В жизни всех людей, хотя бы раз, мелькала чёрная полоса. Но одно дело, когда она напоминает полуденную тень и быстро растворяется в течение времени и совсем другое дело, когда полоса накрывает с головой, словно ночь, и занимает чуть ли не половину жизни…
Александр Сергеевич Побойкин был человеком неплохим — с ранних лет работал, развивался и даже имел собственное дело к тридцатилетнему возрасту. Но так как в роду этого мужчины немало представителей сильного пола преждевременно ушли на тот свет ввиду чрезмерного употребления алкоголя, так же пристрастился к дружбе с зелёным змеем и, как говорят «быстро потерял социализацию».
Не сказать, что на пике своего развития Александр Сергеевич был очень богатым человеком. Но, всё-таки квартира, машина и пара тройка мелких продуктовых ларьков-магазинчиков в активе имелись. Более того, светлый и пытливый ум позволил Побойкину полностью самостоятельно вести своё дело, ибо он разбирался и в бухгалтерии, и в юридических вопросах, и вполне себе самостоятельно заключал договора, без чьей либо помощи.
И, вы, может быть, удивитесь, но всё имущество, все накопления Побойкина растворились всего за три с половиной года беспробудной гулянки. Что-то «пропил» сам, что-то подарил по велению пьяной души, а что-то умело отжали конкуренты. Может быть, была бы любимая жена — такого бы не произошло. И в свои тридцать пять Александр смог бы «нащупать педаль тормоза» и образумиться. Но, в какой-то момент времени уже некому было взять выпивоху на поруки и некому было честно сказать, как он выглядит со стороны, на самом дне социальной ямы. Более того, даже лучший друг – Иван, который только перевёлся с должности оперативника, на должность во влиятельной государственной конторе «с погонами», махнул на него рукой. Однако перед этим между друзьями состоялся знаковый разговор:
— Саш, я тебя очень много раз выручал, — Иван заботливо находился рядом с кроватью Александра, который еле приходил в себя после двухнедельного запоя, — Но ты не ценишь мою помощь и, раз за разом, снова погружаешься в пучину своих зависимостей. Иногда, кажется, будто бы я косвенно виноват в этом, ибо ты уверен, что я приду на помощь в трудную минуту.
— Достал ты меня, Ванёк, — было видно, что Александру с трудом даётся каждое слово, — Опять про кодировку вещать будешь?
— А смысл? Насильно я тебя не увезу. Но и помогать больше принципиально не буду. По крайней мере ровно до того момента, пока ты сам не почувствуешь волю к жизни. А не почувствуешь – туда тебе и дорога.
— Жесток ты, братец! Был бы я сейчас пободрее, преподал бы тебе урок.
— Ты вчера уже «преподал мне урок», — очень злобно передразнил он своего друга.
— Что такое?
— На беду свою я к тебе со своей супругой приехал. Не было времени завести домой. Так мало того, что ты меня чуть ножом не полоснул, но и на неё руку поднять пытался!
— Не правда…
— Правда, Саш, правда. Ты допился «до чёртиков». Мы тебе опять «дУхами» казаться стали. Что по твою душу пришли.
— Не может быть…
— Может, Саш. Вторую «Чечню» с нас теперь уже не вытащить. Но что было, то бурьяном проросло. И я своих демонов хотя бы не кормлю алкоголем. А может быть, у тебя уже и не только алкоголь уже в активе?
— Нет, только он, — Побойкину было невероятно стыдно за то, что он сделал вчера.
— Поэтому, сделаем так, — друг хлопнул себя по коленкам, перед тем, как встать, — Как сам оклемаешься, как сам позвонишь и перед Ириной извинишься, так я и приду к тебе на помощь. Доселе, не обессудь – мой кредит доверия к тебе исчерпан…
Нет, никаких обид у Александра по поводу этого разговора не было – он прекрасно понял поступок своего товарища и то, что чуть было «не наворотил дел» на глазах чужой супруги, ввиду того, что во время многих пьянок, окончательно позабыв, где находится, снова ощущал себя молодым бойцом. А почувствовав, снова вступал в бой бок о бок с Ваней – таким же срочником, как и он сам, в том посёлке, где подразделение попало в засаду.
Следует отметить, что разговор с товарищем сильно повлиял на Александра. И он даже попытался «взять себя в руки». Но месяц спустя – снова сорвался. В конечном итоге, долги накопились и последнюю квартиру пришлось отдать банку, который требовал компенсации за ранее набранные, но так и не отданные кредиты. Так как изменения произошли чересчур быстро, пришлось «временно» заселиться в общежитие.
