Женщина сидела у окна и выглядывала своего сына. Завидев щуплую фигурку, накинула скорее тапки и бросилась вниз по лестнице. Вышла, подбежала, с надеждой заглянула в глаза.
— Ну что, отпустили?
— Да какой там, мам… Годный я.
— Ну как же годный, ? Смотри, сутулый какой и гайморит хронический!
— Мам, ну перестань. Что ты плачешь, соседи, вон, смотрят. Это мой мужской долг, отдать два года службе Родине. Стрелять научусь, спорту всякому.
— Какому спорту? — ещё хлеще заплакала мама, вытирая нос платочком. — Слышала я, что с ребятами в армии делают! И не защитишь… — Вдруг она просияла. — А я с тобой поеду!
— Как со мной? В часть нельзя!
— А я не в часть. Я рядом поселюсь. Буду еду тебе готовить, котлетки к проходной носить!
— Да там же кормят!
— Ну и ладно. Буду стоять вечерами у ворот, чтоб все знали, что у тебя есть защита! Обижать хоть не будут.
Сережа вздохнул…
Бедная мать. Когда она узнала о повестке, забегала по врачам. Какие только болезни не искала в его медицинской карточке…
Вздыхала, не найдя ни одной серьёзной. А потом такое выдала!..
Они обедали, мать уставилась в одну точку. И сдавленным голосом произнесла:
— Серёжа, тебе надо притвориться нетрадиционным мужчиной.
— В смысле? Что я не по девочкам? Мам, ты что!! Как ты это себе представляешь? Ребята рассказывали, там надо в психушку идти на тесты, ещё и в базу занесут.
— Ну и пойди. А лучше, кто там в комиссии сидит? Майор? Ну и полезь к нему целоваться!!!
Серёга рассмеялся, представив эту картину! Как грузный лысый Валентин Сергеич улепётывает по коридору, а следом за ним Серёга бежит! Губы крашены дрожат, и голосит:
— Любимый, прости, не отдавай меня в армию!
Парень взглянув на маму и перестал смеяться. Ну как ей объяснить, что он уже взрослый? Не тот милый мальчик в голобых колготочках и с зайцем в руках, а взрослый, самостоятельный парень. На голову выше мамы, а всё «Сережёнька»…
Мама, Людмила Игоревна, родила его от доброго человека. Который помог ей исполнить мечту – родить себе милого, нежного, пахнущего молоком и радостью малыша. Надежду и опору в будущем, кормильца в преклонных годах – сына! Отец выполнил свою функцию, и больше в судьбу мамули не допускался. Видно, он не особо и просился, раз исчез из их жизни, не оставив даже адреса. Да, какая разница? В армию всё равно идти придётся…
Людмила Игоревна устроила настоящие проводы. Созвала подруг, родню, его одноклассников. Усадила за стол, а сама – в слёзы. Гости пьют, и не знают толи на праздник собрались, толи на поминки. А мама знай поплакивает и за сердце хватается. А на следующий день попёрлась с ним к военкомату!
Серёжины уши горели от стыда. Взрослый лоб, а с мамочкой!
Но та крепко так цыкнула, не отвяжешься. Военком стоял рядом с автобусом. Мать сразу рванула к нему.
— Пожалуйста, моего сыночка в жаркие страны не отправляйте! У него светлые волосы, каждое лето солнечный удар!
— Ну вы мама даёте! Панамку может ещё принесли?
— Ой… И правда, панамку! Я быстро, сейчас сбегаю!
Стоящие у автобуса ребята посмеиваясь и косясь на Серёгу! А военком, объяснив матушке, что она здесь лишняя, пошёл к автобусу.
— Ну, бойцы, сейчас будет распределение. Встали в линию, ровняясь, смирно!
Серёжа слушал, куда едут призывники. Саратов, Благовещенск, даже Крым! Вот свезло то! Тут военком замялся.
— Сидоров… Эт тот, которому мама панамку принесёт?
— Да, я, — ответил Серёжа. — Голова у тебя больно греется, мама сказала. Нельзя тебе в жару. Поедешь к Кукухе на Чукотку.
