Лучи ласкового утреннего солнышка поднимающегося над горизонтом отлично поднимали настроение часовому-срочнику, словно истукан стоящему у караульного грибка расположенного на территории маленькой воинской части затерявшейся среди густой тайги у самого японского моря. Скоро солдата сменят, а это значит, что можно будет хотя бы немного поспать перед тем, как его поднимет грозный рык сержанта, призывающего продолжить стойко переносить все тяготы и лишения всех тех кто отдает долг родине.
Правда сколько он задолжал и за какие заслуги Виталик не знал, но так или иначе в воинскую часть пошёл с удовольствием, тем более служить он попал в десантные войска, элита всё таки как никак. Девушкам потом на гражданке можно будет хвастаться. Правда в нынешнее время служба не слишком то модная штуковина, но это для тех кто не понимает, сколь важно стоять на защите отчизны. Так размышлял простой солдат.
Уже когда шёл Виталий в казарму, у ворот он увидел лейтенанта Донникова — командира их взвода. Даже скупая мужская слеза при этом навернулась у паренька, так он сочувствовал и переживал Геннадию Андреевичу, ведь у того вся карьера была ещё впереди, только в этом году закончил лейтенант военное училище и пришёл к ним в роту, а вот прослужить не успел и нескольких месяцев, как комиссовали его с волчьим билетом по состоянию здоровья. Вроде бы и героем уходил командир, однако теперь для него служба была закончена, да и вообще любая работа была для молодого человека под строгим запретом врачей. А все из-за ранения полученного им при спасении ребёнка на пожаре.
Мрачнее тучи был лейтенант, никакое летнее солнышко разумеется не могло его радовать. Сегодня, он проведя в госпитале долгих 3 месяца, в последний раз пришёл в родную часть собрать свои пожитки, чтобы отправиться доживать свой век в глухую деревню. Там у него было единственное имущество, доставшееся по наследству от давно уж почившей бабушки.
Круглым сиротой был Гена, армия для молодого человека была единственной семьёй. Родители его погибли ещё когда маленьким он был, вот и воспитывала его бабушка Прасковья Ивановна до тех пор пока не изъявил он желание отправиться на обучение в суворовское училище. А теперь вот и она ушла в мир иной, оставив внука в полном одиночестве.
От тоскливых мыслей, тяжело опирающегося на палку Гену, держащего путь в штаб, отвлекло бравое приветские бойца его взвода.
— Здравия желаю, товарищ лейтенант!- козырнул перед ним дождавшийся командира Славик.
— Да какое уж тут здравие. Сам видишь, что теперь мне только что из палки этой и стрелять, а ведь завтра все едут на учения, один только я остаюсь за бортом вертушки,- с тоской ответил командир.
Как не старался Гена, а скрыть своё разочарование и настроение не мог. Чтобы ненароком не разрыдаться перед подчинённым заковылял мужчина прочь. Уже у самого штаба встретил он и командира своей роты — капитана Желтоногина. Злобным и чёрствым тот был человеком и пожалуй единственным в их части, кого радовала беда настигшая лейтенанта. Всё дело было в том, что не только молодым, но и невероятно инициативным был его подчинённый. И как это говорится вечно лез поперёк батьки в пекло, постоянно ставя под сомнение бравые заслуги и умения того. Не напрямую конечно, но какому же начальнику понравится когда подчинённый, да ещё юнец на порядок умнее такого прожжённого десантника, как он. Правда в капитанах засиделся маленько Желтоногин, благодаря многочисленным залётам и пристрастию к горячительным напиткам. Уж все в части поговаривали, что совсем скоро поменяет их с Донниковым начальство местами, что для старшего по званию сродни смерти. Потому то и рад был капитан, что сама судьба устранила конкурента. Увидав лейтенанта, как медный грош просиял пройдоха. Подлетев к нему, он браво козырнул и даже похлопал бедолагу по плечу, сказав при этом:
— Ну здорово Генка! Вижу за путёвкой на родину пришёл! Поздравляю, теперь будешь на печи лежать в деревеньке. Красота. Природа. А там глядишь свежий воздух и вылечит тебя, к нам снова вернёшься. То что инвалидность дали, поверь — ерунда. Вон у меня дед после инсульта, так плашмя лежал несколько месяцев. Ни каких шансов врачи ему не давали, а потом раз и поднялся с постели. До сих пор вон бегает. Зато теперь ты настоящий герой. Ну и пусть, что ранение получил не на службе, а по дороге на неё, это заслуг перед отчизной не уменьшает, мимо чужой беды зато не прошёл, девочку с горящего дома вытащил, — не то издеваясь, не то утешая отрапортовал вояка…
Тут же словно каленым железом приложенным к щеке опалили Гену воспоминания трёхмесячной давности. Тогда, таким же ранним утром, как и сегодня, шёл он по дороге на службу, выйдя из холостяцкого общежития. Ничего не предвещало беды. Всё шло своим чередом, уже половину пути преодолел лейтенант до воинской части, шагая мимо деревни, когда увидел густой столб дыма поднимающийся над одним из домов. Приглядевшись Гена увидел, что крыша старой избушки уже охвачена огнём, а возле дома бегает мальчик лет 10, то и дело порываясь при этом броситься внутрь строения. Взрослых рядом не было никого. Лишь вдали виднелась какая-то старушка с клюкой, от которой впрочем толку было мало, хорошо если та хоть пожарных вызвала. Не удивительным это было делом, ведь эта деревня, как впрочем и почти все подобные населённые пункты в стране была вымирающей. Лишь несколько хат, в которых проживали преимущественно старики осталось в ней.
Не раздумывая бросился лейтенант к полыхающему дому. Заметив взрослого, мальчик тут же начал кричать ему, что в доме осталась его маленькая сестра. Медлить нельзя было ни секунды. До задней части дома в которой была детская, огонь ещё не успел добраться, но вход в дом уже пылал ярким пламенем, через минуту возможно уже некого будет спасать из беды, поэтому десантник поступил так, как подсказала ему совесть и долг перед родиной, ведь клялся он что будет защищать простых мирных граждан. Здесь же перед ним был враг коварный и опасный, который может обогреть, но если с ним играть, маленький тёплый огонёк может вырасти в огромное неудержимое пламя. Вот к чему могут привести детские шалости со спичками.
Пока пламя ещё не сильно разбушевалось, выбил Геннадий кирпичом окно и приложив ко рту смоченную в воде тряпку, прыгнул в полную дыма комнату. Продвигаясь на ощупь по стенке, он с трудом смог разглядеть детскую кроватку, в которой под одеялом пряталась маленькая девочка, он услышал ее кашель от раздирающего легкие едкого дыма. Схватив ребёнка и завернув малышку в одеяло, бросился было офицер к окну, но огонь преградил ему путь. Выскочил офицер в коридор, конечно так быстро как могли ему позволить задымление и подступающий огонь, который нестерпимо обжигал его лицо и руки.
Невероятными усилиями воли добрался он до спасительного окна. Выбив стекло стоящей рядом табуреткой, выбросил Гена в проем свою драгоценную ношу, после чего и сам полез в него. Вот только в этот самый момент сверху на него упала горящая балка с острым штырем торчащим из неё, который словно кинжал пропорол его тело. Уже теряя сознание от боли и ожогов герой выбрался наружу, очнувшись уже в больнице.
Конечно за героизм на пожаре получил мужчина медаль да благодарность от пожарников и родителей спасенной им девочки. Вот только проку для военного в этом не было никакого, ведь на его дальнейшей карьере был поставлен жирный крест, как впрочем и на всей оставшейся жизни, ведь как сказали ему врачи, с такими ранениями внутренних органов долго не живут. Пока еще организм его молодой, то кое как справиться, да и то каждые полгода нужно будет ложиться в больницу, но вскоре ресурсы закончатся. Да и ожоги не слишком то красят его тело, а на пластическую операцию само собой денег у новоиспечённого калеки не было.
