Зоя Мельникова с маленьким сыном на руках шла по парку и горько плакала. Несколько часов назад, её, вместе с полуторамесячным Костиком, выставила на улицу хозяйка съёмной квартиры. Всё потому, что сосед-алкоголик каким-то образом разузнал, что Зоя – бывшая заключённая, о чём и поспешил рассказать Аиде Михайловне – хозяйке квартиры.
Отбывая срок, молодая женщина успела скопить небольшую сумму денег, поэтому сразу же, как только её выпустили на свободу – поспешила обеспечить себя и своего ребёнка хоть каким-то жильём. Комнатка, которую они снимали у Аиды Михайловны в общежитии, была крошечной – в ней едва хватало места для старой кровати, на которой Зоя была вынуждена спать вместе с сыном, да детской коляски: её девушке подарили товарки по колонии – перед самым освобождением. Собственно, всю обстановку их, с Костиком, быта – как раз и составляла кровать, да старый, покосившийся от времени, фанерный шкаф – куда мать мальчика смогла сложить свои нехитрые пожитки.
В колонии, где Зое пришлось провести четыре года по ложному обвинению в экономических махинациях, жизнь была далеко не «сахарной». Однако женщины там, тем не менее, как-то существовали – приспосабливались, подстраиваясь под местные, иногда очень суровые, правила. Одним из таких негласных «правил» – были еженедельные встречи с начальником колонии, на которых женщинам приходилось поступаться своей женской честью и гордостью ради призрачного шанса выйти на свободу досрочно. Увы, это был единственный вариант хоть немного «скостить» себе срок: начальник колонии принципиально не пропускал заявления арестанток на УДО, считая, что подобную роскошь «зэчки» ещё должны были «заработать». От того, понравится ли «главному конвоиру» такая «отработка» или нет – порой напрямую зависели жизни несчастных женщин. Конечно же, никто из осуждённых не рисковал писать на него жалобы, так как в колонии уже давно ходили слухи о том, какие страшные вещи происходили с теми, кто решался на столь отчаянный шаг.
Миловидную стройную Зою, Герман Барсуков приметил для себя сразу же, как только та появилась на территории его колонии. Он, как и многие из вышестоящих представителей судебной власти, был прекрасно осведомлён о том, что девушка не виновна во вменяемых ей преступлениях. Это делало его влечение к ней ещё «острее»: обладая неустойчивой психикой и склонностями к насилию, начальник колонии Барсуков видел в Зое одну из самых «сладких» своих жертв.
Когда девушку впервые отправили к нему на приём для так называемой «приватной беседы» – Зоя попыталась защититься, дав негодяю отпор. За это, Мельниковой пришлось провести в «карцере» почти две недели: она прекрасно помнила тот ужас, сковавший в те бесконечно долгие дни и ночи её разум и тело, а потому, после долгих и мучительных размышлений – решила не сопротивляться, но просто терпеть. Стиснув зубы, девушка терпела последующие приступы нездоровой страсти начальника колонии – ведь тот пообещал ей, что рассмотрит через три года её заявление на УДО, если девушка станет «хорошо себя вести». Тогда-то, Мельникова впервые ощутила то самое чувство – если бы она в тот миг сломалась, дала своему внутреннему духу упасть и распластаться по холодной земле карцера – до окончания своего срока, она бы точно не дожила.
К сожалению, как это часто бывает, судьба распорядилась планами Зои на свободную жизнь очень «по-своему»: в последний год своего пребывания в колонии, девушка забеременела и родила от Барсукова замечательного мальчика, которого назвала Костей. Тогда же, она призналась во всём начальнику колонии, и подала документы на досрочное освобождение. К счастью, Барсукову не нужны были лишние проблемы – как и ребёнок Зои, которого тот считал «досадной случайностью». Именно это и позволило девушке выйти на свободу, отсидев всего четыре года – вместо положенных решением суда шести лет. Кроме того, начальник колонии распорядился выделить бывшей арестантке, на первое время, небольшое пособие из своих личных денег – видимо, в нём всё-таки проснулась некоторая совесть по отношению к брошенному сыну.
Этой суммы и того, что Зоя успела подкопить, работая на швейном производстве в колонии – как раз хватило, чтобы снять комнатку в общежитии, и продержаться первый месяц, до момента, как ей перечислят денежное пособие на ребёнка.
И вот теперь, спустя месяц с начала её новой жизни, девушку выгоняют из единственного доступного для неё жилья. Зоя подозревала, что сосед-алкоголик случайно мог узнать о том, что она ходила отмечаться в полицейский участок – к инспектору. Так, или иначе, но Аида Михайловна не желала иметь никаких дел с бывшими заключёнными, о чём ясно дала понять Зое, сразу же, как та переступила порог её дома по возвращении из полиции:
– Что же ты меня, Зоя, так подставила-то, а? – накинулась на неё хозяйка комнаты.
От неожиданности, Зоя растерялась, и даже не сразу нашлась, что ответить:
– Ч-что вы такое говорите, Аида Михайловна? О чём вы?
– Ты мне, дурой-то, тут не прикидывайся! Ишь, как устроилась: я, значит, думаю – ну, одна, с ребёнком – мало ли, что случилось в жизни. Муж там бьёт – она ушла, или ещё чего… А эта, понимаете ли, отсидела где-то четыре года, пузо нагуляла – не пойми от кого, а теперь и на квартирку ко мне въехать вздумала!
Зоя быстро заморгала своими красивыми большими глазами, цвета орехового дерева: на секунду, ей показалось, что она попала в какое-то дурацкое ток-шоу, где все нападают друг на друга и кидаются обвинениями. Положив Костика на диван, Зоя прикрыла за собой дверь комнаты, чтобы ребёнок, по возможности, не слышал всех этих «разборок»:
– Не знаю, кто вам что наговорил про меня, Аида Михайловна – но я всё могу объяснить…, — начала было девушка, однако вздорная женщина уже не слушала её, а только беспрерывно кричала, помахивая при этом старым банным полотенцем (она, видимо, как раз собиралась идти в душ, когда «позорная» правда об её жиличке «всплыла» наружу).
– Да не старайся! Ты думаешь, я не знаю, как вас там учат, в тюрьмах, людям-то порядочным «зубы заговаривать», а?? Думала, я совсем блаженная, не узнаю ничего?
– Господи, да погодите вы! Дайте хоть слово сказать…, — взмолилась Зоя.
– И не подумаю! Раньше нужно было головой думать, когда свои дела тёмные делала… А, кстати, за что ты вообще-то «сидела»? Уж не за кражу ли?.. О-о-ой…
Аида Михайловна сначала схватилась за голову, прижав руки ко лбу – а потом схватилась за сердце, и, что было мочи, закричала своему сожителю:
– Коля! Коленька!! Хос-с-спади!!! Коля, проверяй немедля все «заначки»! Всё проверяй! Небось, эта крыса уже успела «повыдергать» все наши денежки! И-и-и…, — запричитала женщина, — Как же это… Мы же на отдых копили… В Ялте…
Зоя поняла, что сейчас этой женщине бесполезно было что-то доказывать – она решительно не хотела даже на секунду представить, что Мельникова ни в чём не виновата. Очевидно, что на хозяйку квартиры обрушилась «паранойя», связанная с наличием в её доме бывшей арестантки. Такие, как она, всегда боятся таких, как Зоя – того, что они обязательно что-нибудь украдут, или кого-нибудь покалечат во сне, или совершат ещё какое-то зло, воспользовавшись простотой и добродушием хозяев. Сглотнув тяжёлый ком обиды, девушка произнесла как можно спокойнее:
– Успокойтесь, пожалуйста. Я ничего и никогда у вас не брала, и не собираюсь. И обвинили меня, если вам так хочется это знать – совершенно несправедливо. Меня подставили…
Губы хозяйки медленно сложились в презрительную улыбку. Конечно же, она ей не поверила:
– Подставили её, ага… У нас, вон, полстраны таких «сидит» – «подставленных», и все как один – «белые и пушистые» … Только, как потом выясняется, куда ни плюнь – везде у них грабёж, да убийства в деле прописаны…
Аида Михайловна плотнее закуталась в свой засаленный рыжий халат, после чего взглянула на мать-одиночку хмурым взглядом из-под густых чёрных бровей. В этот момент, Зоя поняла, что её здесь не ждёт ничего хорошего.
