Антошка был красивым ребёнком с самого детства. На садовских утренниках ему поручали читать самые душещипательные стихи – присутствующие мамы и бабушки всегда промакивали глаза и дружно умилялись:
– Ах, какой красивый ребенок! Чисто ангел! И стих так прочитал – ну, до слез!
А потом Антошина красивая мама уехала в теплые края, за три девять земель, как в сказке. К чужому дяде. Антошин папа вскоре женился на другой маме, у которой был уже готовый братик, Андрей. Он был не такой красивый, как Антоша, но они поладили.
Мальчики вместе ходили в садик, а потом в школу. В школе история со стихотворениями повторилась: Антон декламировал со сцены, а все восторженно хлопали… Но вот учился он не ахти, если честно. Часто оценки ему доставались буквально за красивые глаза. Не то, что братику Андрею – тому пришлось учить и зубрить.
А когда Антон подрос и стал встречаться с девушками – то с учебой и вовсе стало туго. Учиться не хотелось, хоть плачь. Выручало то, что девушки ему решали задачки, подсказывали на экзаменах, но ведь предстояло еще поступление в ВУЗ!
Родители опасались провала при поступлении. Мама Валя – так и вовсе капли пила сердечные, заранее боясь за будущий диплом прекрасного, как киноартист, приемного сына.
За Андрея своего родного меньше боялась, чем за Антона. Тот уже давно наметил мореходку, собрался поступать на судовождение– он с детства грезил морем.
– Мам, не боись, прорвёмся! это Андрюхе вкалывать, а мне за красивые глаза не поставят! – отшучивался Антон.
И правда, повезло, прорвался. Ему снова украдкой помогали девушки сдавать тестирование, подсказывая нужные ответы. Поступил Антон в неплохой ВУЗ с высоким рейтингом. И опять учеба была отодвинута на задний план. увлекался!
За годы учебы Антоха гулял со множеством девушек – одна краше другой. А как же иначе? Он ведь сам такой был красавчик, что девушки сами на него вешались и проходу не давали. Он даже шагов навстречу не делал: оставалось только принимать их настойчивые знаки внимания и выбирать, на ком ему остановиться.
И вдруг всю студенческую и преподавательскую общественность всколыхнула нежданная негаданная новость: Антон – женился!
Столько девичьих подушек было обильно полито слезами! Антон женился на Асе, девушке на два курса его младше. Свадьбу молодые не отмечали: Ася – сирота, а Антону свадьба особо не была нужна. Просто расписались, и все.
Не женился бы, конечно, Антон на крокодиле, но и красавицей его избранница не была. Просто мила. Зато характер у нее был – сама кротость и доброта. Глаза ее сияли позитивом, а красота у нее была природная, настоящая. Девушка не имела силиконовых усовершенствований и накладных локонов и ногтей. Даже почти не красилась.
Друзья спрашивали, почему он женился на серенькой мышке, когда вокруг него табунами ходят шикарные породистые лошадки, лощеные да холеные…
А он отшучивался:
– А я люблю натурпродукт! Чтоб без ГМО. Без всех этих резиновых тюнингов на физиономии, декольте, и без прочих пластических подделок! Это развлекаться можно игрушками, а для жизни надо выбирать серьезные вещи.
Ася с рвением готовила для мужа вкусные домашние кушанья, как говорится – первое, второе и компот. Писала ему конспекты, делала за него курсовые, а молодой муж с удовольствием… изменял жене, как и раньше.
Не зря говорят, привычка – вторая натура. Ну как можно сдержаться, и поглощать одно блюдо, когда вокруг такое обилие десертов! И голубоглазые, и кареглазые… И блондинки, и рыжие, к которым
Антон питал особенно трепетные чувства – любил он всех рыжих! Женщин лисьей масти обожал, аж крышу срывало… Потому и на Асе женился – рыжая она. И вся в золотых веснушках. Она страдала от этого, пудрила свой изящный носик, а он наоборот восхищался.
И целовал ее в кончик носика, так густо усыпанный веснушками, что казался испачканным пыльцой, словно Ася нюхала одуванчики. И котенка рыжего ей подарил на первую годовщину свадьбы.
