Красивая пожилая женщина в деревянном доме знахарка бабушка

Знахарка

На краю лесной деревушки стоял старенький брусчатый дом. Сколько лет ему — точно никто и не знал.

В начале двадцатого века его построил Макар Ильин, переселенец с Чернигова, жил он своей семьёй, трудился, пасека у него была, мельница. Потом и до этих глухих мест дошли изменения в стране. Макара, как кулака, выслали в Васюганские болота. А вот семью пожалели, скитались они по конюшням да сараям. Так и жили.

А потом жена Лукерья смогла уговорить местных мужиков, сделали ей землянку. Там и жила она с пятью детьми. Не смотря на все лишения, не осерчала она сердцем — у Лукерьи дар был: людей она лечила травами и заговорами. Потому, наверное, и жалели её люди — помогали, как могли. А через пару десятков лет померла Лукерья. И уже в той самой землянке жила её дочка Евдокия. Одна она в селе осталась, другие братья и сестры разлетелись по стране. Людей она уже не лечила, якобы не умела, но лукавила, конечно. Не хотела. Потому как считала этот дар проклятием — из-за него и мать тяжело помирала. И дочке своей единственной крепко-накрепко наказала — не баловаться этим делом, хотя знание передала.

Валентина, дочка её, в деревне уважаемым человеком была, всю жизнь с мужем в колхозе работали. Им даже в семидесятые годы отдали дом дедовский. Он тогда ещё крепкий был, в нем вначале председатель колхоза жил. Потом он новый дом себе построил, а этот Валентине с мужем отдал, они ведь так в землянке и ютились. Муж Валентины Иван был не особо до домашних дел охоч. На ферме навкалывается, а дома все больше отдыхает. Вот потому дом и стоял, как был.

Первое время после председателя ещё ничего так был, а потом ветшать начал. То крыша бежит, то в окна дует. А Иван вроде и приладит где жердочку, да все не к месту. А однажды полез он на крышу шифер поправить, да и упал вниз. Из больницы его выписали через месяц, сказали — не жилец. Вот тут и вспомнила Валентина про бабкино умение, что мать ей шёпотом передала в своё время.

Начала Валя травы собирать и сушить, отвары готовить. Слов, которые наговаривают, когда снадобье готовят, она не помнила. Что душа говорила, то и шептала. Мужу здоровья желала этими словами. А как-то ей Лукерья приснилась, и так она чётко заговоры произносила, что Валентина слово в слово их запомнила. Стала шептать, когда травы собирала, когда лекарство готовила.

И чудо случилось! Пошёл Иван на поправку! Даже на работу вышел. И вот там мужикам по секрету сказал, что его Валентина травами на ноги подняла. Хоть и наказывала жена не болтать, да куда там! Болтливый Ваня на язык был. Начали к Валентине местные обращаться — то с грыжей, то с сердцем, то по женским делам. Валя сердилась, отказывала.

А однажды к ней молодка одна прибежала — сына собаки напугали. Заикаться малыш начал, по ночам не спит. Врачи только руками разводят. Пожалела Валя ребёнка, согласилась попробовать. А как? Вроде и не знает. Только во сне к ней опять баба Лукерья пришла.

— Валя, ты что травы совсем не знаешь? Мать не научила что ли? — отчитывала внучку старуха, — пойди в поле, зверобоя сорви. Валерьяна под лесом растёт. В овраге иван-чай… а в лесу чагу срежь. Кровохлебка ещё у леса есть, лист земляники. Собирай травы и коренья, внучка.

Много ещё чего говорила Лукерья, а Валентина слушала…

Проснулась — словно другой стала. Пошла в лес за травами, отвар сделала. И такое чувство, что будто за неё кто-то делает. Вот так руки сами творят, а разум следом только и поспевает. Вспомнила ещё, как мать воск как-то отливала — когда Валя маленькая была, вроде как от испуга ее тоже лечила…

И Валентина также сделала, когда мальчика впервые несчастная мать привела, потом отварами его поила. И вроде легче ребёнку, но до полного выздоровления далеко…

А тут в кладовке Валентина решила порядок навести. Стала стену белить, а тут возьми — и штукатурка отвалилась…а на нее лик Богородицы смотрит. Валентина от неожиданности так и вскрикнула. Иван прибежал. Вместе они уже стали удивляться — что за чудо такое.

— Валя, так это же иконой щель в стене заделали! — сообразил Иван и вытащил наконец икону. Действительно, сразу вид на огород появился в стене…

— И кто таким богохульным делом занимался? — ахнула Валентина.

