Алиса Караваева неторопливо укладывала чемодан, выбирая те немногие из своих вещей, что ещё имели более-менее приличный вид, и уместно бы смотрелись на улицах большого города.
Двадцатиоднолетняя красавица из провинции, Алиса уже успела узнать, почём «фунт лиха» в местных деревенских реалиях. Дело в том, что девушка и так-то изначально была небогата – воспитывали её бабушка с дедушкой в большой скромности, а сейчас, ситуация с деньгами обострилась как никогда сильно. Именно из-за отсутствия в деревне нормальной работы, и нежелания «висеть на шее» у своих престарелых родственников – Алиса и решила испытать удачу в столице.
Глафира Ивановна и Виктор Прохорович Зацепины – родные бабушка и дедушка Алисы по материнской линии, пытались дать девочке всё необходимое, чтобы она росла – не чувствуя себя хуже других. Родителeй Алисы унесла нелепая авария на обледенелой трассе, когда они возвращались домой из города с подарками – дело было под Новый Год.
С тех пор, девочка (которой на тот момент было пять лет) совершенно перестала любить и отмечать этот праздник. Отныне, для неё в тот день существовала совсем другая дата – годовщина смерти любимых родителей. Чтобы не смущать родственников, девочка проводила тридцать первое декабря исключительно у себя в комнате, старалась ни с кем не общаться, и никогда не просила и не принимала в этот день никаких подарков. Нового года для Алисы – больше не существовало.
Окончив школу с неплохими отметками, девушка оказалась перед выбором – попытаться ли продолжить своё обучение, поступив в университет – или остаться в деревне, и попробовать найти работу, чтобы начать помогать своим ближайшим родственникам материально. Алиса и так не могла простить себе, что Глафире Ивановне с супругом пришлось содержать её всю первую половину жизни, в то время как их зарплата и пенсия были отнюдь не большими.
Виктор Прохорович работал на местной ферме комбайнёром, пропадая в поле с утра до вечера. Бабушка же трудилась библиотекарем в сельском библиотечном центре – но, несмотря на то что женщина закончила колледж культуры и была довольно образованной и начитанной для своего социального круга женщиной – в селе её, как и библиотеку – всерьёз особо никто не воспринимал.
– Делом надо заниматься, Глафира Ивановна, а не книжки читать! – ругалась на бабушку Алисы иной раз председатель колхоза – крупная, мужеподобная женщина, любившая носить высокие военные сапоги, и вообще питавшая нездоровую страсть к чрезмерной дисциплине. – Вот вы, в последний раз, когда корову доили по-настоящему?? То-то и оно, что никогда. А между тем, доярок у нас на ферме, ой как не хватает – и вы там принесли бы гораздо больше пользы, чем этими своими «литературными кружками» для молодёжи, которой они, между прочим, и даром не нужны…
Председатель смерила Глафиру Ивановну презрительным взглядом, после чего покачала головой и выразительно поцокала языком – словно перед ней, в тот момент, стоял настоящий «враг Родины».
– Эльза Вениаминовна, но ведь важно же не только коров доить, но и развивать в деревне хоть какой-то – интеллектуальный досуг, — пыталась объясниться бабушка Алисы. – Или вы считаете, что дискотека в местном ДК в конце недели, с последующим распитием молодыми людьми спиртных напитков – будет больше способствовать их рабочей производительности? Поверьте человеку, который и сам жил с пьющими родителями – подобное воспитание молодёжи, как и такой образ их жизни в целом – никогда не сделает из них достойных людей и представителей своей профессии.
– Вы мне поговорите тут ещё – Глафира Ивановна! – возмутилась оскорблённая до глубины души председательница. – По мне, так пусть лучше пива выпьют, да «пообжимаются» по кустам – зато на следующий день – придут на работу весёлые да счастливые, чем будут мозги свои, рабочие, засорять всякой мутью – «культурой» этой, прости господи… Культуру, Глафира Ивановна – на хлеб не намажешь, и в чай, вместо баранки, не обмакнёшь!
Библиотекарь в ответ только грустно покачала головой:
– Боюсь, тогда никакого конструктивного диалога у нас с вами не получится, Эльза Вениаминовна, — спокойным тоном произнесла она, — Но я абсолютно уверена в том, что доить коров – это определённо не моё призвание.
– Призвание у неё… ишь, ты! Беднота, а всё туда же! Давно ли, дочку с зятем похоронила-то, а? Уж на что – на что, а про «призвание» тебе бы вообще лучше молчать «в тряпочку»! Заставила бы дочку на швею-мотористку выучиться, и ничего бы этого не случилось! Сидела бы она у себя в селе, да нос в город не казала. А то, надо же, «нам за городского надо замуж выйти, у нас большие запросы» … Тьфу! И что? Поработала твоя Ленка пару лет училкой, выскочила замуж, родила ляльку – а потом и разбилась вусмерть на дороге. Зато «городская» стала, «интеллигентная» … Вон она – ото всех здешних нос воротила, а хотя, это же всё родные её, знакомые, так сказать, по Малой Родине… Тьфу на вас, ещё раз!
Председательница смачно сплюнула под ноги Глафиры Ивановны, которая, в ту секунду, стояла перед ней бледная, точно простыня.
– Попрошу вас покинуть здание библиотеки. Сейчас же, – полумёртвыми губами произнесла женщина.
В тот момент, ей показалось, что землю у неё из-под ног вот-вот вырвут, словно ковёр из-под дрессированной собачки, что должна высоко подпрыгнуть – а затем приземлиться грациозно, на все четыре лапы. Но она не была собачкой, и не могла позволить такого откровенного издевательства над своими чувствами.
– Что-что?? Вот когда захочу – тогда и уйду! – Нагло ответила ей Эльза Вениаминовна. – А будешь тут выше всех нос задирать – так я нашему директору фермы мигом обо всём доложу – ещё и расскажу, как ты по полчаса пить чай умудряешься, в рабочее-то время! Он тебя сразу выкинет, будете со своей Алиской побираться на паперти у церкви!
– Убирайтесь сейчас же! – Не выдержала Глафира Ивановна. – Делайте, что хотите, только убирайтесь отсюда!..
Бабушка в тот вечер пришла домой «ни жива – ни мертва». Она, конечно, давно привыкла к грубости их председателя, но никогда не думала, что та в своём хамстве может зайти так далеко. Тогда-то, она и дала своей, тогда ещё юной внучке, главное напутствие в жизни, которое Алиса старалась никогда не забывать.
– Помни, внученька – никогда нельзя опускаться до уровня примитивных и жестоких людей, какими бы богатыми и статусными они тебе ни казались. Какой бы успешной ни выглядела их жизнь, знай – такие люди чудовищно бедны духовно, и самое страшное, что с тобой только может случиться на этом свете – это решить, что ты тоже сможешь добиться богатства и славы, если будешь вести себя точно также.
Алиса, видя, в каком состоянии тогда находилась её любимая бабушка, хорошенько подумала – и решила пока что остаться в посёлке: девушка рассудила так, что лучше выучиться в райцентре на архивариуса – это и от дома не так далеко, и она всегда сможет защитить Глафиру Ивановну от нападок их ужасной председательницы. В противном случае, Алиса будет находиться далеко от родных мест, и сможет приезжать лишь пару раз в месяц на выходные.
