Уродина

— Фу, уродина пошла!

Оля слышала эту фразу с раннего детства. Уродина…

Когда мама родила её, и акушерка поднесла ребёнка к ней, мама вскрикнула от ужаса.

— Что у неё с лицом? — роженица дернулась всем телом.

— Тихо ты, лежи! — спокойно ответила акушерка, — пятно родимое. Ну и что? Дочка совершенно здоровая. Приложи к груди ребёнка.

Мама взяла ребёнку, прижала к себе, а слёзы так и полились из глаз. Ну за что это ей? Почему дочка такая уродилась? У девочки на левой щеке, практически от глаза до подбородка темнело родимое пятно — какое-то неровное, бугристое.

— Ничего, с возрастом оно посветлеет, — успокаивали медики мать.

Но пятно не посветлело, а наоборот все темнело, наливалось, отливало бордово-синюшным цветом.

— Надо в город ехать, пластику делать! — советовали опять медики, — но это платно.

— Сколько? — с болью спрашивали родители Оли и тут же мрачнели, услышав примерную сумму.

Где им, простым работягам в колхозе такие деньги найти?… Вот так и росла Оля с этим пятном. Уродина… Её даже в детский сад брать не хотели.

— Вы поймите, — убеждала заведующая детским садом родителей, — каково другим детям видеть вашу дочь? Они могут напугаться.

— Но у неё ведь только пятно, а так она нормальный ребёнок! — не соглашался с ней отец, — мы комиссию же прошли, медики разрешили…

Нехотя, но девочку взяли в детский сад. Поначалу ребятня, и правда, поглядывали на Олю со страхом, а потом начали обзываться и обижать её.

— Отойди от нас, улодина! — говорил ей Петька, Олин сверстник, когда она хотела вместе с другими ребятами полепить куличики в песочнице, — стой вон там.

— Почему я уродина? — спрашивала девочка, которая ещё и не понимала до конца смысла этого слова, но в свои пять лет очень хорошо выговаривала все буквы, в отличие от многих ребят, в том числе и Петьки.

— Ты стлашная! — отвечала ей Юлька.

А Колька без слов мог подойти и обсыпать песком, все норовил в глаза попасть. Оля со слезами отбегала от песочницы и стояла в стороне, куда ей Петька указал, и смотрела, как играют ребята. А воспитательница в это время совершенно равнодушно наблюдала за происходящим. Ну, а что она могла поделать? Родителей же предупреждали…

Тем более Петенька сын учительницы, у Юли мама в бухгалтерии работает, а Колин папа председатель колхоза. Дети…

Что с них взять?…

А этих колхозников предупреждали! Так считала воспитательница — как, впрочем, и другие сотрудники садика. Так Оля и играла в садике одна, в уголке, подальше от других детей, с завистью поглядывая, как они носятся шумной толпой, смеются и балуются. Дома тоже девочка не была обласкана. Мать с первых дней относилась к ней с холодком: одета, накормлена и ладно! Каждый раз, когда Оля пыталась залезть к ней на колени или обнять, мама находила себе занятие: то на кухню шла, то в сарай…

Зато старшую дочку мать любила, души в ней не чаяла. Катя была старше Оли на три года и была красавицей: большие голубые глаза, тонкая светлая кожа, русые кудряшки. У Оли тоже были огромные голубые глаза и русые кудряшки, и кожа светлая, на которой особенно чётко год от года росло и ширилось багровое пятно. Единственный, кто любил Олю всем сердцем, называл красавицей и ласково гладил по голове, был отец.

— Папа, почему меня все уродиной зовут? — спрашивала маленькая Оля, — я страшная?

— Ну что ты, солнышко! — отец старался изо всех объяснить дочке, что это не так, но слов у него порой не хватало, — ты не слушай их! Никогда не слушай!

— Меня никто не любит! — плакала Оля.

