Анна Семёновна села на лавочку и улыбнулась, посмотрев на грядки. Красота какая! Лучок прополот, помидорка подвязана. Не зря прошло утро, столько дел успела! В свои 70 она чувствовала себя пусть и старенькой, но бодрой. А потому что живёт на просторе. Травка, берёзки, ласковый стрекот сверчка…
А воздух! Дивный, живой, то хвоей с ветерком подует, то прохладой с речки…
Жаль, муж рано умер. В 63, от инфаркта. Сложно без мужских рук в хозяйстве. Сначала коров продала, потом от уток отказалась. Подворье мельчало, хилело, и осталось три козочки с курочками. Много ли надо одной?
Вернувшись с рынка, Анна Семёновна легла подремать. Курочки накормлены, козы – бодливые Зорька, Маня и Розочка, жуют траву в сарае. Спи, баба Аня, отдыхай…
Но тут послышалась возня и визги. Козы заблеяли, баба Аня встала с кровати. Зашла в загон, огляделась. Тихо. Травы целая вязанка в углу, вода в ведёрко.
—Ну что голосите? Гулять не пущу, жарища какая на улице!
Козочки притихли, будто поняли. Зорька подошла, потерлась рогом об бабушкин халат.
—Всё, отдыхайте, бодалочки мои.
И выйдя, погрозила пальцем хулиганке Розочке. Вечер промелькнул как часик: соседка пришла в гости, чаевничали. Солнце зашло, и баба Аня собралась спать. Как вдруг: визг, глухой удар…
Бабушка бегом припустила к сараю. Бежит, сама за спину держится, и сама себя пугает: кикимор завелся? Страх какой! Коз баламутит, молоко у них пьёт. Анна Семёновна взяла с сеней вилы и подошла к двери. Пнула сапогом, смотрит в темноту. Щелкнула выключателем. Пусто. А козы где?
В угол за поилкой забились, жмутся друг к дружке. Старушка стоит, навострила глаза. Каждый угол смотрит, каждую щёлку…
Трава не так лежит. Не могли её козоньки так раскидать по полу. Бабушка подошла, и тихонько ткнула вилами в центр кучи.
—Ай!
Куча зашевелилась, из глубины показалась рука!
— Выходи, демон окаянный! Щас тебя святой водой окачу!
Баба Аня прижалась к двери, с тревогой наблюдая, как из кучи вылазит мужик. Простой мужик: две руки, две ноги, бритая голова .
— Бабуля, не лей на меня воду, если не жалко, дай попить.
— Чего это я тебе воду давать буду? Ты кто?
— Я – Саша. А тебя как звать, бабушка?
— Ишь ты, деловой какой! В знакомцы ко мне набивается! Зачем в траве прятался? Признавайся, пока я тебя вилами не потыкала!
Мужчина примирительно поднял руки: сдаётся, мол, перед воинственной бабушкой.
— Не пугайся, бабушка, я у тебя прячусь. Я с тюремного посёлка сбежал.
Анна Семёновна опустила вилы. Кому-то это покажется странным, но она сразу перестала бояться мужчины. Их село Раменки соседствовало с зоной тюремных поселений. И бабушка знала: опасных сюда не селят. Эта зона многое давала Раменкам. Арестантов не держали в неволе, и они часто ходили в Раменки за сельскими продуктами. Молочком, сметанкой, овощами.
— А что ты прячешься? Сбежал?
— Да, бабуля. К жене поеду. Нехороший человек за неё взялся, друзья письмо прислали. Склоняет, чтоб жила с ним, пока я срок отбываю.
— Жена то хорошая?
— Хорошая, баба Аня. Хочешь, я тебе всё расскажу? Только… Голодный я очень. Дай мне кусочек хлеба, пожалуйста!