— Да ладно тебе! — усмехнулся Иван, — что это? Просто доска размалёванная!

— Нет, — покачала головой Валентина, рассматривая находку, — это старинная икона, намолённая… Видать, от деда Макара и бабы Лукерьи ещё осталась. Наверное, следующие хозяева так распорядились иконой, вместо доски использовали. Не дело это, ох, не дело…

— Так давай её в школьный музей сдадим! — предложил муж.

— Моя икона! — твёрдо ответила Валентина, — моя по праву, от предков досталась. Никуда она из этого дома не уйдёт! А ты, Ваня, языком не трепай, что икона у нас в доме…

Иван понимающие кивнул — не то время было, чтобы такими вещами хвастаться. Это знал и словоохотливый Иван. Валентина икону очистила и в правый угол в дальней комнате, в доме повесила — подальше от чужих глаз. Может быть, это совпадение, но после того, как старинная икона заняла своё место в доме, лечение больного мальчика пошло лучше. И вскоре пацан был совершенно здоров. Бегал по деревне с другими ребятишками.

— Здравствуй, тётя Валя! — чётко и радостно кричал он, завидев женщину на улицу.

Валентина приветливо ему махала рукой. И дальше понемногу людей лечила, особо не афишируя своё умение.

А потом несчастье с Иваном случилось — умер он тихо, во сне. Не прошло все же то падение даром. Хоть и прожил он пять лет после того случая, а врачи ведь и месяца не давали.

Но на этом испытания Валентины не кончились: в армии погиб единственный сын. И осталась она одна со своими тяжёлыми думками. Только лечение людей и спасало её. Теперь уже можно было не таиться. Многое поменялось в стране, и сама страна была уже другой. К травникам больше доверия стало. Валентина на пенсию вышла, времени свободного больше появилось. Люди к ней потянулись со всей округи, даже из города специально приезжали. Никому Валентина не отказывала, хотя иной раз тяжело ей давалось лечение очередного болезного. Иногда неделями в себя приходила. В такие минуты клялась себе, что всё — хватит! А потом на иконку Божьей матери посмотрит, помолится. Вроде и легче ей. Выйдет на улицу, сядет на лавочку, смотрит на своё родное село. А как же люди без неё? Хоть и немного их теперь в селе осталось.

После того, как развалился колхоз, совсем опустела их деревенька. Теперь она маленькая, лес кажется, ещё ближе подступил. Но лес — это хорошо! В нём Валентина вообще душой отдыхала.

Однажды пошла она по осени в лес шиповника набрать, да такого друга встретила, что вначале так и присел от страха! Собирает Валентина ягоды, песенку какую-то из своей молодости напевает, вдруг слышит рядом в овражке вроде как кто-то заскулил. Собаку кто-то выбросил? Ох, люди…

Валентина отставила ведро с ягодами, пошла глянуть, кто там так жалится. Раздвинула колючие ветки дикой облепихи и онемела — в двух шагах от нее, чуть ниже, в самой ложбинке, волчонок лежит! Подросший уже, но ещё щенок…

Лежит и на человека смотрит. И тоже, видно, боится Валентины до ужаса. А сам не шелохнется. Пригляделась старушка и сейчас сердце схватилась — левый бок у волчонка разворочен. Как будто кто-то его вилами добивал. Видать, так и было. Много всяких недобрых людей по лесу шастают. Зверек, наверное, недавно в себя пришёл. Пытался подняться, но задняя часть туловища как будто не его. Волчонок растерянно и тут же с ужасом смотрел на женщину, ожидая продолжения издевательства.

— Ну и что же мне с тобой делать? — вздохнула Валентина и прикинула, сколько этот зверь может весить.

Килограммов шесть, точно. А то и больше. Не поднять. Если честно, Валентина сразу поняла, что ей делать. Она пошла домой, взяла садовую тележку и направилась назад к лесу. Хорошо, что все рядом, за полчаса обернулась. Подошла старушка к раненому зверю, присела рядом. Волчонок дернулся, зарычал.

— И чего ты злобствуешь? — тихо спросила его Валентина и осторожно коснулась головы зверя.

Волчонок от страха мелко затрясся. Хотел было извернуться, и укусить женщину, но сил не хватило. Он устало откинулся на траву — мол, делай, что хочешь, уже все равно. А Валентина приподняла животное и аккуратно положила волчонка в тележку. Да, она знала, что делать! Оставлять раненого волчонка здесь — это значило оставить его на верную гибель. А за щенком нужен был постоянный пригляд. О том, что это не собака, а волк, Валентина не думала — мал ведь еще, чтобы быть по настоящему опасным…

— Ой, Валя, ты кого это прёшь? — так и ахнула соседка Наталья, увидев Валентину, — да это же волк!

