Екатерина осталась одна, когда ей ещё и тридцати лет не было. Её любимый муж Фёдор ушёл к молодой и игривой фельдшерице Наташе.
Наташка эта приехала в их посёлок по распределению после медицинского техникума. Сама из города была, а глаз на деревенского мужика положила, да ещё и женатого с двумя детьми. Фёдор, конечно, видный был – высокий, статный, на ферме ветеринаром работал. Вот с Наташкой он и сблизился на тему лечения людей и зверей.
Когда сказал Федя, что уходит от неё, она в ногах у него валялась – умоляла не бросать. Как же она без него! Двое детей же у них. Саше тогда пять лет было, а Танюшке три…
Но Федя бубнил одно и то же: детей он не бросит, помогать будет, но там любовь всей его жизни…
И ушёл с одним чемоданом. А потом они с Натальей и уехали в соседний район…
Катя поплакала, поплакала, а потом взяла себя в руки – негоже детям видеть вечно ревущую мать. Да и пошёл он к чёрту, этот Федька!
Хоть и любила его больше жизни, а смогла задушить эту любовь в своём сердце. Работала, с детьми занималась – стала им и отцом, и матерью. Фёдор ведь только на словах многое обещал. А за десять лет, что бросил семью, так ни разу ни сына, ни дочку не навестил, только скромные алименты от него приходили. Даже открыток детям на день рождения не присылал, хотя жил в ста километрах от того села, где бывшая семья осталась.
Дети поначалу плакали по папе, а потом привыкли. Привыкла и Катя быть без мужской поддержки. Работала в колхозной столовой в сезон посевной и уборочной, а зимой на ферму шла. Всё делала, для того, чтобы её дети ни в чём не нуждались. На мужчин даже не смотрела – теперь она их воспринимала, как источник боли и предательства. Стала Катя как робот – работа, дом, дети. И всё…
Никакой личной жизни, никакой радости. Хотя радость у неё была – любовалась она, как растут её дети, как учатся хорошо. И это было главное в её жизни. А ночами иногда пробирало – плакала Катерина по своей загубленной женской судьбе. Никто её не обнимет, не приголубит…
Но утром слёзы забывались, и она вновь торопилась на работу, потом к детям, готовила, стирала, шила, детям даже в учебе помогала – с математикой у неё всегда хорошо было, просто не смогла развить это умение в профессию: родители бедные были, не смогли бы её учить, а потом и замуж вышла. В общем, сложилась так, как сложилось.
А потом прилетела страшная весть: узнала Катерина, что Федька со своей Наташкой погибли – под поезд влетели на переезде, на служебной машине. Поплакала Катя с детьми – хоть и не общались долгое время, а жалко его дурака. Да и Наташка – хоть и разлучница, но такой страшной судьбы она ей точно не желала. Даже решила на похороны поехать, но узнала, что старенькие родители Натальи хоронить Фёдора и дочку собрались в городе – там, где сами жили. А ещё узнала Катя, что осталась у Фёдора дочка – на тот момент ей десятый год шёл. Родители Натальи не могли её к себе забрать – больные оба, сами кое-как ходят, а другие родственники вроде, как и не причём оказались. Сестра Фёдора, которая одобряла брата, когда он от Кати ушёл, тут же заявила, что у неё самой четверо спиногрызов – всех кормить надо, не потянет она племянницу. В общем, после похорон Полину в детский дом планировали забрать.
Катя, узнав про это, задумчивая какая-то стала, рассеянная. Варит в столовой, а сама то соли сыпанет больше меры, а то вообще раз посахарила картошку…
Заведующая тётя Тоня вначале ругалась, а потом поняла – мучит девку какая-то мысль-печаль. Спросила…
Вот Катя и выложила всё…
— Полинка эта из головы у меня не идёт, – призналась Катя, — понимаю, что мне она чужая. Но это дочка Фёдора. А я ведь его любила. Да, заставила себя забыть… Думала, что заставила. Всё равно сердце болит, как вспомню его и как представлю, что ему пришлось испытать в последние минуты жизни. Жалко его дурака до слёз, даже обиды никакой нет. И вот эта девочка. Представляете, сразу потерять отца и мать? И родственникам не нужна…
— Катерина, ты что задумала? – нахмурилась заведующая, — не дури! Тебе эта девочка зачем? Тебе своих вырастить надо. Вон Сашка через два года школу окончит, учить дальше его надо, а там и Таня подрастает.