Баба Аня пошла в дом, а Саша посмотрел на коз. Подошёл, погладил, посмотрел на вымя…
Баба Аня грела щи. Пока ковшик достала, пока чесночку в тарелку настругала. Положила в пакетик хлеб, два яичка, что за обедом не съела. Подошла к сараю, толкнула дверь и откинула чашку со щами. Мужик зажал ногами Розочку, а сам за вымя дёргает. Коза визжит, а он гладит, паршивец!
—Отпусти козу! Извращенец поганый, что тебе, баб в посёлке мало?
Мужчина отпрянул, и возмущенно посмотрел на бабушку:
— Какой я извращенец? Я ветеринар! А у козы твоей – мастит. Что ж ты её сама не лечишь?
Баба Аня растерялась.
— Как мастит?
— А погляди сюда.
Зек отодвинул кусочек шерсти, и показал на небольшую шишку.
— Я разомну, только зря ты миску бросила. Так пахнет, бабуль, у меня аж желудок скручивает.
Бабушка встала рядом с Сашей. А тот взял козу за вымя и нежными, уверенными движениями стал разминать шишечку.
—Капуста есть в доме? И бинт. Приложим, чтоб отёк снять. А завтра я ещё помассирую.
— Постой, ты из Костромы ветеринар? Которому год дали?
—Да. Тот самый.
— Бедный! ? Идём в дом, поешь и расскажешь!
Александр поужинал, и начал свой рассказ.
— Ты, бабуль, про птицефабрику новую слышала? Убрали меня, потому что правду хотел рассказать. Что они ради прибыли своей с селом сделали.
Слух, что москвичи стройку задумали, давно ходил по Костроме. Сначала народ не пугался. Россия большая, всем покупатель найдётся. Деревенские – простому народу продают, птицефабрика – в магазины. Но у москвичей были другие планы…
Фабрика строилась, готовилась к открытию. Александр, ветеринар посёлка, не чуя подвоха, явился на прием к директору фабрики. А что такого? Тот сам вызвал. Может, информация какая нужна, чем птица в посёлке болеет.
Молодой мужчина в солидном деловом костюме пригласил его в кабинет, представился Львом Сергеевичем. Радушно указал на овальный стол и позвал секретаршу.
—Леночка, сделай нам чай. И коньячку с закуской.
— Лев Сергеевич, я коньяк не буду. Мне после обеда по дворам ходить, к скотине.
— Вы так волнуетесь за работу? Стоит ли? Труд ветеринара мало ценится, и оплачивается ещё меньше.
—Да. Но всё равно, меня ждут.
Директор нахмурился, замолчал на минуту.
—Александр Игоревич, мы, в столице, не любим разводить долгих прелюдий. У меня к вам деловое предложение. Ходил я к местным разводчикам, на тушки смотрел. Почему никто не думает об опасности? Сальмонеллез, кормят их непонятно чем…
—Да хорошо вроде кормят. Ну, посёлок небогат, конечно, не все могут корма покупать. Кормят, что в доме есть, но никто ещё не травился.
—Ну, это дело времени. Суть в том, что наша продукция будет качественней. Скажите, а у вас бывает птичий грипп?
— Нет.
— Но может быть?
Александр не сразу понял, к чему такие расспросы. Но потом директор взял лист и что-то написал. Молча протянул ветеринару лист. Тот уставился на цифру. 200 тысяч! И сразу понял, что от него хотят.
— Я не буду этого делать!
— Зачем же делать? – ухмыльнулся столичный коммерсант. — Вы поставьте диагноз парочке, а мы сами всё сделаем.
Александр отодвинул от себя бокал с чаем.
— До свидания. Надеюсь, мы с вами больше не увидимся.
А потом к нему стали приносить птицу.
— Саш, посмотри, температура у несушки. Сам не понимаю с чего.
Ветеринар осмотрел курицу и тревожный холодок пробежал по затылку.
— У тебя одна заболела?
— Нет, уже все куру подхватили. А что это?
Саша взял соскоб из горла курочки и поместил в стерильную пробирку.
— Оставьте телефон, как узнаю, я вам позвоню.