Профессия же архивариуса, по мнению девушки, всегда пригодится ей в том случае, когда она всё-таки решится податься в столицу. Озвучив свои мысли по поводу образования бабушке и деду, Алиса получила одобрение: Виктор Прохорович был очень рад, что любимая внучка останется-таки дома, и будет ездить учиться в райцентр на автобусе. Всё же, он хоть и был на тот момент ещё крепким мужчиной, но всё равно волновался о том, какие опасности могут подстерегать молодую девушку в большом городе.
Сказано – сделано: Алиса поступила в колледж и отучилась три года на архивариуса-делопроизводителя, совмещая учёбу с помощью родным. Девушка готовила обеды «с собой» для деда, когда тот уходил в поле, и помогала Глафире Ивановне вести их нехитрое домашнее хозяйство. После получения диплома, Алиса думала было устроиться по специальности в райцентр, но там, к тому времени, уже не было вакантных её образованию мест. Помыкавшись с месяц без работы, девушка не выдержала – и устроилась на их местную деревенскую ферму. Алису взяли помощником делопроизводителя в головной «офис» цеха, производящего молоко – здесь ей предстояло помогать архивировать отчёты, а также проверять актуальных закупщиков молочной продукции.
Какое-то время, всё шло довольно неплохо, девушка даже получала приличную (по меркам их деревни) зарплату, но очень скоро у неё начались проблемы, никак не связанные с её профессиональной деятельностью.
Дело в том, что на Алису неожиданно «положил глаз» директор фермы – Егор Николаевич Титов: все в посёлке знали, что мужчина являлся заядлым любителем хорошего вина и красивых женщин, но никто и подумать не мог, что он вдруг проявит интерес определённого характера к молоденькой «архивичке».
Как-то раз, когда Алиса несла очередную партию обработанных дел на общий склад – Егор Николаевич внезапно появился перед ней, словно «выпрыгнул» из-под земли, и перекрыв дорогу широко раскинутыми руками, страстно запричитал:
– Алисонька, деточка, подожди… Ну что, ты от меня как от огня шарахаешься-то? Давай поговорим по-человечески, я перед тобой объясниться хочу…
Алиса не знала, как ей извернуться, только чтобы неприятный мужчина наконец от неё отстал.
Егор Николаевич, хоть ему и было уже за сорок, всегда отличался какой-то неестественной моложавостью: многие на ферме поговаривали, что директор несколько раз ездил на месяц с лишним в Москву, где тайно сделал себе несколько пластических операций – чтобы выглядеть более привлекательным в глазах понравившихся ему женщин.
– Ты только подумай, что ты с этого будешь иметь, девочка моя, — продолжал шептать ей дрожащим голосом директор, — я же тебя озолочу натурально, в шелках у меня купаться будешь! Хочешь «брюлики» из последней коллекции Московского ювелирного завода? Так это не проблема – я тебе их враз достану! У меня там один знакомый работает – он мне всегда самый лучший товар «подгоняет», когда я прошу… Алиса! Я тебя как в первый раз увидел – так сразу понял, что ты моей должна быть! Кому ж ещё ты свою красоту подарить собираешься? Парням нашим деревенским, пьяницам горьким?? А я всё же мужчина опытный – как пить дать, не обижу тебя! Алиса…
Девушка закрыла лицо толстыми картонными папками с документами, и чуть ли не всхлипывала от отвращения: она даже думать не хотела о том, какое непристойное предложение делал ей прямо сейчас Егор Николаевич! И, главное ведь, она к этому не давала совершенно никакого повода – одевалась всегда скромно, старую юбку ниже колена – носила только с чёрными, непрозрачными капроновыми колготками. Волосы же, бывшие у неё прекрасного, пепельно-русого оттенка, девушка всегда собирала в строгий пучок. Каким образом, возрастной директор фермы мог обнаружить под всем этим слоем благочестия хоть малейший намёк на её мнимую доступность – об этом Алиса не имела, и не хотела иметь ровно никакого представления…
– Я… Я не понимаю, о чём вы сейчас говорите, Егор Николаевич, — медленно произнесла Алиса, — если вы, по какой-то причине, вдруг решили, что я соглашусь стать вашей любовницей – то вы очень сильно заблуждаетесь.
Директор фермы подошёл к девушке почти вплотную: Алиса почувствовала исходящий от мужчины невыносимый запах винных паров. Тот прижал девушку к стене, и между ними не осталось практически никакого пространства – единственное, что отделяло Егора Николаевича от архивистки – это толстый картон, набитый всевозможными отчётами, который девушка, по-прежнему плотно, прижимала к своей груди.
– Ты мне тут не дури, девка! – С угрозой начал он, очевидно решив, что Алису следует на всякий случай «припугнуть». – Чтобы я от тебя таких слов не слышал даже! Нате вам, «любовницей» я её своей хочу сделать. Это ж, надо, такое придумать вообще?! Я тебе тут, вообще-то, в чувствах своих изъясняюсь, сердце своё тебе открыть хочу!.. Я тебе квартиру сниму, в райцентре – хорошую, двухкомнатную – чтобы мы там вместе жить смогли. Я к тебе буду приезжать три раза в неделю, а ты мне будешь ужин готовить, любить меня…
– Иными словами, вы хотите сделать меня своей содержанкой? Суть-то, от этого, не поменяется, Егор Николаевич, — с возмущением посмотрела на него Алиса. – Думаете, я не знаю, сколько девушек с фермы вы уже обманули подобным образом? Только со мной, эти ваши уловки не сработают, не старайтесь. А теперь, будьте добры, разрешите мне уже пройти на склад – нужно все дела сдать до шести вечера…
Лицо директора фермы исказилось от злобы: он понял, что девушка также оказалась весьма наслышана о его постоянных «приключениях» на любовном фронте. Прижав бедную Алису к стене, и схватив её за худенькие, хрупкие плечи, Егор Николаевич нагнулся к самому уху девушки, и прошептал с невероятным «ядом» в голосе:
– Ну, смотри у меня, Караваева – сама напросилась… Думаешь, я это просто так тебе спущу?! Я тебе не «щенок» какой-нибудь деревенский, чтобы мне отказами в лицо швыряться! Завтра можешь на работу не приходить – ты уволена. Я сейчас пойду к бухгалтеру, и скажу ей, чтобы она тебе даже расчёт не давала – вылетишь у меня без копейки денег отсюда, ясно тебе??? И бабку твою, полоумную, прикажу завтра же из библиотеки уволить – больно долго засиделась она на этом месте, пора бы уже дать дорогу молодым… А у меня, как раз, и человечек уже на эту должность в запасе имеется – хорошая девочка, ласковая – не чета тебе!
Алиса была невероятно напугана, но, тем не менее, с гневом и храбростью взглянула своему развратному начальнику в лицо: нельзя было дать ему насладиться собственным успехом.