Но тут случилось новое несчастье — пожар начался в соседней комнате, у таких же неблагополучных жителей, как и Александр – «вечных» обитателей этого серого, облупившегося здания, где в пространстве тёмных коридоров, за пошарпанными дверьми коротали свои вечера люди, попавшие в очень сложную жизненную ситуацию. И так как вовремя среагировать на возгорание не получилось, огонь и дым быстро распространились в соседние комнаты. В результате чего сгорели документы и Александр, благо, что в летнюю пору, оказался на улице.
На удивление, это обстоятельство не уничтожило Побойкина, как личность, окончательно, но полностью переродило во всех смыслах. Более того, ещё во время пожара Александр, спавший чёрным сном заядлого алкоголика, очень сильно наглотался угарного газа и выжил только благодаря спасателям и квалифицированным реанимационным действиям со стороны специалистов скорой помощи.
— Очнулся? — первое, что услышал пострадавший, когда вернулся в этот мир, — Поздравляю! Тебя спасатели принесли. И я потратил на тебя пятнадцать минут своего драгоценного времени, чтобы вытащить с того света…
Александр, доселе слышавший только голос говорящего мужчины, с огромным трудом разлепил слезящиеся глаза и увидел усталого доктора почтенных лет в полевой форме медицинского работника, которая была вся чёрная от копоти. Между тем, спаситель безжалостно продолжал свою речь:
— И вроде бы ты молод, седины даже невидно и подтянут тоже. И может быть твои привычки ещё не отразились на твоём лице бесповоротно. Но я знаю, что в момент спасения, ты был невероятно пьян и, к большому своему сожалению, искренне не верю в то, что такие люди, как ты, способны к изменениям…
— О чём вы, доктор?, — каждый слог приходилось буквально выталкивать из себя через саднящую пустыню пересохшей ротовой полости.
— А о том, «дорогой вы мой», — в последнем определении почувствовалась явная издёвка, — Что пока я тратил драгоценные минуты на вас, в это время, на тот свет унеслась маленькая душа восьмилетней девочки из соседней комнаты, которая так же, как и вы, надышалась угарным газом. Так что вы живёте теперь за неё. Но живёте ли? Большой вопрос.
Только сейчас Александру удалось разглядеть доктора. Седовласый мужчина в запотевших очках, с короткой стрижкой и очень сильными руками, чья мощь чувствовалась даже через плотную ткань костюма. На груди красовалась обязательная информационная табличка с именем врача, который одновременно и спас Побойкина, и приговорил к душевным мукам до конца дней.
Признаться честно, если бы Александр только побывал на краю гибели и кратковременно погостил на том свете, то эти бы обстоятельства практически никак не повлияли на его исказившееся мировоззрение. Но история с девочкой, рассказанная доктором, стала для него откровением, которое настолько сильно ударило по всем внутренним системам разума и фибрам души, что с больничной койки, воистину, встал новый человек, которого даже не пришлось кодировать.
Первым делом, всё ещё чувствуя, как подкашиваются ноги, отвыкшие от ходьбы, Александр отправился на кладбище, на свежую могилку погибшего ребёнка. И там, на могиле девочки Насти, поклялся, как никогда не клялся доселе, что не проживёт остаток жизни зря, вернётся к нормальному функционированию и сделает всё, чтобы осчастливить как можно больше детей. Но для этого требовался начальный капитал. И первое место работы, куда устроился Побойкин, когда переболел приступами похмелья, был обычный рынок на окраине города, где он и остался обитать в местной подсобке, фактически в статусе бродяги…
***
Параллельно этой истории развивалась и другая событийная нить, только подготавливаясь к тому, чтобы переплестись в единый клубок с нитью Александра Сергеевича.
Молодая Оксана, несмотря на наличие высшего образования, на данный момент пыталась хоть как-то свести концы с концами на должности уборщицы. И если кого-то удивляет это обстоятельство, то стоит только вспомнить хотя бы о том, что в нашей стране уборщицы в частной компании получают намного больше, чем научные сотрудники в каком-нибудь государственном НИИ. Ко всему прочему Оксана потеряла профильные навыки, так как почти пять лет провела в декрете, воспитывая Сашу да Машу – мальчика и девочку, своих любимых сердцу деток, находясь под защитой своего работящего и любящего супруга – Павла Дубровина. Но глава семьи работал на очень опасном производстве — выплавлял алюминий. И однажды взрыв ванны с раскалённым металлом не оставил молодому человеку никаких шансов на выживание, превратив чуть ли не в живую статую…
Так, страшно и несправедливо, Оксана осталась вдовой. И благо, что смогла выдержать первый удар, предприняв ряд срочных действий по стабилизации ситуации и по поводу похорон супруга.