— Главное, что я тебя люблю! — убеждал отец, — и ты всегда можешь на меня положиться!

Впечатался в память у Оли первый в её жизни День знаний. Мама приготовила ей форму — не хуже, чем у сестрёнки, букет…

И вот перед линейкой дома девчонки крутились у зеркала. Катя поправляла бантики, забавно встряхивая кудряшками. Оля любовалась своим белоснежными фартуком.

— Ты моя красавица, — в комнату зашла мама, обняла Катю и поцеловала.

— Мамочка, а я? — с надеждой спросила Оля.

— Что ты? — не поняла мать.

— Я тоже красавица? — Оле так хотелось услышать что-то подобное от самого родного человека.

Катя, услышав вопрос сёстры, прыснула от смеха, вслед за ней засмеялась и мать.

— Да уж, красавица! — просмеявшись, сказала она, — ты только букетом лицо на линейке прикрой. Вот так…

И мать прислонила букет огромных гладиолусов к щеке Оли. Оля почувствовала на лице прохладу лепестков, а потом — горячую слезу. Почему мама так с ней?..

— Чего ты ревёшь? — искренне не понимала мама, — сейчас еще нос покраснеет, совсем всех на линейке распугаешь своим лицом, хватит ныть.

— Оля, запомни! — усмехнулась Катя, — не всем быть красивыми, надо кому-то еще быть и умными! Вот ты будешь умной! Для этого и в школу ты идёшь.

На той первой линейке Оля стояла в ряду первоклассников последней, прижимая к лицу гладиолусы…

Было много народу, все нарядные, красивые, особенно была красивой Юлька, которую выпускник нес на плече. А Юлька звонила в серебристый колокольчик. Оля восторженно смотрела сквозь гладиолусы на девочку — как бы она хотела быть на ее месте…

— Ты чего прижала к себе цветы? — улыбнулась Оле после линейки её первая учительница Светлана Ивановна, — не хочешь мне их дарить?

— Хочу! — прошептала девочка, — но я боюсь!

— Чего? — учительница искренне удивилась.

— Вы увидите, что я уродина! — призналась Оля.

— Да что ты такое говоришь, милая! — Светлана Ивановна была опытным педагогом и очень хорошим человеком, в этой жизни ей выпало много бед и горя, но она научилась улыбаться даже в трудную минуту.

Признание первоклашки больно кольнули её в сердце — это надо же какая боль сидит в душе у ребёнка.

— А ну-ка, давай мне букет! Ну не бойся!

Ласковый голос, добрая улыбка сделали своё дело, и Оля разжала наконец одеревеневшие руки и протянула цветы учительнице.

— Спасибо! — Светлана Ивановна радостно улыбнулась, а потом даже неожиданно для себя, не то, что для девочки, чмокнула её в щеку, в ту самую — с родимым пятном. Так никто никогда не делал… — Ты очень милая! Запомни, малышка, никогда не слушай злых людей!

Оля молча кинулась на шею учительницы и крепко обняла её своими тоненькими ручками. С той поры и зародилась их дружба.

Поддержка Светланы Ивановны очень помогали Оле все школьные годы. Светлана Ивановна всей душой любила свою ученицу и защищала от злых нападок одноклассников, а порой и взрослых.

— Ну чего вы так носитесь с этой Олей? — спрашивали ее коллеги, — прям не педагогично.

— Не педагогично издеваться над физическим недостатком ребёнка, — отвечала Светлана Ивановна, — вот вы вчера, Игорь Николаевич, на уроке физкультуры зачем сказали при всём классе, что у Оли после бега щеки раскраснелись, особенно левая. А вы, Анна Геннадьевна, для чего сказали девочке, чтобы она на общей фотографии класса не стояла с вашим Петей — мол, некрасиво будет.

— Да мы не то имели виду, — пытались оправдаться коллеги, но все прекрасно понимали, что именно это они хотели сказать.

