырников. – Ты у нас в офисе работаешь уже сколько? Больше полугода? Ну, так вот, я решил, что пора тебе сложить свои швабры да тряпки в дальний ящик – и перейти к работе, скажем так, более интеллектуальной.
Маша не понимала, к чему клонит директор. Она даже пошевелиться боялась. Тогда Илья Вадимович не стал ходить вокруг да около, а сразу выпалил:
– Я, Маша, хочу тебя сделать начальником отдела продаж – моим заместителем то есть. Ты не думай, это предложение честное, приличное: ты не раз мне помогала, и я решил, что лучшей кандидатуры мне вовек не найти. Ну, так как – согласна?..
Машу подобное предложение со стороны директора «Ореола», естественно, застало врасплох. Она даже подумать не могла о том, чтобы так сразу стать старшим менеджером, или заместителем директора. Но всё же, для неё это был очень хороший шанс.
– Илья Вадимович, ваше предложение так неожиданно…, — аккуратно начала девушка. – Просто, я не могу сразу дать однозначный ответ – мне нужно немного времени, хочу обдумать всё как следует…
Сырников внимательно посмотрел на Марию, а потом ответил:
– Ладно. Хорошо, можешь подумать до конца рабочего дня – но не дольше. Ты меня тоже пойми– у нас тут серьёзное предприятие, такие важные дела не стоит откладывать в долгий ящик.
Девушка кивнула, и вышла из кабинета. Остаток дня, Маша провела, взвешивая все «за» и «против», однако серьёзных аргументов в пользу отказа от столь выгодной должности – найти так и не смогла: она – мать-одиночка, с двумя маленькими детьми на руках. Куда ещё она сможет устроиться, кроме как очередной уборщицей или посудомойкой? Эта работа принесёт ей хорошие деньги, на которые она сможет вновь наладить быт своей маленькой семьи, а не перебиваться с «хлеба на воду», как было сейчас.
В итоге, Маша согласилась, однако очень удивилась тому, насколько радостной эта новость оказалась для самого директора.
– Ты не пожалеешь, Машенька! Молодец! – Пожал ей руку Сырников.
– Спасибо, я постараюсь не разочаровать вас, — ответила ему Мария, после чего скромно удалилась из офиса – Илья Вадимович отпустил её в тот вечер пораньше, чтобы она смогла нормально подготовиться к новой должности…
Провожая девушку взглядом, Сырников довольно улыбался: мужчина нисколько не сомневался в том, что сделал правильный выбор. Так, Мария Перепёлкина и стала заместителем директора. Новая работа ей очень нравилась – наконец-то, она могла применить все свои знания на практике, а пять лет, проведённых в университете – сполна окупились за пять месяцев проделанной работы здесь, в компании «Ореол». С энтузиазмом взявшись за дело, Маша смогла добиться прекрасных показателей продаж в рекордно короткие сроки.
Начальство и остальные сотрудники были очень довольны экономической стратегией Марии, так что девушка не волновалась о том, как долго сможет задержаться на новом месте – результаты её работы говорили сами за себя. Жизнь Маши, казалось, начала потихоньку налаживаться.
Однако бедная мама близнецов ещё не подозревала о том, что всё, случившееся с ней – станет только началом очередных злоключений, посланных ей, очевидно, самой Судьбой – чтобы проверить крепость характера Маши.
Критический момент наступил тогда, когда Илью Вадимовича внезапно сняли с должности директора, поставив на его место молодого и наглого денди – Вячеслава Рыбалова. Парень был дальним родственником одного из соучредителей фирмы, поэтому вёл себя в головном офисе «Ореола» точно король, и совершенно не стеснялся растрачивать направо и налево бюджетные деньги. Если же кто-то из сотрудников намекал ему на то, что его действия являются неправомерными по отношению к компании – то этого сотрудника сразу же увольняли, нанимая на его место другого, более удобного человека.
Машу Рыбалов невзлюбил с первого дня знакомства – ему не нужен был заместитель, который хорошо разбирался в финансах и понимал всё то, что он писал в отчётах, стремясь запутать своих коллег из правления, и скрыть от них огромные растраты бюджета фирмы. Маша же, не раз указывала ему на якобы «случайные» ошибки в цифрах, и это бесило молодого хлыща просто до невозможности! Узнав же, что девушка перешла на позицию заместителя с должности уборщицы – Рыбалов и вовсе решил её уничтожить.
«Не физически – так эмоционально», — думал он, и начал всячески задевать девушку, и указывать ей на её далеко не благородное «профессиональное» резюме.
Теперь же, с этими провальными переговорами – Рыбалов был окончательно уверен в том, что сможет избавиться от Марии Перепёлкиной навсегда, стоит ей лишь переступить порог ресторана, куда приедут на встречу представители «Фельдман Индастриал».
