Конечная

— Следующий! — крикнула недовольная тётка по ту сторону окошка пропустив мой вопрос мимо ушей.

Я покорно отстранился и моё место тут же занял пожилой мужчина. Сделав пару шагов в сторону я призадумался и заспешил обратно. Толпа недовольно загудела:

— Куда попёрся, — заверещала женщина в синем дождевике.

— Да мне бы только спросить…

— Всем здесь спросить надо. Обождите и спросите, — вставил свои пять копеек мужчина подошедший к окошку после меня.

— Ишь чего удумал, тебе что, больше других надо? – высунула голову старушка откуда-то с задних рядов.

Пока я вежливо пояснял беснующимся о своём, не побоюсь сказать, крошечном вопросе, не требующем много времени, очередь прошли ещё четверо. Всем кассирша пробила по билетику.

— Пусть спросит, всё равно не отвяжется. Чего тебе? – буркнула женщина за стеклом.

— Простите, великодушно простите. А когда прибудет моя супруга? Вы бы не могли сказать поточнее чтобы я дождался. Вдруг потеряемся, очень не хотелось бы. Будьте добры, подскажите.

— Я не понял, тут что, добазариться можно? – оживился лысый мужчина в кожаной куртке. – Это, кассирша, давай потолкуем, я те бабок отбашляю, во те крест, отвечаю.

— Тьфу, богохульник, — сплюнула старушка, подошедшая к окну.

— Не, бабка, ну а че. Я договариваться умею, работа такая. В Москве иначе никак. У меня там шашлычная, автомастерская, пару кафешек, палатки на рынке. Базарить умею будь здоров. Милочка, может чего придумаем и для меня?

— Дааа, будь всё так просто, — игриво сказала кассирша глядя на мужика.

Затем повернула голову на меня, сменилась в лице и выдавила:

–Жди как все остальные. Следующий!

Услышав «все остальные» я вздрогнул и огляделся – к кассе тянулась вереница людей, конец которых пропадал где-то очень далеко в тумане. До чего же огромное здание. Даже в бытность работы в Госплане я таких проектов не видел. Делать было нечего –покручивая в руках билетик я прошел в зал ожидания. Сел на одно из множеств свободных кресел и осмотрелся. Сквозь стеклянную дверь виднелись приближающиеся поезда. Садись себе и езжай. А может пробраться тайком? Да ну, бред, выловят. Я же не первый такой, поди, охрана у них что надо. Надо понимать, что поезда прибывали почти безостановочно. Один за одним, круглые сутки, без перерывов и выходных. Разница между прибытием была в районе десяти-пятнадцати секунд. При этом людей на перроне меньше не становилось. Не проще ли было вообще пустить один огромный поезд с кучей локомотивов. Я даже напрягся – чем заняться во время ожидания. Здесь ведь нет ничерта…

— Гражданин в сером пальто с черным кожаным чемоданом – вы нарушили первое правило. Последнее предупреждение. В дальнейшем последуют санкции.– Проговорил мегафон на всю станцию.

Некоторые люди из толпы завертели головами в поисках мужчины в сером пальто. Я инстинктивно спрятал голову и посмотрел на билетик. На обратной стороне написано:

— Правило номер 1 – не поминать дьявола в стенах вокзала. Наказание: аннулирование билета.

— Правило номер 2 – не садится на поезд вне очереди. Наказание: аннулирование билета.

— Правило номер 3 – не стоять перед смотровым стеклом вне очереди.

Наказание: аннулирование билета. До чего ж техника дошла – на расстоянии узнают кто чертыхнулся.

При этом поезда у них сплошь старые, небо дымом заволакивают, дышать нечем. Мы такие списали еще в семидесятые. Правила штука довольно интересная. Они нарушались постоянно и санкции за них не вводились. Причина проста – если у всех нарушителей забирать билеты, то поезда поедут полупустыми, а вокзал забьется людьми за считанные часы. Поэтому некто из отдела безопасности дважды в час выбирал из толпы человека и отчитывал того на весь вокзал. После каждой такой показательной порки по вокзалу пробегался шелест билетиков – новички читали правила.

Правило номер один нарушал каждый второй в очереди. Просто потому, что в нашей культуре словосочетания содержащие «черт» или «дьявол» довольно распространены.