Когда он сделал анализ, с облегчением вздохнул. Простая, легко излечимая болячка, а не то, что в страхе подумал!
Но на следующий день он пришёл на работу и увидел запечатанную дверь. Рядом суетились люди в белых костюмах, разгоняли местных жителей. Те бросились к ветеринару.
— Александр Игоревич, а почему у нас кур режут? Про птичий грипп правда?
— Птичий грипп? Не знаю. Вчера такого не было.
И обратился к снующему рядом мужчине в маске.
— Мне на рабочее место зайти надо.
— Не положено. Видите, дверь опечатана? К вам вчера мужчина с птицей приходил. Так вот, в поголовье обнаружен опасный вирус.
— Да какой опасный вирус? Вы врач? Давайте объясню про болезнь. Это не опасно, человеку не передаётся.
— Не надо. Мы взяли пробы у больной птицы. На ваше село и близлежащие посёлки наложен карантин. Вся птица подлежит забою, туши – утилизации.
— Но как так?
Саша не мог справиться с возмущением. Местные смотрели на него с надеждой, но что он мог сделать?..
Ему показали бумаги с печатью и подписями, о законности мероприятия. Врач отошёл в сторону и его окружили жители.
— Сынок, что же делать? Они по дворам ходят, кур изымают…
— Как нам жить? – перебил бабушку дед. — Я 40 лет хозяйством живу, у меня 30 голов в стае…
К ним подбежал запыхавшийся парень:
— В соседнем селе так же. Объявили эпидемию и режут. Доктор, помогите нам! У меня все здоровые, их тоже забрали!
Александр решал, что можно сделать. Со всех сторон несся ропот и просьбы. А людей как жалко! Разве от хорошей жизни пенсионеры скот держат? Растят, заботятся, потом в город возят, чтоб хоть крохи добавить к пенсии. Злость в нем росла. Вот значит как, Лев Сергеевич! Денег тебе мало, решил у местных последние копейки отнять!
Врач сжал врученную ему бумажку с подписями и пошёл к птицефабрике. Охранник, местный парнишка, при его появлении отвёл глаза. Сделал вид, что не заметил. Саша шёл, оглядываясь по сторонам. Клетушки для птиц, яйцевый конвейер…
Огромные цеха, все чистое, новое. Наконец он нашел вход в административный корпус.
Лев Сергеевич встретил его равнодушием. По телефону болтает, даже не кивнул. Ветеринар ждал минут 10, пока лощеный хлыщ вальяжно болтает по телефону. Дождался, когда тот положит трубку и спросил:
— Что всё это значит?
— Вы о чём?
— Зачем вы скот режете?
— А вы не видели предписание роспотребнадзора?
— Мне ваши бумажки не о чём не говорят. Они купленные. Вы понимаете, что люди на это живут? И кур держат не от сытой жизни?
Лев Сергеевич усмехнулся и нажал на столе кнопку. И через пару секунд в дверь зашла охрана с автоматами.
—Уведите его. На территорию фабрики больше не пускать.
Дома Сашу встретила жена. Серые глаза встревожено смотрели на мужа.
— Саш, к нам весь день приходили люди. Про эпидемию спрашивали. Это правда?
— Нет. Но власти считают, что правда. Кабинет мой опечатали, я даже войти не могу!
— А работа? Тебя теперь уволят?
— Нет. Кроме кур, в селе полно живности. Не тревожься. Всё поправится.
Он притянул свою любимую к себе и обнял. Хорошая она у него. Настоящая русская красавица. Русая коса до пояса, ласковые серые глаза. А главное, она его всегда понимает. И сейчас: не расспрашивает, ссору, что поздно пришёл, не устроила. Всем бы таких жён!
Волнение в посёлке нарастало. Люди не знали, кому жаловаться. Собирали подписи, писали главе района. Шептались:
— Всех подкупили. И ветеринар наш молчит. Тоже в доле?