— Не волк, а волчонок! Видишь, раненый он.

— Да это вчера какие-то мужики в лесу были. Чужие… Они, видать, его поймали.

— Упыри это, а не мужики! Разве можно так над живым существом измываться?

— Так это же волк. Вот вырастет, нас сожрет.

— Тебя в первую очередь! — хмуро ответила Валентина, — будешь всякую ерунду болтать. Да не бойся ты! Подлечу его и в лес выпущу.

— Валя, какая ты бесстрашная! — только и покачала головой Наталья и на всякий случай отошла подальше. — Ты только запри его в сарае получше. Да сама осторожнее.

— Разберусь! — кивнула Валентина и зашла во двор.

Волчонка она разместила в дровнике. Потом травы свои заварила, мазь лечебную сделала. Подумала…

Тут антибиотики ещё нужны. Побежала к Витьке — он раньше на ферме работал ветврачом. Объяснила ему проблему.

— Да есть у меня несколько флаконов, — кивнул Виктор, — только срок годности у них кончился, могут не подействовать.

— А ты дай, коли не жалко, я попробую. Сколько стоят?

— Валя, да ни сколько. Я не помню, что ли, как ты моей дочке чирей залечила. Бери так. Только может я посмотрю на твоего зверя? Что ещё подскажу.

Вместе они отправились смотреть на волчонка. Тот еле дышал, слабый совсем.

— Валь, да не возись ты с ним, — вынес свой вердикт Виктор, — всё равно помрет. Давай я пристрелю его, чтобы не мучился.

— Я тебе пристрелю! — разозлилась Валентина, — живодер! Иди отсюда.

— Ну вот ещё обругала, — усмехнулся Виктор, — ладно, я тебя предупредил.

И начала Валентина сама возиться с волчонком. Тришкой она его назвала. Первое время, правда, тяжело было. Думала, что не выживет ее пациент. Валентина и уколы делала, и мазью раны мазала, и в пасть отвары лила…

И через неделю стало понятно: отступила смерть! Волчонок оказался совсем не злобным, он только первое время, как пришёл в себя, обнажал клыки, когда его спасительница в дровник заходила, да пытался от нее забиться в дальний угол, но со временем привык и даже повизгивал, и доверчиво смотрел в глаза Валентине. А раз даже руку ей лизнул, когда она смазывала самодельной мазью его уже поджившие раны.

К зиме Тришка практически поправился и даже стал понемногу выходить из дровника, чему не очень-то радовались соседские собаки — вой поднимали такой, что народ ругался. И когда Валентина своего волка в лес уведёт? А Тришка и не собирался в лес уходить. За Валентиной, как та собачка, ходил, даже ластился к ней.

— И чем он вам мешает? — отмахивалась от соседей старушка, — никому ничего плохого не делает. Он без меня даже за ворота не выходит!

— Это пока! — возражали соседи, — а если он в сарай к кому залезет, где скот есть или куры? Всех же загрызёт! А если ночью на кого из людей бросится? Не дело это, Валентина!

Валентина и сама все это понимала. Но если прикипел к ней Тришка, а она к нему? Но где-то по весне Тришка все же ушёл со двора. Валентина грешным делом думала, что это соседи сделали чёрное дело, даже поплакала втихушку — привыкла она к волку.

Но вначале апреля собирала она в лесу берёзовый почки, как вдруг услышала за спиной знакомое повизгивание — глядь, а это Тришка стоит! Обрадовалась Валентина, даже руки к нему протянула. А волк только постоял, с лапы на лапу переминаясь, и в кусты сиганул. Поздоровался, значит, и по делам своим ушёл…

Потом частенько Валентина видела его рядом, но близко зверь не подходил. Дикий же он. Это и правильно! В то лето дождей много было, трава росла как сумасшедшая. Как-то по утру, Валентина, вооружившись тяпкой, направилась на огород, где картошка росла, чтобы третий раз за сезон прополоть её. И вот она рвёт вьюнки и лебеду, ругаясь про себя, что совсем эти сорняки распоясались, как вдруг слышит — кто-то на краю огорода стонет. Подошла и тяпку из рук выронила: между рядами лежит молодой мужчина весь избитый.

