Красивая дача, загородный дом. Маленький домик в саду

Случай на даче

Произошло это в один из летних дней. Было очень тепло, чистое голубое небо над головой. Солнышко всё освещало так, что казалось, будто этот свет везде, и всё им пропитано и прогрето, и радость в душе от того, что природа ликует, всё зеленеет, цветет. И не перестаёшь удивляться, как у Бога всего много и настолько премудро устроено.

Всего-то полгода назад была зима. Морозно. Очень короткий световой день. Всё покрыто снегом. Вся эта бескрайняя белизна и эта суровость, да ещё вдобавок появляющиеся в каждую зиму противные вирусы гриппа налагают на душу тяжесть, тоску.

Хочется скорее дожить до лета, до этого счастья, блаженства природы и души, и ценить каждый денёчек этого прекраснейшего времени года.

Ещё в детстве Дедушка мне говорил, что лето – это кусочек рая на земле, и учил всё наблюдать, всё замечать в природе, оберегать её и помогать ей и благодарить Бога за то, что Он дал нам всё это. Благодарить за то, что мы видим эту красоту и радуемся ей.

В такой благодатный летний денёк мне пришлось совершенно случайно (совсем-то и не собиралась) заскочить на дачу, буквально на часок. Открываю калитку, захожу, и испытываю повторяющееся каждый раз чувство радости и удивления: всего-то день-два меня тут не было, а как приходишь вновь, такое ощущение, будто видишь всё впервые: что-то подросло, распустились новые цветы, появились новые бутоны, поспели ягоды, зреют овощи. Это тоже кусочек счастья. Огородница из меня очень даже посредственная, но с помощью Божией — всегда с урожаем, самое же главное для меня в этом деле – быть на земле и видеть, как из малого семечка вырастают огромные тыквы. Плодовые деревья и кустарники, казавшиеся безжизненными зимой,- оживают и зацветают весной и затем приносят свои плоды в дар людям.

Неожиданно зазвонил телефон, оказалось, что мне нужно сходить к родственникам на соседнюю улицу и принести от них корзины для овощей.

Пришлось отлучиться ненадолго: сходила к ним и принесла эти корзины. Захожу в калитку и вдруг слышу непонятный посторонний звук, который доносится невесть откуда. Поставив корзины на веранду, подхожу к калитке, прислушиваюсь, и опять повторяется это приглушенное «фр-р-р», и опять замолкает. И только, когда уже в третий раз это повторяется, обнаруживаю, что звук этот доносится из металлической трубы, вкопанной в землю (накануне соседи меняли забор, загородили свой участок профнастилом, и эта труба, диаметром около 10 см, служащая столбом, оказалась на нашей стороне). Осторожно подхожу к этому столбу-трубе, и тут опять это «фр-р-р» с самого низа трубы, буквально секунд пять, и снова замолкло. Тут до меня дошло, что это птичка или какой-то зверек попал туда и силится выбраться оттуда.

Стало понятно, что нужно помочь этому существу, и как можно быстрее: день жаркий, труба металлическая, в самом низу воздух то ли есть, то ли нет. Быстро осмотрев её, увидела, что внизу есть совсем узенькая щель, но в нее ничего не просунешь, и вылезти через нее сможет разве что червячок дождевой.

Требовалось молниеносное решение и действие. Самое первое, что пришло на ум: нужно окропить водичкой. Зачерпнув из бочки воды, осторожно набрызгала сверху внутрь столба, и вдруг снизу послышалось испуганное чириканье. Уже стало понятно, что там птичка, и её надо спасать: вытащить, вызволить оттуда. Но как? Побежала, открыла домик, где хранятся инструменты. Требовался какой-то тоненький, длинный, с каким-то выступом в конце предмет, чтобы птичка могла усесться на него, и я бы смогла её вытащить из этого плена. Потрогала мотыгу – не годится. Ничего подходящего найти не могла, сообразила, что можно воспользоваться тоненькой веревочкой – шнуром. Достала шнур, отрезала нужную длину, нашла маленькую металлическую гайку, надо было ещё привязать что-то лёгкое и мягкое, за что можно было бы зацепиться птичке. На глаза попался махровый носочек, вывернула его, скатала в шарик, привязала к гайке и побежала к столбу-трубе.