Мама Валя, правда, ворчала, что лучше бы не рыжего котенка, а рыжего мальчонку. Но с детьми они пока решили не спешить. Точнее, решил Антон. Ася его решение молча приняла, и даже согласилась, что они это решили вместе.
Ну, не нагулялся еще Антоха, куда ему дети! Сам еще большой ребенок.
С дипломом после универа тоже заминок не возникло – защитился Антон (с помощью Аси, конечно), и даже получил весьма неплохую должность. Одна из пассий замолвила за него словечко перед высокопоставленным папочкой.
К тому времени женился брат Андрюха. И семья к их прискорбию похоронила отца, которого не удалось поднять после инсульта… Осталась мама Валя одна. Точнее, с невесткой.
Антон в целом доволен был своей супружеской жизнью. По утрам он поглощал вкусный завтрак, целовал Асю, уходя на работу, и ехал… к пассии Ладушке. Той, что помогла ему получить хорошую должность.
Ася кормила любимца кота, и ехала на учебу – она заканчивала пятый курс. Антон от Ладушки ехал в офис и… там, забыв и про Асю и про Ладушку, всецело был поглощен секретаршей шефа, Ниночкой. Ненатуральная была рыжуля Ниночка, а крашеная – но все равно, чудо как хороша!
По выходным уезжал навестить мать в пригороде, и там навещал развеселую вдовушку Надюшеньку. Вышла Надюшенька замуж за тракториста, который на своем тракторе провалился под лед на озере – хотел срезать дорогу, да и срезал навсегда…
Красавица Надюшенька не долго по мужу горевала. Румяная статная молодуха так вскружила голову Антону, что он старался поехать к матери чуть не каждые выходные, находя срочные дела по хозяйству.
Асе врал, что матери помогать едет. Матери врал, что отдохнет от трудовой недели, от городского шума, что посидит с приятелями. Но зачем ему были нужны приятели, когда ждала его горячая зазноба?
Так и жил Антон, по сути, без забот. Его жизнь вполне его устраивала. Однажды он выхватил девушку прямо из-под автомобиля, не дав попасть под колеса. Потом понял, что она еще и пьяна к тому же. Она что-то лепетала ему, что ей незачем жить, и одновременно рассыпалась в сотне извинений.
Ее пьяные слезы и раскаяние в глупом своем поступке тронули его. Наверное, и правда, у милой девушки беда стряслась… Надо было посодействовать, хотя бы выслушать. Антон позвонил на работу и попросил пару часов на непредвиденные форс-мажорные обстоятельства.
Отвез он незадачливую суицидницу в кафе, заказал им обоим крепкий кофе, и выслушал ее крик души. Она пришла в себя, сообщила, что живет безалаберной никчемной жизнью, и в благодарность за спасение постарается взяться за ум, привести свою жизнь в порядок. Сеанс психотерапии потребовалось повторить.
И Антон нечаянно стал встречаться с Нелли! Сначала, чтобы ее поддержать, а потом вдруг нежданно-негаданно в девушку влюбился по уши. Вокруг благоухала и буяла буйным цветом весна. Антон с Нелли гуляли по набережной, в парке, и он ощущал себя чуть ли не спасителем и целителем заблудших душ.
Он так радовался, что она больше не пьет, и уже больше не говорит о суициде. И в жизни ее более-менее все устаканилось. Сначала Антон сам себе удивлялся, что гуляет с ней за ручку, как с сестрой. Заботливо и целомудренно. Он забыл про всех своих пассий!
Они обрывали ему телефон и слали пачками эсэмэски, а Антон всецело был поглощен душевным равновесием депрессивной красавицы…
А потом у него случился с депрессивной красавицей роман, и у него совсем снесло крышу. Влюбился! Сам не заметил как. Может, потому что она была рыжая! Но не такая, как Ася. Та была как рыжее летнее солнышко.
А Нелли – как осенняя огненная лиса на фоне багряного леса. Копна ее блестящих волос была аж красная, как полыхающий костер. И кожа совсем без веснушек – белая, без единого пятнышка, как алебастр. Забыты были все Ладушки, Ниночки и Надюши, и все прочие красавицы, включая собственную жену. Антон каждое мгновение дышал любовью к ранимой нежной Нелли.