После смерти Павла, женщине пришлось срочно искать новую работу, чтобы прокормить себя и своих подросших детей. И хорошо, что дальние родственники устроили Оксану в частную адвокатскую фирму «Слепая Фемида», где платили очень неплохие деньги за уборку помещений. И так как женщина была весьма недурна собой — стройная, моложавая, ухоженная длинноволосая брюнетка, с очень хорошо работающими мозгами, на неё сразу обратил внимание Антон Павлович, директор фирмы. В какой-то момент времени, узнав всю информацию о своей новой подчинённой, директор — очень полный мужчина с повышенным волосяным покровом тела, с длинной, окладистой бородой до груди, но абсолютно без волос на черепе, вызывал Оксану к себе на разговор:
— Вызывали, Антон Павлович? – женщина, которая искренне боялась своего руководителя, вошла в двустворчатую высокую дверь.
— Да-да! Проходи, голубушка! — как и всегда, директор был приветлив и улыбчив.
Оксана сильно напряглась. Приветливость босса её уже давно не очаровывала. Более того, с учётом того, какие дела проворачивал директор, его боялась половина города. И Оксана уже успела стать свидетелем двух крупных скандалов, после одного из которых загадочный оппонент Антона Павловича словно бы растворился в воздухе и больше никогда не появлялся в «Слепой Фемиде».
— Голубушка моя, — директор, сидя за большим, тёмно-коричневым, лакированным дубовым столом, слегка покачивался в огромном кожаном офисном кресле, — А что вы делаете, с высшим образованием, простите, кажется биолога, на должности уборщицы? Ммм?
— Антон Павлович, это очень долгая история…
— Нет, мне решительно интересно.
— Просто сложные жизненные обстоятельства…
— Хорошо! Не хотите говорить – не надо. Ваше, как говорится, право. Но разве вашим детям хватает, простите, этих крох заработной платы, чтобы жить достойно?
— Откуда вы знаете…
— Про детей? Ну, голубушка, увольте! Разве Антону Павловичу платят не за то, чтобы он всё и обо всех знал? Это просто моя профессиональная черта узнавать всё и вся про людей, с которыми я работаю. И не опасайтесь, ибо то, что я узнал о вас, очень и очень очаровывает. Однако скорблю по поводу преждевременной смерти вашего супруга Павла! Хороший был человек! Сколько уже прошло с момента ухода?
— Четыре месяца…
— О! Рана ещё так свежа. Но смерть – это часть жизни. И нужно думать, прежде всего, о живых! Может быть рюмочку коньяка? – неожиданно предложил директор.
— Нет, что вы! Мне ещё домой ехать. А я за рулём.
— О, у вас есть свой автомобиль? Это я, к слову, упустил из внимания, — Антон Павлович встал, подошёл к бару в углу, и, не обращая никакого внимания на сказанное своей подчинённой, налил именно две рюмки, после чего кивков пригласил Оксану сесть в кресло и передал наполненную посуду в её руку.
Только завершив все указанные действия, директор продолжил плести свои сети непонятного разговора:
— Пейте! И если вас остановят уважаемые сотрудники полиции, так вы просто скажите, что знаете меня — Рубинштейна Антона Павловича. Более того, я дам вам свой номер телефона, по которому вы сможете звонить мне в случае большой беды. Поверьте, что если вы согласитесь, то войдёте в круг избранных нашего города и получите свою толику неуязвимости и богатства.
— Соглашусь с чем? Выпить коньяк? — Оксана совершенно не понимала, о чём идёт речь.
Рубинштейн рассмеялся:
— А у вас отменное чувство юмора, дорогая моя! Это вас только дополнительно красит! Нет, дело в другом, — Антон Павлович, не поморщившись, «замахнул» свою рюмку, будто бы там был слабенький морс, а не почти сорок градусов хмельного напитка. — Дело в том, что у одного моего клиента… Скажем так — главного, ключевого клиента, возникли большие проблемы с некоторыми органами власти. И ему нужно на какое-то время переписать часть своего имущества на другого человека. Так уж вышло, что именно вам, Оксана Владимировна, и только сейчас, представился уникальный шанс проявить себя, сделав доброе дело, и стать этим самым «спасителем». И я думаю, что вы его не упустите…
— Но у меня дети… Антон Павлович встал на ноги, перегнулся через столешницу, мягкими пальцами взял нетронутую рюмку из рук подчинённой и так же быстро выпил, ни капли не захмелев. — Понимаю. Есть некоторые риски в таких операциях-махинациях. Но у нас, у влиятельных людей, все получают свои деньги за умение претерпевать этот риск! Гарантирую, что если ситуация, при очень малом шансе развития событий, выйдет из-под контроля, Сашенька и Машенька будут дожидаться маму в максимально комфортных условиях. Это моя вам гарантия.
— Обещаете?
— Обещание ничего не стоит. Готов зафиксировать наш договор на бумаге.
Антон Павлович охотно взял листок из стопки и золотую ручку, после чего быстро застрочил на бумаге текст, по поводу своих обязательств.
— А что нужно от меня? Просто формально взять фирму под своё управление? Уж простите, мне требуется уяснить некоторые нюансы.
