Леся работала в магазине элитных подарков. Люди, у которых всё есть в жизни, но не хватает радостных эмоций, ценят дорогие вещи, необычные, эксклюзив. Таким покупателям предлагались редкие статуэтки, инкрустированные слоновой костью кинжалы, арабские клинки, японские шкатулки, старинные веера, разнообразные карманные резные фляжки для спиртных напитков, эксклюзивные вещи ручной работы известных мастеров, нишевые парфюмы…
Леся работала с удовольствием! Покупатели её благодарили за покупки, а что может быть лучше, чем работа, которая приносит радость! Разве только семья, кроме работы…
Семья у Леси была. Она жила с мужчиной, пока ещё не были расписанны. Ей было уже тридцать – она довольно долго искала свое счастье. Казалось, вот оно и встретилось, счастье! Вадим был старше её, мудрее. Леся на него полагалась во всём. Вскоре она забеременела, но её Вадим не был рад такому известию, настаивал на аборте. Леся опасалась, что если она сделает аборт, то больше никогда не сможет иметь детей. Она напряжённо обдумывала ситуацию, которая у них сложилась. Мысли ворочались в голове, тяжёлые, как сырые комья. Останется ли с ней её Вадим, с его эгоистичным характером – ещё вопрос, а вот ребёнок останется на всю жизнь. В общем, аборт она делать отказалась. И их семья, ещё и так не устоявшаяся, дала трещину.
Вадик стал всё время раздражённым. Начал часто ей грубить, упрекать, называть эгоисткой, которая думает только о себе, а о нём напрочь забыла…
Леся терпела – она же любила Вадика, так слепо, словно была им околдована! Да и привыкла к нему, как мужу. И боялась оставить ребёнка без отца. Несладко детям приходится, когда их дразнят в саду или в школе, что нет папы…
Может, когда родится малыш, и все изменится? Вадик привыкнет, привяжется к ребёнку, полюбит его, научится заботиться… о ком-то ещё кроме себя… Сам-то уже не мальчик, тридцать восемь ему! Илья Муромец, вон, в тридцать три уже Русь пошел спасать от нашествия басурман…
Вадик, правда, в армии не служил, но как взрослый зрелый мужчина о своей семье позаботиться уже вполне мог бы. В магазине Леся продолжала консультировать посетителей: что приобрести юбиляру, что – начальнику к Новому году, что – на день рождения свекрови или тёщи. Красиво упаковывала покупку – только она так умела. При необходимости вызывала курьера, который отвозил оплаченный подарок по указанному адресу.
Только с парфюмерией стали у неё возникать трудности. Леся, безусловно, разбиралась в ароматах. Могла посоветовать по предпочтениям клиента нужный парфюм, и всегда попадала в точку: клиенты выбирали то, что она советовала, а потом благодарили за её совет. Но покупатели обязательно примеряли дорогой аромат. А Лесе из-за беременности стало трудно переносить насыщенные ароматы нишевой парфюмерии. Не то чтобы она страдала аллергией, но у неё, вероятно, был небольшой токсикоз, и при распылении парфюма на Лесю накатывали приступы неукротимой тошноты. Приходилось бросать растерянного клиента и мчаться в туалет. Это стало мешать работе. А Леся любила свою работу! И не только она одна. Это место давно присмотрела её напарница Сонечка. Девушка только и выжидала удобный момент, и день за днём придумала тысячи способов, как устранить Лесю, и устроить на её место свою лучшую подругу. И вот удобный момент подвернулся!
Эти приступы Лесиной тошноты сыграли на руку Сонечке. Она стала жаловаться руководству, что Леся срывает продажи, теряет клиентов, у неё жуткая аллергия на все парфюмы, и вообще не должны сотрудники подводить фирму своими недомоганиями. Нездоров – бери больничный, или вообще уходи на другую работу! Вода камень точит. Постоянные Сонечкины бубнения насчёт несоответствия Леси привели к тому, что управляющий и сам заметил Лесины побеги в туалет из торгового зала, её бледность, одышку после парфюмерных примерок у прилавка. Нельзя увольнять продавца по причине беременности – это бесчеловечно и вообще противозаконно. Но управляющий придумал, как освободиться от Леси – объявил пару выговоров, пропесочил несколько раз на пятиминутке, а потом вызвал к себе и прямо сказал писать заявление по собственному желанию. Леся пыталась его уговорить, но он остался непреклонен. Если не по собственному желанию – то Леся будет уволена в связи с несоответствием занимаемой должности! Точка. Леся написала заявление, и её уволили. Никаких декретных ей, разумеется, не выплатили. Подруга Надя возмущалась, и советовала подать в суд: были все шансы выиграть компенсацию. Но Леся отказалась – не может она судиться с любимым магазином, в котором она проработала несколько лет.