– В общем, бреши про свою невиновность кому-нибудь другому, у кого уши лучше под лапшу твою длинную приспособлены. Мне же, тут, зэчки не нужны – ни одни, ни с ребёнком «в прицепе». Собирайся, и чтобы сегодня же выметалась из моей комнаты, поняла?!
Зоя в последней, отчаянной попытке, попыталась пристыдить скандальную хозяйку. Когда она говорила, её руки непроизвольно сжались в кулаки – Зоя почувствовала, как ногти впиваются в её ладони со страшной силой:
– Вы… Вы не можете так с нами поступить! Я заплатила за месяц вперёд! Хотя бы это время вы должны нам дать, чтобы я смогла найти работу и новое жильё…
Вместо ответа, суровая женщина в грязном халате упёрла руки в бока, и с нескрываемой наглостью посмотрела Зое прямо в глаза:
– Чего-о-о?? А Мерседес тебе и твоему сосунку не предоставить, часом??
Потом она увидела стиснутые в кулаки руки девушки, и отступила на шаг назад:
– Коля-я-я!! Иди сюда, сейчас же!! Меня тут убивать сейчас будут!!.. Коля??!
Зоя заметила, как в глазах сварливой женщины промелькнула искорка страха – маленькая, но её невозможно было скрыть…
– Да кому вы нужны…, — устало проговорила бывшая заключённая, и, отвернувшись, молча прошествовала в свою комнату.
Тут на крики, наконец-то, явился сожитель Аиды Михайловны – немолодой уже мужчина, в серой застиранной майке-борцовке и синих тренировочных штанах, которые, наверное, видели живым ещё самого Сталина. Коля, а это был именно он, оказался явно не в том настроении, чтобы выслушивать истерические вопли своей «благоверной»:
– Аидка, ну, что ты там опять разгалделась?! Дашь ты нам с мужиками спокойно футбол досмотреть?? Или тебе снова «леща» влупить?!
В ответ на это, сожительница возмущённо развернулась к гражданскому мужу, и со всей силы влепила ему «затрещину» при помощи полотенца:
– Ты посмотри на него, а?! Футбол ему! – приговаривала она, продолжая хлестать Николая по лицу куском махровой ткани. – Сегодня футбол, а завтра – труп жены будешь в огороде закапывать?? Меня сейчас, чуть эта зэчка молодая не порезала тут! А его только футбол и интересует!!..
Весь этот диалог, Зоя «имела удовольствие» слышать из-за собственной закрытой двери, которую, предусмотрительно, заперла ещё и на щеколду – на всякий случай. Как бы там ни было, но хозяйка не имела права выгонять её на ночь глядя. Тем более, что девушка действительно заплатила ей за месяц вперёд, и теперь имела полное основание находиться в этой комнате столько – сколько потребуется, пока она будет подыскивать для них с Костиком что-то другое…
Мысли девушки были прерваны грубым стуком в дверь. Хриплый мужской голос с той стороны произнёс, для устрашения сопровождая каждое слово мощным ударом о хлипкую деревянную дверь:
– Ты, может, не поняла чего?! – кричал снаружи Николай. – Мы, тут, не шутки с тобой шутить изволим! Убирайся немедленно из нашей комнаты! Не то, я полицию сейчас вызову, и скажу им, что ты на мою жену напасть хотела, и ножом её порезать…
Костик заплакал. Зоя вскочила, и в приступе негодования сама ударила кулачком в дверь – но не открыла её:
– Как вам не стыдно!? Я мать, у меня ребёнок маленький! Да у меня даже ножа нет! Вам никто не поверит – только опозоритесь оба!
Снаружи послышалось недовольное пыхтение, а потом раздался вкрадчивый голос Аиды Михайловны:
– А кто, давеча, ножом общим, на кухне, картошку резал? Кто её, родимую, стругал, чтоб на нашей же сковородочке пожарить? Не забыла, не? Там ведь, вся рукоятка в твоих отпечатках будет – я его специально брать не стала потом, думала, может, тебе он ещё для чего пригодится. У меня ж этих ножей, уух – целый набор стоит, в серванте припрятанный. А оно, вон что, случай-то и подоспел!..
– Да что же вы за люди-то такие?? – схватилась за голову Зоя. – Как же так можно?..
– Можно и нужно с такими, как вы – зэками, не церемониться! – ерикнул с внешней стороны Николай.
– А деньги твои, считай, что моральная компенсация – за наш, с Коленькой, возможный ущерб! – добавила «масла в огонь» хозяйка. – Мы ведь ещё не проверили, сколько ты у нас «стащить» успела!..
Зоя зажмурилась, и закусила костяшки пальцев, чтобы не завыть от обиды и горечи. Рядом, на кровати, продолжал надрывно рыдать её сыночек. В конце концов, девушка не выдержала, и попросила дать ей хотя бы пару часов, чтобы по-человечески собраться с ребёнком в дорогу. Зоя обняла сына, попытавшись его успокоить:
– Всё, Костюшка, всё… Сейчас мы с тобой вещи наши соберём, и уйдём из этого ужасного места… Не плачь только, не плачь…
Облив напоследок девушку ещё одним «ведром» из словесных помоев и оскорблений, Аида Михайловна «сжалилась» (в её представлении, это выглядело именно так), и дала бывшей арестантке на сборы целый час – что, опять же, по её меркам – было неслыханной щедростью и милосердием.
– Час тебе даю, поняла!? И то только потому, что мне ребёночка твоего жалко – с такой-то непутёвой матерью, его бы, по-хорошему, в приют отдать надо бы. Уж там ему, по-любому, гораздо лучше жить будет, чем с мамашей-уголовницей!
Зоя была в шоке от подобного лицемерия – минуту назад, эта же женщина называла её сына «сосунком» и «зэчкиным выродком», а теперь утверждала, что ей его жаль!? Наскоро побросав свои вещи в небольшую дорожную сумку, Зоя Мельникова перекинула её через плечо, а потом взяла на руки сына. Больше в этом «притоне» ей делать было нечего…
Оставив ключи на старом ящике у двери, служившим чем-то вроде тумбы для обуви, Зоя поспешила покинуть общежитие, пока хозяйка и её «супруг» не успели заметить её, и вновь продолжить свои издевательства…
Молодая мать-одиночка медленно брела вдоль парка, одной рукой подталкивая вперёд тяжёлую коляску, а другой обнимая своего малыша. Костик, наконец, успокоился, и даже ненадолго заснул: Зоя аккуратно уложила сына в коляску, и глубоко вдохнула холодный осенний воздух. Начал накрапывать мелкий дождик.