Он решил оставить жену. Оказалось, он без своей огненной лисы не может жить ни дня. Потом Антон подал на развод. Развели их быстро: детей у них не было, совместно нажитого имущества они с Асей еще не нажили, делить было нечего… Ну, кроме рыжего Асиного кота, которого никто не стал бы делить.
Ася осталась в той квартире, которую они вдвоем снимали, а Антон собрал чемодан и перебрался к Нелли.
– Ась, тебе денег оставить?
– спросил Антон, но потом сам себя мысленно поругал. Болван, она ведь только что устроилась на работу, конечно – на что же ей жить?
Ася, конечно же, отказалась. Но он все равно оставил ей некоторую сумму в тумбочке в прихожей.
Антон летал, как на крыльях. И даже не замечал, что его Нелли, кроме того что она не приспособлена к жизни в целом, даже не приспособлена к элементарным повседневным жизненным задачам. Даже утренняя яичница превращалась у нее в небольшой пожар, и в клубы густого едкого дыма по всей квартире.
Не беда! Зато у них любовь! В конце концов, можно и пиццу заказать. Или суши.
Вскоре они с Нелли подали заявление в загс, а потом – и расписались. Это был самый романтический вечер в его жизни! Их вечер.
Вся квартира была усеяна мерцающими свечами, и пахла восточными благовониями. Невеста была тонка и невесома, как эльфийская принцесса. Они пили красное вино и молча глядели друг другу в глаза. В таинственном мерцании огоньков свечей все было сказочным и нереальным.
Потом Нелли, сияя глазами, потащила мужа аж на крышу, отметить их счастье под звездным небом.
Они любовались видами ночного города, россыпью звезд в чернильном небе
Они любовались видами ночного города, россыпью звезд в чернильном небе, а потом Нелли предложила… держась за руки вдвоем взлететь с крыши.
– Ты что?! Мы же не птицы! Мы если взлетим – то явно не вверх! А на асфальт… – он осторожно заглянул за ограждение, чувствуя, как от такой высоты немеют ноги…
– ух, как далеко! Даже машины кажутся маленькими отсюда.
– Вот и хорошо.
Ощутить счастье в полете, и умереть в этот миг счастья
– что может быть круче? – загадочно произнесла Нелли.
– Жизнь, вообще-то, круче! Увидеть то, чего раньше не видел. Побывать там, где никогда не бывал. Полетать на вертолете над тайгой… Прыгнуть с парашютом…
– Вот и прыгнем! – не унималась Нелли.
– Хоть и без парашюта. Но тут будет достаточно долгий полет, чтобы ощутить неземное счастье!
– Ты сумасшедшая! – Антон поцеловал молодую жену в нос.
– Да! Я сошла с ума от любви!
Нелли схватила его за руку и потащила к хлипкому ограждению на краю крыши. Антон слабо упирался сначала, не веря, что она действительно сможет это сделать. Думал, шутит… А когда осознал, что она вовсе не шутит, его нога уже ощутила глубокую пугающую пустоту под собой.
Дальше все произошло, как в замедленном кино. Нелли полетела вниз, раскинув руки, увлекая его за собой. Антон сделал последнюю попытку удержаться, и удержать девушку, но – безуспешную.
И он сорвался с крыши следом за ней. Говорят, когда ты заглянул смерти в глаза, перед тобой проносится вся твоя жизнь, все дни и годы вереницей, как вспышка. Врут? Нет, не врут.
Действительно, перед глазами в доли секунды проносится вся твоя жизнь. Так ярко, как ослепительная вспышка. И так мудро ты видишь каждый миг, словно тебе Высший разум показывает, где ошибся, а где себя можно похвалить…
Но это запоздалая мудрость, которая в жизни никогда больше не пригодится… Пока летел, Антон успел ужаснуться, что похвалить ему себя в жизни не за что. Разве только за то, что пытался спасти Нелли, второй раз… Хотя ему это не удалось. Она все равно успела покончить с собой, как собиралась уже давно, да еще и Антона умудрилась потащить за собой…
Потом раздался звук удара, который отозвался миллионами колоколов. И Антона напоследок ослепила такая яркая вспышка, как тысячи солнц… И наступила чернота.