— Что с тобой, мил человек? — только и произнесла Валентина.

— Плохо мне, не видишь, старая! — простонал он.

— Тебе в больницу надо, сейчас я к соседу сбегаю позвоню в скорую.

— Стой! — вскричал незнакомец, — не надо в скорую. Ты мне воды принеси попить.

Принесла ему Валентина воды. И пока тот пил, заметила старушка, что парень этот чем-то похож на ее покойного сына. Прониклась она сочувствием к парню. Так почему он так в больницу не хочет?

— Меня бандиты ищут, — объяснил незнакомец, — найдут там, совсем убьют.

— Ясно. Так и как же быть? Ты ведь совсем слаб.

-Да ничего, сейчас отлежусь немного и пойду.

— А знаешь, что, давай-ка ко мне. Я тебе травок заварю, ушибы твои примочками подлечу. Тебе полегчает быстрее, -предположила от чистого сердца Валентина.

— Ну, если можно, — согласился парень и слабо улыбнулся.

Да, как же он был похож на ее сыночка Васеньку…

— Да как же тебя звать, мил человек?

— Да Васей зови, — слабо усмехнулся парень.

Сердце у Валентины так и дрогнуло, и зовут его, как сына её звали…

В доме старушка обработала раны Василия, трав заварила. Потом накормила гостя, тот, немного отошёл уже — уплетал жареную картошку за обе щеки да по сторонам поглядывал. Не нравился Валентине его взгляд, даже жалела, что позвала в дом, да куда уже деваться?

— Я, бабка, у тебя переночую сегодня, ладно? А то слабость у меня какая-то, — заявил он, выпив ставка ягодного морса.

— Отлежись, — согласилась Валентина, — я тебе в первой комнате постелю. Весь день Валентина что-то делала по дому, во дворе, а гость ее мирно спал.

Старушка подумала, что ошиблась она — нормальный парень, только грубоватый. Наверное, родители не смогли объяснить, как надо себя вести с людьми. А так нормальный человек.

К вечеру зашла она в дом, видит Вася этот по комнатам ходит. У иконы остановился, рассматривает.

— Это что? — заметив хозяйку, спросил он.

— Это Божья Матерь, — ответила Валентина.

— Да это я вижу, — деловито кивнул парень, — в магазине купила?

— Нет, это мне от деда досталось, — сухо ответила Валентина, — пойдем на кухню борщ есть.

— Пойдём! — согласился Василий, — значит, говоришь, икона старая?

— Да какая тебе разница! — немного разозлилась Валентина от такой назойливости, — пошли есть.

Ел Василий и о чём-то думал. Больше они толком не разговаривали, а потом и ночь пришла, заснули они. А утром на следующий день Василий исчез, не прощаясь. Валентина вздохнула спокойно — все равно не понравился гость, хоть и имя с сыном одно. А в следующую ночь Валентина проснулась от громкого стука в дверь. Вышла в коридор, слышит — на крыльце двое переговариваются.

— Она глухая поди? — услышала она хрипловатый незнакомый мужской голос.

— Да нет, нормально слышит, шустрая такая бабка. Я понял, она здесь вроде как целительница, у нее там трава пучками сушится. Банки, склянки всякие с отварами, — ответил другой голос.

Это был новый знакомый Василий. — спит, видно, как сурок. Стучи еще! И вновь в дверь раздались глухие удары. Да они так дверь сломают! Валентина подошла ближе.

— Кто там? — осторожно спросила она.

— Ой, бабушка, а это я! — ответил ей Василий, — мне что- то вдруг заплохело. Помоги.

— Ничем, мил человек, помочь не могу. Я сама приболела, — твёрдо сказала Валентина, — уходите!

— Я тебе уйду, старая! — ругнулся хриплый голос, — быстро открывай!

И они вновь начали стучать. Потом переговариваться — мол, ломать дверь надо. Валентина как это услышала, так и вскрикнула от страха — что же это делается! Старушка кинулась к окну в дальней комнате — там обе створки открывались. Валентина быстро сообразила — надо бежать через окно, к соседям. У Натальи муж ещё крепкий да Витёк еще не старый, дадут отпор бандитам! Да и полицию вызовут. А у Валентины даже телефона ведь нет. Не нужен он ей. Те, кому она нужна, сами к ней приезжают. А Валентине не с кем без дела болтать. И только пожилая женщина распахнула окно, как услышала треск в коридоре — это сломалась под ударами дверь. Бандиты тут же кинулись в дом. Этот Василий и другой, постарше и чуть пониже.