– Нет, Надюша, эти скандальные деньги, которые я отвоюю с нервотрёпками и слёзами, не пойдут мне впрок.
Да и не на улице же Леся осталась? Есть где жить. Есть у неё без пяти минут муж – осталось узаконить отношения официально. Продержится! Ну, подумаешь, уволилась. Найдёт ещё работу. Только, правда, уже после родов. Ребёночка подрастит, и работать пойдёт. А ещё у нее же есть опора – Вадик. Он как настоящий мужчина возьмёт на свои сильные плечи заботу о своей семье, пока та не окрепнет. Потом и Леся тоже впряжется в этот семейный плуг, и тоже станет обеспечивать их быт, как и прежде.
– Мечтай, мечтай. Как раз на твоего Вадика вся надежда, ага… Он у тебя мужчина прям как настоящий! – проворчала Надя. – Даже почти что муж. Автор твоего ребёнка! Только вот ребёнка заделал, а ответственность на себя брать не хочет!
Вадим всё же смирился с тем, что от ребенка никуда не деться. Даже расписался с Лесей, вняв её доводам, что потом придется усыновлять. А это волокита, куча документов на усыновление, и прочая головная боль…
Расписались, разумеется, тихо: без шума, гостей и затрат. Вадик не готов был раскошеливаться на банкет, но Леся и не настаивала. Зато теперь она не боялась, что ребёнок родится безотцовщиной – у него есть родной законный отец. А Леся стала Ивашиной по мужу.
Схватки Лесю застали неожиданно, в супермаркете. В роддом ее отвёз один покупатель, на своей машине. Потому что скорую, как он сказал, придётся ждать до второго пришествия. Он просто оставил свою тележку с покупками, чтобы не терять время, и Лесе помог дойти до машины. Отвёз, и в роддоме проводил, сдал в приёмный покой, а она даже не успела его поблагодарить… Даже имя не спросила…
По дороге Леся попыталась сообщить родным, что едет в роддом. Телефон Вадима не отвечал, а маме она собралась звонить, но передумала. Решила, что позвонит уже потом, чтобы сообщить, кто родился. Чтобы её не нервировать, зачем ей с её сердцем переживания и нервное ожидание – хватит ей и радостного известия, когда все завершится.
В роддоме Леся рожала в тот день одновременно с ещё одной роженицей, которая орала, как резаная. Женщина так вымотала всем нервы, что её надолго запомнили. Леся молча терпела, понимая, что скоро всё пройдёт – просто надо пройти через это. А та вторая визжала, словно схватки разрывали её пополам живьём. Нянечки и медперсонал сначала прибегали на её ор, обеспокоенные. Но потом поняли что это только истерика, и стали игнорировать. Просто дама попалась излишне эмоциональная и капризная, что поделать… Не бегать же к ней поминутно! У других вон ещё и посложнее роды протекают, надо ими заняться. Когда Леся устала от этих истерических визгов, она прорычала, сгибаясь от боли:
– Да заткнёшься ты уже наконец? Чего ж ты орёшь?
Нарвалась. Истеричная роженица принялась орать на неё. Ещё и стала визжать во весь голос, что ей угрожают, и что она не может находиться в одной палате с источником угрозы. Это слышно было, разумеется, на весь коридор. В палату вошла доктор:
– Мамочка, ну что Вы такой крик подняли? И скандалите! Зачем? Вы же мешаете персоналу работать!
– Угу. А она меня задушит, сами будете виноваты! Она мне сказала «заткнись»! Я опасаюсь за свою жизнь! Она мне угрожает! Рядом с доктором стояла санитарка, которая переглянулась с Лесей и покрутила пальцем у виска, показывая, что по её мнению собой представляет эта дамочка.
– Я прошу Вас успокоиться. – сказала строго доктор этой не в меру оживленной роженице.