— Все понимаю, но жалко девчонку, — опустив голову, ответила Катя.
А потом решилась! Поехала в соседний район, всё разузнала, Полину увидела – за ней ещё родители Наташи присматривали. Плакали старики, что не могут забрать с собой девочку в город. Сами еле ходят – хорошо, что с похоронами дочки и зятя добрые люди помогли. Но внучку они не потянут.
Узнав, кто такая Катя, родители Натальи растерялись – зачем ей это? А Катя просто сказала:
— Полина – сестра моим детям, как я могу её бросить?
Изумились родители, а потом горячо благодарили женщину, что спасла их внучку от приюта.
Полина оказалась милой девочкой – хорошо воспитанная, тихая. Плакала только много – переживала за родителей. Катя, как могла, успокоила и пообещала, что с ней ей будет хорошо. С братом и сестрой познакомится – вот боль и уйдёт. И Полинка доверчиво обняла женщину…
Нет, Катя не пыталась стать ей мамой, просто была добрым другом для девочки. А вот пятнадцатилетний Сашка и тринадцатилетняя Таня невзлюбили свою младшую сестрёнку – в ней они видели ту, которая отобрала у них отца. Напрасно Катя ругала их, когда Полина не слышала – мол, я же смогла забыть обиду, Полина ведь ни в чём не виновата! Но её родные дети были как глухая стена. А потом и вовсе выработали тактику: младшую сестру не замечали напрочь. Если садились есть без матери, Полинку к столу не звали, от телевизора отгоняли. А если и обращались, то только на «эй». Таня, которая делила с девочкой комнату, даже черту нарисовала, за которую Полина не имела права перешагнуть. А если это случалось, то и колошматила сестренку.
Полина Кате не жаловалась – девочка считала, что всё равно так лучше, нежели в детском доме, про который она раньше наслушалась.
Катя видела, что родные дети не принимают девочку, но наделялась, что скоро всё наладится. Время ведь лечит и ума прибавляет…
Но шло то самое время, а ничего не менялось. Саша уже школу окончил, уехал в город учиться на автослесаря, Таня подросла и мечтала после школы стать врачом. Катя поддерживала детей в их стремлении. И про Полину не забывала – старалась ей больше уделить внимания. А родные дети как будто и не замечали, что мать разрывается между ними и этой «приблудной», как они её между собой называли. Таня зорко смотрела, чтобы младшая сестра не дай бог, не взяла её вещи или косметику. Теперь, отселив Полину в освободившуюся Сашину комнату, она вздохнула с облегчением. А Полина лишний раз на глаза старалась не попадаться Тане – так спокойнее. Саша вроде бы и взрослый, а иногда такое чудил…
Как-то приехал на 8 Марта и привёз матери и родной сестре подарки небольшие: Катерине – платочек, а Тане – лак для ногтей, что тогда был большой редкостью. Полина в это время рядом сидела за обеденным столом, глаза опустила девчонка, чтобы не бросалось в глаза, как ей тоже хочется какой-нибудь безделушки. Сашка посмотрел на неё, загадочно улыбнулся.
— Чего сидишь, мелкая? – усмехнулся он, — а это тебе! И он достал из чемодана большую шоколадку! В то время это была такая редкость! Нет, сладости продавались, но Катя не всегда могла позволить себе купить их детям. А если и брала, то что попроще. А тут такая шоколадка – просто огромная!
Полина просияла лицом, улыбнулась, робко взяла угощение.
— Спасибо! – благодарно прошептала она.