— Конечно, конечно! – Рубинштейн даже не отвлёкся от написания текста, — Главная ваша задача – это стать как бы супругой моему клиенту. Естественно – формальной супругой. Причём учтите, что вы вышли замуж сразу же после смерти Павла – так нужно. И ведь никаких противоречий – мало ли, вдова не захотела долго терпеть одиночество и согласилась на ухаживания… скажем, своего давнего товарища!
— Как у вас всё быстро, Антон Павлович!
— Милочка моя, — Рубинштейн снова встал и, обогнув стол, положил листок с распиской перед лицом Оксаны Владимировны, — Естественно, Антон Павлович всё делает быстро, чётко и точно в срок. И заранее планирует пути-отходы. За это ему и платят. И за это же Антон Павлович готов щедро вам заплатить, дорогая моя. Почитайте.
С этими словами Рубинштейн вновь отправился к своему бару, будто бы уборщицы и не было в кабинете.
Пробежавшись глазами по листку, после коротких раздумий, Оксана, фигурально выражаясь, здраво оценила своё текущее положение, после чего решилась на прыжок в пропасть:
— Что нужно сделать прямо сейчас?
— О! Я в вас не ошибался, дорогая моя. Уважаю решительность! Теперь послушайте, — Рубинштейн вернулся в кресло и открыл ящик дубового стола.
— Для начала начнём с приятного, — с этими словами директор вынул из верхнего ящика и положил на стол чёрный кошелёк, — Платить за ваши услуги я смогу только наличными и всё, что находится в этом кошельке — ваше.
— А кошелёк-то зачем?
— Что бы «видно не было», — шутливо изменив интонацию, быстро подмигнул директор, после чего открыл уже средний ящик и вынул папку с документами, — Но вот здесь те бумаги, с которыми вам нужно очень внимательно ознакомиться всего за пару вечеров и никомушеньки не показывать. Тут всё – легенда, прикрытие, гарантии, пустые бланки, куда нужно внести данные. Поставьте свои подписи там, где встретите свою фамилию. После чего в бумаги будет вписан ваш контрагент, мы заламинируем эти документики и будет считаться, что четыре месяца назад вы вступили в брак с неким Николаем Ивановичем Кулагином. Причём доселе уже владели одной весьма крупной фирмой, но, полностью доверяя своему мужу, передали ему все бразды правления.
— Но я не юрист и не финансист. Я не смогу понять всё, что здесь «зашито».
— О, поверьте, я просто предложил из вежливости посмотреть все бумаги. Более того, ваша задача – именно уловить нить повествования, чтобы, в случае чего, полностью знать ход событий в своей былой судьбе. Я лично подготовил документацию и полностью ручаюсь за правильность каждого слова, каждой словесной формулы.
— Хорошо!
— И да, разумеется, что новоиспечённый директор фирмы не может работать у меня уборщицей. Более того – вы никогда и не работали у меня. И не волнуйтесь, ваш оклад будет существенно повышен, пусть и не так прозрачно для налоговой службы. И вы продолжите получать средства, оговорённые ранее. Плюс, прочие бонусы в виде разнообразных материальных благ.
— Материальные блага? Уж, не к моему ли загадочному супругу вы предлагаете перебраться.
— Всё верно, Оксана Владимировна. И не волнуйтесь – никаких пошлостей и вольностей не будет. Просто как бы продолжите жить на одной территории. И не стоит переживать, что что-то идёт не так или о том, что подобное поведение порицается обществом – за это никто не платит. Можно сказать, что вы просто продолжаете работать по своему основному профилю — чистите деловую репутацию одного очень хорошего человека…
— Но как я владела фирмой ещё при жизни моего настоящего супруга? Какие-то нестыковки…
— В документах всё указано… Всего доброго. Ни на минуту вас не задерживаю…
Чувствовала ли Оксана Владимировна, что ей пользуются? О, да! Причём самым наглым и отвратительным образом. Но что оставалось делать несчастной женщине, которая была поставлена чуть ли не на грань существования и едва сводила концы с концами? Только рисковать своей головой и хвататься за предоставленный шанс.
Между тем, уже полученные деньги позволяли почувствовать жизнь и порадовать своих детей. Первым делом Оксана заправила полный бак своему старенькому «Форду» — то, что не делала давным-давно, со смерти Павла. Во вторую очередь отправилась по магазинам, чтобы купить игрушек и угощений своему сыну и дочери. В это же время клубок судьбы закручивался всё плотнее и вёл Александра Сергеевича и Оксану навстречу друг другу.