– Как я могу успокоиться, если эта адская боль меня скоро доконает! Сделайте же что-нибудь!!! Вы обязаны!!!
У врача, наконец, лопнуло терпение. Показаний к оперативным родам у дамочки не было, но лучше прекратить эту нервотрёпку. Освободить всех от стресса. Шумную роженицу увезли в операционную, дали наркоз и провели кесарево сечение. Она спала, пока не отошёл наркоз. Зато наконец-то стало тихо. Все вздохнули с облегчением. В том числе и Леся. Она не хотела никаких оперативных вмешательств – только естественные роды.
Жаль, что мобильный нельзя включать в родильном отделении, он может, как ей сказали, повлиять на электронную аппаратуру. А так хотелось поговорить с Вадимом. Правда, так хотелось, чтобы её кто-то поддержал, а то она одна в этой пустой палате чувствовала себя всеми брошенной и одинокой. В ушах ещё не утих истеричный крик той дамочки, от которого она так устала. Вдруг вошла та молодая санитарочка, которая уже приходила несколько раз. Приятная, весёлая такая, тёплая, как солнышко.
– Привет. Несладко тебе? Потерпи, милая, скоро разродишься и боль забудется как сон. – она ласково погладила Лесю по плечу.
Удивительно, но стало легче.
– Почему меня не переводят в родзал? Я же рожаю! – в очередной раз задала вопрос Леся.
– Да первые роды, что ты! Врачиха наша сказала, что тебе ещё до вечера не родить, не паникуй.
– Я не паникую. Я элементарно терплю, чтобы не родить! Разве это правильно? Хорошо. Тогда я ложусь здесь на койку и рожаю тут. Не хочу больше терпеть! Санитарка округлила глаза:
– Да ладно!!! Ну, сейчас позову доктора.
Доктор осмотрела Лесю и отругала, что та «дотерпела» до того, что вот-вот выронит ребёнка на пол.
– Ивашина, Вы что же, не могли сообщить персоналу, что у Вас начались роды?
– Вы серьёзно?! Да я же сюда поступила, потому что у меня начались роды!!! И я уже второй час прошу каждого медработника, кто проходит мимо палаты, перевести меня в родзал!
В общем, наконец Лесю отвели в родзал и через пятнадцать минут она родила девочку. Стало так легко-легко, права была санитарочка – боль сразу забылась как сон! Положили Лесю разумеется в общую палату. Зато та истеричная особа оказалась дочкой какой-то большой шишки, и лежала в вип-палате, где стояла кроватка и для младенца. Дамочка не унималась, всё скандалила. Потребовала унести ребёнка, чтобы он не пищал и не мешал ей отдыхать. Изумлённая медсестра подчинилась и унесла пищащий свёрток.
Кормить грудью Жанна – так её звали, как потом выяснилось – отказалась. Сказала, что у неё нет молока! Медсестры и санитарки предлагали помочь «раздоиться», убеждали, что нужно прикладывать ребёночка к груди и молоко пойдёт, но она рявкнула:
– Я не корова дойная, чтобы меня раздаивать! Отстаньте все от меня!
Леся ждала кормления – скоро принесут её малышку, и она её рассмотрит. А то в родзале так мало времени ей дали, сразу унесли кроху на взвешивание…
И вдруг услышала из вип-палаты знакомый голос. Она подошла и посмотрела сквозь приоткрытую дверь. В палате у Жанны был посетитель. И это был… её Вадим! Он сидел на кровати в накинутом на плечи халате, целовал Жанне руки и уговаривал потерпеть, пока её выпишут, и обещал, что всё у них будет хорошо! У кого это – у них?! У него с этой психичкой? Леся чуть не села у двери. Вот так расклад! Она шире открыла дверь и громко сказала:
– По-моему, ты ошибся посещением, дорогой! И дверью тоже! Нет?
Вадим остолбенел, забыв закрыть рот.
– Ты? Здесь?
– А что тебя удивляет? Ты не знал, что я беременна? – съязвила Леся.
– Да тебе же вроде ещё две недели ходить надо было, ты говорила? Почему ты не сказала, что ты в роддоме?
– А как это можно было сделать, если ты не отвечал на мои звонки? И даже не перезвонил! Впрочем, я так понимаю, это не имеет уже никакого значения.
– Что тут происходит?! Кто эта овца? – возмущенно вклинилась Жанна.
