Не плачь, всё будет хорошо

Таня смотрела огромными глазами полными слёз на то, что происходит. Девочка слышала, как женщины переговаривались.

— Господи, горе-то какое!

— Кому горе, а кому вообще, как камни с неба.

— Ой не говори! И сын-то не сын, столько лет назад уехал, а тут на тебе, родни ближе не нашлось.

— Да уж, а с ребёнком тогда что? Ребёнок-то, получается, вроде как и внучка ей, а вроде как и нет.

— Ой, не говори. Бедная Марина, это же и похороны на себя взяла, а могла бы отказаться.

Таня размазывала слёзы и ничего не понимала. Ещё несколько дней назад они с мамой жили в городе. Мама конечно болела, но зато всегда была рядом. Однажды к ним пришли какие-то люди, забрали маму и привезли её сюда к этой злой, неразговорчивой тётеньке. А потом и маму привезли, только мама не была такой, как прежде, она была какой-то чужой, и смотреть на неё было страшно.

Марина, о ней говорили женщины, стояла в углу комнаты. Она до сих пор находилась в шоке, иногда поглядывала на маленькую девочку, сжавшуюся в уголке, но понимала: ни успокоить, ни сказать ничего хорошего пока она ей не может. Вообще, всё что происходило, походило на театр абсурда.

Когда-то Марина вышла замуж за мужчину, у которого был маленький сын. Любовь у них была, да и мальчика она смогла полюбить как своего. Но вот мальчик, когда вырос, стал предъявлять претензии: и денег ему мало, и толчка для жизни от них не было. Отец терпел-терпел, да и выставил его вон. Марина, конечно, просила его успокоиться, но сын не успокоился и когда Марина была на работе, вернулся. Видимо, у них с отцом была драка, судя по тому, что творилось в доме. Мына уже не было, когда Марина пришла с работы, ценных вещей, денег тоже, а муж её был уже без сознания. Мужа не спасли, сына посадили…

Дальше она его судьбой не интересовалась, а потом, несколько лет спустя (а было это года три назад), он появился у неё на пороге. Худой, страшный, валялся в ногах, просил прощения и умолял помочь. Марина указала ему на дверь, а он тогда что-то говорил о том, что у него ребёнок есть, что его скоро прибьют, и они, то есть мама с ребёнком пропадут.

А буквально несколько дней назад к ней приехали, сказали, что живёт такая женщина с ребёнком, папаша их бросил с долгами, мать заболела, что жить ей осталось всего день-два. И вот женщина дала её адрес, сказала, что Марина бабушка ребёнка, а больше никаких родственников нет.

Сначала Марина не хотела даже слышать ничего. Зачем ей эти проблемы? Люди уехали, а Марина принялась за домашние дела, только вот не могла ничего, всё из рук валилось. Промучившись ночь, утром поехала в город.

Никто в деревне и не знал, куда она делась, зачем, все просто опешили, когда Марина вернулась, потому что приехала не одна, привезла с собой ребёнка, а следом привезли и гроб с телом. Деревню разрывало от любопытства, но к Марине так просто с расспросами подойти боялись. После смерти мужа она замкнулась в себе, ни с кем считай и не общалась,  обозлилась, отдалилась. Давно уже никто даже не пытался заговаривать с ней, потому что в ответ: или не услышал бы ничего, или просто был бы послан.

Женщина не пила, вела большое хозяйство, торговала на рынке своими продуктами, и даже в сельский магазин старалась не ходить, всё из города себе возила. А тут такое. И ведь пока докопались до того, чей ребёнок, да и кого хоронить она собралась, чуть ли не день прошёл. В деревне люди отходчивые, добрые, так что вскоре потянулись к дому Марины. Помочь, поддержать — это дело святое. Марина впервые не отвернулась, не отказалась от помощи, потому что находилась в полной растерянности. Ладно, похороны, не жалко ей денег, всё равно мёртвым грузом лежат, а ребёнок. По документам, она была ей бабушкой, потому что сына она когда-то тоже усыновила.

После похорон, когда помянули как пологается и односельчане разошлись по домам, осталась у Марины Света, соседка. Когда-то в далёкие времена они дружили, а потом, после смерти Николая, когда Маринку от всех отгородились, подруга ей стала не нужна.

— Я помогу тебе или прогонишь?

Марина махнула рукой:

— Ну что ты говоришь, не прогоню конечно. Ты уж прости меня Свет, не хотелось мне никого видеть и говорить не хотелось ни с кем.