– Воля ваша, Егор Николаевич. Хотите меня уволить – пожалуйста, да только с бабушкой моей, вы так поступить не посмеете… Она с молодости в этом центре работала, одна его на себе, можно сказать, «тащила» тридцать лет – а вы хотите вот так всё разрушить? Всего лишь, из-за своей неудовлетворённости? Мелко ваше поведение, Егор Николаевич, мелко…
Директор фермы вдруг резко занёс руку, сделав вид, что хочет ударить Алису по лицу – но потом плавно опустил её, притворившись, будто поправляет собственные седые волосы. Алиса не дрогнула ни на миг. Мерзкий начальник злорадно осклабился:
– Вот и посмотрим, дорогая моя – что я посмею сделать, а что – нет. А теперь, иди-ка ты, куда шла, да не забывай: завтра сюда ни ногой – не то хуже будет! Это я тебе гарантирую.
После этих слов, мужчина хладнокровно погладил застывшую статуей Алису по руке, а затем быстрыми шагами прошёл дальше по коридору.
Вечером, Алиса пришла домой вся в слезах: как бы она ни крепилась, но произошедшее оказало на неё очень сильное негативное впечатление. Девушка испытывала настоящий шок, и от этого её постоянно трясло – словно у неё начиналась лихорадка. Вопреки обыкновению, девушка не поздоровалась со своими близкими, а поспешила быстренько пройти в свою комнату, где тяжело упала на кровать, и, завернувшись в толстое шерстяное одеяло – продолжила беззвучно плакать.
Дед с супругой безуспешно пытались выведать у девушки, в чём же дело? Но Алиса только тихо рыдала, и повторяла одну и ту же фразу: «Миленькие мои, простите – это всё из-за меня…».
Наконец, когда Виктор Прохорович сдался, и они с бабушкой остались наедине – Алиса всё же, с тяжёлым сердцем, но смогла рассказать Глафире Ивановне о случившемся.
Узнав, как всё было, пожилая женщина нахмурилась, однако, вопреки ожиданиям Алисы – начала ругать не её, а похотливого Егора Николаевича. Столько «изысканных» ругательств – девушка не слышала от своей бабушки-библиотекаря за всю свою жизнь. Это заставило Алису слабо улыбнуться, пока Глафира Ивановна продолжала «распекать» зарвавшегося начальника внучки:
– Да он, похоже, вконец уже ополоумел от своей вседозволенности! – Возмущалась она. – Что ж теперь, если он начальник градообразующего предприятия, то может вести себя с нами как Римский император со своими рабами? Так, что ли? Нет уж, дудки! Мы не рабы, внученька – пусть увольняет, и тебя и меня – что с того? Всё равно тебе, так или иначе, пришлось бы в город ехать – а у меня уж пенсия на носу. Как-нибудь, с дедом, продержимся, да и много ли нам надо, Алиса?
Девушка была очень рада, что бабушка не винит её в потере собственной должности, но она всё же корила себя в том, что не смогла уберечь самого близкого человека от столь унизительного исхода. Поэтому теперь у Алисы, тем более, не оставалось иного выхода – кроме как попытать счастья в столице, и попробовать устроиться по специальности уже там.
Когда дедушка узнал о домогательствах к его внучке со стороны Егора Николаевича – пожилая женщина с девушкой не знали, как его остановить: Виктор Прохорович был полон решимости отправиться к этому негодяю прямо домой, и уже там, самолично, учинить расправу над «старым кобелём».
Алиса с Глафирой Ивановной кое-как отговорили его от этого опасного предприятия, аргументируя это тем, что им с супругой ещё предстоит на что-то жить, пока внучка будет в большом городе искать новое место работы. С большим трудом, но им всё же удалось охладить пыл старого комбайнёра.
На следующий день, родные Алисы начали готовиться к отправке её в столицу: денег собирали «всем миром», по дальним родственникам, и самым верным, знакомым соседям. Дед с бабушкой отдали Алисе последнее, что у них было – эту приличную сумму, пожилая пара откладывала «на чёрный день».
Так, у вчерашней помощницы архивариуса, появились деньги на билет до Москвы, а также вполне солидная сумма на первое время – чтобы иметь возможность снять собственную квартиру, и не думать о пропитании хотя бы пару месяцев. Алиса со слезами на глазах благодарила родных, и обещала, что обязательно всё вернёт – как только более-менее устроиться в городе.
– Спасибо вам, мои родненькие, спасибо! – Плакала девушка, одновременно целуя бабушку и дедушку в обе щеки. – Вы верьте только, что у меня всё получится, я вас никогда не подведу, клянусь! Как только приеду и сниму квартиру – так сразу и напишу, или позвоню с почты. Не забывайте только обо мне, дорогие мои!
Семья стояла на вокзале, и Алиса готовилась сесть в свой вагон. Глафира Ивановна обняла внучку в последний раз:
– Береги себя, Алисочка! Бог с тобой, дорогая моя – пусть у тебя всё там получится, а мы с дедом будем ждать от тебя вестей. И помни – культура и духовность выше и больше, чем деньги и порок. Не забывай об этом, если Москва попытается «соблазнить» тебя своим шикарным образом жизни…
Алиса кивнула женщине, а потом скрылась в сверкающем огнями вагоне (поезд отправлялся ночью). Глафира Ивановна почувствовала, как у неё от тоски сжалось сердце – только бы с её любимой девочкой не приключилось ничего плохого в этой Москве…
***
Алиса успела проехать две станции, когда дверь её купе с шумом распахнулась, и оттуда показалась миловидная стройная женщина, лет тридцати пяти. За собой, по коридору, она везла огромный чемодан на колёсиках:
– Ох, девушка, миленькая, добрый день! У вас тут свободно?
Алиса с удивлением огляделась вокруг – по счастливому стечению обстоятельств, она ехала в купе одна. Девушка кивнула.
– Слава богу! А то я думала – ночевать мне придётся посреди коридора! Вы не возражаете?
Не дожидаясь согласия Алисы, женщина протащила массивный чемодан внутрь, и, довольная, плюхнулась на сидение перед девушкой.
– Меня Любой зовут, — сразу же представилась она. – А вы, тоже в Москву едете?
Люба улыбнулась, как будто они с Алисой были старинными приятельницами. Алисе попутчица понравилась – от неё веяло каким-то позитивом и… Азартом, что ли? Как будто, эта симпатичная брюнетка с блестящими синими глазами была абсолютно уверена в том, что куда бы она не пошла – везде ей будет сопутствовать исключительно успех.
– Да, в Москву. А как вы угадали? – Задала встречный вопрос Алиса.
Люба только махнула рукой:
– Ай! Да я постоянно сама туда езжу, по работе. Почти каждый месяц, меня начальство, в эту Москву, в командировки посылает – видать, настолько у них там в офисе всё серьёзно – что без главного бухгалтера из регионального филиала, они, ну, никак – никак обойтись не могут. Женщина заливисто засмеялась собственной шутке, и Алисе вдруг тоже, почему-то, стало очень весело. Девушка радостно улыбнулась, протягивая попутчице руку для знакомства:
– Я – Алиса, будем с вами, видимо, вместе до самой столицы ехать.