Подозрения односельчан больно резали по совести. Но как им доказать? Он думал, думал и решился. Надо выкрасть тот мазок из кабинета, там и фамилия, и дата стоит. И ехать не к местному главе а сразу в Москву. Может, там разберутся?..
Под покровом ночи он сломал печать с тонкой лесочкой и вошёл к себе. Скорей схватил образец и прыгнул в машину. И в Москву, как можно скорей! Но там его не приняли! Он явился в роспотребнадзор, пробился к главному начальнику, рассказал, как все было, и встретил равнодушие.
—Мы не знаем, откуда у вас эта пробирка. Изъятия материала при понятых не было, как вы докажете, что это мазок тех птиц. Вы, получается, вскрыли опечатанный кабинет? Это подсудное дело. Тем более, если там источник вируса…
Александр не дослушал, вскочил и выбежал из кабинета. Его могут арестовать! За то, что он говорит правду!
Приехав домой он напился. Как хорошо, что он никому в поселке не рассказал о своем плане. Но видимо, на фабрику донесли. В дом врача приехал сам директор, в сопровождении двух бритых лбов с автоматами.
— Как нехорошо вы, Александр, поступили… Ездите, в столице нас позорите. Жену бы хоть пожалели…
Его недобрый взгляд остановился на Лене. Жена стояла, растерянная, переводя взгляд с одного на другого.
— Больно вы активный, Александр Игоревич. Развитию региона мешаете. И взлом своего бывшего рабочего места – дурное решение. Недальновидное.
— Почему бывшего?
— Так вас уволили. А завтра следствие начнётся. Так что, Елена Алексеевна, присмотрите за своим супругом, а то мало ли…
Коммерсант развернулся и вышел, ещё раз взглянув на Сашину жену.
Врачу очень не понравился этот взгляд…
—А потом меня забрали… – развёл руками Саша, прихлебнув чай за столом у бабушки Ани. — Чтоб молчал. Но это ладно. Переживу. Но гад этот к жене моей подкатывает. Лена молчит, ничего не говорит об этом. Мне сосед рассказал. Видел, как этот хлыщ к ней приезжал с цветочками, вроде как поздравить с 8 марта. Знаете, что он всем говорит? Что я специально про эпидемию скрыл, чтоб фабрике дорогу расчистить. Взятку у них вымогал. А Льву этому мою жену вдруг жалко стало. Добродетель, блин! Вот он к Ленке и ездит: поддержать, утешить… Убью я его… – вдруг выдал ветеринар.
Бабушка ахнула, схватилась за сердце.
— Ты что? Такой грех на душу взять!
— А что мне, Ленку этому хлыщу отдать?
Бабушка смолчала. Подлила врачу чай, достала конфетки с полки. Села напротив.
— Хороший ты мужик, честный. Только глупый.
— Не понял… Почему глупый?
— А вот смотри: убьешь ты его, и сядешь на десяток. Жене твоей что, легче станет? Бабий век одной коротать. И замуж её не позовут: с мужем-убивцем кто захочет связываться? Сколько ей лет?
— 32.
— Ты выйдешь – будет 42. А детей когда ей рожать? А Лев этот… Для тебя он гад, а для женщины – богатый, пригодный для сытого брака мужик. Ты жену свою любишь?
— Да.
— И зачем за неё всё решаешь? Это её жизнь и её выбор, ждать тебя или нет. А ты не грусти. Дождётся — значит настоящая жена тебе, не променяла на богатея. А нет – жена ли это? Лучше сразу человека понять, чем жить в сомнении. А ты гордостью своей мужицкой думаешь, эгоизмом. Как, впрочем, и все вы.
Александр крепко задумался.. А ведь бабушка права…
Все его планы мщения она разбила о пару мудрых мыслей. Саша сидел, пил чай…
— Баб Ань, я пойду, ладно? А то мне завтра у начальника участка отмечаться, а козу давай сейчас раздоим.