«Боже, ведь нам нужно найти место на ночлег, — с отчаянием думала она, — Хотя бы на одну ночь…».
Девушка действительно не знала, куда ей теперь идти – в кармане её ветхого пальто лежали только несколько мелких купюр, а до выплаты материнского пособия оставалось ещё целых три дня, которые им нужно было где-то жить. На эти деньги определённо нельзя было снять номер в приличной гостинице, но, возможно, получилось бы остановиться на пару суток в каком-нибудь дешёвом хостеле, где никто не стал бы интересоваться её прошлым, или социальным статусом в настоящем. В таком случае, единственное, о чём бы Зое пришлось забыть – это еда, так как денег не хватило бы ни на что другое, кроме как на оплату жилья. Девушка надеялась, что в хостеле ей разрешат хотя бы бесплатно пить горячую воду – малыша нужно было кормить, а молоко у Зои рисковало вот-вот исчезнуть.
Немногие прохожие, спешившие поскорее уйти из парка, пока не начался ливень – смотрели на заплаканную девушку с детской коляской с откровенным недоумением, мол, молодая, красивая, с ребёночком – о чём же тут можно горевать? Зоя, то и дело, ловила на себе удивлённые взгляды горожан – но ей было всё равно. Она уже привыкла к всеобщему осуждению её личности со стороны совершенно посторонних для неё людей, и ещё один неловкий взгляд или оскорбление – больше не могли задеть её.
Всё, чем были в тот момент заняты мысли молодой матери – это благополучие её маленького сынишки, который сейчас безмятежно спал в светло-голубой коляске, которую везла перед собой Зоя. Поглощённая мыслями о будущем своей маленькой семьи, Зоя сама не заметила, как вышла на проезжую часть. Скрип шин по мокрому асфальту стал для девушки такой же неожиданностью, как и яркий белый свет фар, исходивший от огромного внедорожника. Резкий звук вырвал молодую мать из кокона задумчивости – она непроизвольно взглянула на автомобиль, чтобы в следующую секунду оказаться практически ослеплённой. Реакция Зои была мгновенной – она прижалась всем телом к коляске, ожидая смертельного удара.
«Только бы Костя выжил» – было её последней мыслью.
Однако шум, и последующее отсутствие какого-либо движения на дороге, подсказали девушке, что ничего смертельного, слава богу, не произошло. Спустя мучительно долгое мгновение, Зоя услышала громкий крик: это ругался на неё молодой мужчина, являвшийся водителем внедорожника.
– Ты что, совсем из ума выжила?? Тебе жить надоело, эй!? Девушка, я вообще-то к вам обращаюсь!..
Зоя, так и стоявшая, согнувшись, над коляской, медленно выпрямилась: девушка почувствовала, как каждая мышца её тела буквально «стонет» от притока крови. В голове у неё всё ещё стоял гул от визжащих шин и предупредительного сигнала, поэтому она не сразу сообразила, что молодой симпатичный мужчина, вылезший из салона машины – обращается именно к ней.
– Я не понимаю, ты глухая, что ли? Неужели не слышала, как я сигналил?? – продолжал возмущаться парень.
В этот момент, Зоя чуть отстранилась – и он, наконец, увидел коляску, а в ней – плачущего от страха и непонимания малыша.
– Простите меня, пожалуйста, — извинилась перед парнем Зоя, — Я, наверное, крепко задумалась – совсем ничего не заметила. Простите…
Девушка ощутила, как холодеют у неё руки и ноги, по всему телу пронеслась мелкая дрожь: мать-одиночка не ела уже почти сутки, и в глазах у неё заплясали опасные разноцветные кляксы, говорившие об упадке сил и общей утомлённости на фоне голода и сильного стресса. Водитель внедорожника только сейчас обратил внимание на удручающее состояние чуть не сбитой им молодой женщины. Заглянув в коляску и удостоверившись, что с ребёнком всё в порядке, парень сменил гнев на милость:
– Это вы меня извините – я тоже хорош. Гнал как ненормальный, боялся на встречу опоздать – но теперь, это уже не важно. Вы не пострадали? Что-то плохо выглядите…
– Нет-нет, — отступила на шаг Зоя, но тут же чуть не потеряла равновесие, и лишь крепче вцепилась в мягкий поручень коляски. – С нами всё нормально. Мы уже уходим…
Девушка попыталась развернуть коляску с плачущим Костиком в противоположном направлении, но это далось ей нелегко. Водитель, видя, как мучается молодая мать, в последний раз взглянул на свои дорогие наручные часы – после чего, принял окончательное решение, и перегородил Зое путь:
– Я же сказала, что прошу прощения, — удивлённо посмотрела на него девушка, — Что вам ещё от меня нужно?
Парень улыбнулся добродушно:
– Нет, извините, вы меня не поняли – я хотел предложить вам зайти в кафе, тут недалеко, за углом. Вы бы поели, дух перевели… Да и малыш ваш, глядишь, успокоился бы. Вон как плачет, бедняга – видать, испугался за вас не на шутку…
Владелец престижного автомобиля явно хотел загладить перед Зоей и Костиком свою вину, да и просто ему по-человечески жаль стало этих несчастных бедолаг: парень сразу смекнул, что в жизни этих двоих приключилась какая-то беда. В противном случае, они бы не стали разгуливать по городу под дождём, да ещё в такой час – когда все нормальные семьи уже наслаждаются дома теплом и горячим ужином.
Дождь, тем временем, всё усиливался. Молодой человек поднял полы своей куртки, и образовал над головой что-то наподобие зонта, однако с места так и не сдвинулся, и не давал уйти растерявшейся, от такого щедрого предложения, Зое.
– Ну же, соглашайтесь, — мягко настаивал водитель внедорожника, — Сомневаюсь, что вам и вашему ребёнку будет лучше, если вы продолжите свой путь в таких суровых погодных условиях, — попытался он пошутить, и одновременно подбодрить девушку.
Зоя была очень удивлена – она уже и не надеялась, что хоть кто-то предложит ей помощь. За время, проведённое в тюрьме, девушка очень хорошо усвоила простую истину: никому нет дела до чужих проблем – особенно, если по человеку видно, что он попал в беду. Поколебавшись немного, мать-одиночка всё же согласилась принять помощь незнакомца, тем более что тот выглядел как очень приличный молодой человек. Зоя рискнула ему довериться, ведь её пальто уже насквозь промокло, да и в коляску начинала понемногу проникать уличная сырость и влага – девушка беспокоилась, что её малыш мог заболеть, если его вовремя не увезти в какое-нибудь сухое и тёплое место.
Пока молодые люди шли к кафе, парень постоянно старался подбодрить её каким-нибудь добрым словом, или приятным замечанием относительно её сынишки. Понемногу, они с Зоей разговорились – болтали, в основном, о всяких мелочах, типа погоды или ужасном качестве местного асфальта. Когда они, наконец, добрались до сияющей, в этот дождливый вечер, вывески кафе – то оба почувствовали, что испытывают друг к другу лишь тёплые положительные чувства и лёгкую заинтересованность. Водителю «злополучной» машины удалось сделать то, чего уже очень давно не удавалось добиться никому из окружения Зои: он смог заставить девушку искренне улыбнуться. Впервые, за последние несколько лет.
***
Когда молодые люди зашли в кафе и устроились за свободным столиком – первое, что сделал хозяин внедорожника – это придвинул Зое стул, словно она была не обычной женщиной, а самой настоящей леди. Зоя поняла по манере общения мужчины, и его дорогой качественной одежде – что тот, скорее всего, являлся выходцем из очень богатой и влиятельной семьи.