Школьники знали, что Светлана Ивановна всегда за Олю, поэтому старались не задевать её в открытую, а так исподтишка, в спину только — мол, уродина, страшилище. Светлана Ивановна часто разговаривала с родителями Оли, убеждала их больше внимания уделять дочери, любить ее, какая она есть. Отец с ней был полностью согласен и только кивал — так и делаю… а вот мама только усмехалась — мол, своего роди, потом учи. Хотя прекрасно знала про беду Светланы Ивановны.

Несколько лет назад ехала она с мужем на мотоцикле. Муж за рулём, Светлана, глубоко беременная, рядом в люльке. Уже темнело. На том участке дороги с утра что-то дорожники работали…

Расковыряли трассу, не заровняли, а в одном месте вообще ямку оставили, ничем не обозначенную. Ямка неглубокая была, но хватило для того, чтобы мотоцикл влетел в неё. Муж Светланы отлетел в сторону, ударился головой о землю и погиб на месте. А Светлана выпала из люльки и прям животом вниз упала. Ребёнок погиб. И больше у Светланы Ивановны детей не могло быть. Никого тогда не наказали, дорожное начальство доказало, что муж Светланы сам был во всём виноват.

Вот с тех пор о несправедливостях этой жизни Света знала как никто другой. И Олечку она очень любила и внушала ей мысли, что все будет хорошо. Наверное, во многом благодаря ей Оля росла доброжелательный, жизнерадостной девочкой. Да, она была в себе неуверенна, но сердцем от всей несправедливости не ожесточилась. Даже когда девочка училась в средних классах, она постоянно заглядывала в кабинет к Светлане Ивановне, домой к ней частенько заглядывала — то чай вместе попьют, то вареников налепят, то потолки помоют.

— Тебя дома не потеряют? — иногда тревожилась Светлана Ивановна.

— Нет, — грустно вздыхала Оля, — у мамы в мыслях только Катя. Я сделала по дому, что от меня требовалось. Но все равно мама только Катю будет хвалить.

— А папа? — Светлана Ивановна участливо заглядывала в глаза девочки.

— А папа все время на ферме… Он домой только спать приходит, много там работы. Он же слесарь — то дойка поломается, то молокоприёмник полетит. — рассказывала Оля, — но он хороший…

— Олечка, мама тоже тебя любит, — убеждала ее Светлана Ивановна, — просто она привыкла людей слышать.

— А мне кажется, она только Катю любит. — грустила Оля.

Светлана Ивановна не находила, что ответить. Несмотря на всю свою мудрость, она не понимала, как можно одного ребёнка любить, а другого гнобить. Сама же родила…

А потом погиб отец Оли. На ферме бык оторвался, огромный, агрессивный. Его держали на племя, потому и не забивали на мясо. Вот он перетер цепь и пошел по корпусу. А отец Оли как раз транспортёр ремонтировал, не заметил, как бык подошёл со спины. Несколько секунд — и поднял бык мужчину на рога, а потом бросил с силой на пол и копытами стал топтать, кое-как его доярки отогнали. Но поздно…

Слесарь был мёртв…

Над могилой отца громче всех голосила Оля.

— Вот уродина голосит! — шептались люди меж собой на кладбище.

— Ну чего ты воешь? — приговаривала ей мать, прижимая заплаканную Катю, — слезами утопишь батьку в могиле.

И тут Оля чувствовала свою вину. Даже боль свою выплакать не давали. А папа, папка её, больше никогда он её не обнимет и не скажет: » Никого не слушай»…

Не умел он красиво говорить, убеждать, просто любил он Олю искренне и ни на кого не глядя. А теперь его нет.