Раздался дружный хохот. Сосед толкнул Серёжу в бок.
— Удружила тебе мамка. А теперь тебя к Кукухе отправят!
Сергей отвернулся, в голове забегали мысли:
«Что за кукуха? Откуда в чукотке птицы? Может, ракетные войска так называются? Лучше б стрижом назвали, или ястребом».
Всё оказалось проще.
Кукуха Валерий Семенович– прапорщик из Чукотской части. Добрый, справедливый, и очень крепкий на руку прапор.
Потом ребят разгруппировали и рассадили по автобусам. Автобус приехал на вокзал, там ребята пересели на поезд. Многие ехали день, два, но Серёже «повезло» — им предстояло трястись в плацкарте несколько суток.
Чукотка…
Вот, блин, занесло…
Ранним утром они подъехали к вокзалу. Уже здесь чувствовался морозный воздух. Вынув из рюкзака тулуп и выданные в части валенки, Серёга переоделся и вышел на перрон. Холод, ветрюга просвистывает уши. Пятеро таких же, как он парней, укутанных по самые уши, переминались с ноги на ногу.
— И дальше куда? Сказали нас встретят… Ни одного автобуса или тачки.
— А вон пазик стоит.
— Смеёшься? Это корыто? Да им в музее детей пугать.
Высокий парнишка подошёл, и пнул ногой покрышку. Заглянул в окно.
—Смотри, к ручнику железка примотана!
Парень высмеивал неказистую машину, и вдруг почувствовал что-то не то! Обернулся, а рядом мужик стоит в форме. Грозно смотрит, усы морщит.
— Ровняясь! Фамилия?
— Пуговкин Алексей Михайлович.
— Трое суток штрафбата.
— За что? –удивлённо округлил глаза парень.
— За неуважение к транспортному средству части.
— А что я сделал то? — не унимался парнишка.
— Четверо суток. Ещё слово – верёвку достану.
Леха замолчал, обижено хмуря брови…
Что за верёвка? Свяжут его чтоли?
Вояка представился:
— Прапорщик Кукуха Валерий Семёнович. Начальник части. И для вас теперь – папа, мама и судья. А теперь пакуйтесь в машину.
Пазик жалобно скрипнул подвеской, пуская в свое старенькое нутро пятерых новобранцев. Серёжа покосился на ржавый остов кресла.
Выдержит ли?
Они доехали до непонятной будки с охранником, и увидели красивое здание. Двухэтажный дом ещё с советской лепниной под окнами, аккуратные решетки на окнах. За домом – маленький парк. Низкий парнишка шепнул Серёже:
— Фух, пронесло. Я узнавал, тут пункт связистов. Будем с рациями, локацией возиться.
— Вы что там шепчитесь? Чё развалились? А ну встать по стройке смирно! — грозно зашевелил усами прапор.
И поглядев на часы, стал ходить туда-сюда перед домом. Ребята подтянули животы, следя за шагами начальства. Вдруг прапор остановился. Растянул усы в улыбке, смотрит вдаль. А вдали – темное пятнышко на снегу. Ребята переглянулись. Пятнышко росло, и превратилось в большие сани, запряженные оленями.
— Имрын, старый шкурник, не подвёл! Прапор обнялся с морщинистым, смуглолицым мужчиной, от которого за версту несло табаком.
— Новых орлов тебе привезли, Валера?
— Орлов!.. Пингвинов, скорей. Ну ничего, я из них сделаю мужиков. Что встали? Марш в сани!
От ветра негде было спрятаться. Он гулял по снежной пустыне, кидая снег в лица парней. Новобранцы нахохлились, как воробьи, пряча носы в воротниках тулупов . Впереди, позади – всё снег. Куда их везут, непонятно…
Через час вдали показался домик. Казалось, он взялся здесь из другой декорации. Кипельно-белые стены, ровный бетонный забор…
Тоже белый…
— Все, приехали. Спасибо, Имрын, добра твоей юрте! Выходим, строимся, к воротам шагом марш!
У железных, тоже крашенных в белый, ворот стояло двое парней. Вытянувшись в струнку, они проводили маленькую ротку глазами.