Антон лежал в реанимации. Он ничем не напоминал прежнего красавчика Антона. Скорее мумию, туго обернутую бинтами. В полете он тогда зацепился за чье-то постельное белье, которое сушилось на балконе двенадцатого этажа, и порывом ветра рванулось вдруг пузырем ему навстречу.
Антон запутался в пододеяльнике. Пододеяльник все равно тут же оборвался, и Антон полетел вниз уже в нем, как Супермен. Только плащ у этого случайного Супермена был не красный, развевающийся на ветру… Следующий порыв ветра рванул полы нечаянного плаща, и Антона потоком упругого воздуха толкнуло на фургон, стоявший у подъезда.
Мебельный фургон, у которого кузов был крыт не металлом, а плотной полимерной пленкой с надписями: название магазина, номера телефонов…
Если бы Антон упал на асфальт, как Нелли, то от него осталось бы то же, что и от нее… После такого не выживают.
Антон благодаря случайности выжил. Со сломанной ногой и сломанной спиной. С черепно-мозговой травмой. С семью переломами в общей сложности, не считая мелких трещин костей.
Три месяца он лежал в реанимации без сознания, периодически умирая снова. После полета с крыши он пережил еще две клинических смерти…
Говорят, в миг смерти уходящий из этого мира человек видит яркий свет, и пришедших к нему родственников. Врут? Не врут.
Антон видел световой коридор, в конце которого маячили приближающиеся фигуры, и когда они подошли ближе, он узнал и отца, и деда, и бабушку! Они не звали его с собой – просто стояли и серьезно так на него смотрели.
Он пытался дойти до них, но ему это так и не удалось. Он натыкался на какую-то преграду, которая словно отсекала мир мертвых от мира живых…
Еще четыре месяца медики его латали и склеивали, пытались вернуть возможность ходить, но потом сдались.
– Прости, братуха. У меня ребенок. Не могу я тебя к себе… Я все время в рейсах, а на кого я тебя могу взвалить? На мать? На жену с младенцем? Я того… могу тебе помочь устроиться в дом инвалидов… Там уход и лечение… – виновато шмыгнул носом Андрей.
Антон закрыл глаза и молчал. Вот и вся помощь… Антон долго сомневался, писать ли своей родной матери… Она бросила их с отцом, когда Антону было пять. Вышла замуж и уехала жить в Италию. Приедет ли она? Поможет ли сыну хотя бы деньгами?
Все же отважился, написал. Мать связалась с ним по скайпу. Прослезилась, но Антон видел, что все у нее как-то наигранно – вроде как слезы утирает, а чувств к нему нет в ее глазах. Промакивает вроде как слезы, а на самом деле – макияж поправляет… Да и какие могут быть чувства – она бросила его еще малышом, и больше с ним не контактировала. С тех пор они могли только развеяться и забыться,
чувства эти, но не укрепиться. Мать пообещала прислать ему денег на лекарства. Когда поинтересовалась его прогнозами, узнала, что подняться из инвалидного кресла ему не светит. По крайней мере, без операции в Европе, которая стоит около двухсот тысяч евро.
Да еще – потом нужна длительная реабилитация… Услышав такое, глаза у нее забегали. Она фальшиво бодрым голосом пожелала ему, пусть соберется нужная сумма и торопливо попрощалась, пообещав, что еще позвонит.
Антон понимал, что звонить она больше не будет. Он ей не нужен был здоровый, с какой стати она будет заниматься инвалидом-колясочником?
Красавчик, за которым табунами бегали девицы, остался совсем один. Антона никто не навещал, и даже не звонил ему никто. Он обреченно дожидался того дня, когда за ним приедет транспорт, и отправит его в дом инвалидов…
И тут судьба сжалилась над Антоном в очередной раз. Жена забрала его из больницы. Бывшая. Ася. Она навещала его несколько раз в травматологии. Антон и рад был ей, и сердился… Но он был так одинок!