И только Светлана Ивановна после похорон давала девочке вволю поплакать у себя в доме — надо сердцу успокоиться. Мать после смерти отца быстро успокоилась, ей даже комфортнее без него было — никто ей не будет нравоучения читать, как с детьми ладить. У неё одна забота: скоро Кате дальше учиться. Стала она копить со своей зарплаты почтальона, чтобы дочку в люди вывести. А ещё на выпускной надо. И не важно, что Оля ходит в старых ботинках на размер меньше, чем надо и единственная кофта у нее потерялась на локтях. Старшенькая важнее. Она надежда матери и отрада. Не то, что младшая, уродина…

А Катя через полгода школу окончила и в город подалась, в институт поступила на бухгалтера. Оля нисколько не скучала по сестрёнке — у них всегда были прохладные отношения. Старшая, наравне с другими в селе могла и посмеяться и обидеть Олю. У Кати всегда одежда была новая и красивая, а у Оли — её обноски. Мама решила дать Кате высшее образование, а про Олю и не думала — куда она пойдёт, уродина эта…

А вот и Оля закончила одиннадцатый класс.

— Олечка, у тебя хороший аттестат, — заметила Светлана Ивановна, — куда ты поступать будешь?

— Никуда! — потупилась Оля.

— Как так? — воскликнула Светлана Ивановна. — ты же умная девочка! Тебе обязательно надо получать высшее образование.

— Светлана Ивановна, все эти годы только вы в меня и верили, — благодарно вздохнула девушка, — но мама давно сказала, что не будет меня учить, денег у неё нет. Да я и сама понимаю. Катя ещё не окончила институт. Не потянет нас мать двоих.

— А заочно? — не сдавалась первая учительница, — нет, я пойду к твоей матери и всё ей выскажу!

— Не надо, — коснулась девушка руки учительницы, — вы ведь знаете мою маму… Только обидит вас ни за что. Не надо! Есть ещё кое-что… Светлана Иванова, я вам благодарна, что вы всё эти годы за меня заступались. Благодаря вашей поддержке я чувствовала себя более менее, даже не имея друзей среди сверстников. Но… Поймите, я не смогу в городе. Я очень сильно комплексную из-за этого родимого пятна. Мне кажется, что на меня в городе все будут пальцем тыкать , как тут в деревне. Я ведь из-за этого даже на выпускной не ходила…

— Да в городе никто на это и внимания не обратит! — пыталась переубедить учительница, — а получишь образование, пойдёшь работать, накопишь денег и наконец сделаешь пластику. Я немного уже подкопила, еще подкоплю, и помогу тебе.

— Даже не думайте! — закачала головой Оля, — я уже всё решила. Я в райцентр уеду. Слышала в магазине, что в больнице санитарки требуются.

— А жить где будешь?

— Не знаю, может, найду где комнату.

— Олечка, у меня в райцентре подруга живёт, у неё большой дом. Я ей позвоню, договорюсь, чтобы она взяла тебя бесплатно на постой. — Светлана Ивановна решила, что Олю не переубедить, поэтому надо помочь.

В районной больнице девушку встретили радушно. Главный врач лично дал напутствие — мол, старайся и все у тебя получится. Оле было удивительно, что никто особо на её лицо и не смотрел. Лишь однажды молодой хирург с профессиональным интересом глянул — мол, какая любопытная ангиома…

— Страшная? — равнодушно спросила Оля.

— Олечка, вы страшных не видели! — спокойно ответил ей доктор, — а в вашей родинке ничего нет особенного. И я хочу вас уверить, что в настоящее время такие доброкачественные образования удаляются легко и просто.

— А вы можете? — с надеждой спросила Оля.

— Я, к сожалению, нет. Для этого надо специальное оборудование и квалификация, — покачал головой доктор.

— Только в городе платно? — вздохнула Оля.

— Да, это так, — согласился врач, — но вы не переживайте так, Олечка! Я вижу ваши прекрасные глазки уже на мокром месте. Выход обязательно найдётся!

Оля кивнула в знак благодарности за поддержку и занялась своими делами. Хорошо ему, доктору, рассуждать. А Оля на свою копеечную зарплату вряд ли когда-нибудь накопить на пластику. Коллектив в хирургическом отделении, где и работала Оля, был замечательный.