Люба с радостью откликнулась на приветствие, после чего начала раскладывать на столике свой «дорожный» обед: сначала достала из чемодана два контейнера с салатами, затем – традиционную для таких путешествий – твердокопчёную колбасу, и цельнозерновой хлеб. Сама же она, при этом, не уставала жаловаться на халатность здешних проводников:
– … И представляешь, Алис, они мне и говорят, проводницы-то: «А мы ничего не можем сделать, извините. Все купе в этом вагоне – переполнены. Можете попробовать перейти в плацкарт, если хотите». Нет, ты подумай сама – я, значит, заплатила за полноценное койко-место в купе, а они меня в плацкарт посылают! Нет, ну нормально? А то, что мою полку, два каких-то мужика непонятных заняли – так они с этим ничего поделать не могут. Тю! Как приеду в город – обязательно на них жалобу настрочу на сайт. Пускай знают, как честных людей с местами «прокатывать».
Люба подвинула к девушке один из салатных контейнеров и маленький дорожный ножик:
«Угощайся», — предложила она, и аккуратно откусила миниатюрный бутерброд с твердокопчёной.
Алиса поблагодарила, и, в свою очередь, достала из сумки бабушкины пирожки с капустой: их, Глафира Ивановна, специально напекла девушке с собой в дорогу.
«Чтоб на всяких копчёных куриц соблазна не было напасть», — пошутила тогда она, заворачивая горячие пирожки в судочке в чистое полотенце.
Во время ужина, девушки разговорились, и Алиса немного рассказала ей о себе – в частности, что едет в Москву – начинать новую жизнь. Люба, казалось, была безмерно рада за девушку:
– Ты молодец, конечно. Я бы так никогда не смогла… Это ж, сколько силы воли нужно, чтобы вот так вот взять – и сорваться с места, с насиженного, а? Я-то, трусиха страшная в этом плане – у меня «всё как у людей»: муж, детишки, работа хлебная… Слушай, Алис, у тебя хоть деньги-то есть? Ну, на первое время – обосноваться чтобы? А то смотри, я могу и подкинуть тебе немного – так, тысяч пять. Потом отдашь, как наберётся – мне не к спеху, а в столице я, считай, каждый месяц бываю…
Люба с искренним интересом смотрела на попутчицу – Алисе показалось на миг, будто эти синие глаза напрямую заглянули ей в душу. Такого сердечного участия – девушка от постороннего человека никак не ожидала. Однако, не могла она себе позволить брать у чужого взаймы, пусть Люба и хотела ей помочь от всего сердца. Нет, это было неправильно, да и денег у Алисы точно должно было хватить, по её расчётам, месяца на три – как раз, чтобы успеть устроиться на работу и решить вопрос с жильём.
– Ой, нет, Люб – спасибо тебе, конечно, но в этом я не нуждаюсь. – Алиса инстинктивно похлопала рукой по своей сумочке, которую всё это время держала на коленях. – Слава богу, родные меня деньгами обеспечили.
– Мда? Ну, ладно тогда…, — Люба быстро скользнула взглядом по её сумке, а затем перевела тему на своих детей.
До столицы было ещё неблизко, поэтому проводница выдала постельное бельё: поезд должен был прибыть в Москву ранним утром, так что у девушек оставалось ещё несколько часов, в течение которых – они могли успеть немного вздремнуть.
Алиса заснула со спокойным сердцем – девушка была уверена, что встреча с таким радушным человеком, как Люба, являлось для неё сродни «доброму знаку». Она обязательно найдёт в Москве своё место, и сможет вернуть бабушке с дедушкой все, взятые взаймы, деньги – а там, глядишь, и материально помогать станет – если всё сложится удачно.
– Кто до Москвы ехал – подъём! Через полчаса прибываем! – Вырвал из сладкого сна девушку громкий голос проводницы.
– Доброе утро, Люба. — Сладко потягиваясь, поприветствовала свою новую знакомую Алиса. — Ты слышала? Нам скоро выходить…
Ответом девушке стало молчание. Алиса повернула голову, и, к своему изумлению, увидела, что сиденье напротив неё было абсолютно пустым. Более того, на нём не было постельного белья, и вообще, всё выглядело так, словно накануне ночью – к Алисе вовсе никто и не подсаживался. Удивлённая девушка хотела достать из сумочки свой телефон, чтобы узнать точное время – и только тут обратила внимание на маленькую деталь: молния сумки была застёгнута не до конца, оставляя маленький хитрый зазор – хотя Алиса точно помнила, как плотно она закрывала сумочку, прежде чем положить её позади себя, поближе к стенке купе. Лишь сейчас в голове девушки зашевелились смутные подозрения: не желая верить в то, что такое могло с ней произойти – Алиса рывком распахнула сумку…
Кошелька со всеми деньгами внутри не было. Девушка тихонько охнула, и мигом бросилась в первое купе вагона – к проводницам. Те, в это время, уже вовсю пили горячий чай, вприкуску с ароматным овсяным печеньем.
– Простите, а моя попутчица уже сошла? Вы не заметили? – Спросила убитая горем девушка.
Женщины, заметив трагическое выражение лица Алисы, переглянулись, а потом та из них, что была постарше на вид, удивлённо ответила:
– Так она ещё ночью сошла, за три остановки до Москвы. А у вас что-то случилось, девушка?
– Ограбили меня, — только и смогла выдавить из себя Алиса. – Люба ограбила. Все деньги стащила, вместе с кошельком… Как же мне быть теперь?..
Проводницы тут же отставили кружки с чаем, и предложили ей обратиться в пункт полиции, когда они прибудут.
– Ты заявление, главное, не забудь написать, милая – и фоторобот составьте. Если что понадобится – показания там, или ещё чего – мы всё подтвердим.
Алиса поблагодарила проводниц за поддержку и хорошее отношение, после чего уныло поплелась обратно в купе. За своей спиной, она, уходя, услышала, как перешёптываются между собой две женщины:
– То-то, мне показалось, что фифа эта больно на цыганку смахивала…
– Ага, только зачем-то линзы себе вставила. Синие. — Согласилась с подругой вторая. – Теперь-то понятно, для чего всё это было…
– Н-да-а-а, век живи – век учись. Эти цыгане каждый раз, а что-нибудь новенькое да придумают. Лишь бы к человеку в доверие втереться, да как «липку» его ободрать…, — заключила первая проводница.
Синие линзы, чёрные волосы – притом такие блестящие… Господи, как же она сразу не догадалась-то, а? И этот говор интересный, Алиса тогда ещё подумала, что это, должно быть, какой-то очаровательный восточный акцент…
Девушка была в абсолютной растерянности. Когда поезд прибыл в столицу, Алиса медленно вышла с вещами на перрон, и глубоко вздохнула: слава богу, воровка не стала забирать у неё паспорт, да в карманах её пальто оставалось припрятано несколько мелких купюр. Но, что теперь это может ей дать?
Алиса не выдержала и разрыдалась, почувствовав, как душу её разъедает глупая обида – надо же, так по-детски сыграли на её наивности и хорошем отношении к людям!