Попрощавшись с капитаном, Геннадий поковылял в штаб, где получил полный расчёт и запись в военном билете, что комиссован он по состоянию здоровья, если читать между строк то для него яркими буквами горела ещё надпись в глухую дыру, в которой оставалось всего то два дома. Благо что командир ещё выделил ему машину, чтобы отвезти его вместе с небольшим чемоданом, в котором уместились все его пожитки, на вокзал от которого аккурат до его нового места жительства ходила старая электричка.
Спустя пару часов езды сквозь густую тайгу с проплешинами сельскохозяйственных угодий, Гена наконец добрался до Михайловки. Кое как скатившись с подножки вагона, заковылял молодой инвалид в сторону дома, в котором прошло его детство. Воспитывала его бабушка Прасковья в одиночку и лишь после того, как уехал внук в суворовское училище, узнал Гена, что пустила она на постой какого-то странного бородатого мужчину, невесть откуда появившемуся в их деревне, а после смерти старушки так же неожиданно и исчезнувшего.
Уже подойдя к покосившейся избе, с прогнившей крышей, увидел бывший офицер сидевшую на лавочке у забора своего дома соседку — бабушку Марью. Мимо дома периодически проезжали автомобили, наверное поэтому и сидела здесь пенсионерка.
— Здравствуй бабка Марья! Чай не признаешь меня теперь поди, — приветствовал соседку Гена.
Прищурив подслеповатые глаза Марья Васильевна, с трудом но таки узнала в этом сгорбишемся молодом человеке со страшными ожогами на руках, веселого мальчишку, который много лет назад лазил к ней в сад за свежей малиной.
— Бог ты мой! Генка? Что же это стало с тобой дитятко? Да как же ты здесь оказался то? Такой был красавец… Никого судьба не щадит.
Рассказал бывший десантник старушке в кратце свою историю. Даже расплакалась при этом соседка, приглашая того свой дом, в котором на тесной кухоньке в печи стояли еще теплые оладьи, да настоящий борщ.
— Ты заходи Генка, поешь. Одни мы с тобой, как перст остались на свете. Вместе все ж веселей век коротать, — сказала пожилая женщина.
После того, как утолил мужчина голод, зашёл он наконец и в своё жилище. Вид которого конечно оставлял желать лучшего. Крыша в доме в одной из комнат провалилась, на стенах поселилась плесень, а половицы все были во мху. Жить конечно в таком доме было невозможно пожалуй даже бездомному. Корил себя Гена за то, что забросил своё единственное наследство. Но это было делом вполне понятным. Все таки молодёжь всеми силами стремится в город, а ведь этот дом по-сути даже не в деревне располагался, будучи настоящим хутором рядом с которым не было совершенно никакой инфраструктуры. Вся жизнь была перед ним впереди, думал он семью завести, построить квартиру да и жить в ней вместе с молодой женой и детьми, а оно вон как вышло.
«Ну, что ж, во всяком случае я помог не разрушить другую семью, пусть и свою не построил. Доживу сколько там мне осталось, да и всё!»- подумал про себя мужчина, держась за занывший бок в который вошёл злосчастный штырь.
Первым делом начал Геннадий наводить в доме хоть какой-то порядок. Потому, как пока тепло, намеревался он жить в нём, чтобы не стеснять своим присутствием соседку, хоть и звала она его настойчиво к себе. Бывший десантник ходил по комнатам, прибирая те от прошлогодней листвы, да осколков шифера и древесины с провалившейся крыши, как вдруг с удивлением поглядел на странно прогнувшийся досчатый пол в углу прихожей. Подойдя поближе он увидел что это был аккуратно замаскированный вход в подполье. Под досками располагалась потайная квадратная дверь с навесным замком.
— Это ещё, что за петербургские тайны?! — с удивлением пробормотал молодой человек, отправляясь в сарай за инструментом.