Тем временем это «фр-р-р» периодически повторялось: это птичка пробовала вылететь, поднималась чуть-чуть и падала вниз. Я же, теперь уже уверенная, что сейчас я ей помогу, вытащу оттуда, стала осторожно опускать всё это приспособление вниз. Птичка опять испуганно чирикнула. Чуть-чуть подождав, осторожно подняла, вытащила шнур с носочком-шариком на конце, а птички на шарике нет, она осталась внизу. Попробовала ещё раз пять-шесть проделать то же самое, но всё безрезультатно.

Наконец-то сообразила, что никаким образом вызволить из плена эту птичку невозможно: трубу ни вытащить, ни перепилить, ни свалить, ни перевернуть…

Теперь уже это «фр-р-р» и слышалось все реже и короче, силы покидали эту бедную птичку. Что-то надо было делать и делать очень быстро. Но что?

В детстве Дедушка учил: «Когда видишь, что кто-то попал в беду, представь себя на его месте». Но мне и в страшном сне не захотелось бы оказаться на месте этой птички: сидеть внутри высоченной трубы в самом низу, видеть где-то очень далеко кусочек неба и знать наверняка, что никто и ничто не сможет помочь тебе выбраться оттуда, из этого ада. Дедушка учил не проходить мимо чужой беды, обязательно постараться помочь. Он говорил: «Человеку надо помочь, когда ему тяжело, когда он в безысходности, в другое время он и без тебя проживет. Бог помогает через людей, и одной из них должна стать ты: иметь доброе сердце, быть жертвенной, великодушной, бесстрашной и помнить: творящему добро сам Бог помогает».

В состоянии беспомощности и крайней безысходности забегаю в домик, где у меня иконы — последняя и единственная надежда, упование на помощь Божию. «Господи, помоги, спаси эту птичку, Ты всё можешь, Тебе все подвластно, помоги, умудри, подскажи, дай мне разумение.

Святой Преподобный отче Серафиме, ты любил и жалел всех зверушек, помоги достать птичку.

Старче Паисие Святогорец, ты жалел и кормил кабанов, птичек и даже змей, помоги нам».

Выбегаю из домика, теперь уже постоянно прошу: «Господи, помоги! Господи, научи! Господи, покажи!» Сообразила, что нужно: твёрдое, жёсткое, лёгкое, тоненькое, длинное,- тут же на глаза попадается ствол малины; бегу за секатором, срезаю под корень этот ствол, быстро обрываю все листья. Что же привязать к нему такое, на что могла бы усесться птичка? Внимательно осматриваюсь вокруг и вижу оставленное на семена засохшее соцветие турецкой гвоздики, такой полушар средних размеров, да ещё на крепком стебле. Срезаю это соцветие, оказавшееся самым идеальным для этого дела; быстро привязываю его к стволу малины. Получилось прекраснейшее приспособление для спасения птички и, главное, почти невесомое.

Краешком сознания отмечаю: всё это происходит настолько быстро, слаженно — откуда только у такой медлительной, нерасторопной, да ещё с явной замедленной реакцией, как у меня, появилось всё это? Меня это удивляет и подбадривает.

Подбегаю опять к трубе. Уже никаких звуков оттуда не доносится. Но я, обрадованная тем, что у меня в руках такое дивное орудие, привстав на чурбачок, оказавшийся очень даже кстати для этого дела, медленно опускаю своё удилище вниз, достаю до дна, затем, немного подождав, начинаю осторожно вытаскивать его из трубы, конечно же, надеясь на то, что птичка усядется на мое соцветие гвоздики. Но, вытащив, вижу: сиденье моё вернулось без птахи. Проделав ещё три-четыре раза то же самое и понимая, что с каждым мгновением уходит надежда на спасение птички, всё бросаю и забегаю в домик, встаю перед иконами на колени и прошу: «Господи, прости меня, грешную, нерадивую, недостойную, худшую из всех, помоги. Помоги достать эту птичку, пошли Своего Ангела, чтобы он помог, подсадил птичку, помог вытащить её на волю. Господи, помоги!»

«Матерь Божия, помоги, покрый Своим покровом.

Святителю отче Николае Чудотворче, помоги.

Святый отче Серафиме, Саровский чудотворец, помоги.

Старче Паисие Святогорец, помоги».

Опять выбегаю из домика, подбегаю к столбу-трубе, никаких звуков оттуда уже нет, но я опять беру в руки своё приспособление и с дерзновенной мольбой прошу: «Господи, Боже наш, помоги, Ты всё можешь, пошли Своего Ангела, помоги». Опускаю вниз, немного подождав, вытаскиваю: птички, в который уже раз, опять нет.