Впервые в жизни Оля даже подружку нашла. Медсестра Таня была такой позитивной и общительной девчонкой, Оля с ней даже забывала о своём комплексе. Девчонки нередко в свободную минуту болтали о девичьих делах, шутили. Таня была тактичной и никогда не спрашивала о проблеме Оли.

— Таня, скажи честно, на меня неприятно смотреть? — однажды спросила Оля.

— С чего ты взяла? — искренне удивилась подруга, — Оля, тебе надо избавляться от этого комплекса. Пойми, если проблему нельзя решить, то надо научиться не обращать на неё внимания.

— А как научиться, когда за всю жизнь только папа и учительница ко мне по-доброму относились. Родная мать меня еле терпела, а сейчас даже не звонит, чтобы узнать, как у меня дела, — грустно призналась Оля, — а в селе меня вместо имени уродиной называли. И все, главное, знали, о ком речь.

— Ну и дураки они! — дернула плечами Таня, — поверь, что в жизни добрых людей больше! Не копи в себе эту обиду. Совершай добрые дела, и люди о тебе будут только доброе говорить. А Олю и так вскоре полюбили все пациенты отделения. Такая обходительная и внимательная санитарочка! И водички подаст, и одеяло поправит. И идеально в палате после её уборки.

— Ну, как, Олечка, нравится? — интересовалась Светлана Ивановна в телефонных разговорах.

— Очень! — честно признавалась девушка.

Работа ей нравилась, и сердечко ее оттаивало среди хороших людей. А мама так и не звонила…

А Оля уже и не ждала от нее звонка. У той была только старшая дочка в мыслях…

Однажды поздним вечером в отделение доставили молодого мужчину после серьёзной аварии. Он был проездом в этом районе по делам, крупный бизнесмен. И надо же, занесло на щебеночной дороге, машина перевернулась. Тяжелые травмы. Большая кровопотеря…

— Ой, как жалко! — говорила Таня Оле, — такой молодой, видать, красавец. И такое… Представляешь, у него четвёртая отрицательная! У нас в запасах этой крови нет. И доноров, как назло, не могут найти. Умрёт мужик…

— У меня четвёртая отрицательная… — растерянно сказала Оля.

— Точно? — вскричала подруга.

— Точно! Я помню, как-то папа говорил, что я со всех сторон особенная, у меня даже группа крови редкая. — уверенно сказала Оля.

— Тогда бежим! — и Таня потянула ее в лабораторию.

После всех необходимых исследований Олю завели в операционную и уложили на кушетку. На операционном столе лежал молодой человек, бледный, как мел. Он был без сознания.

— Ну, что начнём? — подмигнул Оле хирург, — не боишься?

— Нисколечко! — соврала Оля и глубоко вздохнула.

— Вот и молодец! — улыбнулся врач.

Переливание крови на удивление для Оли оказалось не такой уж и страшной процедурой. Немного неприятно, но мысль о том, что она помогает другому человеку выкарабкаться с того света, придавала ей сил. Через какое-то время Оля заметила, как мужчина шевельнулся.

— Ой, доктор, — прошептала Оля, — он пришёл в себя!

— Вот и славно! — врач был уже рядом.

После процедуры Оля немного отдохнула, а когда пошла в ординаторскую узнать, как дела у больного, врачи ее окружили.

— Олечка! Ты у нас герой! — хвалили они наперебой! Как же хорошо, что у нас в отделении такая отважная девушка. Благодаря тебе, теперь этот парень будет жить!

Оле было приятно это слышать. А на следующий день она заглянула в палату, где лежал мужчина. Весь в бинтах, гипсе, но живой! Он не спал, лежал, смотрел в потолок, заметил, что кто-то стоит у дверей.