Правило номер два нарушали реже. Поначалу никто не спешит на поезд, но со временем от вокзала и монотонности тутошней жизни устают практически все. Выдержать длительное ожидание удается не всем. Беглецов методично отлавливают и уводят куда-то с глаз долой. Порой даже целыми семьями. На вокзал они не возвращаются.

Третье правило хотя бы раз да нарушал каждый – прямо сейчас на смотровой площадке фактически живут несколько тысяч человек. Все ждут открытия окна, боятся пропустить даже секундочку. И все этих хитрецов перешагивают.

— О чём думаешь? Что бардак кругом? Вот и я о нем постоянно думаю. Побывать бы на немецком вокзале, как у них все организовано. Может они и отправляются резвее нашего. – сказал подсевший рядом молодой мужчина с лицом сельского учителя.

Таким, знаете, одухотворенным, умным, но недоедающим.

— Слава Богу, — я посмотрел на потолок, — что не в Африке мы. Не так давно тут семья из Танзании была – ходила, улыбалась, разглядывала здание. Говорили, что у них все на открытом небе и постоянно билеты воруют.

— А как они вообще сюда попали? – недоумевающе спросил тот.

— Не знаю. Бюрократия.

— Мужики, вечер добрый, всем привет, есть предложение, очень дельное предложение, я вам зуб даю очень важное, — пробарабанил подбежавший невысокий мужчина неопределенного возраста. — Ставлю мой портфель что он картежник или человек другой скользкой профессии.

— Это, слушайте, обмениваю свой билет на ваш, что скажете? Мой отправляется совсем скоро, так что это выгодное предложение, вот, смотрите на номер, я не обманываю.

Он протянул нам билет озираясь по сторонам. Я пригляделся – номер был гораздо лучше наших.

— Давайте быстро, пока без палева. У мусоровпересменка с шести до половины седьмого, нет их пока. Я наблюдал за вами, вы нормальные ребята, давайте меняться, а?

— И зачем тебе это, — спросил я, рассматривая билет.

– Ты же быстрее уедешь? Не складывается.

— Да не надо мне быстрее ехать, ну че за вопросы. Дел я натворил, ох натворил, голова моя дурная. Теперь нельзя, ни в какую. А тут тихо, мирно, гуляешь себе, здорово.

— Билеты ведь именные? – спросил мой прошлый собеседник.

— Ну чего ты простой такой, а – разочарованно сказал тип. — Вот посмотри на перрон. Видишь, садятся люди. Приглядись как у них проверяют билеты. Раз, раз, пропустил. Раз, раз, пропустил. Физически не успевают проверять. Они смотрят только на длину номера, на другое смотреть глаз не хватает. Так с кем поменяться?

— Может со мной?– засверкали глаза учителя. – Моя очередь придет не скоро, билет получил буквально вчера.

— Сколько рядов?

— Сколько чего?

— Сколько рядов у цифр? Они по рядам считают.

— Секунду, — он пробежался прищуренными без очков глазами по билету. – восемнадцать.

— Во, а у меня – семь. Считай, сделка века, — улыбнулся торгаш.

— А внутри поезда проверяют? Или по прибытию?

— Нигде ничего не проверяют, успокойся. Ты главное не шелести особо и всё будет нормально.

— Не шелестеть? – переспросил учитель. – Это как?

— Варежку не разевай лишний раз, — сказал торгаш и добавил, увидев, что учитель и этого не понял. – Говорю, не трепись, не рассказывай кому попало.

— Ой да нет, нет, вы что, я буду нем, как рыба, — заулыбался тот.

— Ну вот и порешали, рыба ты моя – торгаш заулыбался в ответ.

Мне эта ситуация показалась по меньшей мере странной. Ладно бы парень действительно не хотел ехать – так выброси билет, стань в очередь и возьми новый. Так делают все те, что от смотрового окна не отходят. Картотеку все равно никто не ведет.

— Я ведь не эгоист, мужик – ответил торгаш. – Хочу и себе и людям подмаслить. Ты свой шанс просрал, так что помалкивай.