Антон, так звали её неожиданного благодетеля, обладал весьма благородной внешностью: высокий, стройный, с изысканными – почти точёными, как у античной статуи – чертами лица. Кроме того, одет он был в очень дорогие, дизайнерские джинсы, и брендовую рубашку-поло, в каких обычно блистают мужчины-модели на страницах глянцевых журналов. Парень больше напоминал собой какого-нибудь знаменитого актёра, или спортсмена из супер-лиги – но, никак, не простого работягу, за которого она приняла его в начале их знакомства. Однако во всём остальном, Антон ничем не выдавал своего «высокого» происхождения, ведя себя с окружающими достаточно вежливо и обходительно.
Зою поразило не только то, что парень, с первых минут общения, смог расположить её к себе – но и полное отсутствие в нём презрения и снобизма по отношению к «людям труда». Ни разу, пока они сидели в кафе, он ни словом, ни делом – не дал понять официанту, что тот для него – лишь обслуживающий персонал, прислуга, которая должна молча, и с подобострастием, выполнять любые пожелания своего «хозяина-клиента». Зоя не понаслышке знала, о чём идёт речь: в колонии, с ними в камере сидела одна девушка – бывшая официантка. Она попала в тюрьму из-за нападения на такого вот, богатого гостя. Тот постоянно унижал её, и позволял себе «распускать руки» на глазах у всего ресторана, когда приходил на ланч. В конце концов, официантка не выдержала – плеснула ему в лицо кипятком. Естественно, богач сделал всё возможное, чтобы девушку, после такого, «упекли» за решётку на максимальный срок. Когда Зоя выходила на свободу – Люба, так звали ту девушку, продолжала отбывать своё наказание…
– Вы позволите, если я сделаю заказ за нас обоих? – вежливо поинтересовался Антон. – Тут готовят замечательный грибной суп с сыром, а вам бы сейчас как раз не помешало горячее.
Девушка неуверенно кивнула и слабо улыбнулась – она всё ещё до конца не оправилась от шока и дурноты. Возможно, ей действительно следовало поесть, и она возлагала слишком большие надежды на собственную силу воли.
– Отлично! – довольно кивнул мужчина, после чего заказал для Зои суп, и сдобную булочку с кофе.
Не забыл он и про маленького Костика, попросив официанта принести ему баночку детского питания и маленькую бутылочку сока. В этот момент, Зоя не выдержала, и легонько «прыснула» себе в кулак.
– Что такое? – не понял Антон. – Я что-то не то сказал?
Девушка тут же отрицательно покачала головой:
– Нет, нет – всё нормально. Просто… Дело в том, что Костя – он же ещё младенец совсем, ему не подходит сок, да и для прикорма ещё рановато…
– О-о-о…, — на красивом лице молодого человека промелькнуло разочарование. – Простите меня, Зоя – в сотый раз, простите. Я совсем ничего не понимаю в детях…
– Да вам и не нужно, расслабьтесь, — успокоила его девушка. – Просто забавно было смотреть, как вы, с таким серьёзным лицом, заказываете младенцу сок.
– Правда? – улыбнулся в ответ Антон. – Что ж, теперь буду знать, что мой обычный пафос при заказе сока не всегда уместен…
Молодые люди, не сговариваясь, рассмеялись, после чего наступила минутная пауза. Зоя поправила одеяльце на малыше, и с любовью посмотрела на своего сыночка.
– Зоя? – решился спросить Антон. – Позвольте узнать: каким образом, ваш муж мог позволить вам ходить в такую ужасную погоду по городу, да ещё и совсем одной? Неужели, он совсем не думает о вашем с мальчиком здоровье?
Зоя тут же помрачнела, она не знала, что на это ответить – поэтому, предпочла ограничиться только одной фразой:
– Нет. В смысле, у меня нет мужа.
Антон закашлялся, приложив салфетку к губам – такого он явно не ожидал. В этот момент, официант принёс паре суп и кофе с десертом. На отдельном подносе, стояло угощение для Зоиного малыша.
– Господи, какая бестактность с моей стороны, — смутился молодой мужчина, — Я… Я искренне вам сочувствую…
– Не стоит, — отмахнулась девушка, — Всё равно мы с его отцом не любили друг друга. То, что произошло между нами, можно назвать «досадной случайностью».
Зоя не выдержала, невольно процитировав реакцию начальника колонии на известие о том, что у его арестантки будет ребёнок. Ей не хотелось говорить на эту тему, как и вспоминать о своём тюремном прошлом. Девушка поспешила сменить тему:
– А вы, Антон? Чем вы занимаетесь? У такого щедрого человека, как вы, наверняка должно иметься некое благородное занятие? Может, вы курируете дома для бездомных?
– Откуда у вас такие предположения? – удивлённо приподнял брови парень. – Хотя вы правы, я действительно помогаю одному небольшому частному центру, там… В общем, помогают разным людям, попавшим в непростые жизненные ситуации.
Зоя зачерпнула ложку супа и попробовала: блюдо действительно было изумительным! Изголодавшийся желудок девушки призывно заурчал, огласив утробным звуком половину зала.
– Ой! – спохватилась Зоя, прижав руку к бурчащему животу. – Надо же, как неловко получилось…
– Не волнуйтесь, — в свою очередь, поспешил успокоить её собеседник, — В этом нет ничего неприличного. Тем более, если с вашим желудком вдруг случится что-то по-настоящему серьёзное – я всегда вам помогу.
– Это как же? – спросила его Зоя. – Вы врач?
– Почти, но не совсем. Я интерн, – пояснил Антон, – Сейчас прохожу практику в клинике, специализирующейся на желудочных болезнях. Именно поэтому, я привёл вас сюда: в здешней кухне, я уверен на все «сто двадцать процентов».
Молодой человек улыбнулся. На его лице явно читались интерес и искреннее сочувствие к сидящей перед ним девушке, но было и ещё что-то. Словно парень очень хотел сказать Зое нечто важное, только никак не решался…
– Понятно, — откликнулась Зоя, и почувствовала, что почему-то краснеет. – Буду иметь это в виду, если вдруг «слягу» с язвой, – пошутила девушка.
– Если не я сам, то мой отец уж точно вас спасёт – он хирург. – Как бы между прочим сказал Антон, пробуя свою собственную пищу. – М-м-м, очень недурно, ваш желудок был вполне прав.
Зоя смущённо рассмеялась в ответ…
Выяснилось, что отец Антона – знаменитый на всю страну хирург, Пётр Андреевич Смолов – блестящий специалист и очень обеспеченный человек, чьи достижения в области медицины считались одними из самых значимых для отечественного здравоохранения.
Они пообщались ещё немного, а потом Антон неожиданно произнёс:
– Зоя, вы только не поймите меня превратно – я действительно хочу вам помочь. Мои родители сейчас ищут к нам в дом горничную, но все варианты, которые им предлагает агентство – оказываются неподходящими, по разным причинам. И вот, я подумал… Конечно, я осознаю, что это не так перспективно, как, скажем, работа в офисе, но… Вы бы не хотели у нас поработать? Хотя бы какое-то время, пока не «встанете на ноги» с сынишкой. Обещаю, что по части денег, вас в доме никогда не обидят – у нас основной персонал уже несколько лет работает, и все довольны. Только вот горничная недавно вышла замуж, и уехала с мужем в другую страну. Что скажете?..