— Вам ничего не надо? — решилась спросить Оля и подошла к кровати. — я санитарка.

— Вы санитарка… — хрипло прошептал мужчина, — мне сказали, что меня спасла какая-то санитарка. Кровь свою дала…

— Это я! — призналась Оля.

— Милая девушка! — мужчина попытался повернуть голову к Оле, но у него ничего не вышло.- Я ваш должник! Помните, когда я выздоровлю, обязательно отблагодарю вас за этот поступок.

— Я ничего такого не сделала, — потупилась Оля, — просто так поступил бы любой нормальный человек.

— Милая девушка, — слабо улыбнулся мужчина, — славная, добрая… Как редко теперь встречаются такие…

Оля ушла из палаты.

«Милая, славная» — стояли в ушах слова спасенного ею мужчины. Видел бы он её лицо…

Оле хотелось плакать.

— Оля, а мужичок, которого ты спасла, не женат! — подмигнула ей Таня на следующий день.

— И что? — удивилась Оля.

— Какой ты ребёнок! — Таня засмеялась, — да уже полбольницы у нас этим фактом озабочены — женского пола, конечно. Его Сергей зовут, живёт в Москве. Вот так!

Оля пожала плечами. Ее эта информация явно не касалась. Красавец Сергей явно ею не заинтересуется. Да она больше и не попадалась ему на глаза, чтобы он не видел ее лица. А потом её временно в роддом перевели. А Сергей через месяц встал на ноги. Вскоре его выписали. В день выписки Оля случайно столкнулась с ним в дверях на выходе из больницы.

— Оля, вы ведь та самая Оля? — воскликнул Сергей, — я всё это время вас искал, чтобы поблагодарить за спасение.

— Вас спасли врачи, а не я! — только и нашла, что ответить Оля.

— Да, но без вас вряд ли они бы смогли. — Сергей внимательно посмотрел на девушку.

Такая милая…

И такое ужасное пятно на щеке…

— Оля, мне доктор сказал о вашей проблеме. Оля, я вам тогда обещал, что отблагодарю! И я не отказываюсь! Я могу вам помочь! Сегодня я уезжаю в Москву, поехали со мной! Не удивляйтесь! Я отвезу вас в лучшую клинику страны, и вам сделают операцию! Олечка, такие красивые глаза, как ваши, не имеют права плакать! А Оля, и правда, от услышанного готова была разрыдаться.

— Я должна подумать! — прошептала она, не веря во все происходящее.

— Думайте! Только помните, мой поезд уходит со станции в шесть часов вечера, я куплю два билета, буду вас ждать.

И он, чуть прихрамывая, ушёл из больницы. А Оля стояла и плакала — что ей делать? Такой шанс… А вдруг он плохой человек?

— Оля, он замечательный человек! — сказала ей Таня, когда она поделилась с подругой переживаниями. — Я в интернете про него читала. Он меценат, спонсор, у него строительный бизнес. А ещё он молод и не женат. Подруга, это твой шанс во всех смыслах. Да, он старше тебя лет на десять, но тебе же только 18! Решайся, подруга!

И Оля решилась…

В тот же вечер поезд умчал её вместе с Сергеем. И больше она в свое село не вернулась. Хотя, нет, через год в деревню приехали мужчина и женщина на дорогой машине, которая остановилась у дома Светланы Ивановны. Молодая женщина вышла из машины.

— Олечка! — воскликнула учительница, узнав в гостье свою любимую ученицу.

Ольга была хороша! Ровная бархатная кожа, выразительные глаза, пышные волосы. Ни намека на прежний изъян.

— Здравствуйте, Светлана Ивановна, да, это я! — улыбнулась Оля, — познакомьтесь с моим мужем Сергеем…

— Милая моя! — учительница обняла девушку, — какая ты хорошенькая! А к маме ты заглянула?

— Нет! — качнула головой Оля, потом, после вас. Вы мне больше, чем мама!