– Котик, это моя жена. Я тебе говорил…
– Но ты же мне говорил, что решил эту проблему?
– Решил. Решаю. Уже почти… – забормотал запинаясь Вадим, но Леся уже не слушала их разбирательств.
Она развернулась и громко захлопнула за собой дверь. Она совсем не ожидала предательства Вадима в такой момент. Как же слепо она ему доверяла, совершенно не соглашаясь замечать очевидные вещи! Да он же и жениться-то не хотел, ей пришлось его убеждать…
Тут привезли деток на кормление.
– Ивашина! Ребёнка возьмите!
Леся вошла в общую палату, взяла теплый свёрток и забыла обо всем на свете, глядя на крохотную мордашку с носиком кнопочкой и голубыми глазёнками.
– Доченька моя! Всё у нас будет хорошо!
Доченька наверное была тоже в этом уверена, потому что спокойно ела, с аппетитом чмокала, зажмурив глазки. Потом зашёл Вадим, попытался что-то блеять, оправдываться, но Леся его перебила:
– Я всё поняла, Вадим. Я прошу тебя забрать свои вещи. Чтобы когда я вернусь из роддома с ребёнком, мы с тобой больше не пересекались в моём доме. Ключи оставишь в прихожей и захлопнешь дверь.
– Ты хорошо подумала? Я за тобой бегать не буду! – поджал губы муж.
– А что, тут можно ещё о чем-то ином думать? Всё. Прощай.
Он резко развернулся и ушёл прочь. Леся даже не плакала. Словно он отломился, как сухая ветка.
Крикливая дама из вип-палаты написала на листке отказ от ребёнка, оставила его на подушке и удрала ночью. Утром привезли кормить деток, принесли ей её малыша, которого она накануне велела забрать, и обнаружили, что её в палате нет.
– Вот, думала я, что она согласится хоть сегодня его покормить, а она вообще ушла. Бедный ребёнок! – сокрушалась нянечка.
– А можно я его покормлю? У меня хватает молока. – вдруг брякнула Леся.
Она не знала, почему она так сказала. Само вырвалось.
– Ой, спасибо, Ивашина, милая ты моя! Конечно! Пусть хоть не от родной матери попробует грудь – мало ли, скорее всего больше и не придется бедняжке.
В часы посещений пришёл навестить в вип-палате капризную Жанну её муж. Ему ещё даже не сообщили о её побеге. То ли надеялись, что женщина одумается и ещё вернётся, то ли не знали, как ему такое сказать. Когда он растерянный выходил из той отдельной палаты, натолкнулся на Лесю в коридоре. Она не сдержала удивлённого возгласа. Оказалось, это он привез Лесю из супермаркета в роддом. Проходящая мимо санитарка сказала мужчине, что с питанием его малышу повезло, вот Леся Ивашина кормит его грудным молоком. Мужчина сердечно поблагодарил её, прижав руку к груди. А глаза у него были очень грустные. Еще бы, в такой ситуации…
Они познакомились.
– Я Михаил.
– Очень приятно. Если уместно так сказать в подобной ситуации. А то я ведь даже не знала, кого благодарить за помощь! Если бы не Вы… А меня зовут Леся. Да уж. Собратья по несчастью.
Их обоих одновременно бросили. Его истеричка Жанна и Лесин эгоистичный Вадим, похоже, спелись вместе. Лесю из роддома привёз Михаил к её дому, потому что и своего малыша забирал в тот день. Когда Леся приехала из роддома домой, она обнаружила полупустую квартиру. Вадим вывез вещи, включая Лесину мебель, очевидно и её тоже посчитав «своими вещами». Хорошо, хоть кровать осталась и детская кроватка. Микроволновку, стиралку и мультиварку забрал – придётся покупать новые…
Леся покачала головой. Как же она жила с Вадимом и его не разглядела? Вроде же неглупая и не слепая…
Из дома она набрала маму и осторожно сказала той, чтобы она приехала к Лесе в гости. Мама стала по телефону выспрашивать что да как, да как дела, да как беременность… Леся перебила:
– Ну, мам! Вот приедешь, сядем рядышком, и обо всем поговорим.
Понятное дело, мама увидев малышку стала радостно причитать, прослезилась. Однако же и заметила, что у Леси квартира полупустая:
– Дочка, что случилось, тебя обокрали?! – она схватилась за сердце.