— В общем так, бойцы! Наша часть – бывший секретный объект. Судоремонтная база на Чукотском море. Ваш долг – беречь имущество родины, как свою мамочку, холить и лелеять, как любимую бабу. Поняли?
— Так точно!
— Вы будете учиться управлять морскими судами, чинить их и содержать в армейском порядке. Поняли?
— Так точно!
—А теперь – ждите. Придёт старшина и всё вам покажет. Вольно!
Пока ждали, ребята делились впечатлениями.
— Интересно. Корабли всякие, плавать будем!
— Ага. Интересно, атомные ледоколы тут есть? Всегда хотел увидеть…
Часть оказалась маленькой. Кроме новобранцев – человек штата. Повар, электрик, контрактники. На следующий день им показали огромный ангар, ребята приуныли.
— А они что, не на плаву? – спросили, разглядывая ряд кораблей.
— А вы что хотели, по морям раскатывать? Конечно не на плаву! Но если придёт беда, они ещё послужат нашей Родине!
Стоящие на рельсах-вагонетках, старички производили жалкое зрелище. Начищенные, выкрашенные свежей краской, но отчаянно устаревшие.
Серёже показалось, что палубы того гляди рассыпятся под тяжестью шагов.
— Товарищ прапорщик, а катер что, с паровым отоплением?
— Отставить разговоры! Тряпки в зубы и начищать палубы!..
Служба шла спокойно. Построение, завтрак, учеба. А вот прапор…
Он был странный. Заставлял их делать кучу ненужных вещей, и попробуй ослушайся!
— Ну не пойму, зачем мы каждый день моем эту рухлядь? Каждый день, блин! Да их в утиль списать надо! Эту ржавчину даже на металл не примут! А топка? Это вообше дебилизм!
Раз в неделю вся часть собиралась на проверку дряхлого, достойного только утопления, катера. Со всем церемониалом, по протокольным пунктам.
— Рядовой Кануев, осуществите поджиг дров.
— Есть, товарищ капитан!
— Занесите в журнал акт проверки тяги.
— Есть товарищ капитан!
На этом причуды прапора не кончались. Страдающий от безделья, он придумал как скрасить свои однообразные будни. Выдумал для них «курс снежного партизана», и руководил им лично.
— Так, бойцы, в пятницу начнем строить Иглу. Знаете, что это? Чукотский дом изо льда. И будете там жить месяц!
— Месяц… — прошел ропот среди новобранцев.
— А зачем?
— Отставить «зачем»! Вы что думали, нежиться в армию приехали? Супчик из рябчиков хлебать? В общем, месяц без довольствия части. Дам снасти, будете ловить рыбу. Её и будете есть. Через неделю пойдём на тюленя. И на песца. Научу вас сети плести, охотиться, рыбу сушить для топки.
— Товарищ прапорщик, объясните пожалуйста цель этого мероприятия, – как можно доброжелательнее спросил Серёжа.
— Цель? Чтоб вы все могли выжить в условиях крайнего севера. Без посторонней помощи, без сухпайка и прочих благостей. Шубу шить научитесь, без иглы и ниток, в шкурах невыделанных греться. Понятно?
— Понятно. Они надеялись, что прапорщик шутит. Но это было не так… На утро он выдал им ножовку с лопатой и повел за ворота.
— Так, бойцы, пилим снег. Делаем прямоугольники, вот вам шаблон из картонки. Таскаем и кладём под моим руководством.
Прапор сел в раскладной стул, попивая чаек из термоса, и подгонял. Когда иглу было готово, ребята спросили:
— А как тут спать? Нужно кровати с части перетащить…
— Сказано же, без благ цивилизации! Шкуры со склада берите! Это вам и матрас и одеяло.
Прапор ушёл, оставив им тюленьего жира и спичек.
— Дальше сами сообразите. Утром построение у иглу, строевые учения. каждые 2 часа смена дежурного у входа. Чё приуныли? Я сделаю из вас мужиков!
Лёха с тоской смотрел на ворота части…
— Совсем сдурел Кукуха. Живём тут, как в будке, пятый день одну рыбу жрём.