Мегаполис – этот огромный город с многомиллионным населением – сразу же поразил воображение девушки до глубины души. Москва была удивительно красива, и в то же время – удивительно холодна, даже жестока – по отношению к легкомысленным провинциалам вроде неё. Однако, куда же ей теперь податься? Что делать? Если раньше, у неё был чётко выстроенный план, и девушка точно знала, что сразу же после прибытия в Москву – она отправится в бюджетную, но хорошую гостиницу, где сможет переночевать и подумать над дальнейшими действиями – то теперь все её планы пошли прахом…
Алиса стояла посреди перрона, и горько плакала, размазывая по лицу остатки туши, которую нанесла перед поездкой на свои длинные, шелковистые ресницы. Тут она почувствовала, как кто-то легонько тронул её за рукав. Алиса подняла глаза, и увидела перед собой опрятного вида пожилую женщину: та смотрела на девушку с откровенным сочувствием.
– Чего вы хотите? – грубо спросила её Алиса.
От обиды и досады, она решила было, что её снова хотят обокрасть или обмануть.
– Нет у меня больше денег. Нет! Всё, что было – вы у меня уже забрали…
– Не плачь, милая, успокойся, — попыталась заговорить с ней женщина ласковым голосом, — Деньги твои – мне не нужны, но я вижу, что тебя уже успел кто-то другой обидеть… Ты, похоже, не местная?
– Я из Ольховничьего, — кивнула головой девушка, — И вы правы, это я от обиды так с вами разговор начала. Обокрали меня прямо в поезде – всё забрали, только паспорт остался. Так что, вы простите меня, если вдруг обидела. Сами понимаете – с доверием теперь, у меня не очень…
– Ничего, я всё понимаю, — улыбнувшись, ответила ей женщина. – Сама, когда-то, вот также приехала в Москву из Урюпинска. Погоди, сейчас…
Женщина порылась в собственной сумке, и вскоре вытащила оттуда российский паспорт, после чего открыла его на главной странице, и, не смущаясь, протянула в руки Алисе:
– Вот, посмотри сама. Мне скрывать нечего, — спокойно сказала она. – Людмила Геннадьевна Решетова я. Работаю в агентстве по подбору персонала: горничные, няни, уборщицы… Ты, милая, если работы не боишься, физической – то я тебе с удовольствием помогу. Нам как раз горничная нужна в одну семью: зарплата хорошая, да и с жильём всё полегче – жить будешь на территории дома работодателя. Так что, предложение, на мой взгляд, стоящее – особенно в твоём-то положении…
Алиса с недоверием взяла в руки паспорт женщины. Её слова казались слишком простыми, слишком добрыми – чтобы быть правдой. Подсознательно, Алиса уже готовилась к худшему, однако, заглянув в паспорт и убедившись в том, что тот выглядит как настоящий – немного смягчилась. Да и был ли у неё сейчас особый выбор?
Подумав немного, девушка согласилась с предложением Людмилы Геннадьевны, и, в ответ на её любезность – показала ей собственный документ.
– Вот и славно, — радостно произнесла женщина, — Пойдём-ка ко мне – согреешься, успокоишься, а завтра – мы твоим оформлением займёмся. Надо твои документы все как следует подготовить.
Людмила Геннадьевна взяла девушку под руку, после чего они немедленно двинулись прочь с вокзала – так, работница агентства хотела побыстрее отвлечь Алису от мрачных мыслей, связанных с ограблением.
Когда они оказались у неё дома, Людмила Геннадьевна, как и обещала, напоила девушку душистым ромашковым чаем, и накормила горячим обедом – Алиса была очень благодарна этой женщине, которую, как она надеялась, послала ей в помощь сама Судьба.
Она приютила у себя Алису на те несколько дней, пока проходило оформление всех необходимых для работы девушки в столице документов: за это время, Алиса успела немного изучить город, и стала бояться его чуть меньше, но всё же не настолько, чтобы выходить из дома в одиночку. Девушка очень боялась заблудиться в мегаполисе и упустить этот, единственный шанс.
Наконец, Алису привезли в дом, где ей предстояло работать горничной. Презентабельный чёрный внедорожник подвёз её к высоким воротам настоящего поместья, какие девушка до этого видела лишь в телесериалах. Дом отличался особой роскошью, и как бы кричал любому человеку, кто проходил мимо него, о том – что здесь живут очень, очень обеспеченные люди. Да так оно и было: поместье принадлежало гениальным врачам-хирургам, светилам от медицины.
Светлана Петровна и Захар Андреевич Соколовы – были настолько знамениты и влиятельны, что их хорошо знали и считались с их мнением даже в министерстве Здравоохранения. Сама Алиса не раз встречала эти имена в прессе, но никогда не думала, что сможет увидеть столь потрясающих людей «вживую», да ещё и будет у них работать.
У четы Соколовых был единственный и горячо любимый сын – Кирилл. Парень решил следовать по стопам родителей, а потому также учился на врача. В то время, когда к ним устроилась Алиса, Кирилл уже заканчивал последний курс медицинского университета. Ему, как и его родителям когда-то, прочили блестящую карьеру хирурга, и это было не зря: парень действительно очень хорошо учился, и к своему молодому возрасту, успел совершить в своей, научно-медицинской, карьере – внушительный рывок. Преподаватели не раз говорили, что Кириллу полностью передался «комплект генов» его родителей, которые отвечают за гениальность в медицинской области. Парень же только отшучивался, отвечая, что невозможно было вырасти в семье хирургов – и самому, волей-неволей, не заинтересоваться данной профессией.
Светлана Петровна и Захар Андреевич – частенько разъезжали по командировкам, которые простирались не только по всей России, но и в ряд зарубежных стран. Там, они консультировали молодых учёных и почтенных «мэтров» от медицины, а также участвовали в масштабных медицинских конференциях, где вновь и вновь пытались доказать мировому научному сообществу ценность своих открытий.
Так, как родители Кирилла зачастую отсутствовали дома целыми неделями – домашний персонал и сын учёных нередко были вынуждены взаимодействовать «один на один». Однако Кирилл был хорошим парнем, и потому все в доме – от садовника до строгой поварихи – очень его любили, и всегда старались исполнить его просьбы как можно лучше. Кирилл никогда не повышал на других людей голос, считая это самой последней ступенью человеческого неуважения к самому себе, а если и бывало порой, что его что-то не устраивало в работе сотрудников дома–то парень предпочитал поговорить с «провинившимся» лично, без лишнего шума, чтобы как можно быстрее и интеллигентнее решить образовавшуюся проблему.