— Лопай! – добродушно ответил Саша и опять усмехнулся.
Таня в растерянности смотрела на брата – это с каких это щей, такие щедрые подарки он делает приблуде? Совсем сдурел?
— А давайте мы её все вместе с чаем и съедим! – радостно произнесла Полина и развернула шоколадку.
Глядя на то, что внутри, она тут же поменялась в лице, на глазах заблестели слёзы. Катя, посмотрев, что лежало в шуршащей фольге, побледнела от негодования. Сашка, её взрослый сын, решил поиздеваться над Полинкой – в обёртке лежал аккуратно раскатанный в прямоугольник кусочек гудрона…
— Саша, что за шутки? – возмутилась Катя, — ты совсем что ли?
— А что такого? – еле сдерживая смех, ответил сын, — хорошая смола! Я еле выпросил у ребят со строительного училища. Смотри, как ровненько раскатал. Теперь Полинке никакой жвачки не надо – на месяц хватит.
И они с Таней залились весёлым смехом, убежали в комнату, где Саша угостил шоколадкой, которую он всё же привёз. А Полина так и сидела молча, только слёзы капали на эту псевдо-шоколадку.
— Дураки! – ругалась Катя, — вот дураки! Ничего, Полиночка, ничего… Не плачь! Я тебе другую куплю ещё лучше.
И купила, только позже – в райцентре. Правда, разделила на всех троих детей…
А потом по весне объявилась у Полины двоюродная тётка по линии матери. Марии было уже под пятьдесят лет. Детей и мужа не было, работала она швеёй, жила в Москве. Про Полину ничего не знала, а потом как-то родню встретила, те и рассказали о дочке Натальи. К тому времени и родителей Натальи уже не было. И жаль стало Марии девчонку – как она там живёт с бывшей женой отца. Издевается, наверное, над сиротой эта женщина, вымещает злобу над беззащитной крошкой. Нашла адрес Кати и приехала Мария…
И поняла, что немного ошибалась. Катя любила Полинку, заботилась о ней, как о родной дочке, а вот дети Кати были злыдни ещё те…
И предложила Мария забрать к себе Полину. Катя вначале отказывалась, да и Полина была против – привыкла она к своей мачехе, любила её даже. А то, что Саша с Таней так себя ведут – она привыкла, старалась не обращать внимания. Но Мария стала убеждать их обеих, что в столице девочке лучше будет. И школа хорошая, и квартира у Марии трёхкомнатная – кому она достанется? Одинокая ведь. И это одиночество сводит с ума. А тут Полина…
Вместе они хорошо заживут. Главное – спокойно девочке будет.
— Ты пойми, — говорила Мария Кате, когда Полина вышла из комнаты, — я же тебе хочу помочь. Понимаю, как ты разрываешься. И своих детей любишь, и Полинку тоже. Ты простила мужа, да! Но дети твои обиды не забыли, и на Полине всю жизнь будут эту злобу вымешать. Ты пойми, они все трое несчастные из-за этого.
— Может, ты и права, — задумчиво кивала головой Катя, — я и сама иногда думаю, вот что я не так делаю? Ведь троих люблю! А они как враги меж собой, хотя кровь-то у них родная!
— С годами поймут и Саша, и Таня, что были не правы. А сейчас давай что-то решать. А то ведь и до беды недалеко. У Полинки переходный возраст начинается, неизвестно, как она на очередной выпад сестры с братом отреагирует.
— И мне боязно, — призналась Катя. – и если уж разобраться, то Сашка с Танюшкой мне, конечно, ближе. Но перед Полинкой стыдно. Я же ей обещала, что никому не отдам, а тут получается, что обманула.
— Не обманула, просто не совсем все получилось. Бывает… а со мной Полинке хорошо будет. Надо только её убедить ехать со мной.