Свежее мясо — вот, что захотелось всенепременно приобрести женщине на те деньги, которые свалились с неба за тот риск, на который она решилась. И так как на местный рынок прекрасную продукцию завозил один сельский фермер, женщина отправилась именно туда. Купив существенный кусок говядины и ещё кое-что «по мелочи», Оксана расплатилась наличными средствами и, так как не имела привычки носить с собой кошелёк, выронила его, положив мимо кармана. Угрюмый, задумчивый грузчик весьма неопрятного вида — Побойкин собственной персоной, медленно поднял оброненную вещь. От удара о землю затворная заклёпка растворилась, обнажая перед глазами Александра Сергеевича весьма пухлое «бумажно-розовое» нутро. Конечно, Побойкин не был святым. И первая мысль, которая промелькнула у него в голове:
«Не отдавай! На эти деньги можно начать новую жизнь».
Но вторая мысль:
«А такую ли жизнь одобрила бы погибшая Настя»? — настолько сильно, как говорят, «встала колом», в его голове, что он немедленно окрикнул незнакомку:
— Женщина, подождите! Вы обронили кошелёк!
— Что? — не сразу поняла Оксана, которая даже испугалась громкого голоса мужчины.
— Я говорю, что вы обронили свой кошелёк, — усталый и мрачный Александр Сергеевич, чьё тело только-только заново привыкало к нагрузкам, протянул предмет, — Несмотря на то, что там просто колоссальная сумма, но вы, уж простите меня за честность и возможную резкость, совершенно не выглядите той особой, которая может позволить себе спокойно её лишиться.
Передав кошелёк, Александр развернулся и побрёл прочь.
— Мужчина! — вышла из оцепенения Оксана, — Я хочу вас отблагодарить.
— Не стоит, — Побойкин помотал головой, и, не оборачиваясь, отдалялся всё дальше.
Неизвестно, то ли наитие повлияло на Оксану, то ли желание быть благодарной, то ли то, что походка незнакомца со спины напоминала походку мужа, но женщина сказала:
— А вы не могли бы помочь мне донести мясо до машины? А я вам заплачу…
— Хитро же вы пытаетесь выразить мне благодарность, — мужчина развернулся и даже слегка, но очень мрачно улыбнулся.
Впрочем, улыбка быстро погасла на его всё ещё красивом лице пожившего и много видевшего человека. После чего Александр продолжил:
— У меня как раз закончился рабочий день. И я вам действительно помогу. Но с одним условием — вы не заплатите мне сумму, большую, чем стоят стаканчик кофе и пирожок с картошкой в ближайшем киоске..
— Какой вы…
— Нет, я не принципиальный, и даже играю в благородство, — мотнул головой вновь приблизившийся Побойкин, — Я просто пытаюсь начать эту жизнь заново. И плохо, сделав доброе дело, требовать за него огромную оплату.
— Я тоже, – пытаюсь начать жизнь заново, — тяжело вздохнула Оксана, передав пакет, развернувшись и отправившись в короткую дорогу до автомобиля, — И мне почему-то кажется, что я начинаю её не так.
— Вот как? Если есть сомнения, вы можете поделиться. Я выслушаю.
— Как вас зовут?
— Саша.
— А по отчеству?
— Сергеевич.
— Приятно познакомиться, мрачный и загадочный Александр Сергеевич. А я Оксана. И, несмотря на то, что мы теперь знакомы, я всё-таки считаю, что мы знаем друг друга чересчур мало по времени, чтобы делиться сокровенными тайнами и проблемами.
— Раньше бы я сказал то же самое, почти что слово в слово. Но времена изменились.
— Сложные жизненные обстоятельства?
— Нет, всё проще, — правильно понял намёк своей новой знакомой Александр, — Сам глупец. Много пил, много гулял, чересчур легко относился к важным делам. Благо, что жену и детей не завёл – им бы пришлось расплачиваться за мои проступки.
— Самокритично.
— Что уж — ошибки нужно признавать.
— Вы правы…
За разговором вежливости мужчина и женщина подошли к автомобилю Оксаны. Александр поставил пакеты в багажник и с видимой неохотой взял предложенные деньги.
— Что ж, приятно было с вами познакомиться, Андрей!
— Я Александр, — мягко поправил свою собеседницу Побойкин.
— Простите, пожалуйста.
— Я не обижаюсь.
— Вы какой-то странный! — Оксана Владимировна заинтересовалась такой реакцией, — Обычно люди вашего…
— Моего положения, — подсказал правильное определение замешкавшейся собеседнице, сам Александр.
— Вот-вот! Обычно люди вашего положения ведут себя совершенно не так. В чём секрет?
— Как минимум в том, что я раньше имел совсем другой достаток.
— Вы — бывший бизнесмен? — удивлению Дубровиной не было предела.
— Был им когда-то.
— Послушайте! А вы сами вели документацию фирмы?
— На первых порах — да. Потом уже специалистов нанимал, разумеется, ибо времени не было.
— Да вас мне сам Бог послал! – встрепенулась Оксана, высмотрев в таком стечении обстоятельств знак свыше, — А вы бы не могли посмотреть ряд документов, в которых я не понимаю ничего?