Саша вернулся в зону поселений. Написал жене письмо что любит и ждёт встречи. А там – пускай решит сама…
И она дождалась! Когда его выпустили, бросилась на шею, прижалась к его потёртой куртке.
— Сашенька, милый мой, наконец-то ты рядом!
В селе всё осталось по-старому. Те же домишки, та же разбитая дорога. Только вдали виднелась птицефабрика. К ней ездили грузовики, и Саше показалось, что даже воздух в округе другой.
— Три месяца как запустили, – прочла его мысли Лена.
— А местные что?
Жена вздохнула.
— Грустят. Плачутся друг другу, дед Сергей письма в город пишет, чтоб кур держать разрешили. Сам знаешь, он на эти деньги тёте Марине лекарства покупал.
— А сейчас что?
— В больницу её забрали. Но сам понимаешь, долго ли она на дешёвом парацетамоле протянет…
Жители узнали, что бывший ветеринар вернулся домой. Подходили, спрашивали, нужно ли что? Многие жаловались:
— Куру их есть невозможно. Жуешь, как пластилин: мягкая, а вкуса нет. Сельских на работу взяли, а толку? Зарплату режут: то встал не так, то проглядел. Работать за троих велят, а зарплата – шиш один. Но многие терпят. Раньше на мясе с яйцами жили, а сейчас… Саня, помог бы ты нам… И за Лену свою отомстил.
— В смысле, за Лену?
— Не хотели тебе рассказывать, пока не выйдешь. Петух этот расфуфыренный, приезжал к Лене, типа, помочь хочет. Добрый такой, глаза, подлюки, искренни. Идём, говорит, на комбинат работать. Огородом не проживёшь, муж зарплату не носит. Ну, она поверила и пошла. А через месяц вылетела оттуда, да ещё и с красным билетом. Не знаю почему, но он уволил её за хищение. Только не верит никто в это. Наверно, шары к ней свои подкатывал, она и отшила. А он, змей, отомстил.
Саша дождался конца разговора и пошёл в сад. Лена поливала огурцы.
— Лен, это правда, что ты на комбинате работала?
Жена смутилась.
— Прости, Саш. Но я думала, что так лучше будет. Деньги в семье появятся, и опыт работы мне.
— А вышла черная метка в трудовую. Ты же ничего там не крала… Почему он тебя уволил? Жена молчала.
— Потому что он лез к тебе? Она не хотела отвечать, но глаза все выдали.
— Не переживай. Я что-нибудь придумаю. И сволочь эту накажу.
—Как накажешь, Саш? У него всё вокруг куплено…
Бывший ветврач общался с селянами и смотрел, кто как настроен. Недовольных было много, но решатся ли они на его план?
— У них деньги, зато нас много. Надо писать на них жалобы. Главе Района, роспотребнадзору, депутатам, природозащитникам.
— А что писать? – спросила бабушка-соседка.
— Что воздух странно пахнет, путь к реке перекрыт.
— А я видел, – влез Ваня сторож, — как они ручей к реке прокопали и ночью струйка туда течет.
— А у меня руки от химии шелушатся. Мешки выгружал в цех, потом неделю кожа лезла. Что за химию они в корм суют?
Саша догадывался, что это за добавки, но промолчал.
— Вот и пишите, что знаете. На каждый роток не накинешь платок. Всех они не заткнут.
И полетели письма…
Инициатива дошла до соседних сел и деревенек, и многие, кого коснулось беззаконие фабрики, решились жаловаться. Почтальон, грузящий письма в машину, жаловался.
— Да что такое? То не пишут, а тут – целый мешок за неделю собрал. Праздник какой что ли?
Через пару недель на территории фабрики заметили первых проверяюших. Потом других, и ещё, и ещё. Начальство нервничало, ручей в реку срочно закопали. А ночью двое людей в темных халатах носили мешки в неприметную машину.
—Смотри как суетятся! — радовались местные.
— А через месяц мы ещё напишем.
До Льва Сергеевича дошло, кто устроил все эти неприятности, и он явился в дом Александра.