В глазах Антона, Зоя увидела одновременно нервное напряжение и надежду, словно он боялся, что девушка легко может отказаться. Сама же Зоя, напротив, ощутила невероятное волнение: девушке казалось фантастикой, что совершенно незнакомый человек желает вот так, бескорыстно, помочь ей и её ребёнку. Выслушав просьбу Антона, бывшая арестантка серьёзно задумалась: с одной стороны, предложение богатого молодого человека было невероятно привлекательным, особенно, если учесть её плачевное положение по части финансов и крыши над головой. С другой же – ей придётся довериться абсолютно чужому мужчине, которого она знает, от силы, пару часов. И хотя Антон, как мужчина, очень понравился Зое – она понимала, что между ними никогда не сможет возникнуть сколько-нибудь серьёзных отношений. Слишком уж огромен был разрыв в их социальном положении. Кроме того, помимо личных переживаний, Зоя Мельникова постоянно испытывала страх по поводу неопределённости своего будущего: что ждёт завтра её, и Костика? Сможет ли она устроиться на мало-мальски приличную работу, когда работодатель узнает о том, что она – освободившаяся недавно «сиделица»?
Как бы ни было больно признавать это девушке – роль горничной, которую сейчас предлагал ей Антон Смолов, была лучшим из всех возможных вариантов. Победив сомнения и собственную неуверенность, Зоя всё-таки согласилась, но решила при этом «подстраховаться» – чтобы с ней вновь не повторилась ситуация, которую пришлось недавно пережить с хозяйкой комнаты:
– Хорошо, — решительно произнесла она, — Давайте попробуем. Но! Если, по каким-либо причинам, я вас не устрою, то вы выплатите мне всё жалованье за те дни, что я успею отработать. Договорились? – протянула она Антону руку для «скрепления» сделки.
Парень весело улыбнулся, в его глазах сразу же «заплясали» дерзкие огоньки:
– Ого! Вот это я понимаю, «деловой подход», — пожал руку девушки Смолов. – Конечно, договорились, Зоя! Только единственное условие – вы, и ваш сын, должны будете проживать на территории нашего коттеджа всё то время, пока будете у нас работать. Вас это устраивает?
Зоя не могла поверить своим ушам – у неё и Кости будет собственный угол в частном доме! Поразительно, чтобы быть правдой – даже для такой отчаявшейся молодой женщины, какой, на тот момент, была Зоя.
– Устраивает. – Дрожащим от счастья голосом, произнесла она.
– Вот и отлично. Антон осторожно пожал руку девушки, после чего – попросил официанта принести их счёт.
***
Когда большой внедорожник Антона подвёз Зою к огромному двухэтажному особняку Смоловых, девушка буквально обмерла от восторга. Не решаясь поверить в то, что судьба предоставила ей возможность пожить в столь большом и роскошном доме, девушка сначала крепко зажмурилась, уткнувшись лицом в спинку Костика, а потом вновь выглянула в окно машины. Это была не иллюзия: перед бывшей арестанткой раскинулся широкий участок земли, с зеленеющими повсюду газонами и цветущими клумбами. Там и тут, между декоративно подстриженных деревьев, виднелись аккуратные садовые фигуры, причём совсем не те, какие можно было ожидать увидеть в обычном садовом магазине. Участок словно бы жил своей, отдельной от дома жизнью: вот выглядывает из-за розовых кустов искусственный заяц, а рядом с ним – тихонько притаился в траве такой же, практически неотличимый от настоящего – декоративный ёж. Посреди всего этого великолепия – возвышался величественный особняк Смоловых.
Пётр Андреевич и его супруга, Анна Валерьевна – предпочитали шумному городу тихую область, считая, что воздух здесь гораздо чище и лучше. Да и не хотелось главному хирургу и его жене, каждый день возвращаться в городскую квартиру – в их представлении, любая, даже самая дорогая и шикарная квартира – никогда не могла бы сравниться с простором собственного загородного дома.
Двухэтажная громада Смоловых, внешне напоминала настоящий сказочный замок – наличие флигеля и нескольких маленьких комнат на втором этаже, оформленных с внешней стороны в виде башенок – только добавляло дому сходства с любым средневековым строением эпохи Короля Артура. Зоя знала это, потому что в библиотеке детского дома, где она провела все свои детство и юность, имелись книжки про королей и принцесс, в которых были яркие красочные картинки с замками, подобными тому, что возвышался сейчас перед девушкой.
– Добро пожаловать, — пригласил Зою в дом Антон, выходя из салона автомобиля, — Не стесняйся, чувствуй себя как дома. Мама немного с дизайном перестаралась, и с непривычки, размах её фантазии кажется слегка сюрреалистичным – но ты быстро освоишься.
Зоя только молча кивнула, и робко переступила порог дома – вслед за его хозяином. В первое мгновение, девушка решила, что попала в одну из тех телепередач, где показывают самые богатые и красивые дома знаменитостей: удивительнейшим образом, дом Смоловых сочетал в себе новейшие технологии и роскошь эпохи ренессанса. Куда бы Зоя не посмотрела – везде, на стенах, были развешаны изысканные картины, в основном, представляющие собой различные цветочные композиции и пейзажи. Также, огромную гостиную, с невероятно высоким потолком, украшало несколько, явно старинных, высоких напольных ваз. Вазы стояли прямо на полу, и из каждой из них виднелась очень тонко подобранная икебана, состоявшая из различных засушенных стеблей, цветов и лент.
– Бог ты мой, красота какая! – не сдержавшись, громким шёпотом произнесла Зоя. – Костик, ты только посмотри на всё это!
Девушка держала сыночка на руках, так что обернулась вокруг собственной оси, чтобы ребёнок мог рассмотреть как можно больше. Крошечный младенец, конечно же, мало что понимал в происходящем – но радостно заулыбался, чувствуя приятное волнение, исходившее от его матери. Когда Антон отвернулся, Зоя тихонько вытащила ступню из туфли, и аккуратно и быстро – пощупала пушистый персидский ковёр, лежавший на полу гостиной.
– Ну, ничего себе! – «присвистнула» про себя молодая женщина.
До этого, про персидские ковры, она только в журналах по интерьеру читала. Но это было очень давно, ещё до того, как девушка попала в тюрьму. В это же время, навстречу им вышли родители Антона.
– Не стесняйтесь, милая, потрогайте его ещё! – добродушно пошутил над Зоей Пётр Андреевич, увидев, как торопливо она старается запихнуть ногу обратно в обувь (что оказалось не так-то легко – с маленьким ребёнком на руках).
– Что? – обернулся Антон. – Ты что, тоже ковёр ногой трогала?
Зоя покраснела от стыда – она надеялась, что никто не заметит её маленькой шалости, а в итоге – такой позор. Она бы не удивилась, если бы её прямо сейчас попросили вызвать себе такси – и немедленно покинуть этот прекрасный дом.
– Прошу вас, только не волнуйтесь так! – Воскликнула Анна Валерьевна, — Просто поверьте мне: каждый, кто приходит в этот дом впервые – не может удержаться от соблазна, и каждый раз, обязательно прикасается к этому ковру ножкой, свободной от обуви. Мы уже привыкли, хотя мне иногда кажется, что это чудо стоило бы перенести в другую комнату – чтобы не смущать новых гостей.
Антон только усмехнулся, и помог Зое с туфелькой.