— Они так важны для вас?
— Жизненно!
— Так, на улице ничего не просмотришь. Если только мельком. Показывайте, что у вас.
Александра Сергеевича нисколько не напугала увесистая пачка документов, показавшаяся из нутра автомобиля. Попросив влажные салфетки, вытерев и быстро просушив на ветру свои руки, мужчина стал быстро пролистывать и просматривать одну бумагу за другой и с каждой минутой мрачнел всё больше:
— Это кто вас надоумил на такое пойти?
— Что вы увидели?
— Грубо говоря — это подстава. Я с такой схемой уже сталкивался. Согласно этим бумагам на вас повесят то, что быть не должно.
— У меня нет выбора, Александр…
— Ага. Значит, вы заранее видели часть рисков, — мужчина как раз дошёл до бумажки, согласно которой Рубинштейн обязывался взять на себя воспитание детей в случае проблемы.
— Если только частично. У меня всё-таки образование биолога, а не финансиста или юриста.
— Учитывая ваш возраст и то, на какой срок некий Антон Павлович берёт на себя обязательства, вы как раз выйдете с колонии, когда ваш старшенький Саша достигнет совершеннолетия.
— Вот как? Но я взяла деньги и…
— И теперь обязаны пойти до конца? Нет! Это бесчестно. Поэтому я предлагаю вам свои услуги. Грубо говоря, можно несколько изменить сказанное здесь и вписать меня вашим супругом на недельку-другую. «Дело техники», как говорят. И ваш мнимый благодетель — Антон Павлович очень сильно пожалеет о том, что он решил сотворить с вами такую несправедливость.
— Но он директор адвокатской конторы!
— В том его уязвимость, уважаемая Оксана Владимировна Дубровина, — прочитал полное ФИО на ближайшей бумажке опытный Побойкин, — Он давно уже не практикует сам. И это его «Ахиллесова пята».
— Но мои дети…
— Я отвечаю за свои слова. Но если вы согласитесь, то вы позволите мне переночевать у вас пару-тройку ночей, пока, как говорят, «контора пишет». И не волнуйтесь — я не причиню вреда ни вам, ни вашим детям.
— Я похожа на такую легкомысленную особу, которая способна впустить в квартиру человека, которого знаю полчаса? — и Оксана сама же ответила на свой вопрос, — Впрочем, после того, что вы прочитали — действительно так и есть. И я окончательно запуталась в этом мире. Поэтому, если вы хотите стать мужем на неделю, Александр, то давайте попробуем пойти по предложенному вами пути.
— Что ж. Клубки в этой жизни, как говорят, случаются. Но я способен его распутать.
— Зачем вам это?
— Вижу возможность, дорогая моя, перехитрить очень плохих людей и перевести большие и грязные деньги на светлую сторону. В мире очень много неблагополучных детей. И хочется вытащить хотя бы часть из них. К тому же есть один доктор, которому я обязан жизнью. Хочу помочь и ему.
— Ладно. Будь, что будет, — махнула рукой Дубровина, — Вам ничего не нужно забирать с рынка?
— Нужно. Одну сумку. И переодеться, конечно же. Я понимаю, как сейчас выгляжу.
— Что вы…
— Да не нужно лишней вежливости, Оксана…
До дома они добрались быстро. И Александр, понимая, что сел в машину к красивой женщине после тяжёлого рабочего дня, принципиально сидел сзади, глядя на унылый городской пейзаж окраины. В квартиру поднялись так же молча. И с каждым этажом сомнения накатывали на Оксану всё больше. Но знакомство Александра с детьми как-то вдохнуло надежду:
— Привет ребята, — очень чисто и искренне улыбнулся малознакомый человек, — Вы уж простите, но я пару дней поживу с вами. Вы не против этого?
— Нет, — в самом деле, ничего не понимая, помотал головой старший сын.
— Нет, — понимая ещё меньше, помотала головой дочка.
— Очень хорошо. Оксана Владимировна! Позвольте мне воспользоваться вашей ванной! А спать я могу и на полу.
После того, как Александр привёл себя в порядок и заметно посвежел, Оксана невольно обратила внимание на то, что в спортивном костюме загадочный рыночный грузчик выглядит очень и очень привлекательно.
Сам же Побойкин, с большой чашкой чая, расположился на кухне и уже не бегло, а очень внимательно начал изучать бумаги.
К двум часам ночи Оксану сморил глубокий сон, который был чёрным и «усталым» из-за огромного количества нервного напряжения, пережитого накануне. Таким образом, сознание защищало свою владелицу, позволив погрузиться в черноту без грёз. Уснула она прямо в кресле, на кухне. Но проснулась в своей кровати. И вспомнила, как и через столь глубокий сон мельком чувствовала, как куда-то летела, а опустилась на мягкий пух – в объятия родного матраса.