Света вздохнула, закатала рукава, стала составлять посуду к мойке:

— Да понимаю я всё, потому и не лезла. Каждый своё горе по-своему переживает. Послушай, а девочка эта…

Марина скривилась.

— Совсем про неё забыла, наверное есть хочет, да и спать тоже.

Она пошла в комнату, привела испуганную Таню, посадила за стол, поставила перед ней тарелку.

— Ешь.

Девочка послушно стала есть молча. Ручонки дрожат, сама глаза поднять боится. Когда тарелка опустела, Марина скомандовала:

— Пойдём, покажу тебе, где спать.

Вернулась быстро, Света кивнула головой:

— Она же маленькая, маму потеряла, её бы пожалеть, посидеть с ней.

Марина вздохнула:

— Свет, ты же знаешь, у меня детей-то не было. Я её боюсь даже, вообще не знаю, что делать.

Света вытерла руки, пошла в комнату. Таня лежала, плотно закрыв глаза, наверное устала, вот и уснула сразу. Когда всё было прибрано, Света ушла. Марина тоже легла, она уже засыпала, как услышала, что ребёнок тихонько плачет.

«Только этого не хватало.»

Попыталась вспомнить, что там нужно делать и решила просто подождать. Если начать успокаивать, то скорее всего Таня разрыдается так, что ей её будет не успокоить.

Прошёл час.

Марина слышала, что девочка затихла, а потом ровно засопела, выдохнула с облегчением. Оказывается, всё это время она так одеяло пальцами сжимала, что сейчас с трудом разогнула их. Подождала ещё немного, встала, подошла к Тане. Лицо малышки опухло от слёз, реснички и во сне подрагивали. Марина наклонилась, провела ладонью по волосам ребёнка.

— Не плачь, всё будет хорошо. Мы с тобой обязательно подружимся. Я тебя не обижу.

Женщина невольно улыбнулась, легонько поцеловала ребёнка и легла. Уснула сразу, будто провалилась куда-то.

Таня открыла глаза почти сразу, как Марина уснула, ей снилась мама, и девочка отчётливо поняла, что лучше, чем рядом с мамой, ей нигде не будет. Тихонько встала, стянула свою курточку и вышла из дома. На улице было прохладно, но не холодно. Таня помнила, где они сегодня были, была уверена, что найдёт дорогу к кладбищу. Быстро шагала, приговаривая под нос всякие стишки, это чтобы не так страшно было.

Наконец впереди замаячили кладбищенские ворота. Таня вздохнула и не оглядываясь вошла в них. Вот теперь она растерялась. Летняя ночь была довольно светлой, но куда идти здесь она совершенно не помнила.

— Я найду.

Таня пошла вперёд, потом повернула, ещё повернула. Вскоре поняла, что не понимает, где она. Стало очень страшно. Она вернулась бы к той злой тётке, но где найти ворота девочка тоже не понимала. Она увидела лавочку, красивая такая лавочка, а рядом большой ангел. Ангел не даст её обидеть, а Таня просто подождёт, пока наступит утро и станет совсем светло, тогда она и найдёт маму.

Марина проснулась. Какое-то время ещё не открывала глаза.

«Так, нужно сварить кашу, или что там маленькие едят на завтрак, а может проще спросить у Тани, чего она хочет?»

Женщина повернула голову и замерла. Ребёнка в постели не было. Марина резко села.

«Не паниковать, наверное, пошла в туалет. Я же вчера ей показывала куда.»

Подождала немного. Никого. Всё тихо. Встала, прошлась по дому. Никого нет. Вышла на улицу, прошла по двору, по огороду. Начинала зарождаться паника.

«Что случилось? Таня же маленькая, совсем. Господи, ну почему она вчера не поговорила с ней, не обняла?»

Марина выскочила со двора, сердце бухало.

«Господи, бедный ребёнок, это же она всё слышала, всё понимала. А никто не пожалел её, никто не сказал, что она не одна. Вот что у неё в голове может быть?»

Марина рванула на себя калитку соседки.

— Света! Света!

Светлана выглянула в окно.

— Марин, ты что в такую рань, опять что случилось?

— Таня пропала!

Светлана ахнула:

— Как пропала? Может во дворе где?

— Да обыскала, я всё. Ох, дура, я вчера надо было поговорить с ней. Ну что я за человек такой?

— Да, погоди ты причитать, найдём твою пропажу.

— Ванька, одевайся! — это Света крикнула уже в глубину дома.

Через десять минут они уже втроём бегали по деревне. Через час, тех, кто к ним присоединился было человек двадцать.