Они обменялись билетами и распрощались. Забегая наперед скажу, что когда радостный учитель дождался своей очереди и направился на перрон, во время проверки билета его повязали и куда-то увели. Схема была цинична и проста – менты не справлялись с обеспечением безопасности вокзала. И нанимали людей внутри, которые сдавали найденных преступников прямо в руки Фемиды. За что получали серьезное сокращение срока ожидания. Но человек даже здесь свою козлячью натуру проявляет. Когда дружинникам лень выявлять нарушителей, они их создавали сами, подводя новичков под санкции. Новые люди здесь точно слепые кроты.

На вокзале есть только занятие – ждать. Ты ждёшь поезда, ждёшь интересных собеседников, последние новости. Ждёшь когда появятся интересные развлечения. Ждёшь когда откроется смотровая площадка. Все существование – жизнью это не назвать, — состоит из нескончаемого ожидания. Смотровую площадку ждут практически все. Не ждут только по личным обстоятельствам – кто разозлен на увиденное, или ждать было некого. Но таких здесь меньшинство. Сама по себе площадка выглядит очень просто – в дальнем углу здания стоит стекло неописуемой длины и метра два в высоту. Девяносто процентов времени оно закрыто серой непроглядной дымкой. Дым постоянно шевелится, перемещается, меняется внутри себя.

Он практически дышит. Рассказывали, что одно время существовала секта дымопоклонников. Якобы нашептывали дыму кого нужно показать и тот покорно слушался. Бред собачий. Задача стекла – кратковременное окошко. В конкретное время дым рассеивался и ты видишь кого-нибудь из своих родственников. Иных задач устройство не имело. Телевизор не посмотришь. Площадка была единственной серьезной причиной остаться на вокзале. Ради пятиминутного окошечка бабушка способна просидеть вечность – лишь бы увидеть взросление внучки. Люди наблюдают как растут их дети, куда поступают, где работают, выхватывают отдельные моменты их жизней. Нет ничего ценнее понимания, что ребёнок живёт достойную жизнь, а внучку назвали в твою честь. Повлиять на частоту открытия окна нельзя. Это известно всем. Проклятый дым живет собственной жизнью, открываясь когда ему вздумается. Поначалу дыма не было вообще – по всему периметру вокзала стояли окна замазанные краской. Нужно было ноготком эту краску соскоблить, будто стираешь лотерейный билет. И заглянуть сквозь отверстие в строго отведенное по карточкам время. Нынешнее стекло штука посовременней. Не нужно бегать– дым работает индивидуально. И талоны пропали – о подошедшей очереди сообщают удары вокзальных часов, которые слышны только адресату. Спасибо прогрессу! Окна открываются по разному – кому-то чаще, кому-то реже. Самоубийцам они не открываются– об этом объявляют сразу при попадании на вокзал.

Наверху решили, что раз ты ушёл из жизни добровольно, то нечего тебе ею и интересоваться. При площадке находится группа людей называемые Агенством. Они торгуют информацией собранной со всего вокзала. Скажем, увидели вы своего сына с дипломом, но какой ВУЗ он закончил непонятно. Запомните все детали – цвет обложки, надписи, аббревиатуры. Обратитесь в Агенство и быть может вам помогут. Разумеется не бесплатно.

В первый раз я бежал сломя голову через весь вокзал, потому что часы заработали когда я участвовал в наспех организованном шахматном турнире. Дымка рассеялась и появилась черноволосая девушка, идущая по тротуару с продуктовым пакетом в руке. Это Яна, моя дочь. А как вымахала-то! Когда я ушёл она совсем крохой была – едва-едва перестала помещаться в коляску. Теперь же это статная девушка лет двадцати. Значит я на вокзале не менее восемнадцати лет. Время здесь не ощущается.

— Не могу понять, — сказал рядом стоящий старик. – Это мой внук или нет?

— Ваш, ваш, стекло показывает только родственников или очень близких людей. Не шумите, — ответила девушка неподалеку.

— Ну тогда дурак он. Говорил же, когда он маленький был – учись, иначе мешки грузить будешь. И что вы думаете? – смотрю, а он мешки грузит. Глаза б мои его не видели.

— А мой Вова президентом стал, — тихо сказала женщина сидящая на полу неотрывно смотрящая в дым.

— Знаем мы, знаем, — буркнул кто-то в толпе.