В таком необычном «ключе» и произошло первое знакомство Алисы с молодым хозяином дома. Будучи неопытной горничной – не привыкшей обращаться с множеством различных приспособлений для уборки пыли (дома у них были только тряпка да перьевая метёлочка) – Алиса на третий день работы умудрилась случайно уронить и разбить дорогую итальянскую вазу. Девушка не знала, как ей быть – она страшно испугалась, что этот день станет для неё последним, по части работы в доме, а потому поспешила найти Кирилла, и сразу же призналась тому в своём невольном «преступлении». Парень сначала расстроился, но когда пришёл на место и увидел, какую именно вазу разбила новая горничная – то только рассмеялся:
– Не переживайте так, Алиса, — успокоил её Кирилл, – Это совсем старая ваза, её моим родителям подарила на свадьбу одна наша вредная троюродная тётушка. Если честно, она никогда и никому в этом доме особо не нравилась. Все только и думали о том, как бы так от неё избавиться, «прилично», чтобы эта самая тётушка не прознала ни о чём, и не расстроилась.
Девушка улыбнулась будущему врачу:
– Ну, тогда, получается – я даже оказала вам небольшую услугу…
Алиса поспешила прикусить язык, вспомнив, что ваза, вообще-то, стоила немалых денег – хоть и было ей «сто лет в обед». Кроме того, девушка испугалась собственных слов – всё это выглядело больше похожим на флирт, а ведь всем известно, что флиртовать с хозяином, да притом в рабочее время – никогда не было хорошим делом для горничных.
Тем не менее, Алиса позже не смогла врать самой себе – Кирилл ей очень понравился. Впрочем, как и она Кириллу: дело в том, что парень с первого дня «приметил» молодую красавицу-горничную, чья красота напоминала ему внешность настоящих русских царевен. Сказочно прекрасные, русые волосы и сияющие голубизной осеннего неба глаза Алисы – произвели на молодого хозяина дома неизгладимое впечатление. Кириллу захотелось поближе узнать девушку, проверить, какие у неё интересы, чем она живёт вне работы…
Очень скоро, молодому человеку представился такой шанс: однажды, Кирилл застал Алису в их семейной библиотеке. Девушка с упоением читала какую-то книгу в тёмно-синей обложке. Подойдя чуть ближе, Кирилл не без удовольствия отметил, что это был Герман Гессе, и одно из самых сложных его произведений – роман «Игра в бисер».
– Увлекаетесь литературой? – улыбаясь, спросил Соколов-младший.
– Да, очень люблю эту книгу, — ответила Алиса смущённо. – Моя бабушка… Она – всю свою жизнь проработала в библиотеке, поэтому, наверное, и я так люблю читать.
Парень сделал вид, что его ничуть не удивляет этот факт, хотя на самом деле – для обеспеченного сына учёных было настоящим культурным «шоком» то, что в отдалённой деревне не только знали, кто такой Герман Гессе, но и читали его сложнейшие, с метафорической точки зрения, произведения.
– Сразу видно, у вас и вашей бабушки – отменный литературный вкус, — с видом профессионала отметил Кирилл. – А из современной литературы, вам что-нибудь нравится?..
Молодые люди проговорили о книгах и литературе несколько часов подряд, в процессе этого разговора незаметно для самих себя перейдя на «ты». Кирилл был очарован интеллектуальным уровнем Алисы, а та – тем, что настолько богатый человек может быть настолько эрудированным и интересным ей не только как мужчина, но и как личность.
Постепенно, отношения Кирилла и горничной приняли более личный характер – парень стал всё больше времени проводить с девушкой, а потом и вовсе – пригласил Алису на первое настоящее свидание.
Алиса же, хоть и была поражена этим смелым жестом с его стороны до глубины души – согласилась далеко не сразу. Девушке нужно было время, чтобы убедиться в собственных чувствах, а ещё в том – можно ли Кириллу доверять.
К счастью, вскоре после этого, она, наконец, оттаяла – когда Кирилл при ней храбро спас маленького котёнка младшей горничной: пушистый малыш застрял на дереве, очевидно удирая от охранных собак Соколовых, и случайно забрался слишком высоко – так, что не смог слезть с веток самостоятельно. Этот поступок и то, как отчаянно богатый парень пытался достать кота, раздирая при этом руки и свой дорогой свитер в клочья – окончательно убедили Алису в верности её выбора. Как только котёнок был торжественно вручён его маленькой доброй хозяйке – Алиса подарила Кириллу свой первый поцелуй.
С этого момента, между молодыми людьми завязался самый настоящий роман: девушка втайне встречалась с парнем, так как они пока не готовы были афишировать свои отношения перед всем персоналом дома, а особенно – перед родителями Кирилла. Парень обещал возлюбленной, что подготовит отца и мать к этой новости, и Алиса ни на минуту не сомневалась в том, что так и будет, и что Кирилл уж точно не использует её в своих собственных, низких целях.
Когда отношения пары вышли на новый, интимный уровень – Кирилл сразу же и без сомнений, выложил перед Соколовыми-старшими все «карты на стол» – заявив, что намерен жениться на очаровательной горничной. Новость эта не только не обрадовала Светлану Петровну и Захара Андреевича, но, напротив, вызвала у них самый настоящий шок. Уж кого-кого, а деревенскую девушку, пусть и симпатичную, они не готовы были видеть в качестве своей будущей невестки. Не такую «партию», они ожидали видеть рядом со своим сыном – а потому, пустились всячески отговаривать Кирилла от этой «сумасбродной» затеи:
– Сынок, приди в себя наконец! Какая Алиса?! – возмущённо уговаривала парня мать. – Тебе последний год доучиться осталось, о какой свадьбе может вообще идти речь? Тем более, я понимаю, была бы это девочка из обеспеченной, хорошей семьи – ровня тебе, но горничная…
– Верно, Кирюша, не гони коней, — соглашался с женой супруг, — Понятно, что в тебе сейчас говорит страсть, все мы были молоды… Я не против того, чтобы вы продолжали отношения – в пределах разумного, конечно. Но, ты же сам понимаешь, наличие в нашем доме горничной в качестве твоей законной жены… Думаю, ты и сам прекрасно осознаёшь, как это будет выглядеть со стороны.
– А как это будет выглядеть? – вспылил их сын.
– Это будет выглядеть, как если ваш родной сын наконец-то обретёт долгожданное счастье, папа! Ты не понимаешь, насколько сильно Алиса отличается от всех девушек, кого я когда-либо знал, до неё. Она – совершенно уникальная в своём роде личность…
– Она – лишь твоё сиюминутное увлечение, Кирилл! – Холодно воскликнула мать. – И, раз уж на то пошло, пора бы тебе уже повзрослеть – и перестать смотреть на мир так идеалистично. Думаешь, ты сам ей нужен? Да таких, как она – сотни – каждый год в Москву приезжают! Наивные с виду, эти девочки кого хочешь разорвут на своём пути, лишь бы «жених» оказался богаче и моложе, чем у менее удачливых товарок. Ты у своей зазнобы интересовался вообще, кем её родители в той деревне трудятся? Да, бабушка её – библиотекарь, дед – на поле трактор водит, или что там ещё… Но это же совершенно не наш уровень!
– Позволь мне самому решать, какой уровень мне нужен, мама! – не выдержал Кирилл. – Родители, я вообще не понимаю, отчего вы себя ведёте так, словно вы какие-то английские снобы? Вы разве короли какие? Вы – учёные! Хирурги! Где же ваше достоинство, пресловутое медицинское благородство, в конце-то концов? – Недоумевал Кирилл. – Я, таким как вы – никогда не был, не буду, и быть не хочу!..