— Стойте, всё обошли, в деревне её нет. Надо к озеру идти.

Марин мотнул головой.

— Нет…

— Марин, будем надеяться, что её там нет, но проверить надо. Михалыч, звони в полицию.

Мужик постарше ответил:

— Да, погоди с полицией. Давай так сначала посмотрим. Ну зачем Маринке проблема лишняя, вдруг спит где на берегу?

Народ двинулся к озеру, а Марина посмотрела на кладбище.

«Мысль, конечно абсурдная, но что маленькие могут подумать? Им хорошо с мамой. Вдруг Таня дорогу запомнила?»

Она рванула в сторону кладбища. Света растерянно крикнула ей:

— Марин! Марин! Ты куда?!

Не получив ответа, побежала следом.

Марина за 10 минут добралась до свежей могилки своей незнакомой невестки. Выдохнула. Нет никого. Надежда тихо уходила из души. Она заплакала.

— Ну где же она? Хоть бы ты мне подсказала.

Света стояла в стороне и не вмешивалась, у самой слёзы текли. Марина так изменилась за эти дни, будто другой человек. Человек, у которого не мёртвая душа.

Марина медленно повернулась.

«Нужно идти к озеру, нужно заставить себя.»

И тут же замерла. Краем глаз увидела между кустов и памятников что-то постороннее, что-то такое, чего не должно быть на кладбище. Она рванула через кусты и замерла. Это была жёлтая курточка, она сразу узнала её, потому что сама везла Таню в этой курточке из города. А под курточкой…

Марина тихо, чтобы не напугать девочку, подошла к скамейке, присела.

— Танечка, Танюш, просыпайся, пойдём домой.

Девочка сразу открыла глаза, села резко и испуганно посмотрела на Марину. Света стояла в стороне, затаив дыхание.

— Танечка, не бойся, ты уж прости меня. Я растерялась и не подумала, как тебе плохо. Пойдём домой, я тебе блинчиков нажарю.

Таня улыбнулась краешком губ.

— А мама?

— Солнышко, мама очень не хотела тебя оставлять, но теперь она на небесах. Ты не думай, она наблюдает за тобой, радуется за тебя или огорчается. Я очень постараюсь, чтобы тебе было хорошо у меня.

Таня ещё с минуту помолчала, а потом протянула к ней руку.

— Ты не будешь на меня злиться?

— Нет, не буду.

— А почему ты плачешь?

Марина улыбнулась, вытерла слёзы.

— Потому что нашла тебя, потому что с тобой ничего не случилось. Это от радости.

Таня удивленно посмотрела на неё.

— А что, разве от радости плачут?

— Ещё как.

Марина взяла Таню за руку, а потом протянула к ней обе руки.

— Иди ко мне, замёрзла вся.

Таня доверчиво потянулась к ней, обняла, уткнулась носом в плечо, засопела.

— А мы будем иногда к маме приходить?

— Конечно будем, обязательно.

Марина осторожно подняла малышку, прижала к себе покрепче и понесла с кладбища. Было тяжело, всё-таки девочке уже лет шесть было, но под дулом пистолета Марина бы не призналась в этом и ни за что не отпустила бы Таню. В душе творилось что-то невообразимое, ей казалось, что Таня — это её продолжение, её кусочек, который без боли не отделишь.

Света шмыгнула носом и бросилась на берег, чтобы предупредить всех, что малышка нашлась. Конечно, разве могла Света промолчать и не рассказать, как всё было.

Вечером в дверь Марины постучали, она удивлённо сказала:

— Да. Кто там?

В дом вошли несколько женщин. Одна из них смущаясь сказала:

— Марин, ты извини нас, если мы не вовремя, не ругайся, мы понимаем, что сейчас тебе тяжело. У тебя же нет ничего для ребёнка, вот прими от нас. Мы с бабами тут кое-что подкупили, а что-то от внучек нашлось, тут все хорошие вещи и игрушки тоже.

Марина молча встала, подошла к ним.

— Вы меня баба простите, жила как в чёрном тумане. Может быть чайку, пока наша Таня обновки мерит?

Бабы облегчённо выдохнули.

— А мы ж не с пустыми руками. Вот и конфеты, печень всякого накупили. Потратилась ты на похороны, так что не в обиду.

Они пили чай, посмеивались над Таней, которая старалась изображать из себя модель. А Марина думала, что благодарна небу за всё, что случилось. Всех ей было жаль, и маму Тани, и сына приёмного, непутёвого, и мужа любимого, но жалость к этой маленькой девочке была просто всепоглощающая.