— Совсем страх потерял? Да я тебя сгною!
— Попробуй. А ты в курсе, что тот ручеек зелёненький местные на камеру сняли? А из мешков, не спрашивай кто, отсыпали часть химии, что вечерами на фабрику грузят? Думаешь, мы до сих пор лаптем щи хлебаем и господ столичных боимся? И на вас управу найдём.
Директор отмахнулся, но в глазах мелькнул страх.
— Ничего ты не докажешь!
— Увидим, – улыбнулся Саша. — А ты что без охраны пришел? Про делишки свои говорить не хочешь?
— Да ты, да ты! Жди повестку в суд.
Зыркнул, зло так, на Сашу, и недовольно топая, шагнул в сени. Только вышел за порог – а там три парня стоят. А на голове – холщовые мешки из под картошки, с прорезями. Лыбятся, руки потирают.
— Хватай его! Хлыщ не успел и пикнуть! Его скрутили, заткнули рот кляпом и затащили в баню.
— Ребят, вы чего, отпустите! – крикнул с порога Саша.
— Не волнуйтесь, всё будет в ажуре.
Саша дергал дверь, но она была закрыта. А вдруг его там прикончат?
Но всё обошлось. Лев Сергеевич вышел грустный-грустный, только с ненавистью глядел на ребят. Но на вид – целехонький. Только ремень брюк подозрительно сдвинут. Ему развязали руки и пинком отправили к калитке. Столичный гость припустил, с ненавистью глядя на героях в маске.
— Ребят, вы чего там с ним делали? – показал им глазами Саша на косо сидящие брюки.
— Не боись. Не насильничали. Ремнем его выпороли. Пусть теперь в милицию идёт, жалуется! Попой полосатой светит.
К забору подошла соседка.
— А я к тете Римме ходила. И вернусь в 7 вечера. Ничего не видела! Может, получивший сдачи и будет жаловаться, только на кого? Сельские, они друг за друга горой. И покроют, и прикроют перед властями.
Через месяц к Саше прибежал сосед – грузчик на птицефабрике.
— А барина то сняли! Новый приехал, по цехам ходил, знакомился.
— Правда что ли?
— Ага. Вроде, нормальный мужик, штрафы обещал убрать и премию повысить. А ещё про тебя спрашивал.
— А я ему зачем? — насторожился Саша.
— Не знаю. Нам не рассказывали.
Саша с тревогой ждал визита нового директора птицефабрики. А когда к нему зашёл крепенький мужичок в джинсах и простом свитере, не сразу понял, кто это.
— Меня Фёдор зовут, я новый директор. Чаем угостишь?
— Да, конечно.
Пока Саша разливал чай, Федор доставал конфеты из пакета.
— Круто вы его.
—Кого? – не понял Саша.
— Да Сергеича, бывшего директора. Правильно сделали. Не руководитель он, а гнильё одно. Я его хорошо знаю, замом его 7 лет на другом предприятии трудился. Пойдёшь к нам ветеринаром?
— Нет.
— Почему? – удивился мужик. — Не веришь мне?
—Не знаю, – честно ответил Саша.
—Ну, если не веришь, тем более приходи. Сам убедишься и своих убедишь, что на фабрике порядок.
— Порядок – это хорошо. Только кто им вернёт всех кур, что полтора года назад порезали?
—Никто. Я тебе больше скажу – и держать не разрешат. Сам знаешь, как это делается. И не я это решаю. Я просто руковожу. А хозяева – люди настолько важные, что мы им – не угроза. А про сельчан… Кто работать у меня будет – тому 10 кило мяса по оптовой цене каждый месяц.
—Хорошо, я им скажу.
Саша проводил его и задумался. Вроде, хороший мужик, и глаза честные. Даст Бог, исполнит все свои обещания…
А он? Пойдёт обратно, ветеринаром. Кроме птиц, в селе полно зверей, ему работы хватит.
0 Комментарий