Вот тут-то и осталась я наедине со своей совестью.

У самой внутри ощущение своей греховности и недостоинства – все самые гнусные проступки всей жизни мгновенно проносятся в мыслях, и возникает чувство великого покаяния за все содеянное. Опять опускаю, жду и вытаскиваю свой лифт во второй, в третий раз и так дальше, а сама всё прошу, молю Господа помочь.

Где-то в подсознании возникают такие мысли: «Если же сейчас получится вытащить эту несчастную птичку, то можно надеяться, что Бог поможет в любой опасности, безысходности, поможет в самой тяжелой неисцелимой болезни, в самой тяжкой скорби и печали». И такая уверенность в этом, такая любовь к Господу и ко всему творению Его, что чувствуешь, как внутри преображаешься сама. Нет ничего наносного, суетного, есть только смиренное упование на Бога, на Его милость, на Его чудо.

Слава Богу, чудо это произошло, появилась эта нечаянная радость! Да так неожиданно, хотя всё делалось только ради этого. Появилось в виде коричнево-бежевого шарика. Да-да, именно шарика. Вытаскиваю свой механический лифт в очередной раз и вижу: на моем соцветии гвоздики сидит птенчик-воробышек с немного мокренькими пёрышками, весь превратившийся в такой комочек-шарик, и глядит на свет Божий своими глазками-бусинками. Но какой же это был взгляд! Можно возразить: какой у птицы может быть взгляд? Но у этого птенчика был, да ещё какой! Такой, какой мне запомнился на всю оставшуюся жизнь.

Это был самый красивый, самый лучший птенчик на свете, его спас Сам Господь.

Самое первое, что я сделала, — это осторожненько отвела сиденье с долгожданным необыкновенным пассажиром от злосчастной трубы: птенчик же мог испугаться, впервые увидев человека так близко, и снова свалиться в трубу.

Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже! Слава, Тебе Боже! Благодарим тебя, Господи, вместе с птенчиком за это чудо спасения.

Птенчик оказался обессилевшим и слабеньким: бедняжка столько раз тщетно пытался вылететь из трубы. Теперь надо было дать ему попить и поесть. Попыталась посадить его на толстую ветку растущей возле калитки черемухи, а он и сидеть не может, чуть было не свалился оттуда.

Положила его на травку под дерево, принесла водички в крышке от банки и стала поить его. Чуть-чуть, кажется, попало в клювик.. Покормить бы его поскорее (птицы же своих птенцов кормят очень часто, а этот столько времени голодный). Иду добывать для него еду. Разгребла с краешка кучу перегноя, нашла дождевого червячка, а он и не притронулся к нему. С собой ничего, чем бы можно было его покормить, не было,- я ведь попала сюда сегодня совершенно случайно.

Наш участок находится в тупике, и соседей по даче у нас семь. Побежала посмотреть, у кого можно попросить чего-нибудь съестного. Увидела соседку с маленьким сыном и говорю ей: «Оля, Оленька, у меня тут птенчик маленький, и мне нечем его покормить. Помоги, пожалуйста». Она тут же принесла мне хлебушек и кусочек мяса. Поблагодарив её, я быстро побежала к своему птенчику, а он так и сидит, не шелохнётся. Накрошила ему хлебушка, положила перед ним предварительно расщепив на меленькие кусочки, мяско,

а он, бедненький, ни к чему не притрагивается. Опять прошу: «Господи, пошли его родителей, чтобы они его покормили, помоги нам».

Сидит мой птенчик под деревом, уже обсох и, вроде бы, оживает. И тут, к моей великой радости, зашевелился, весь вытянулся, из круглого шарика превратился в худенького длинненького воробышка и, как-то интересно прыгая по земле, начал клевать хлебные крошки. Оказывается, он уже самостоятельный и без родителей может прокормиться.

Попрыгал воробьишко, поклевал крошки. И вдруг мгновенно взлетел и сел на забор. Сидит, смотрит, как к нашей калитке приближается соседская кошка. Обычно я её подкармливаю, а тут пришлось её отогнать, но без угощенья она не осталась, я собрала с земли хлебные крошки и мяско и вынесла это всё за забор на улицу.

Слава Богу, всё закончилось благополучно. На душе было такое редкое ощущение присутствия благодати Божией. Я знала точно: Бог был рядом. Так близко, услышал нас и помог нам.