— Завтра в море пойдём на тюленя. Кукуха ради этого катер на воду спустит. Не зря мы его три месяца драили.
— Я этой вони не выдержу! — выдал Вася.
Южный парень, он с трудом переносил ледяую…
— Полный сарай дров, а мы топим это корыто сушёной рыбой! Чукчи так делают, у них дров нету, — парень передразнил прапора. — А знаешь, что он повару вчера сказал? Тот спросил, типа, нафик ты ребят за забор отселил. Сбегут ещё. А прапор ему да куда им бежать, до ближайшей дороги десятки километров. Зараза!
Все уже привыкли к причудам прапора, и смотрели службу философски.
Одно мучило – скука…
В маленькой части совсем не было развлечений. Когда Кукуха забывал придумать очередные задания, рядовых отправляли в библиотеку.
— Вот вам материал история военно-морского флота. Учите с первой до последней.
— Товарищ прапорщик, учебник с пятой страницы начинается. На четвертой – оглавление.
— Пуговкин, ты давно в штрафбат не ходил? Как сказал ротный, так и делай! В армии приказы не обсуждаются, а строго выполняются!
Получалось, что ребята почти все время жили в иглу. Ходили в часть на построение, учения и обеды. Всё остальное время – учились жить в условиях севера…
— Эх, девку бы сюда! — развалившись на шкуре, мечтательно протянул Леша.
— Размечтался… Где они тут?
— А я видел. Чукчи неподалеку живут, пару километров топать. Правда, не понял, есть там девушки или нет. Закутаны, одни глаза торчат…
Но всё-таки Леха разглядел. Заметив фигурку, суетящуюся около саней с оленем, он смело подошёл и улыбнулся. Высокий, плечистый, голубоглазый. Показал ей жестами, что он из части, и достал из рюкзака сушёную рыбину. Девушка застенчиво улыбнулась. Вечером парень рассказал ребятам о своей вылазке.
— Она меня к своим привела! Залез в юрту, там едят. Налили мне похлёбки в тарелку, улыбаются, сесть велят. Говорят что-то, ни фига не понял. А девчонка исподтяжка меня разглядывает, вроде стесняется, а глаза горят.
— Красивая хоть?
— Ничего. Глазки чёрные, косы длинные, блестящие. А больше я ниче за шубой не разглядел.
— И не разглядишь. Чукчи тебя и близко к ней не подпустят.
— Чё это не подпустят? Я слышал, у них обычай есть, иноземцев ко всем своим женам пускать. А что, я готов! У меня до призыва пол города в кровати побывало.
Парни засмеялись.
— Хорош мечтать, Ромео. Сетью займись лучше, а то Кукуха тебе женилку открутит.
Но Лёха их не послушал. Все смотрит вдаль, довольно щурится. А ночью – юрк из иглу, и до утра…
— Куда ты всё ходишь с лопатой? На проходной ребята не спят, доложат прапору.
— А вы скажите, что я в туалет ушёл.
— Так тебя ж не видно!
— А я, может, стесняюсь! А лопату беру, чтоб ямку выкопать и закопать потом свои делишки. Как котик.
— Ты бы, котик, поберёг свои кругляшки. Узнает прапор – кастрирует, чтоб лишние мысли от службы не отвлекали.
Но Лёха хитро улыбался, и дождавшись ночи, брал лопату и выходил из иглу.
— Куда он всё ходит? – спросил у ребят Серёжа.
— Фиг знает. Может, тоннель роет, чтоб к девчонке на свиданки бегать?..
Но всё оказалось проще. Леха решил похвалиться и утащил с собой Серёжу.
— Идём я те чё покажу!
— Да ну, поймают ещё.
— Да не трясись, в части все дрыхнут!
Они шли несколько минут.
Лёха привычно выбирал самые крепкие участки наста, чтоб ноги не проваливались в снег.
— Смотрю, ты тут часто ходишь.
—Ага. Вон, видишь?
Серёжа разглядел провал в снегу. Подошёл, и увидел иглу! Хитро так спрятанное. Вроде, горка небольшая, а за ней покатый купол из снега.