После того, как сбил он замок и спустился в подвал, удивление его лишь только больше возросло, потому как обнаружил он там множество баночек с различными мазями и сушеными травами, а так же подробные рукописи описывающие когда и при каких болезнях ими пользоваться. Невероятно странной это было находкой. Да и при нём никакого погреба здесь не было, уж это точно он знал, от вездесущего мальчишки ничего не скроешь, тем более страсти к нетрадиционной медицине у простой доярки с фермы — его бабушки точно не было.
С любопытством рассматривал Гена флакончики, увидев в одном из них и травы для заживления внутренних органов и мазь для лечения ожогов. Да здесь судя по всему была целая аптека!
Выбравшись из подвала, мужчина первым делом отправился к бабушке Марье, чтобы поделиться с ней своим открытием. Но похоже на старушку оно не произвело особого впечатления, во всяком случае в части того, что под домом существовало подобная тайная комната.
— А, так это Петра рук дело. Как уехал ты в училище, так и появился у нас в деревне этот странный мужик. Всё молитвы про себя шептал, да на постой просился. Ничего он про себя не помнил, а из вещей у него была разве что большая сумка с разными снадобьями, которые он сам и собирал на полях, а после и готовил целебные отвары да мази. Я то побоялась пускать его в свой дом, мало ли еще жулик какой, а вот Прасковья сжалилась над бездомным, да и приютила у себя. Помню все боялся он, что придут и заберут его власти, как деда его в 30- е годы, о нём единственно только, что и помнил Петя. Наверное поэтому и выкопал он этот погреб. 5 годков он ведь прожил у бабки твоей, а ты за это время даже ни разу и не приехал к ней. Всё только письма писал, да и то все реже и реже… Ну да молодежь нынче вся такая. А как померла Прасковья, так в тот же день и уехал ее постоялец. Думаю я, что не просто знахарем он был, а возможно что и доктором, вот только при каких обстоятельствах забыл он все про себя и почему не в себе был, то теперь одному богу известно. Однако крепкими были его снадобья, я то сколько лет все язвой маялась, а дал он мне попить отвара из трав, через месяц в поликлинику прихожу, так все врачи едва ли не в обморок попадали, консилиум собрали, куда ж хворь моя подевалась, — закончила рассказ старушка.
Задумался над её словами Гена, решив что хуже не будет, всё равно когда помирать, этим же вечером и сделал он себе отвар по инструкции, а заодно еще и мазью от ожогов намазался.
Прошёл год.
Вечный капитан Желтоногин, нетвёрдо стоя на ногах, благим матом орал на начальство в штабе, угрожая что непременно порвёт всех на тряпки, если его не восстановят в должности. Кончилось терпение у командира части, потому и заставил тот написать офицера рапорт о досрочном расторжении контракта, в противном случае грозясь отправить в отставку уже по другим причинам. Думал капитан, что вскоре остынет командир, заменить то его некем было, но когда увидел бравый вояка своего бывшего подчинённого — лейтенанта Донникова, вновь при погонах вошедшего в кабинет начальника, едва не ошалел он.
Впрочем весьма удивлен был не только Желтоногин, но и врачебная комиссия, ведь полностью восстановил утраченное здоровье молодой офицер, даже от ожогов его остались лишь несколько мелких рубцов и все это от простых трав, но в нужных пропорциях, так им заявил десантник, требуя восстановления на воинской службе. Конечно же не поверили ему ученые мужи, что какие-то травы способны полностью регенерировать внутренние органы, полагали они что где-то заграницей современными препаратами вылечился мужчина, но тем не менее факт оставался фактом и отказать в приеме на контрактную службу ему не могли.
На седьмом небе от счастья был Геннадий, ведь теперь смысл жизни вновь вернулся к нему, а карьера резко пошла в гору. Уж такие военные нам точно нужны — герои не думающие о себе, способные своей грудью закрыть мирное население.
Об одном только теперь мечтал Геннадий — найти бы того странного бородача, да в ноги поклониться. И вскоре мечта его сбылась, но это уже совсем другая история.
0 Комментарий