Хотелось всем рассказать об этом, поделиться этой радостью, этим счастьем. И, главное, тем, что пережила душа за столь короткое время, хотя оно и показалось очень долгим. Душа прямо-таки омылась, возрадовалась, ей стало легко и тепло. Я понимала, что это был подарок от Господа, Он показал мне, что Он есть, что Он не только помогает, но и за всё спросит. Всё это произошло совершенно случайно, но , как говорят, за каждым случаем стоит Тот, имя Которому Бог. Теперь я уже смотрела на этот угол и на этот столб-трубу (кстати, немедленно нахлобучила на неё пластиковое ведерко) с умилением, хотелось всё тут украсить, посадить здесь самые лучшие цветы.

Зазвонивший вновь мобильник прервал мои размышления. На этот раз позвонила соседка по даче и предложила подвезти меня до города. В любое другое время я бы, конечно, обрадовалась. Но сейчас, поблагодарив ее за участие, отказалась.

Душа требовала уединения, осмысления случившегося, хотелось пройтись по берегу реки, по опушке леса, по зеленой лужайке и уже другими глазами смотреть на все это и благодарить Господа. Благодарить за солнышко, за лето, за воздух, за воду, за жизнь – за все, за все Его творения. Благодарить за безконечную милость Его к людям, ко мне, к детям моим.

Ведь как умеет Он вразумлять нас, даже через крошечного воробышка, через этого ангелочка с крылышками, совсем невинного, и то было провалившегося в ад… , где окажется моя душа, когда придет час ответа за все содеянное? Живешь, зная точно, что этот час настанет для всех, но для себя конкретно как бы отодвигаешь, про это и вспоминать не хочешь. Думаешь, что ходишь в храм, каешься. Исповедуешься. Но как? Впереди всего бежит самооправдание, саможаление, неумение осознать свои грехи, распознать свои страсти из-за того, что уже настолько погряз в них, пропитался ими. Если бы еще я не знала этого. Конечно же, знала. Дедушка говорил: «Бойся первого греха. Один грех тянет за собой другой. Если же совершила что-то непотребное, осмысли, покайся, призови Бога на помощь и исправляйся. Не то такая железная цепь из грехов получится, за которую темные и поведут, как на поводке, наши души к себе на мучения – и навсегда. Как я все это могла забыть?

Сегодня Господь мне показал, напомнил, каким глубоким, пронизывающим всю тебя, как молния, без тени сомооправдания должно быть покаяние, дал осознать всю мою греховность, все мое непотребство. Помню, как ощутила в себе такую грязь, что почувствовала себя вывернутым наизнанку мешком из-под картошки – снаружи вроде чистенький, а какой внутри? И сколько потом приходится его вытряхивать, стирать и прополаскивать. И это всего лишь мешок. А тут – душа. Моя душа. Про существование которой в какие-то промежутки жизни забывала, и вспоминала лишь тогда, когда становилось до боли стыдно за совершённый проступок или при тяжелых испытаниях судьбы, когда казалось, что невозможно жить.

Это потом уже открылись храмы, и мы начали воцерковляться, и стало понятно, что у каждого из нас есть душа и что она глубоко отягощена, и помочь ей, излечить ее может только Небесный Врач – Господь Бог. Лечение это долгое и упорное, а излечение возможно только благодаря покаянию и добрым делам. И того и другого у меня так мало, что плохое и злое перевесит во много раз. Если только по чьим-то молитвам и с помощью Ангела-Хранителя, глубоко раскаиваясь, можно надеяться на милость Божию, на спасение души. Как говорила Бабушка: «В самый уголочек, — только бы в рай…».

Размышляя так, я дошла до храма. Оставалось зайти в него и заказать благодарственный молебен Господу Иисусу Христу о спасении Божией твари, и главное – о прозрении собственной души, которая находится на самом дне такого же столба-трубы.

Помоги, Господи, подняться и вылететь оттуда.

Буду очень благодарна, если Вы нажмёте на сердечко и поделитесь постом в соцсетях! Ваша поддержка поможет мне продолжать писать для Вас. Спасибо!

0 Комментарий

Напишите комментарий

Грустная красивая девочка
Искупить вину

Катеньке Акимовой было десять лет. Она не знала такого понятия, как триггер. Однако прекрасно испытала его действие на себе. Обычно...

Катеньке Акимовой было десять лет. Она не знала такого понятия,...

Читать

Вы сейчас не в сети