— Прикипела я к ней. Хоть и дочка разлучницы…
Всхлипнула Катя, слёзы вытирая…
Не заметили женщины, что за дверью стояла Полина и всё слышала. Поняла девочка, как тяжело Катерине разрываться между ней и родными детьми. Мудро рассудила Полина: решила она не мучить больше свою вторую маму – ведь как ни крути, а своим присутствием она всегда будет напоминать ей о предательстве мужа. И Саша с Таней успокоятся. На расстоянии будут общаться, так лучше!
В тот же вечер Полина сказала, что поедет с Марией. Катя плакала, обнимая девочку, ставшей ей за это время родной. И она плакала, обещала, что будет писать письма. И они ещё обязательно увидятся!
А Сашка с Танюшкой наконец вздохнули с облегчением – сплавили, наконец, эту приблуду!
Шли годы.
И Таня давно уехала от матери, выучилась, как мечтала, на врача. Она и брат жили в городе, у каждого уже свои семьи, работа…
К матери приезжали иногда по праздникам. Радовалась Катерина детям, готовилась к их приезду – стол накрывала, баньку топила. Всё спокойно и ладно было. Полина тоже не потерялась – писала Катерине, несколько раз за всё время даже приезжала из своей Москвы.
Мария, как и обещала, вырастила Полину в любви и заботе. Выучилась Полина на модельера, в столице у неё была своё ателье теперь, тоже замуж вышла. С Сашей и Таней они даже наладили общение – но только на расстоянии: звонили друг другу, с праздниками поздравляли. А время шло…
Не заметила Катерина, как состарилась, вот уже ей и восемь десятков стукнуло. Тяжело одной в деревне, но она привыкла, не жалуется. Потихоньку по дому шаркает и ладно! А тут как-то Саша приехал. Задумчивый какой-то, невесёлый…
Екатерина Ивановна сразу поняла: что-то случилось у сына. Напрямую спросила, что и как. И признался Александр, что проблемы у него. Недавно внук Катерины Никита, сын Саши, женился. Живут все вместе.
— А молодым свой угол надо, ты же понимаешь, мама. Тем более Юля, жена Никиты, в положении. Как нам дальше всем в двушке жить, не знаю. Жена нервничает, Юля психует. Никита за всякую работу хватается, да и я тоже из автомастерской не вылезаю, а денег всё равно не хватает на взнос, чтобы ипотеку взять. – Саша помедлил немного и продолжил, — я вот, мама, что подумал… Может мы твой дом продадим? Нам надо-то триста тысяч всего добавить.
— Сыночек, а я где жить буду? – смутилась старушка.
— Мама, но мы же тебя не бросим! – воскликнул Александр, — к себе заберём! Ты в комнате Никиты будешь, они же съедут как раз в новое жильё!
— Ой, не знаю, сынок, — покачала головой Екатерина Ивановна, — боязно мне со своего дома уезжать. Да и Таня что скажет? Обидится, что ей от материнского дома ничего не досталось.
— А Таньке чего обижаться? – подал плечами сын, — у неё с мужем квартира есть, машина, дача! Зарплаты хорошие. Дочке уже квартиру купили. И не в ипотеку! Танька как сыр в масле валяется, а я всю жизнь в мыле – работаю, работаю. Только толку?
И стало Катерине так жаль своего первенца, что решила помочь. Действительно, что ей осталось? Доживёт и у сына, не обидят – родные же люди…
Дом продали быстро, перевезли бабу Катю в город. Сноха Нелли вроде и радушно приняла.
— Живите, мама, и радуйтесь! – говорила она, — ни печку топить, ни снег чистить. Видите, как всё хорошо!
И Екатерина Ивановна поначалу была довольна — и сама с комфортом устроилась, и внуку помогла. Тот буквально за два дня ипотеку взял, квартиру купил, и с женой переехал. Хорошо! Татьяна, правда, немного возмущалась, что без неё такой вопрос с матерью решили.
— Раз так решила, — сказала она Екатерине Ивановне в раздражении, — значит, живи. Но если Нэлька тебя погонит, то ко мне даже не вздумай! У меня нет для тебя места, сразу говорю!