Пробуждение было резким и быстрым. Пришло осознание того, что в квартире находится посторонний человек, контроль, за перемещениями которого Оксана потеряла столь быстро. Первая мысль была и вовсе ужасной:
«Специально опоил снотворным, чтобы совершить какое-то злодеяние».
Но реальность заставила удивиться и поразиться до глубины души – неизвестно, сколько чашек чая и кофе выпил новый знакомый, но он сидел там же, в той же позе. И как раз доходил до последних бумаг в папке.
— Вы не спали? – Оксана была удивлена.
— Доброе утро! Не волнуйтесь, насчёт этого. У меня часто бывают приступы бессонницы. Это ещё с армии.
— Вы служили?
— Да, было дело. Но это сейчас не важно. Хочу вам сказать, что в вашем деле задействованы очень крупные силы и фамилии. Здесь требуется серьёзная помощь со стороны и даже ваш всенепременный визит к Антону Павловичу.
— Вы хотите сказать, что ничего сделать нельзя? – по душе Оксаны прошёл холодок.
— Нет, Оксана Владимировна – я такого не говорил. Но позвольте мне воспользоваться вашим телефоном.
Когда мобильник оказался в руках Александра, он по памяти набрал номер, хорошо знакомый с юности:
— Алло? – очень строго и внимательно ответили на том конце мобильной сети.
— Привет, старина. Прежде всего, Ваня, я хочу очень сильно извиниться за то, что когда-то обидел твою супругу…
***
Грозный на вид мужчина, в деловом костюме, уже спустя час сидел на кухне Оксаны:
— Грешным делом, я думал, что ты умер, — взгляд Ивана был очень сосредоточен на своём друге, который, после стольких лет молчания, невольно представлялся выходцем с того света.
— Да нет, Вань. Живуч, как видишь. Правда, можно сказать, разок за грань сходил.
— Тебе не впервой. Помнишь, как тебя тянул обратно в окоп, когда тебя контузило?
— Помню Вань. И спасибо, что и потом пытался меня тащить на себе не раз. Да я отталкивался и не хотел к спасению.
— Ладно. Пустое. Жена твоя? – гость кивнул в сторону Оксаны.
— Со вчерашнего дня …. да, — кивнул головой Александр, — Но мне нужно, чтобы документы эти, в папке сей проклятой заключённые, приобрели силу. А для этого нужно восстановить паспорт. Но я уверен, что с твоими связями — это дело одного дня.
— Вот как? Что-то дело нечистое…
— Очень, Ваня. Очень. Взгляни-ка на эти бумаги.
Как опытному оперативнику, Ивану не составило особого труда выявить ключевые моменты этого запутанного дела. После нахождения какого-то важного абзаца или слова, мужчина каждый раз вскидывал глаза поверх листка и смотрел то на своего давнего друга, то на его фиктивную жену.
— Знаете, я бы никогда не поверил, что это возможно, — после долгого молчания нарушил тишину мужчина.
— Что вы имеете в виду? – Чуть ли не впервые, на своей собственной кухне, обозначила своё присутствие Оксана, которая уже давно махнула на всё рукой и просто плыла по волнам событийности.
— Мои коллеги как раз интересуются деятельностью того человека, который едва не стал вторым вашим супругом – Николая Ивановича Кулагина. Более того, судя по бумагам, пусть и поддельным, но таким «настоящим» и проведённым через все инстанции, я могу поздравить вас, Оксана Владимировна, ибо, судя по всему, со вчерашнего дня вы стали Побойкиной. Третий пункт моего повествования, хоть это и оперативная информация – это моя личная заинтересованность деятельностью Антона Павловича. Всё в «цвет». Будто бы кто-то играется нашими судьбами, сплетая все нити воедино.
— Красивое, образное сравнение, добрый мой друг, — в сосредоточенных глазах Александра не было ни капли усталости, — Но у меня есть одно условие. Хотя бы часть имущества клиента Рубинштейна должно остаться у меня. Часть средств – у Оксаны.
— Деньги никогда на тебя хорошо не влияли, Саша.
— Всё верно. Но теперь они мне нужны не для себя. Есть у меня ещё кое-какие гарантии, которые я не могу не выполнить.
— Занял что ли у кого?
— Нет. Мне нужно купить квартиры очень многим обитателям общежития, в котором я жил когда-то. Равно как и заехать в детский дом неподалёку – беспризорникам тоже нужна забота и внимание.
— Чудной ты… Но ладно. Если прихлопнем всех, то так уж и быть – получишь свои средства. Следить за их перемещением и перепроверять сказанное тобой я не буду…
***
Спустя пару дней, Антон Павлович вызвал на ковёр свою бывшую подчинённую. Хитрый мужчина был полностью уверен в том, что Оксана так и не разобралась ни бельмеса в предоставленных бумагах, отчего потирал руки и предвкушал скорое обогащение.