— Вот зачем ты лопату из части свиснул… И зачем тебе?
— Сейчас увидишь!
Лёха потянул его за рукав в своё жилище. Сережа влез и обомлел! В домике сидела девушка! Молоденькая, смущённая, но такая красавица! Косы черные, аж до колен. Глаза, как вишенки, блестящие, живые. Девчушка сидела на шкуре, а перед ней – всякие плошки с едой. Застенчиво улыбнулась, показав ровные белые зубки, и пригласила к столу.
— Это Анга… Садись, поужинаем вместе.
— Ты с ума сошёл? А её родители знают, что она с тобой?
Лёха замялся.
— Ну, они и не против. Она ко мне ходит, но они её не останавливают. Кто её знает, что у них там в обычаях. А хочешь, тебе тоже невесту найду?
— Нет! Чтоб до самого дембеля в штрафбате сидеть?
— Ну, как знаешь. Ешь, не расстраивай хозяйку.
— А что это за еда?
— Да фиг знает. Но вкусно!
Серёжа попробовал немножко для приличия, приложил руку к сердцу, благодаря хозяйку. Он старался не слишком её разглядывать, чувствовал, как та стесняется.
— Пойду я. Не буду мешать вашей идиллии.
— Дорогу найдёшь? — спросил Лёха, обняв черноглазую девушку.
Было видно, что парень думает совсем не о друге…
Ночные побеги Лёхи оставались незамеченными. Довольный парень возвращался под утро, брякался на шкуру и затем шёл отмечаться в часть.
Служба тянулась однообразными днями. Кукуха придумывал им новые занятия, они так же драили старые кораблики. Пока однажды вечером в иглу не вбежал озадаченный Лёха.
— Ребят, помощь нужна!
— Что случилось?
— К нам в чум чукчи пришли.
— Морду тебе бить?
— Да какой там! С бубнами, ленточками всякими. Они мне говорят что-то, руку жмкт, а я не понимаю. Что делать то? Они, вон, за мной идут!
Серёжа выглянул из иглу. И правда. Человек , в разноцветных шубах. Вроде как песню поют, ленточками машут. Один в бубен бряцает, что-то тянет на непонятном языке.
— Может, праздник у них?
— А я при чём? Блин, а если они Кукухе расскажут? Кажется, я попал…
Процессия остановилась у ворот части, напевая и пританцовывая. Дежурные позвали прапора.
Лёха побледнел, на всякий случай начистил пряжку с пуговицами, перечитал устав и притих с книжкой. Кукуха вышел к проходной.
— Что они хотят?
— Не знаю, товарищ прапорщик.
— А что говорят?
— Так мы не понимаем…
Валерий Сергеевич вышел за забор.
— Вы что хотите? А те бесеме, тресеме… Ничего не понять. Прапор вслушался.
— Чего девять? Соляру не дам, и не просите!
Тут вдалеке показалась упряжка. Олени, с меховыми кисточками на рогах, монетками на шее. Из упряжки вывели девушку. Узорчатая шубка, шапка с бахромой, унты, расшитые монетками. Чукчи радостно затянули по-своему. Прапорщик ругнулся и достал мобильник.
— Имрын, друг, ко мне тут твои пришли. Какой-то угынтарагын хотят, песни поют. Это что, праздник какой-то?
Чукча засмеялся.
— Угынтарагын – это свадьба! Девушка уже приехала? Нарядная такая?
— Да, – обалдело ответил прапор.
— Ну всё. Отдавай им жениха. Они не уйдут, пока его не увидят.
— Какого жениха? Слушай, приедь, спроси, что им надо!
Прапор с ужасом смотрел на то, как из саней достали большой котёл и стали разводить костёр.
— Э, вы чего придумали? А ну марш от забора!
А те все «угынтарагын», и будто не замечают прапорщика.
Через час приехал Имрын. Спрыгнул с снегоката, подошёл к своим. Все разузнал и подошел к Кукухе.
— Служивый твой девушке ребёночка сделал. Вот они и пришли. Радостную весть сообщить и свадьбу, по их обычаю, сыграть.