— Да чего бы она меня погнала, доченька? – растерянно улыбалась баба Катя, — я же им помогла. Прости, что тебе ничего не досталась от дома. Ты, наверное, поэтому злишься?
— О, господи! Нужны мне твои гроши! – закатила глаза Татьяна, — ты просто плохо знаешь свою сноху. Но помни, что я сказала: Я не смогу тебя взять! Если что, в дом престарелых поедешь.
Сказала, как ударила мать. Екатерина только поежилась от таких слов. Вроде и не заслужила их…
Прошёл месяц, два, полгода…
И оказалась права Татьяна – начала Нелли меняться на глазах. То мать ходит шаркает – аж в ушах уже шумит, то крошки роняет, когда ест. То сериалы свои смотрит, нормальную передачу из-за неё не включишь. И неловкая такая! Посуда моет – и нет-нет, что-нибудь и разобьет! И в ванной ей помогать надо мыться – фу!
Сноха ругалась, обзывала свекровь и вонючкой, и неряхой. Она вообще не стеснялась в выражениях. Сын не останавливал супругу, только глаза прятал. А потом Екатерина Ивановна плакала в своей комнате от обиды- вот выручила детей, забыли они ее доброту. И ни сын, ни сноха прощения не просили. А потом Александр предложил – а может быть, в дом престарелых? Так ведь всем спокойнее будет.
— Мам, там хорошо! И питание, и уход. И общение тебе! Может, ещё замуж выйдешь, там старички ведь тоже есть! – подмигнул сын.
Сердце замерло у старушки – вот и дожилась…в приют её сдадут.
— Какие старички? – с обидой сказала она сыну, — я по молодости об этом не думала, все тебя с сестрой растила. А сейчас мне зачем все это?
— Нет, она ещё и ломается! – воскликнула сноха, которая тоже присутствовала при разговоре, — вас особо никто и не спрашивает! Соберем и увезём! Надоела уже, сил нет!
Ничего Екатерина Ивановна не ответила, заплакала, а сын с Нелли ушли, даже не обратив внимания на её слёзы.
Стали они приют искать, Татьяну озадачили. Та как-то прилетела фурией к брату в воскресный день. Екатерина Ивановна в комнате была, даже не вышла, но всё слышала.
— Когда мать брал, надо было думать, что дальше! – кричала Татьяна, — квартиру он сыну захотел! По средствам жить надо! Я тебе и матери говорила, что к себе её не возьму! У меня работа, мне дома отдыхать надо, и Андрей не согласится. Ты же знаешь, что он у меня талантливый хирург! Ему надо, чтобы дома никто его не нервировал.
— Я смотрел приюты, — извиняющим тоном отвечал брат, — но в государственные не пробиться. В частный пансионат можно.
— В частный? – взвилась Татьяна, — а ты цены там видел? От пятидесяти тысяч в месяц. У матери пенсия пятнадцать. Ты будешь платить со своими ипотеками? Или я? У меня тоже расходов хватает! Дочка за границей учится!
— Что же тогда делать? – пожимал плечами брат.
— Есть одна идея! – сообщила Татьяна и понизила голос.
О чём они говорили, мать больше не слышала, да и не хотела – слёзы так и душили её. Никому она не нужна оказалась на старости лет. Вот и вырастила деток!
А Татьяна с братом и Нелли о чем-то пошептались, договорились и попрощались на доброй ноте. К матери дочь так и не заглянула. А на следующий день сын сказал Екатерине Ивановне собираться.
— В приют? – дрожащим голосом спросила мать.
— В приют, — опуская глаза, ответил Александр.
Делать нечего – собрала свои нехитрые пожитки старушка, вывел её сын из дома, посадил в машину Татьяны и поехали они втроём куда-то. Екатерина Ивановна уже не плакала, она смирилась. А может, и лучше будет там – в приюте? Спокойнее…
И недолго ей осталось. В машине она даже задремала, а когда открыла глаза, то обомлела от ужаса – они приехали к городскому кладбищу!