Привезла его Ася все в ту же их съемную квартиру. Наконец он рассмотрел у дома, что она с внушительным животиком.
Ходит такая как куколка-матрешка, округлившаяся, переваливаясь как уточка… Когда она возила его в инвалидном кресле на прогулки, на нее всегда был наброшен халат, да еще и куртка.
Антон находился все еще под воздействием обезболивающих – его тело словно разрезали раскаленной ножовкой на куски, и ему периодически делали уколы, чтобы уменьшить боль от травм и швов. Из-за уколов он был невнимателен, рассеян, и к тому же плохо фокусировался взгляд.
А в день выписки, когда Ася оставила халат в больнице, и везла его по аллее к дому, он наконец увидел, что она изменилась. Им пешком было недалеко, от дома до больницы можно было дойти за десять минут без транспорта.
Ася везла его и не торопилась, но находилась сзади, и он слышал только ее голос. У подъезда она поставила его кресло, повернув к солнышку, но так, чтобы оно не било в глаза, и тяжело опустилась на лавочку, передохнуть. И тут у Антона упала челюсть.
– Ты… беременна?
Ася улыбнулась и покраснела. Даже ее розовые ушки стали малиновыми.
– Ну, как видишь.
– Мы разводились, и ты уже была в положении?! И ты знала, и ничего мне не сказала?
– А что бы это изменило? Ты снова меня полюбил бы, как раньше? – Ася внимательно посмотрела ему в глаза.
Антон растерялся. Они разведены. Ребенок теперь родится без отца. Ася взяла его к себе, потому что кроме нее он оказался больше никому не нужен в этом мире… Ни многочисленным его распрекрасным пассиям, ни его родной состоятельной матери, ни его брату с его семьей… Пусть неродному, но ведь они с детства жили вместе как одна семья…
Отцу наверное был бы нужен, но папы больше нет… Никого у него нет, кроме Аси. Антон вдруг закрыл лицо ладонями и расплакался, безутешно, как когда-то в детстве, когда его бросила мама… Ася тут присела рядом с его креслом, обняла его голову и прижала к груди:
– Антошечка, миленький, ну что ты! Мы справимся! Вот увидишь! Держись, миленький! Ты мне только помоги чуточку! А то без тебя мне не справиться. Господи!
Беременная пичужка на сносях, без кола, без двора, с инвалидом на руках, уговаривает его помочь, потому что ей без него не справиться! Ну, какое сердце это может выдержать?!
Потом оказалось, Антон имеет право на квартиру покойной жены Нелли, которую она получила от родителей. После канители с документами ему удалось все же стать владельцем этого нежданного наследства.
Старый дом в центре, с толстенными стенами, с почти четырехметровыми потолками, считался в их городе элитным жильем. Он на рынке недвижимости оценивался в солидную сумму даже на некотором спаде покупательского спроса.
Само собой, Ася немедленно заявила, что квартиру надо продать – вот тебе и деньги на операцию!
– Ты с ума сошла?!Такое жилье! Такое нам не купить больше…
– Антош, если это вернет тебе ноги – ну и Бог с ним, с жильем. Даже элитным!
– Ну почему я не крутой программист какой-нибудь, чтобы я разработал и продал крутую программу, и получил бы… – стал фантазировать Антон.
– Но пока ты не программист, нужно исходить из имеющихся возможностей! – перебила Ася, тут же спустив Антона с небес на землю.
Он только вздохнул, и обещал еще над этим вопросом хорошенько подумать.
– Только не слишком долго думай. В твоем случае время – деньги. Затягивать нельзя. Да нам с тобой во всех смыслах затягивать нельзя: скоро роды. С животом в обнимку я все же более мобильна, чем с младенцем на руках.
Его Ася была сама рассудительность! Как всегда. Тем временем его неуемная бывшая жена развила кипучую деятельность по переговорам с различными фондами. Потому что продажа их элитной квартиры все равно не давала нужной суммы на восстановление подвижности нижних конечностей.
Глядя на ее упорство, присоединился к ее борьбе Андрей. Он привез конверт с деньгами, и прежде чем продолжить разговор с братом, он сообщил Антону, что тот круглый дурак.