Ещё несколько часов, родители пытались «привести сына в чувство», но у них ничего, толком, так и не получилось: тот стоял на своём, и не хотел расставаться с запавшей в его сердце горничной. Тогда Соколовы-старшие придумали хитрый план: они заплатили ректору университета, в котором учился Кирилл, чтобы тот отправил молодого человека на месяц в Канаду – якобы на стажировку, а на самом деле – им нужно было время, чтобы привести свой план в действие.
Хотя Кирилл и не хотел покидать страну – выбора у него не оставалось: от этой стажировки, мол, зависела судьба его дипломной работы. В итоге, матери с отцом удалось уговорить парня полететь, и как только его машина отъехала от дома, те сразу приступили к активным действиям. Вызвав к себе в кабинет Алису, пара в весьма грубой форме – сделала девушке выговор за неподобающее поведение на рабочем месте. После этого, они уволили молодую горничную через каких-то пару недель: по версии Соколовых, Алиса хотела отомстить, и потому решила выкрасть у Светланы Петровны дорогое бриллиантовое колье. Девушка, конечно же, и в мыслях ничего подобного не имела, но для хозяев дома – это было уже не важно. Пригрозив Алисе полицией и написав на неё жалобу в агентство – пара разрешила ей доработать до конца месяца, а там – пусть идёт на все четыре стороны.
В свой последний день, получив расчёт в белоснежном конверте из дорогой шёлковой бумаги, Алиса медленно выходила из поместья Соколовых. В руках у неё была старенькая спортивная сумка, с которой она когда-то приехала в Москву, да небольшой клатч, из которого цыганка в поезде когда-то украла все её деньги. В тот момент, когда девушка выходила за ворота – к дому подъехал автомобиль Кирилла: сын хирургов вернулся из Канады.
– Алиса, Алиса – постой! – ррокричал ей парень, стоило ему выпрыгнуть из машины. – Куда же ты, Алис??
– Меня уволили, — давясь слезами, бросила в его сторону девушка, — Твои отец с матерью чуть не посадили меня в тюрьму, сказали, что у тебя уже давно есть невеста. И ты к ней летал – в Канаду… Как ты мог, Кирилл? Как ты мог так меня обмануть? Зачем??
Кирилл попытался обнять девушку за плечи, но та резко скинула с себя его руки.
– Нет, всё не так. Ты всё неправильно поняла – я в Канаду летал на стажировку, нет там у меня никакой невесты. Они просто наврали тебе, они…
– Не надо, Кирилл, — холодно ответила ему девушка.
Её глаза были похожи на грозовые осенние облака.
– Не стоит выдумывать разные глупые оправдания, чтобы просто сказать мне, что я тебе не подхожу. Я и так это знала – глубоко в душе. Но я надеялась, что мы вместе – сможем изменить что-то в наших жизнях, сломать этот глупый стереотип… Теперь вижу – я во всём ошибалась. Прощай…
– Алиса, выслушай меня! – Предпринял последнюю попытку объясниться Кирилл.
Однако девушка не желала ничего слушать. Алиса отвернулась, и быстрым шагом пошла вдоль холодного октябрьского шоссе – теперь она точно знала, что никому в этом грандиозном городе – верить нельзя.
Кирилл же сделал в сторону Алисы несколько шагов, но тут его настойчиво окрикнули родители, и парень был вынужден вернуться обратно в дом. В то короткое мгновение, Кирилл впервые очень остро ощутил – что потерял в этой жизни нечто невероятно важное…
***
Через пару недель после случившегося, Алиса поняла, что беременна. Это было для неё полной неожиданностью. Тем более, что девушка уже оставила всякую надежду на какое-то личное счастье. Но ребёнок менял решительно всё. Естественно, Кириллу Алиса говорить ничего не стала – не нужно ему это, да и девушке самой не хотелось унижаться, ещё подумают, что она забеременела из чистой выгоды…
Последние романтические идеалы Алисы, привитые ей заботливой бабушкой – с треском разбились о суровую правду жизни: ей некуда было идти, у неё не было работы, и она ждала ребёнка. Какая уж тут духовность, заработать бы себе, да дитю на хлеб…
Кое-как, Алисе удалось устроиться дворником в отдалённый район: ЖЭК отнёсся к девушке спокойно и с пониманием – она была на их памяти далеко не первой, кто оказывался в подобной ситуации, поэтому сотрудники коммунальной службы пошли Алисе на встречу, и разрешили ей работать без прописки.
Девушка и хотела бы вернуться обратно в деревню, домой – но и там ей, наверняка, пришлось бы несладко: сразу пошли бы «чёрные» слухи о том, что она «нагуляла» ребёнка в столице. Кроме того, девушка не могла вернуться ни с чем в родной дом – в последний раз, когда они с бабушкой списывались – Алиса узнала, что дедушка тяжело болен, и совсем «слёг»: вся та немногая пенсия, что получали старики на двоих – уходила на лекарства для Виктора Прохоровича.
Так что, девушке не оставалось ничего иного, кроме как устраиваться каким-то образом здесь, в Москве.
Алиса родила прекрасную здоровенькую дочку, которую назвала Надеждой. Чтобы хоть как-то прокормить себя и ребёнка, женщина работала на износ. Она не только мела дворы, но и мыла полы в офисах, а ещё, когда выдавалась такая возможность – не брезговала ходить по квартирам – и мыть в них окна и балконы. Словом, бедной девушке пришлось «хлебнуть» тягот сполна.
Жили они с Наденькой у одной доброй старушки – бабы Шуры: та сдавала им маленькую комнатку, и не против была иногда присмотреть за малышкой, когда её мать, в очередной раз, уходила работать в ночную смену. Сама баба Шура была бездетной, так что возможность возиться с Наденькой стала для неё, своего рода, настоящим семейным счастьем.
Так прошло пять с половиной лет: за это время, старушка и Алиса успели хорошо сдружиться, и считали друг друга почти что родными людьми. Денег им хватало более-менее – на еду и одеться так, чтоб не стыдно было на улицу выйти. В остальном же – перебивались как могли.
Однажды зимой, Алиса чистила во дворе огромную гору выпавшего за ночь снега. Молодая женщина уже почти закончила свою работу, и собиралась унести инструменты в подсобку, когда услышала над своей головой громкий треск. Ледяная глыба, отколовшаяся от старой жестяной крыши – тяжёлым снарядом устремилась вниз. Алиса даже отскочить не успела – как её сразу и «пришибло».
Видевшие всё соседи, сразу же вызвали «Скорую» – и женщину быстро увезли в больницу. Медики сделали всё, что могли, однако максимум, на что могла рассчитывать Алиса в государственном учреждении – это экстренная реанимация и последующее поддержание её жизненных показателей в более-менее стабильном состоянии. Ситуация осложнялась ещё и тем, что Алиса впала в глубокую кому. Помочь ей могла только особая операция из области нейрохирургии, однако простые врачи делать её молодой женщине напрочь отказывались. Они говорили, что шансов было катастрофически мало, и никто из действующих хирургов больницы – не хотел брать на себя столь серьёзные обязательства.