— Сыночек, доченька, куда вы меня привезли? – заплакала мать, — я же живая ещё.
— Мама, да живи ещё сколько хочешь! – разражено ответила ей Таня, даже не повернувшись из-за руля, — мы нашли тебе хороший дом. Здесь, на кладбище! Это сторожка… Там даже зимой жить можно! И печка, и все условия.
— Какие тут условия могут быть? – вытирая слезы, возразила Екатерина Ивановна.
— Ой, мама, только не капризничай! – отозвался с переднего пассажирского сиденья сын, — ну, да удобства на улице, вода приносная. Но ты же в деревне всю жизнь так жила! И тут сможешь.
— Тем более помощник у тебя будет – кладбищенский сторож, он там же живёт. Хороший старик. Согласился за тобой присмотреть за небольшую плату. – продолжила дочка. — И ещё, мам, ты не обижайся, но твоя карта пенсионная у меня останется. Я с неё буду сторожу платить и продукты тебе привозить!
Услышав все это, Екатерину Ивановну пробила дрожь – выбрасывают её родные дети, словно мусор какой… а к машине уже шёл тот самый сторож.
Им оказался мужичок бомжеватого вида, явно любящий приложиться к бутылке.
— Ну, где старуха? – хрипло спросил он Татьяну, заглянув в машину, — а вот она… Ну, привет, бабуля, пойдём знакомится!
И так хохотнул, что все трое в машине поежились. Но тем не менее сын и дочка вытащили мать из машины и повели Екатерину к сторожке. А старушка ног не чувствовала от ужаса всего происходящего. И тут ворот кто-то их окликнул…
Они обернулись и увидели женщину лет сорока, стройную симпатичную, стильно одетую…
— Мама Катя, ты что ли? – удивилась женщина, — Саша, Таня? Вы? Что здесь происходит?
— Полина! – ахнула Екатерина Ивановна, — как ты тут?
— Да я к родителям на могилы приехала, потом думала тебя в деревне проведать. А вы тут… Чего это?
— Не твоё дело! – вскричала Татьяна и потянула было мать.
Но та вдруг вырвалась каким-то чудом из цепких рук дочери и сына, подбежала к Полине и, рыдая, рассказала, что тут происходит.
— Вы мать сюда жить привезли? – с ужасом прошептала Полина, глядя на Татьяну и Александра, — На кладбище, к мужику непонятному? Да кто вы после этого?
— Наша мать! И наше право решать, где ей жить! – заносчиво ответил Александр, — а ты, приблуда, не учи нас жить!
— И не буду! – коротко ответила Полина и махнула кому-то в сторону дорогой машины.
Оттуда вышел водитель – высокий крупный парень. Только увидев его, Татьяна и Александр тут же попятились, сторож вообще убежал в свою сторожку. А Полина, обняв Екатерину Ивановну, повела ее к машине.
— Со мной, мама Катя, поедешь! – твердо сказала Полина, — у меня жить будешь! Кстати, познакомься, это мой сын Юра. Твой внук.
Парень приветливо улыбнулся…
— Полиночка, да как же… Зачем я вам? – растерянно повторяла Екатерина Ивановна. — Я ведь в своё время не смогла тебе всего дать…
— Ты мне главное подарила – свою любовь, — улыбнулась Полина, — когда я никому была не нужна, ты меня спасла! И я тебя не брошу! А Саша и Таня… Бог им судья за всё! И никогда не вини себя за то, что ты отдала меня тёте Маше, она всё мне дала. И любовь, и заботу. Но ты подарила главное – понимание того, что очень важно уметь прощать…
— Милая моя девочка! – заплакала Екатерина Ивановна.
И это были слёзы радости…
У Полины баба Катя жила в спокойствии. Иногда пекло на сердце, что родные дети так с ней обошлись. Но это тот случай, когда родные – дальше чужих оказались.
0 Комментарий