– Прямо как в «Золушке», — игриво произнёс отец парня, и уже более торжественно произнёс: — Ну, что ж, добро пожаловать в наш дом, Зоя! Антон успел нам о тебе рассказать, когда вы уже ехали сюда. Пожалуйста, окажите нам честь – поужинайте сегодня с нами, заодно и обговорим условия сотрудничества…
Зоя испуганно посмотрела на сына.
– Не переживайте за своего ребёнка, сейчас Вика его отнесёт в комнату для персонала – там имеется детская зона для работников, которые приезжают вместе с детьми. Обещаю, с вашим сыном будет всё в полном порядке! – заверила её мать Антона.
Зоя, не привыкшая расставаться с Костиком больше, чем на полчаса, пока мылась в душе, отнеслась к предложению хозяйки дома с некоторым недоверием. Однако Антон ещё раз попросил её положиться на Викторию – это была самая опытная, и старшая, из работниц дома.
– Вика, знаешь, скольких «своих» сюда привозила? – заговорщическим тоном спросил девушку хозяйский сын. – Ты не поверишь, но – четверых! Виктория – многодетная мать, она как никто знает, как лучше всего обращаться с детьми. Вы подружитесь – она тебе много чего, на эту тему, посоветовать может…
В итоге, Зоя всё же согласилась ненадолго расстаться с Костей. К её удивлению, Вика действительно оказалась очень приятной женщиной чуть за сорок, с пышными, от многих родов, формами – и чудесным миролюбивым характером. Она сразу взяла Костю на руки так, как это было необходимо, и лично пообещала девушке, что будет отвечать за её малыша «головой».
Сначала, Зою провели в небольшой кабинет Петра Андреевича, где они с супругой задали девушке несколько важных для работы вопросов. Про её судимость, они ничего не спрашивали, и поэтому девушка решила не «будить лиха», и не говорить им об этом, до тех самых пор, пока в том не возникнет крайняя необходимость. В глубине души, Зоя надеялась, что Смоловы вообще никогда не узнают о том, что она «сидела» в тюрьме.
Зоя немного рассказала им о своём детстве, признавшись, что воспитывалась в приюте. Отца своего, девушка не знала – а мать спилась вскоре, после рождения дочери. Директриса детдома позже рассказала девушке, что у её матери, как сказал ей тогда лечащий врач – была «послеродовая депрессия». Бригада «скорой помощи» буквально спасла Зою от её родной мамы в тот момент, когда та, в очередном приступе пьяного сумасшествия – хотела выпрыгнуть из окна, вместе с маленькой Зоей на руках. По поводу своего «замужества», бывшая арестантка также решила умолчать, сказав лишь, что парень бросил её сразу же, как только узнал про беременность.
Во время разговора, Зоя не раз поражалась тому, насколько вежливыми и милыми были с ней супруги Смоловы. В отличие от большинства богатых людей, у родителей Антона напрочь отсутствовала та горделивая холодность и презрительное отношение к простым людям, которое порой так сильно расстраивает всех, кто не может похвастаться перед своими знакомыми количеством валюты на счетах в зарубежных банках.
Такие люди, как Пётр Андреевич и Анна Валерьевна – всего в этой жизни добились сами. В молодости, они были самыми обычными студентами медицинского университета, где и познакомились. Пётр Андреевич тогда учился на хирурга, а Анна Валерьевна выбрала, модное в те времена, направление стоматологии. Поженившись, они продолжили строить свою карьеру, но при этом никогда не забывали об уважении к другим людям – и, хотя добились, каждый в своей профессиональной деятельности, головокружительных высот – всегда помнили о том, кто они такие. Именно поэтому, они всегда очень вежливо, и с достоинством, общались со своим рабочим персоналом – что на работе, что в стенах дома, и никогда не позволяли себе в их адрес ни капли снобизма.
После собеседования, Зою провели в просторную столовую, где родители Антона уже успели накрыть к приезду сына большой праздничный стол. Чего здесь только не было! Даже в самых смелых своих мечтах, девушка никогда не могла представить себе такое огромное количество вкусной еды: на столе стояли тарелки из тончайшего фарфора, с красиво нарезанными овощами и закусками, представлявшими собой деликатесное мясо и сыр. В массивной супнице дымился свежий луковый суп, только-только выставленный собственным поваром Смоловых из особой печи, где блюдо томилось по всем правилам французской кухни. Венчала же этот «праздник живота» – огромная запечённая индейка, какую обычно готовят иностранцы ко Дню Благодарения. Зоя не раз слышала о пользе, и удивительном вкусе мяса индейки, но самой ей никогда не доводилось его пробовать.
– Десерт принесут сразу же, после основного блюда, — шепнул девушке на ушко Антон.
Ему приятно было видеть, как она растерялась от такого обилия праздничной еды. Парень был искренне рад, что сможет порадовать свою новую знакомую.
Тем временем, Зоя обратила внимание, что столовых приборов на столе было выставлено гораздо больше, чем присутствовало людей в комнате.
«Значит, – подумала тогда девушка, — семья Смоловых, наверняка, ждёт ещё нескольких гостей. Господи, как же мне всё это выдержать?», — переживала она.
В тот самый момент, когда всё семейство, и их гостья, уже рассаживались за стол – дверь, ведущая в соседнюю залу, плавно открылась. Оттуда вышел молодой мужчина, по виду – чуть старше самого Антона, которому, навскидку, Зоя дала бы не больше двадцати шести лет.
– Опять опаздываешь, — недовольно произнёс Антон, обращаясь ко вновь прибывшему. — Знакомься, Зоя – мой старший брат, Геннадий Смолов. Гена – моя подруга, и по совместительству, наша новая горничная – Зоя Мельникова. Будьте знакомы.
Антон услужливо придвинул Зое стул, пока она пыталась рассмотреть подошедшего мужчину получше: синий пиджак, аккуратная модная стрижка, и эти пронзительные – тёмно-зелёные глаза, которые девушка уже никогда не сможет забыть…
Стул очень вовремя оказался рядом с ней, потому что Зое показалось, что она сейчас рухнет на пол прямо здесь, посреди шикарного ужина. Аккуратно присев, девушка ещё раз присмотрелась к брату Антона. Нет, ошибки быть не могло.
– Здравствуйте, — неуверенно произнесла Зоя, обращаясь к Геннадию.
Она смотрела ему прямо в глаза, проверяя – вспомнит ли он её, и то, как легко сломал ей жизнь.
– Добрый вечер, Зоя, — спокойным голосом, как ни в чём не бывало, произнёс старший брат Антона, а в глазах его, тем временем, девушка прочла искреннее изумление – он узнал её, но, конечно же, сделал вид, что они незнакомы…
Геннадий Смолов был тем человеком, из-за которого жизнь Зои разделилась на «до» и «после»: именно по его вине, девушка, в своё время, и попала «за решётку», так как Смолов, будучи начальником Мельниковой, подставил её – свалив на несчастную все экономические махинации, которые проворачивал сам.
Зоя зачарованно смотрела на хрустальный бокал для шампанского: в мягком, приглушённом свете люстры – тот поблёскивал каким-то, поистине, мистическим сиянием. Глядя на это сияние, Зоя будто оказалась в красочном кинофильме, где главной героиней была она сама, а все происходившие в нём события – являлись точным отражением её собственного прошлого…
***
Выпустившись из детского дома, Зоя сразу же поступила в экономический колледж, где и выучилась на бухгалтера. Девушка обладала феноменальной памятью и математическими способностями: она могла проводить в уме операции с крупными цифрами не хуже, чем самый высокоточный калькулятор. Зная о своей особенности, Зоя очень хотела устроиться в какую-нибудь престижную фирму, где смогла бы использовать свои способности на благо людям, и, в то же время, выстроить для себя успешную карьеру – возможно даже, дослужившись до начальника отдела.