Стекло было местом оживленных дискуссий на любую тему. Особенно если кому-то удавалось достать свежие данные. К счастью, любая информация была актуальна, поскольку люди здесь находились из разных времен. Весть о победе Советского Союза во Второй мировой войне каждый день доводит кого-то до счастливых слёз.

— Что-нибудь для нас есть? – встретил меня на выходе парень из Агенства.

— Ну, я тут где-то лет 18.

— Ай, — расстроено отмахнулся он.

– Время значения не имеет.

Любая информация неизвестная Агенству была полезна. Ее можно выгодно продать. Скажем, в ходе наблюдения за родственником ты случайно цеплял кусок новостей по телевизору. Если в увиденном есть польза, Агенство предлагает бегунка в оплату за информацию. Бегунки – местная валюта. Это обычные люди, такие как мы с вами, но выполняли они самую ценную работу – искали родственников. Опрашивали новоприбывших, бегали по вокзалу, выкрикивая имена и фамилии.

Товарооборот был прост – ты платил Агенству одной информацией, они платили бегункам другой. И все счастливы. У одного человека физически не хватит ресурсов осмотреть каждый из десятков вокзальных входов. К тому же смотровая площадка отнимала время. А вдруг именно в эту минуту твоя супруга появится? Ну и как прикажите ее искать по всему зданию? Этот пробел в организации заполняли бегунки. Зачастую наградой выступала информация по другим родственникам. Потому если все же кто-то и может тебе подсказать ВУЗ твоего сына, чтобы это узнать придется попотеть.

К счастью, людской век короток и ждать приходилось недолго. Да и нет здесь других важных дел – остается только цепляться за прошлое. Временами прошлое затягивает. Поговаривают, что на смотровой площадке жил старик. Разглядывал своих родственников, притом настолько дальних, что ничего общего меж ними уже не было. Но система все же показывала. Дед сидел так долго, что об этом прознала администрация и насильно посадила на поезд. Говорят, кричал и сопротивлялся. Обычно до такого не доходит – люди следят за жизнью детей, внуков, максимум еще каких-то близких родственников. Когда сердце перестает ёкать при виде правнуков, когда все близкие собрались рядом, люди спокойно садятся на поезд.

Жизнь на вокзале не была одномерной – хроническую пустоту ожидания нужно было чем-то заполнять. Появлялись развлечения – люди искали футбольные мячи, карты, шахматы, устраивали массовые соревнования. Кстати насчет вещей – люди попадают на вокзал ровно с тем, что было у них в последнюю минуту. Недостатка в предметах точно не было. Помимо развлечений занимались и делами поважнее – например наукой. Ученые собирались вместе, образовывали импровизированные институты, количество которых ко времени моего отбытия перевалило за несколько тысяч. Как правило изучалась одна вещь – вокзал. Кто его построил, кто за всем этим стоит, как управляется, куда идет поезд и что здесь вообще происходит. Разумных ответов было мало. Однако незадолго до прибытия моей супруги одна из групп заявила, что нашла объяснение важному вопросу – мол, вокзалов много и каждый из них собирает на себе определенную культурную группу. Для облегчения организации. Знать бы кто все это выдумал. Но рано или поздно все это надоедает. Время не ощущается, но в каждом человеке копится едва уловимая усталость.

Накопилась она и во мне. Я видел все – включая взросление правнуков. Жизнь у них была достойная, ровная, без больших несчастий. Пока ждал супругу видел миллионы людей, вел дискуссии на тысячи тем. Не сказал бы, что было скучно. Но покоя не было пока не дождался Маши и детей. Втроем, все вместе, мы получили специальный семейный комплект билетов, с номерами по порядку. Когда пришло время я впервые сумел выйти за пределы вокзала и ахнул от увиденного – здание было невероятного размера. Ни конца ни начала было не видать. Оно занимало весь горизонт. Казалось, что кроме здания и перрона ничего в этом мире не существует. Да, ещё железнодорожные пути. Ведущие неизвестно куда.

— Ну и Бог с ними, — проворчал я, помогая моим девочкам подняться на ступеньки вагона.

Куда мы отправимся, я не знаю. На всех билетах написано «Конечная». Даже самое длительное ожидание когда-нибудь кончается.