— Куда, старая? — крикнул Василий.

Подбежал и схватил Валентину, толкнул ее на диван, — сиди тут!

— Вася, да чего же ты? — с трудом проговорила Валентина.

— Вася? — засмеялся его друг.

— Ну, да, ляпнул ей первое попавшееся имя, — ответил тот.

Валентина с ужасом смотрела на бандитов. Вот дела! Это же она преступника сама к себе привела. Не даром он ей сразу не понравился…

— Вон она, я тебе говорил, — сказал псевдоВася своему другу, указывая на икону.

— Ну, да… Похоже старинная… Хорошая доска.

И этот хриплый потянулся к иконе.

— Не трогай! — закричала Валентина, и тут же была отправлена сильным ударом этого хриплого на диван.

Бандиты сняли икону и сунули ее в сумку. Весело засмеялись — дело сделано! Потом они разом посмотрели на Валентину.

— А что, старая, давно без мужа живёшь? — спросил хриплый и подошёл к дивану. — Трудно ведь одной? А? Может пошалим, молодость вспомнишь?

— Да, да! — гадко засмеялся тот, которому Валентина совсем недавно оказывала помощь, — задирай юбку, сейчас мы тебя радовать будем.

И подонки склонились над старушкой. Валентина от страха так и онемела. И вдруг у открытого окна раздался какой-то шум. В следующую секунду в комнату запрыгнул огромный молодой волк.

— Трифон! — ахнула Валентина, увидев животного первая.

— Какой к чёрту Трифон? — ругнулся хриплый и обернулся.

В следующую секунду оба бандита разом вскрикнули в ужасе и отступили к стене. А волк, обнажив пасть, с глухим рычанием наступал на преступников. Те замешкались, а Валентина, словно в молодости, подскочила с дивана и кинулась на кухню. Там, за шкафчиком, было старенькое ружьё покойного Ивана. Неучтенное оно было, потому и хранилось в доме. Валя все собиралась его сдать, но каждый раз ее что-то останавливало. И вот ружьё пригодилось. Там даже патроны были…

Выстрелить оно или нет — женщина не задумывалась. Хотя бы напугать…

Может быть сработает! Она вбежала в комнату, когда Трифон уже загнал бандитов угол, те стояли не живы, не мертвы…

— Бабка, убери этого черта! — взмолились они.

— Ага, сейчас, — усмехнулась Валентина и сняла ружьё с предохранителя, — живо, пошли!

— Куда?!!!

— В погреб! Марш! — скомандовал Валентина.

Она ведь когда с ружьём бежала, по пути погреб открыла в кухне…

— Да пошла ты! — разозлились бандиты.

Но рычание волка и направленное на них ружье, сделали своё дело: бандиты послушно направились к погребу. Когда за ними захлопнулась крышка, Валентина крепко закрыла ее на засов, еще и буфет подвинула сверху, чтобы точно не выбрались.

— Тришка мой, — она обернулась к волку, — спаситель мой… И как ты тут оказался?

Волк преданно смотрел ей в глаза и тихо поскуливал. Потом руку лизнул, потерся о ногу Валентины и пошел к открытому окну. Бесшумно выпрыгнул и все — тишина. Как будто и не было его. Валентина наконец опомнилась. Побежала к соседям, те полицию вызвали. Вскоре бандиты были арестованы. Оказалось, что эти преступники больше года шастали по деревушкам в поисках старинных вещей, грабили стариков. Это была целая банда. Валентина нашла одного из них на своём огороде, когда они что-то не поделили между собой. Вскоре пойманные бандиты сдали своих подельников. Икону Валентине вернули после расследования. Вешая икону на прежнее место, старушка перекрестилась — спасибо тебе, Боженька, за помощь. И Тришке, конечно…

Кстати, ружьё у Валентины всё же забрали, а зачем оно ей, когда у старушки есть защитник посерьёзнее.

Буду очень благодарна, если Вы нажмёте на сердечко и поделитесь постом в соцсетях! Ваша поддержка поможет мне продолжать писать для Вас. Спасибо!

Следующий пост

0 Комментарий

Напишите комментарий

Зима, влюблённые сидят в обнимку, мужчина и женщина
История любви спящей красавицы и принца

Карине было безумно холодно. Казалось, что ледяные лапы забрались глубоко в её душу, сдавливали сердце, заставляли лёгкие покрываться инеем. Спина...

Карине было безумно холодно. Казалось, что ледяные лапы забрались глубоко...

Читать

Вы сейчас не в сети