Наденька ревела дни напролёт, сидя у палаты матери. Баба Шура, как могла, пыталась успокоить ребёнка, но и у неё самой глаза уже давно были «на мокром месте».
– Мамочка!!! Родненькая!! Мама-а-а-а!!! – кричала без конца малышка.
Старушка уже не знала, что и делать – она даже успела поставить свечку за здравие Алисы в небольшой часовне рядом с больницей, но это не помогало.
Наконец, один из врачей сжалился, и посоветовал пожилой женщине обратиться в одну частную клинику, где работал его хороший знакомый. Он как раз был нейрохирургом:
– Там всё ж таки и специалисты работают – совсем другого уровня, да и аппаратура у них получше, — говорил бабе Шуре врач. – Однако скажу сразу: очередь к этому хирургу – от нескольких месяцев – до года стоит. Пробиться к нему – практически нереально. Но вы попробуйте, даст бог, может и получится у вас что-то…
Не теряя времени, старушка с Наденькой отправились в ту самую частную клинику. Придя в регистратуру, и бегло описав ситуацию Алисы, они получили лишь долю презрительного смеха со стороны женщины-администратора:
– Вы с ума сошли! Да к Кириллу Захаровичу за два года записываются, кто поумнее, чтобы на всякий случай «подгадать», коли беда случится! А тут – «срочно нужно» им… Всем срочно! И всем нужно! Ничего не знаю, не тратьте моё время, женщина. А, кроме того, вы бы сначала спросили, сколько у Соколова приём стоит – вам, наверное, в век таких денег видеть не приходилось…
– Да как вы смеете! Так нас оскорблять! Вы… Вы клятву Гиппократа давали! – Обрушилась на регистратуру баба Шура с «праведным» гневом. – У девочки мать при смерти лежит, а они такими вещами шутить вздумали! Позор вам! Ещё врачи, называется…
Тут из ординаторской вышел молодой врач, лет тридцати с небольшим, и с удивлением посмотрел на вновь прибывших посетителей клиники:
– Что за шум, а драки нет? – Спросил серьёзно мужчина.
– Вот, Кирилл Захарович, пришли какие-то нищие – просят то ли дочь их, то ли невестку – из комы вывести. Только у них ни гроша нет. – Недовольным тоном ответила администратор.
– Неправда! – Воскликнула Наденька и бросилась к врачу. – Эта тётя всё врёт! Вот, дяденька врач – возьмите, пожалуйста, денежку! Я копилку разбила – хотела куклу себе купить красивую, в платье!
Глядя на то, как бьётся в истерике малолетний ребёнок, Кирилл Захарович Соколов (а это был именно он) – смутился, и с изумлением взял из рук девочки триста рублей, после чего вложил их ей обратно в кулачок и произнёс:
– Не надо, малышка, купи себе на них лучше куколку – как и хотела. А мы сейчас, с твоей бабушкой, посмотрим – чем маме твоей помочь можно.
Баба Шура быстро рассказала ему про кому, и про то, что никто из обыкновенных хирургов не может помочь Алисе. Между тем, время уходит нещадно…
Старушка протянула Кириллу медицинскую карту его бывшей возлюбленной, однако хирург был очень занят в тот момент с другими больными, поэтому на имя пациентки даже не взглянул:
– Хорошо, я посмотрю на досуге вашу историю болезни, — произнёс молодой врач, — там посмотрим, может быть, и поставим вас на очередь в клинику. Только будет эта операция через полгода, не раньше.
Баба Шура бросилась осыпать Кирилла благодарностями, а тот, отклонив её бесконечные «спасибо» и «храни вас бог» — унёс медкарту Алисы к себе в кабинет.
Лишь вечером, разбирая истории болезни, Кирилл увидел фамилию своей неожиданной пациентки, и только тогда понял, что это – его первая настоящая любовь. Внутри у Кирилла словно всё перевернулось, слёзы сами хлынули из глаз.
На следующее утро, хоть большинство врачей клиники и было против операции – хирургу Соколову удалось организовать срочную перевозку Алисы в его клинику. Главврач был совершенно убеждён в том, что молодая женщина не выживет, а Кирилл только зря расходует бесценные ресурсы его медцентра. Однако молодому врачу на всё было плевать. Теперь он не отпустит Алису никогда и уж точно не даст ей умереть…
Многочасовая операция прошла успешно. Когда Алиса пришла в себя, рядом уже сидели любимая дочка Наденька и баба Шура. Поначалу, Кирилл боялся даже заходить в палату к любимой, но, когда всё же решился – Алиса не знала, что и сказать.
– Ты спас меня, — изумлённо произнесла она, — Я даже не знаю теперь, как и благодарить тебя…
– Просто позволь мне всё объяснить, — попросил врач.
Алиса согласилась, и разговор, который невольно был отложен на пять лет – наконец-то состоялся. Радости молодых людей не было предела: Алиса рассказала ему, что Наденька – его дочь, и молодой мужчина испытал невероятное чувство счастья.
В тот момент, ему казалось, что в этой жизни – он теперь может абсолютно всё.
Оставалась только одна проблема: Кирилл был женат на Лере – дочери главврача частной клиники, где у него была своя практика.
Лера всегда была наглой особой – всё, что интересовало её в жизни – это роскошная одежда, путешествия и дорогие ювелирные украшения. Зато, по мнению родителей Кирилла, именно эта девушка составила бы для их сына замечательную «партию» — на что тогда Кирилл и согласился от отчаяния, и обиды на Алису. Кирилл уже давно подозревал, что у Леры имелся молодой любовник. Когда он озвучил ей свои подозрения – девушка не стала отпираться, пригрозив ему тем, что её богатый отец может вышвырнуть его с работы в любой миг.
– Ты там в своих мозгах человеческих ковыряешься за большие бабки, которые тебе мой папаша платит? Вот и ковыряйся дальше – не лезь не в своё дело. Ты и достиг-то всего – только благодаря моему отцу…
После этих слов, Кирилл с чистой совестью подал на развод. Из клиники его, конечно, сразу уволили, но он не очень-то и расстроился. Устроился молодой и перспективный врач в самую обыкновенную городскую больницу, где и продолжает по сей день спасать людей. Деньги для него – это не главное, ведь теперь рядом с ним любимые жена и дочь.
Алиса всё простила Кириллу, теперь они живут в новой большой квартире, и ждут к следующей осени пополнения в своём маленьком семействе, ведь Алиса вновь ждёт ребёнка.
Наденька также очень рада тому, что у неё теперь будет братик, или сестричка, да и баба Шура счастлива, что у неё вновь появилась настоящая семья – Соколовы взяли женщину к себе домой, и перевезли туда также и бабушку Алисы – так что теперь их дом, в прямом смысле, полон жизни.
Обо всём плохом, они стараются не вспоминать, так как впереди, пара уверена, их ждёт только лучшее будущее. Теперь Алиса вновь начала верить в добро, и праздновать с семьёй Новый год.
0 Комментарий