— О, Оксана Владимировна, голубушка! Вот и вы! Рад вас видеть! Надеюсь, что вы вписали нужные данные.
— Не волнуйтесь, Антон Павлович, — Лучезарно улыбалась похорошевшая Побойкина, — Всё сделала, как вы хотели. И даже нужные бумаги заламинировала!
— Подождите-ка! – директор быстро наткнулся на нестыковки в тексте, увидев некоего Александра Сергеевича, которому переходила фирма. Или, иными словами – фирма главного клиента адвокатской конторы.
— Ты что наделала? – в один миг посерьёзнел и скрипнул зубами Антон Павлович, — Ты что меня, обмануть решила? Да ты!
— Да я! Ай да я! – кивнула несколько раз головой Оксана Владимировна, — И не села в тюрьму лет на пятнадцать, как вы планировали и ещё смогла вас к ногтю прижать.
— Меня! К ногтю? – Рубинштейн медленно вставал из-за стола, — Да ты знаешь, как и в каком состоянии, некоторые люди, кто пытался угрожать Антону Павловичу, покидали этого кабинет?
— Нет…
Антон Павлович начал медленно приближаться:
— Мои обидчики по частям в лесу закопанными отдыхают! И я говорю только о тех ключевых фигурах, которых я убирал лично, пусть и не своими руками.
В руках директора блеснул острый предмет:
— Я дарил состояние таким же, как ты дурнушкам, в обмен на услуги. Да, кому-то, как и тебе, было суждено отправиться в колонию. Зато твои дети получили бы то, что я обещал – Антон Павлович никогда не нарушает то, что гарантировал лично. Но ты почему-то возомнила себе, что способна кинуть Антон Павловича! И это – приговор…
На этой фразе двустворчатая дверь с шумом распахнулась. На пороге стоял силовик Иван Вологдин, одетый в рубашку, пиджак и брюки, в окружении шестерых молчаливых, внимательных, мускулистых парней, чьи лица скрывали балаклавы.
— Что ж, Антон Павлович. Мы услышали и сняли о Вас достаточно. Спасибо Оксане за сотрудничество. Впрочем, даже отснятый материал – это, уверен, мелочи, в сравнении с тем, что мы обнаружим в вашей конторе после обыска.
— Ордер! Где Ваш ордер?! – зарычал Рубинштейн, отступая к окну.
— А кто сказал, что нужен ордер? Мы прибыли на шум, когда узнали, что в этом кабинете имеется угроза для жизни и здоровья гражданки. Впрочем, и с ордером проблем нет – вот он!
Из-за пазухи Вологдин вынул характерный листок, сложенный вдвое.
— Прижать Антона Павловича ещё не удавалось никому, — директор «Слепой Фемиды» хищно улыбнулся, — И Антон Павлович уйдёт непобеждённым.
С этими словами, невероятно проворно и быстро для своих габаритов, руководитель ринулся к окну и, не желая спастись после падения, ринулся головой вниз…
***
Спустя две недели, пройдя множество допросов и опросов, Александр и Оксана сидели на свежепоставленной лавке, в красивой ограде, которая «выросла» вокруг могилки девочки Насти:
— Странно ведь как. Вроде негодяй Рубинштейн был родом даже не отсюда, а похоронен неподалёку с Настей… — нарушив молчание, сказал Александр, со своего места, вытянув голову и разглядев вдали роскошную могилу богача.
— Так именно она вытащила тебя из бесконечных попоек? – Оксана уже знала часть жизненной истории своего спасителя.
— Да. Я её и не знал-то сильно. Так – мельком видел в общежитии.
— Надо сказать, Саша, что твоя история может стать основанием для какого-то остросюжетного фильма или книги.
— Поправка – наша история, — засмеялся Побойкин, — ибо основная завязка сюжета состоялась уже после нашей неожиданной встречи.
— И то верно, — женщина искренне рассмеялась.
— Когда разводиться-то будем? — с улыбкой, Александр посмотрел на свою фиктивную жену.
— А я как-то привыкла быть Побойкиной, — попыталась в ответ отшутиться Оксана.
— Хорошо. Но тогда надо убрать фиктивность из наших отношений.
— Ты серьёзно?
— Серьёзно, — кивнул мужчина, — Только давай на могилку и к Павлу сходим. Он должен на меня посмотреть и убедиться, что я ни тебе, ни вашим общим детям не сделаю ничего плохого.
— Давай…
— Ладно, Настя. Пока, родная моя! И ещё раз спасибо, что подарила мне жизнь. Как видишь, я живу её теперь не зря.
Словно бы в ответ, где-то высоко в ветвях берёзы, свою небольшую лепту в разговор внесла юркая синица, которая, чирикнув, снялась с ветки и растворилась в голубой синеве погожего дня…
0 Комментарий