Вот же досада, Леся не подумала о том, что мама разволнуется из-за пропажи вещей…
– Мам, спокойно. Ничего страшного. Вадик вывез вещи. Только не расстраивайся, я прошу тебя! Я и сама хотела давно сменить ту мебель на новую!
– Да ведь она же и была новая! Куда ж новее-то?!
Леся подвела её за руку к кроватке:
– Вот. Вот об этом и будем думать с тобой. А всё остальное – ерунда! Правда?
Мать и дочь обнялись, и долго стояли любовались спящей крохой, Маняшей. Три поколения женщин в их семье. Род продолжается…
Лесю разыскал Миша, и уговорил быть кормилицей для малыша. Привозил маленького Никитку к ней домой, чтобы ей не ездить. Потом они вместе гуляли. А потом Миша стал вести себя странно. Леся заметила, что он стал каким-то хмурым, раздражительным, замкнулся. На самом деле он стал влюбляться в Лесю, и испугался этого. А вдруг опять не сложится? Трудно это: открываться другому человеку, впускать его в сердце, а потом когда все рушится, выдирать оттуда с корнем и с кровью. Лучше даже не начинать. Не впускать. Не раскрываться.
Потом Миша не выдержал и… уехал на заработки на север. Перед отъездом они с Лесей поговорили. Он ей сказал, что однажды уже был женат, доверился женщине, нырнул с головой в отношения… но к чему это привело. Теперь он больше не собирается разбивать своё сердце – там и так ничего живого не осталось, одни мелкие осколки. А в холоде и тундре как раз ему место с его холодом в душе. Перед отъездом Леся поехала к Мише. С Маняшей в тот день осталась мама. Леся тогда летела к нему как на крыльях, думала, что у них будет свидание, раз он её пригласил в ресторан. А он оказывается пригласил попрощаться…
Выйдя из ресторана, оглушённая, Леся кусая губы и глотая слезы назвала Надин адрес водителю такси. Та, конечно, обрадовалась подруге: видеться им теперь выпадало нечасто.
– Леська, уррра!!! Как я рада! Заходи, дорогая, чаю попьём, я как раз «Наполеон» вчера испекла, уже пропитался…
Леся вошла, повесила курточку на вешалку, и тут губы её предательски задрожали. Надежда это заметила.
– Таааак. Как я вижу, чай отменяется. Я нам другого чего налью. Тоже согревающего, но не горячего. Вижу, нам поговорить надо.
– Мне же нельзя, Надь, я кормлю.
– Ёлки, все время забываю… Тогда тебе так и быть чаю, а себе наливочки плесну. Идём! Выкладывай.
Леся все ей рассказала про Мишу и свои терзания. И его терзания. И то, что он уезжает от нее, потому что струсил…
Любви новой побоялся! Даже сынишку оставил на мать! А она тут как кумушка, размечталась было уже об этом мужчине…
– Мне, Надь, как матери-одиночке возраста приближающегося к бальзаковскому, теперь осталось только по сайтам знакомств пошерстить. Ну а чё, найду себе вдовца… или какого-нибудь неженатика с лёгкой инвалидностью. Спокойного. Чтоб без вот этих вот психологических выкрутасов! И никакой любви! Один трезвый расчнет.
– Не городи чушь, подруга! А то я тебя сейчас как стукну, сама у меня станешь с лёгкой инвалидностью. Ишь, придумала чего! – пригрозила Надя.
– Будет у тебя в жизни любовь! Просто Миша – мужчина не для тебя. А твой скоро встретится. Как снег на голову свалится. Главное, не раскисай!
Леся в магазин подарков не вернулась, хотя узнала, что оттуда уволили и хитрую Сонечку и её такую же хитрую протеже…
Звонил ей сам лично управляющий и медовым голосом предлагал вернуться.
– Леся, умоляю, прости меня! Вернись к нам! Мы уволили Сонечку, и её протеже – они стали ценники завышать, и разницу прикарманивать! Ты никогда такого не делала!
Леся хотела его отправить не очень вежливо, но не стала грубить. Обещала подумать. Но что тут думать? Она тогда после увольнения решила полностью поменять род занятий. Усиленно изучала дизайнерские программы, оплатила курсы, изучала уроки конструирования онлайн. Подготовилась и стала работать дизайнером. Потихоньку пошли заказы, потом их поток стал усиливаться. Это давало ей хороший доход, притом удаленно – на работу не нужно было ездить, и оставлять дочку. Следовательно, вопрос с няней – очень дорогостоящий кстати и проблемный – сам собой отпал. Леся работала из дома, а получала лучше, чем в магазине, где с ней так непорядочно поступили!