Усы прапора заходили в возмущенном танце. Нос и щёки покраснели.
— Что они придумали? У нас в часть и муха не залетит без моего разрешения! А чтоб девка пробралась?
И тут он вспомнил про иглу…
Открыл рот, сразу захлопнул и быстрым шагом пошёл в учебку. Услышав грозные шаги, ребята сразу поняли жди бури! Втянули шеи, уткнулись в учебники. Прапор влетел и заорал с порога.
— Кто посмел спать с чукотской девкой? — Он был такой красный, что, казалось, пар из ушей повалит. — Я спрашиваю, кто??? Молчите? А я щас сам узнаю!
Вышел и спросил у невесты.
— Кто? Как звать? Имрын, переведи!
Девушка стеснительно подняла глазки и вымолвила:
— Лоша.
— Лёша? Алексей?
Девчонка закивала.
— Ух! – прапор сжал кулаки, и понёсся в часть.
Лёха сидел, не зная, куда прятаться.
Что будет, что будет?
Прапор ворвался и поднял его за грудки.
— Ах ты щенок! Ты зачем сюда приехал? Родину защищать! Тебе что, до службы баб мало? Я те щас покажу любовь!!! А ну пошли вон отсюда! — шыкнул на ребят.
Те смотрели, как прапор расстегнул ремень и шмякнул Лёху на парту.
— Сымай штаны. А вы – вон отсюда!
Прапор схватил первое попавшееся под руку и запустил в ребят. Те шмыгнули в коридор, закрыв за собой дверь. Притаились рядышком. Прапор дёрнул ремень, да так сильно, что отвалилась пряжка. Зло ругнулся и посмотрел по сторонам. Достал из шкафа веник и подошёл к Лехе.
— Сымай штаны!
До ребят доносилось Лехино «Ай»! И грозный голос прапора: «Будешь знать, как причиндалом своим размахивать!»
Экзекуция продолжалась минут . Выпустив пар и намахавшись, прапор вышел из кабинета. А следом – потирающий зад Лёха…
— Все по своим койкам, быстро!
Рядом со входом в казарму стоял чукча Имрын. Увидел прапора, подошёл и сказал:
— Они ждут. Уже ковры в твоём иглу строят. Что им сказать?
Прапор засунул руки в карман. Задумался…
— Если б я знал, что он такое придумает! Хотел ведь, как лучше! Эх… Вот пусть сам и развязывается! Подожди, – велел чукче и ушёл…
Лёха лежал на животе, потирая саднящее место.
— Веник, зараза, жесткий был. Прям как у отца ремень.
— Это ты ещё легко отделался. Что они хотят, не знаешь?
— Не. Я ж по ихнему ни бельмеса не понимаю… Блин, опять идёт.
Парень скорей отвернулся к стенке. Прапор вошёл и заявил:
— Иди к ним и как хочешь разруливай. Она брюхатая, чукчи свадьбу делают.
— Анга? Беременная? А что теперь делать?
— Причиндал твой отрезать! И её отцу отдать! Сам эту кашу заварил, сам им и объясняй! Вставай! И хорош за зад держаться! Лучше б за перед держался, когда надо было!
Лёха вышел к праздничным гуляниям и стыдливо подошёл к Имрыну. Анга заметила, и кинулась к нему на шею. Обняла, счастливая, залопотала.
— Она рада, что злой начальник тебя выпустил, – перевел речь чукча. —Что делать будешь?
Девушка так доверчиво смотрела на Лёху, глазка светились радостью. Парню стало стыдно. Все смотрят на него, улыбаются.
— У нас очень любят славян. Вы всегда приходили с добром. И мы вам верим. Надеюсь ты, парень, достойный сын своего народа…
Анга прильнула к груди Лехи, преданно заглянула в глаза. Лёха прижал её к себе, вздохнул.
— Ладно, давайте там, жените…
Гуляния шли всю ночь. Прапор сидел в своем кабинете, смотрел в окно.