С такими позитивными мыслями, девушка и пришла в компанию Геннадия Смолова, где её, после собеседования и нескольких тестов – приняли, что называется, «с распростёртыми объятиями». Ещё бы, ведь не каждый день в фирму приходит такой талантливый сотрудник.
Свой испытательный срок в три месяца – Зоя прошла «с блеском»: её бухгалтерские и аналитические способности, позволили компании Смолова сэкономить баснословную сумму денег, чего не было уже очень давно. Геннадий же, видя искреннюю заинтересованность девушки в этой работе, решил использовать её экономический дар в своих интересах. Дело было в том, что его, в эту компанию, устроил по протекции сам Пётр Андреевич (будучи известным хирургом, мужчина обладал недюжинными связями, что и позволило ему выгодно пристроить старшего сына).
Сам Геннадий не был Смоловым родным сыном: его усыновили в возрасте трёх лет, когда Анна Валерьевна уже практически распрощалась с мечтой о материнстве. Муж, видя, как страдает его любимая супруга – не выдержал, и предложил взять ребёнка из детдома – коим и стал Геннадий. Как это часто бывает, вскоре, после усыновления Гены, в семье Смоловых произошло ещё одно чудо: Анна Валерьевна поняла, что сама беременна. Радости Петра Андреевича не было предела, ведь теперь у него будет сразу двое сыновей! Братья росли совершенно разными, как по характеру, так и по целям в жизни – и если старший – Геннадий, во всём полагался на деньги родителей, то младший – Антон, во всём старался действовать самостоятельно, добиваясь собственными трудом и упорством максимально высоких результатов. Это-то и позволило парню закончить школу экстерном, на год раньше своих одноклассников – а затем, поступить в медицинский университет, абсолютно своими силами «добыв» бюджетное место.
Пётр Андреевич всегда гордился обоими своими сыновьями, но младшим чуть больше – каждый раз, ставя Антона в пример легкомысленному старшему брату. Геннадий, естественно, завидовал родному сыну Смоловых – тем более, что те не скрывали от юноши, что он был приёмным. Но вместо того, чтобы доказать самому себе и родителям, что он тоже достоин уважения и признания в семейной среде – Геннадий продолжал гнаться за «лёгкими» удовольствиями, «просаживая» жизнь в казино и ночных клубах. Кое-как закончив экономический институт, Гена попросил отца найти ему хорошее место, где бы он мог начать зарабатывать собственные, «большие деньги». Тогда-то, Пётр Андреевич и «прошёлся» по своим влиятельным знакомым из мира бизнеса, найдя для «старшенького» – одну неплохую торговую компанию.
Когда же Зоя зарекомендовала себя в этой фирме как ответственная и преданная сотрудница, с невероятной аккуратностью и самоотдачей выполняющая свои обязанности – Гена Смолов понял, что для него пришла пора решительных действий. Момент упускать было нельзя, иначе его план закончился бы полным крахом. Он очень долго ждал такую вот, наивную «простачку», верившую в идеалы команды и общего дела, поэтому подставить её для директора было – раз плюнуть.
Заручившись обещанием Зои в беспрекословном исполнении любых действий, что помогли бы фирме выиграть очередной тендер, Смолов-старший очень ловко провернул одну экономическую махинацию – похитив деньги из государственного бюджета, но выиграв при этом (по документам), тот пресловутый тендер. В компании, по этому случаю, устроили настоящую вечеринку, где, главным образом, чествовали Зою и её невероятные, бухгалтерско-вычислительные таланты. Вкусив первый успех, Геннадий уже не мог больше остановиться: ему удалось, с помощью Мельниковой, провернуть ещё три подобных сделки – прежде, чем ими всерьёз заинтересовался отдел по борьбе с экономическими преступлениями.
Когда же в офис нежданно нагрянул ОМОН, и «повязал» всех сотрудников – Смолов не переставал божиться, что инициатором всех сделок, а также непосредственным их исполнителем – была Зоя Мельникова. Предоставив полиции копии всех документов, на которых стояла подпись его молоденькой бухгалтерши, Геннадий «вынырнул» из этого дела, как рыба из сетей – а Зою, в свою очередь, «упекли» в тюрьму на долгих шесть лет, без права, в последующем, заниматься деятельностью, связанной с финансами.
Девушка тогда рыдала на суде так, что прокурору казалось, будто её слёзы способны «затопить» всё здание: он прекрасно понимал, что бухгалтера Мельникову подставили, однако хитроумность её директора была такова, что подкопаться к нему было попросту невозможно…
И вот теперь, начальник-негодяй, и его несчастная бывшая подчинённая – сидели за одним столом, и были вынуждены вести светские беседы. Геннадий, конечно же, сразу узнал Зою – и его этот факт, мягко говоря, не обрадовал. Она была живым свидетельством его преступлений, а младший брат, тем временем, из кожи вон лез, чтобы представить девчонку перед родителями в качестве их будущей горничной. Выставляя Зою в «лучшем свете» перед четой Смоловых, Антон подталкивал их к окончательному принятию положительного решения в её пользу: парень знал, что его родители – натуры дотошные и сомневающиеся, а потому, даже после подробнейшего собеседования, они будут ещё долго размышлять, принимать ли им эту девушку на работу.
Зоя же ощущала себя так, словно живьём жарится на раскалённой сковороде, без возможности куда-либо сбежать. Ситуация для неё была настолько нереальной, что молодая мать-одиночка мечтала хоть сквозь землю провалиться – только бы не сидеть лицом к лицу с виновником всех своих бед.
Антон заметил, что гостья выглядит очень напряжённой, и часто с трудом успевает уследить за нитью их общего разговора. Родной сын хирурга не мог знать о том, что его единственный брат и бывшая заключённая, притворявшаяся сейчас просто одинокой женщиной с ребёнком – могли быть когда-то знакомы. Парень списывал состояние девушки на новую, совсем не привычную для неё социальную среду – а потому постарался выкинуть все лишние мысли из головы, наслаждаясь ужином, и галантно обходясь со своей новой знакомой.
«Понятно, что от подобной роскоши, у любого человека со средним достатком может «перехватить дух», — размышлял про себя Антон. – Но ничего, Зоя скоро привыкнет, и обязательно перестанет стесняться себя…»
В целом, ужин прошёл великолепно, и хозяева дома остались довольны своей новой подопечной, приняв её в итоге на должность их новой горничной.
***
Итак, Зоя Мельникова начала работать в доме Смоловых. Каждый её день начинался с полномасштабной протирки пыли, уборки гостиной и спален, а также поддержания общего порядка в течение дня. К счастью, Виктория, та самая женщина, успевшая за время работы в особняке родить и воспитать четырёх детей – во всём помогала Зое, наставляя девушку, и, по возможности, помогая ей с маленьким сыном, который теперь, конечно же, всё время был при ней. Зое с малышом выделили отдельную уютную комнату в крыле для персонала, и даже поставили там пеленальный столик и специальный высокий стульчик, на котором, вечно непоседливого Костика – так удобно будет кормить с ложечки в будущем, когда он немного подрастёт.