А ещё она так и приезжала к Мишиному Никитке после отъезда Миши. Сначала потому что кормила его грудью. А потом почувствовала, что не может оставить малыша. Ну, в самом деле, что мальчику одному с бабушкой…
Тем более, у той – то сердце, то печень, то поясница. Она уже не в том возрасте и не в той боевой готовности, чтобы управляться с резвым пацаненком, в которого вмонтирована батарейка. Леся часто забирала его на прогулку с дочкой. Дети с визгом носились вокруг нее как заведенные. Мать Миши была ей очень благодарна за заботу. Поначалу пыталась деньги заплатить, но Леся возмутилась:
– Вы что, Мария Алексеевна! Я же не за деньги. Просто я люблю этого ребёнка, как своего. Я же почти что мама ему, ведь я его и выкормила одновременно со своей дочкой. Он мой крестник. И дети как братик и сестрёнка, привыкли друг к другу.
Новый год Мария Алексеевна собиралась встречать одна с малышом. А Леся тоже с дочкой была одна, потому что мама уехала к сестре в гости во Владивосток. Леся позвонила Марии Алексеевне и сказала, что собирается приехать. Та очень обрадовалась:
– Конечно, Леся, я буду очень и очень рада! И Никитка будет рад. Мы вас ждем с нетерпением.
– Миша не приедет?
– Нет… Звонил, поздравил с наступающим. Приезжать не собирается. – вздохнула мать.
– Мне он вообще не звонит… – вздохнула Леся.
Женщины накрыли праздничный стол, угостили малышей творожным десертом с фруктами, который пекла бабушка, и уложили спать. И сели праздновать Новый год.
За окном кружил снег, трещала канонада салютов, свистели и взрывались шутихи, народ запускал ракеты, все веселились. Леся подняла бокал шампанского:
– С Новым годом, Мария Алексеевна!
– С Новым годом, Леся! Ты мне как доченька, как родная нам с Никиткой! Я так рада, что мы дружим, и ты к нам приезжаешь!
И тут в дверь позвонили.
– Вы кого-то ждёте?
– Нет. – растерялась Мария Алексеевна. – Миша точно не приедет… разве что… ой, батюшки!
Она поспешила открывать. В прихожей послышались радостные возгласы, мужской говор, радостные причитания Марии Алексеевны. Леся прислушивалась, что там происходит. Но выходить постеснялась, чтобы не мешать хозяйке встречать гостя. Судя по всему дорогого гостя. В комнату вошёл мужчина в тёмном свитере и джинсах. Очень похожий на Михаила. Точно так же, как Михаил, провёл пятерней по голове, поправляя волосы, примятые под шапкой. От него пахло снегом, и едва уловимо – парфюмом с терпкими древесными нотами. Леся узнала аромат, она эту марку когда-то продавала в магазине подарков. У него хороший вкус!
– Знакомься, Леся! Второй мой бродяга вернулся. Это Мишин старший брат, Дмитрий. Он геолог. Три года уже по горам бродил как снежный человек! Я уж и не думала, что спустится оттуда и вернётся к людям, в цивилизацию.
Он обнял мать за плечи и поцеловал ее в висок:
– Ну что ты, мам… Дмитрий. Можно Дима, – он протянул Лесе букет из сосновых веток.
Новый год отмечали втроём с нежданным гостем. На столе водрузили вазу с букетом из сосновых веток, украшенных мишурой. Новый год обещал новую жизнь. Какая она будет? Но лучше не фантазировать, чтобы потом фантазии не рассыпались на тысячи осколков, как уже было не раз.
Дима остался в их городе. Они стали часто встречаться, он приглашал её на свидания. Влюбилась ли Леся? Нет, не влюбилась. Она уже влюблялась – в Вадима, потом в Мишу… а что толку? К чему это привело? Просто Дима ей нравится, он надёжный. Она доверяет этому человеку. Рядом с ним ей спокойно, на него всегда можно положиться. Может, это более важно для счастья, чем влюблённость…
0 Комментарий