***
Маша сидела у себя в кабинете, и продолжала горько рыдать. Она прекрасно понимала, что, отправив её на переговоры с «Фельдман Индастриал», Рыбалов своей рукой подписал ей «смертный приговор» в карьере: представители этой компании были настроены очень решительно, они не желали слышать никаких отговорок, и всегда получали аванс за сделку прежде, чем та подтверждалась официальными документами. Столь «жёсткие» правила игры этой компании объяснялись её недоверчивостью, и почти маниакальной избирательностью при выборе своих деловых партнёров. Маша знала почти наверняка, что не сможет договориться с представителями «Фельдман»-а, а потому заранее готовилась к тому, что на следующий день – ей придётся собирать в коробку все свои вещи: её уволят, иного и быть не могло. Тем не менее, девушке пришлось пойти на эту встречу: переговоры должны были проходить в фешенебельном ресторане «Конти», что находился в самом центре города. Бизнесмены собирались приехать из области, в собственном автомобильном кортеже, состоящем из трёх дорогих иномарок.
Мария с трудом смогла собраться и заказать напитки, когда двери ресторана распахнулись, и внутрь прошла вся делегация. Девушка поприветствовала представителей фирмы, предложив им расположиться за столом: от возможных партнёров из «Фельдман Индастриал» исходил шлейф опасности и деловой хватки, словно перед Марией сидела целая стая породистых волков. К счастью, несмотря на то что начало переговоров получилось довольно нервным и напряжённым – Маша смогла предоставить деловым партнёрам максимум полезной информации об их компании, благодаря чему – разговор вышел на новый, куда более конструктивный уровень. Единственное, по поводу чего волновались представители «Фельдман» — было отсутствие одного из ключевых представителей компании, однако девушку заверили, что тот задерживается по очень весомым обстоятельствам, и вскоре должен присоединиться к ним.
Действительно, через некоторое время, в ресторане появился человек, представившийся одним из линейных менеджеров фирмы-партнёра. Однако, когда Мария увидела лицо этого привлекательного незнакомца – ей показалось, что воздух у неё в лёгких моментально закончился.
Перед ней стоял её покойный жених – Михаил Виноградов! Маша была в шоке: впервые услышав фамилию, она даже не придала значения столь удивительному сходству. Теперь же, всё встало на свои места. Судя по изумлённым глазам Михаила – он тоже узнал в Маше свою несостоявшуюся невесту. С трудом окончив переговоры и дождавшись, когда партнёры разъедутся по своим делам (к слову, сделка состоялась с максимальной выгодой для обоих сторон) – молодые люди сначала трепетно обнялись, а потом начали столь непростой для них разговор:
– Маша, милая – почему ты тогда уехала? Почему бросила меня? – С горечью в голосе спросил Михаил.
– Я тебя не бросала, — с грустью отвечала ему Мария, — твои родители сказали мне, что ты умер! Они даже запретили мне появляться на похоронах!..
Маша не выдержала, и разрыдавшись, заслонила своё лицо руками от любопытных посетителей ресторана.
– Господи, какая чёрная, гнусная ложь! – Гневно воскликнул мужчина, а затем нежно обнял Марию за плечи. – Если ты мне позволишь, больше я тебя никогда и никуда не отпущу…
Машу хватило только на то, чтобы кивнуть Михаилу, она всё ещё пыталась справиться с градом горьких слёз. Это было слишком даже для неё – словно собственное сердце девушки вдруг взяли – и вывернули наизнанку, явив миру все те швы, что ещё соединяли его разбитые части между собой.
Выяснилось, что родители Михаила солгали ему, объявив его невесту изменщицей, и очернив её перед парнем, едва вышедшим из тяжёлой комы. Виноградовы-старшие сказали, что Мария бросила его ради куда более перспективного жениха, а он – молодой дурак – возьми, да и поверь…
После, они всё же присмотрели для сына невесту, которая, по их мнению, удовлетворяла всем требованиям их «элитной» семьи, однако ничего серьёзного из этого брака не вышло, и молодые люди вскоре развелись. Теперь молодой мужчина свободен, и вправе распоряжаться собственной жизнью так, как сочтёт это нужным.
Сложно описать все те чувства, которые они испытали в миг, когда их сердца, наконец-то, воссоединились – однако одно они знали совершенно точно: теперь их разлучить не сможет ничто и никогда. Мария рассказала Мише о том, что дома его ждут сын и дочь – их общие дети, и Михаил, конечно же, хоть и испытал немалое удивление – но был при этом и неимоверно счастлив.
– Близнецы?! Господи, у меня есть дети! – Счастливо воскликнул бизнесмен, и крепко поцеловал свою любимую невесту. Та только молча улыбалась, ибо у неё не было слов.
Михаил с Марией основали свой собственный, очень успешный бизнес – сразу же, по возвращении с переговоров, девушка написала заявление на увольнение, и с лёгким сердцем покинула «Ореол», вместе с его жадным щеголеватым директором. Сейчас, Мария с супругом (пара всё-таки поженилась) воспитывают детей, и занимаются совместным любимым делом – производством детской мебели.
Что же до Рыбалова и его амбиций, то «Ореол», вскоре после увольнения Марии, начал терпеть колоссальные убытки. В конце концов, компания была признана банкротом. Вороватого же директора однажды поймали на взятке крупному региональному чиновнику, и теперь молодому «предпринимателю» — грозит серьёзный тюремный срок.
Родители Михаила, видя, каким счастливым стал их сын, а так же познакомившись с внуками, поняли, как были неправы и чуть не лишили своего сына прекрасной судьбы. Они извинились и получили прощение. Теперь большая семья собиралась дружной компанией на все семейные праздники.
0 Комментарий