Никифор сидел и плакал пьяными слезами и всем, мимо проходящим, предлагал:
— Возьмите кота! Хороший, послушный. Мышей гоняет… Всего-то за сто рублëв.
«Товар» сидел равнодушно рядом. Иногда, устав, укладывался у ног хозяина. И было невозможно понять — кто из них кого продаёт.
Люди проходили мимо. Иные на миг задерживались и подвыпивший глаз Никифора мгновенно это улавливал:
— Вот ты, дамочка! Возьми Ваську. Ты же, по-всякому, не пьёшь? Мне его нужно пристроить в трезвые руки.
— Неужели обижаешь котейку? — хохотнул проходящий мужик.
— Да, если бы. Обидишь его, ага, — «продавец» наклонился и погладил кота. — Я его пуще жизни люблю.
Рынок маленького провинциального городка мелел после обеда. Никифор брал кота на руки и шёл домой.
Появлялся дед со своим «товаром» довольно часто. Только все уже знали, что Василий патриот и по личным своим, кошачьим, убеждениям просто не продаëтся. Было ранее, покупали его сердобольные бабульки. Раза три или четыре. Да кот ни у кого более недели не жил. Как только мог шмыгнуть за дверь — сразу возвращался к хозяину.
Встреча всегда была бурной. Никифор матюкал Ваську и в то же время обнимал его и тискал счастливый, что тот наконец-то объявился.
— Вот только посмей меня снова развести — продам, ей Богу — продам!
А через неделю опять стоял с котом на рынке.
Все думали, что «стреляет» дед на сто грамм таким необычным образом. Видно было, что пьющий он. Вот и пожалела его одна из торговок. Подошла, протягивает сотню:
— На, дед, бери и иди уже домой. Всю душу вынул ты уже с этим котом!
Деньги даёт, а кота ей не надо. Дед в слёзы:
— Возьми, родимая, бесплатно отдам!
— Да чего тебе кот-то сделал!? — не выдержала женщина. — Вон какой славный, послушный, ухоженный.
— С таким котом ни жены, ни тёщи не надо. Я же был самым счастливым на свете. Жил себе и радовался. Пенсию не плохую заработал. На одного хватало. И дëрнуло меня с кладбища котёнка притащить. Своих навещал, на могилках убрался. Ох, дюже Софа-то моя не любила, что я пил. Ругалась. Жалела меня…
Дед помолчал немного, будто окунулся в прошлое.
— Ну, так вот. А этот горемыка пришёл прямо на её могилку. Маленький совсем, жалостливый такой. Мяучит, ротик розовый на меня раскрывает. Забрал домой. Это же какое сердце нужно, чтобы его там оставить!
Дед присел на высокий бордюр. Васька залез к нему на колени и свернулся клубочком.
— Изверг, — Никифор замахнулся, но рука ласково легла на спину коту. Тот отзывчиво замурлыкал. — Лаской меня и взял! Как попал ко мне, так закончилась моя спокойная жисть. Стал я примечать, что выпью вечером, ну прям — совсем никакущий. Утром встаю — как огурчик, а с котом что-то не ладное. Я даже фельдшерице Люське его носил. К вечеру проспится и всё нормально. Только потом до меня дошло — кот-то пьяный. Спит он у меня всегда в изголовье. И, чем больше накидаюсь я с вечера, тем пьянее Васька наутро. А потом жрёт, как не в себя. И мутит его.
Никифор поднял на торговку глаза:
— Ну возьми ты его! Я даже выпить не могу по-человечески.
Женщина посмеялась чудному рассказу и отошла.
— Похоже век мне с тобой мучиться. Пошли за молоком что-ли сходим…
Никифор сгрëб кота и двинулся к молочной лавке.
0 Комментарий