Девушка, в общем-то, была довольна своей работой, и ни на что не жаловалась – хотя и была у неё одна, самая большая проблема. Проблему эту звали Геннадий Смолов, и он преследовал её чуть ли не каждый божий день. В тот вечер, на ужине, Зоя не смогла отказаться от предложенной ей работы, пусть ей и хотелось сбежать из этого дома так, чтобы «пятки сверкали». В конце концов, приятные и обходительные родители Антона не были виноваты в том, что их старший сын вырос откровенным негодяем. Так что, сцепив зубы, девушка весь вечер изображала радость и милую улыбку на своём занемевшем, к концу вечера, лице. Теперь же, и пары часов не проходило, чтобы Геннадий, оставшийся совсем недавно без работы – не «прицепился» к ней, из-за какого-нибудь пустяка. Единственной целью мужчины в этом случае, конечно же, было унижение и издевательство над Зоей. Он постоянно «подначивал» девушку, вызывая её оскорблениями на ответные действия, или хотя бы спор – чтобы было, что предъявить родителям, когда он решит окончательно с ней «разделаться».
Зоя не удивилась бы, узнав, что у этого мерзавца, наверняка, припрятан под свитером диктофон, на который записывается каждое слово хозяина и его горничной. Однако нынче Зоя стала гораздо умнее – а потому, сознательно не велась на провокации своего бывшего директора, предпочитая игнорировать его, или говорить с ним только «по делу».
– Скажи-ка мне, Зоя, — начинал очередную «пикировку» Геннадий, — Тебе как больше нравится полы мыть – шваброй, или тряпкой, стоя на коленях – как в «тюряге» было?
Смолов-старший опирался на стену плечом, и невинно глядел на девушку, произнося эти «грязные» слова.
– Шваброй, конечно, удобнее, — хладнокровно отвечала ему Зоя, – Это и для спины полезно, и полы все будут быстрее вымыты. Кстати, я уже закончила уборку на первом этаже. В вашей комнате прибрать?
Геннадий ужасно злился, что ему не удаётся задеть девушку достаточно глубоко, чтобы иметь возможность вышвырнуть её из собственного дома. Однако он не переставал пытаться, находя каждый раз всё новые и новые оскорбления.
– Пыль лучше иди вытри на кухне… «Подстилка» ментовская. Думаешь, я не знаю, откуда у тебя ребёнок взялся? Мне люди нужные рассказать успели, как вы там с начальником колонии развлекались, все – по очереди…
Геннадий демонстративно плюнул под ноги девушке. Зоя могла вытерпеть всё, что угодно – только не такое. Тем не менее, она, на последних крупицах самообладания, молча кивнула сыну хирурга, и прошла мимо него на кухню, оставив без комментариев его последнюю фразу…
Позже, когда никто не мог её видеть – девушка дала выход своим слезам. Ей было невероятно горько и обидно от такого поведения Геннадия, но поделать с ним она, увы, ничего не могла. Однако, если грозе суждено разразиться – её ничто не остановит. Вот и судьба Зои сделала неожиданный поворот на триста шестьдесят градусов в тот момент, когда, казалось бы – всё уже было против неё.
Как-то раз, слегка подвыпивший Геннадий столкнулся с Зоей в гостиной, и особенно сильно толкнул девушку – так, что она не смогла удержать равновесия, и упала на стоявшую тут же тахту. Зоя тихо вскрикнула, а у Геннадия будто окончательно «снесло крышу»: набросившись на горничную, мужчина с силой сдавил ей горло, и с дикостью, непривычной для трезвого адекватного человека, прорычал:
– Ты что же думаешь, коза недорезанная, я не понимаю, зачем ты к нам в доверие втираешься? Зачем братцу моему глазки строишь, пока вы с ним так беседуете мило, там – в саду, под яблонькой?? Тварь, если ты хотя бы словом, хоть жестом обмолвишься о том, что это я тебя в тюрьму засадил четыре года назад, то я…
– То ты – что? – храбро прохрипела в ответ Зоя. – Убьёшь меня? Изнасилуешь? Ещё что-нибудь придумаешь, только чтобы меня из дома выгнали?? Или, может, ты сам «за решётку» захотел? Может, совесть в тебе проснулась? За всё то зло, что ты мне причинил тогда – тебя же сама земля перестать носить должна!..
– Да будь ты проклята, зэчка! Я тебя сейчас!..
Геннадий замахнулся, чтобы ударить девушку по лицу, но в этот момент – его руку вдруг резко кто-то перехватил, а потом лихо заломил ему же за спину. Секундой позже, кто-то оттащил мужчину от Зои. Когда кровавые круги у неё перед глазами рассеялись, девушка увидела – что её спасителем оказался Антон. Молодой человек стоял над старшим братом, и крепко держал его в боевом «захвате».
– Вот с этого места, я бы хотел услышать всю историю поподробнее. От начала – и до самого конца, пожалуйста, — потребовал он объяснений от брата и горничной, сурово поглядывая то на одного, то на другую.
– Кому ты веришь, брат? – прохрипел из-под руки Геннадий. – Она же зэчка! Арестантка! Ей вообще верить нельзя, а ты её к нам в дом притащил… Она же мусор!
Антон надавил чуть сильнее на вывернутый локоть брат, и мужчина тут же застонал от боли.
– Пусть Зоя сама всё расскажет, — потребовал вновь Антон, — Теперь я хочу услышать её…
И Зоя всё ему рассказала. Про то, как устроилась к его брату на фирму, про тендер, подставу, и про свой долгий тюремный срок, в течение которого – девушка выживала, как могла.
– Твоё полное право – прямо сейчас избавиться от меня, — завершила свой рассказ Зоя. – Одно твоё слово, и я сейчас же соберу все свои вещи – мы с сыном тут же уедем так далеко, как только возможно, чтобы не беспокоить больше тебя и твою семью.
К её немалому удивлению, Антон поверил ей, а не родному брату. Оказывается, парень уже очень долгое время подозревал, что в той истории с фирмой Геннадия было слишком много «слепых пятен». Теперь же, когда Антон убедился в том, что ко всему прочему, у его брата появились проблемы с алкоголем и запрещёнными препаратами – доверие к Смолову-старшему было окончательно подорвано.
Многочисленные махинации Геннадия вскрылись окончательно, когда чуть позже – отец, Пётр Андреевич, лично проверил часть сделок и денежных активов своего приёмного сына. Разумеется, после всего случившегося, и обнародованной правды относительно Зои и её прошлого – Геннадия с позором выгнали из дома, лишив финансовой поддержки и права на наследство.
Хирург потом долго извинялся перед бывшей заключённой, и умолял её принять от его семьи солидную денежную компенсацию – однако Зоя отказалась. Слишком горда была эта девушка, чтобы мерить все свои беды и радости одними только деньгами. Она лишь попросила не выгонять её из особняка, и позволить работать здесь, как и раньше – на что семья хирурга и сам Пётр Андреевич с радостью согласились.
Пару месяцев спустя, Антон и Зоя начали встречаться – сначала тайно, а потом и открыто объявив Смоловым о своих отношениях. Бурный роман горничной и её хозяина был встречен родителями Антона относительно легко – как оказалось, они уже некоторое время догадывались, что их сына и Зою объединяет нечто большее, помимо простого вежливого общения. Супруги не препятствовали любви молодых, поэтому уже через три месяца – влюблённые сыграли скромную, но красивую свадьбу – после чего взяли с собой Костика, сына Зои, и уехали все вместе в свадебное путешествие на Багамские острова. Сейчас они живут одной дружной семьёй, и абсолютно счастливы. А всё прошлое, включая своего негодяя-братца, стараются и вовсе – не вспоминать.
0 Комментарий