Пляшут, паршивца лентами увешали. А тот, болван, улыбается! Девку свою к себе жмёт, из общей чашки наяривает! Ох, узнает в военкоме, какой скандал поднимется…
Так и просидишь в вечных прапорах…
Леха пришёл под утро.
— Товарищ прапорщик, простите меня за самоволку! Готов искупить вину! Можно идти в штрафбат?
—Пень ты тупоголовый, – беззлобно ругнулся прапор. — Что с девкой делать будешь?
— Ну, нас поженили по местным обычаям. Я денег ей дал, что мать мне присылала.
— А потом?
— Товарищ прапорщик, разрешите нам иногда видеться? Всё-таки, жена беременная…
— Ах ты чёрт наглый! А ну снимай штаны!
Парень послушно стянул брюки.
—Веник в учебке стоит. Я его помыл вчера.
Прошло время и скандал улёгся. Ребят переселили в часть, они так же драили корабли и учили советские учебники. Валерий Семенович бросил свою идею с выживанием на севере, и парни осели в части. Скучные дни, одни и те же лица…
Жизнь кипела у одного лишь Лёхи. Ему разрешили видеться с невестой. Раз в неделю, на два часика, отпускали в иглу, где раньше жили ребята.
— Везучий! – завистливо тянул Пашка. — Как там твоя?
— Да нормально. Живот уже кругленький. Сегодня восемь новых слов выучила. А мне её отец словарь подарил. Тетрадочку такую, с их словами и что они значат.
— Ты что, обосноваться здесь решил? – заржали ребята.
Все, кроме Лёхи.
— Стой, ты что, серьёзно? – округлил глаза Серёжа.
— Ну а что? Знаешь, у них так просто всё, душевно. А как спокойно! Ни машин, ни суеты этой дурацкой, как в городе. Отец мне машину купить хотел, но я сказал часть денег мне сюда отправить. Анге рожать скоро, повитухе надо оленем заплатить. Или вообще, в город её отправить, в больницу…
Как-то он просто всё это сказал, что ребятам стало понятно он всё уже решил. И они перестали над ним подшучивать…
Перед родами Леха ходил сам не свой.
— Пару дней осталось. Повитуха её смотрела, сказала срок подошёл.
— Да не трясись. Всё нормально будет. Кукуха сказал, что ему позвонят, как родит.
Но парень всё равно не находил себе места…
Через два дня прапор зашёл в учебку и сказал:
— Всё, родила. Девчонку.
Лёша вскочил и умоляюще посмотрел на прапора.
—Да понимаю я всё. Иди. Но чтоб через сутки был в части!
Лёха вернулся как было сказано.
— Ну как она?
— Все здорово! Девчонка – такая миленькая! Танькой назвали.
Лёха сиял, чувствовалось, как его распирает мужская гордость.
— Я матери написал. Попросил ещё денег выслать, чтоб семье Анге помочь. Блин, ещё год служить…
Прапорщик отозвал его и велел:
— Ты это, позови кого-нибудь с упряжкой, подарок хочу малой сделать.
— Хорошо, товарищ прапорщик.
Через неделю Лёха ушёл на свиданку, и обратно приехал на санях. Доложил Валерию Семеновичу. Тот позвал ребят.
— Всё, выносите!
Четверо ушли в сарай и выкатили оттуда бочку. Прикатили к саням, чукчи посмотрели и давай благодарить прапора! Тот довольно погладил усы.
— Да ладно, это ж молодым.
— Ты посмотри, че учудил! – Серёга пихнул в бок Леху.— Целую бочку соляры им отдал. Щедро!
В части все радовались за Лёху, видели, что он искренне рад дочке. И считает недели до дембеля…
И, наконец, он настал. Парни, готовые и счастливые, ждали сани в город.
— Э, меня не забудьте! – подбежал к ним Лёха.
— Стоп, а ты разве не останешься?
— Конечно останусь! Мне в город надо, в магазин. Скоро юрту шить, для нас с Ангулей, вот, написали список, что купить надо!
Валерий Семенович проводил очередных дембелей, и вздохнул. Стараешься, стараешься, делаешь из них мужиков…
Но с одним, кажется, получилось…
0 Комментарий