– Круглее не бывает на свете! Такую женщину бросил ради сумасшедшей! А что наворотил, мрак! Казанова чертов.
– Да сам себя ругаю каждый день! Но зато хоть не потерял ее насовсем…
– Мы тут это, Антох… С женой посовещались, в общем – когда-нибудь на новый дом мы еще заработаем, и на машину. Ты выздоровеешь, тоже поможешь. Когда-нибудь. Но я себе не прощу, что брата безногим на всю жизнь оставил! Лечись, братуха! Поезжай и делай эту операцию! Возвращайся к нам уже на своих двоих.
Он наклонился к Антону, и братья крепко обнялись. В дверях стояла и улыбнулась Ася. Потом она повязала передник на свой большой живот и заявила:
– Кто айда мне на кухне помогать? Будем лепить вареники с картошкой и печенкой!
Когда Ася с Антоном вели переговоры с покупателями квартиры о сделке, неожиданно произошли две важных вещи.
Один известный профессор из Лейпцига связался с Асей, точнее с Антоном, и предложил провести ему операцию безвозмездно, за счет клиники. У Антона, оказывается, был сложный случай, представлявший научную ценность. Многие медики изъявили желание присутствовать при операции лично, для наработки опыта подобных операций в дальнейшем. Это, безусловно, был риск, но в любой операции есть риск. И еще не очень было приятно выступать подопытным кроликом, но Антон согласился.
Приехала мать Антона – вот уж кого он видеть не ожидал. Он думал, они уже все сказали друг другу. Она просила прощения у сына, за все! Жалела, что не может попросить прощения у своего мужа… И предложила оплатить расходы на перелет, на операцию и реабилитацию. Сказала, ее Винсенте сам предложил денег – они состоятельные, бездетные, ради чего они тогда живут? Все равно на тот свет никто в кулаке не унесет ни одной купюры…
Ася держала Антона за руку, и молчала. Она тоже такого не ожидала. Они отказали покупателям квартиры, а те им устроили настоящие торги. До этого мурыжили их, цену сбивали до абсурда, пользуясь безвыходной ситуацией Антона, а тут сходу предложили чуть ли не в полтора раза больше, когда увидели, что жилье уплывает!
Когда Антон заявил, что сделки в любом случае не будет, посыпались проклятия и оскорбления, и даже угрозы… Ася спокойно завила: – Чем вы можете меня испугать? Я не боялась остаться с ребенком на руках и сидячим инвалидом, тоже, по сути, на руках. Меня теперь испугают какие-то хапуги?!
Она фыркнула и решительно покатила инвалидное кресло прочь. Потом все срочно разлетелись и разъехались в разных направлениях.
Антон – в Лейпциг.
Ася – в роддом.
А ее рыжий кот – к Андрею в дом, пока Ася вернётся.
Операция прошла успешно. Реабилитация была длительной, но эффективной. Антон ходил, опираясь на палочку, но вскоре и она не понадобилась. Он женился повторно на своей жене, и вернулся на работу. А в свободное время с удовольствием катал детскую коляску по аллеям парка.
Он обнимал свою жену, и они вдвоем щебетали над их малышом. Андрей купил новый дом и уже заканчивал там ремонт. Планировал пригласить брата с семьёй отпраздновать новоселье. Скоро приедет мать Антона со своим Винсенте знакомиться с внуком.
Мать даже помолодела, постоянно улыбалась и агукала в монитор малышу. Она то и дело повторяет, что не понимает, как она могла жить столько лет как каменная статуя, потеряв где-то сердце.
Антон думал, никогда не сможет ее простить – но оказалось, смог и простил… Встречая то там, то сям в городе знакомых дам, у которых был когда-то с Антоном обоюдный интерес, он делал вид, что их не замечает.
А когда особо активные дамы намекали, что неплохо бы вернуть былое знакомство с таким красавчиком, он только улыбался: – Красавчиком?
Поверь мне, красота – это такая неважная вещь…
Ему не верили, конечно.
Но он-то лучше знает!
0 Комментарий