Всё вокруг было светлым, разноцветным. Небо над головой с проплывающими по нему пушистыми, перламутровыми, нежными, белыми облаками сияло необычайно глубоким голубым цветом. Разноцветные, неземной красоты цветы, щедро разбросанные по сочному, зелёному лугу были тоже крупными. Казалось, будто они сияют неувядающей, райской красотой…
У небольшого побеленного известью домика с резными, выкрашенными нежно-голубой краской ставенками, с крытой свежей, ещё желтоватой соломой, уютно расположившегося среди всего этого благолепия стояли двое. Очень красивая, статная, женщина и юная, очень похожая на свою собеседницу девушка. Огромные, такого же цвета, как небо над их головами глаза смотрели с мольбой и отчаянием на мать.
— Мамонька, ну можно мне остаться здесь, с тобой? Не хочу я туда! И замуж за этого старика не хочу!
— Верушка, доченька, нельзя тебе здесь. Рано тебе. У тебя ведь ещё вся жизнь впереди, милая ты моя…
Они обнялись… Девушка заплакала…
— А ты, милая, крепись. Господь всё управит… Жених-то твой и вправду, не гляди, что богатый, плохой человек. Очень плохой…
— Так тятя заставляет,– она судорожно вздохнула, – что же мне…
— Я, доченька молиться буду за тебя… И ты молись… И не соглашайся, слышишь! А этот… Своё получит… Не понимает, глупый, что творит…
Мать, со слезами на глазах, перекрестила своё дитя…
В это самое мгновение Верочка проснулась. Перед глазами всё ещё стояли заплаканные глаза давно умершей матери. Рядом с кроватью , на стуле лежало красивое белое платье и фата, заблаговременно купленная женихом…
Вытерев залитое слезами лицо, она подошла к божнице с иконами, упала на колени :
— Господи, помоги мне! Пресвятая Дева Мария, спаси меня!…
Из горницы раздался визгливый голос мачехи.
— Верка, просыпайся, — и уже обращаясь к отцу, продолжила, – уже собираться пора, а она всё спала бы, кобыла этакая, наконец-то сбыхали, хоть эту кормить не надо…
— Дааа, повезло нам, Павел Петрович, нечего греха таить, щедрый человек…
— Не то слово! Заживём теперича, как люди!
Мачеха мечтательно прикрыла глаза.
«Платью себе пошью, как у барыни… На фатеру новую может съедем…»
— Ты это… Молодая Верка совсем… Четырнадцать годков… Объясни ей что да как… А то взбрыкнёт… Павел Петрович сердиться будет, поняла?
Та закивала головой.
— Ага, поняла…
Верочка выбежала из своей светелки, бросилась перед отцом на колени.
— Тятя, миленький… Я всё, что хочешь… Я… Прошу тебя, тятя, не отдавай меня за него… Тятя, миленький, прошу…
Девушка захлебнулась в рыданиях. Отец насупившись отступил назад и закричал на дочь в слепой злобе:
— Ты что, дура, удумала? Позорить отца удумала?!
— Тятя, я… Я руки на себя наложу… Не хочуууу…
Мужчина злобно сверкнул глазами.
— Ишь, наложит она, я уже деньги взял, дурища какая!
— Тятя…
Отец замахнулся на дочь. Младшая сестрёнка, десятилетняя Полюшка, бросилась к сестре:
— Тятя, не надо!
Подбежала мачеха.
— Не надо, Коля, не надо… Синяки будут! Павлу Петровичу не понравится!
Отец отступил…
Вера бессильно опустилась на пол…
К обедне уже подъехала присланная барином карета…
В неё села подавленная, бледная, несчастная девушка отданная на заклание испорченному старику…
У храма собралось почти всё светское общество городка. Нарядные, напомаженные дамы тихонько перешептывались. Крупная, дородная пожилая дама, в туго затянутом корсетом голубом, с кружевами платье тихонько прошептала своей соседке :
— Это ж, какая жена-то по счёту у Павла Петровича будет-то? А ведь он, поди, мой ровесник.
Её собеседница, ехидно прищурив глаза ответила:
— Четвёртая будет, и что он с ними делает только, чёрт старый…
— Даа… Жаль девицу… Красавица-то какая. Кому молодость отдаёт… Старый перечник. Еле ходит, а туда же! Жених!!!
Она сокрушенно покачала головой…
Вокруг собиралась разномастная толпа. Люди спешили поглазеть на новую жертву. Ведь давненько уже по волости ходили слухи о садистских наклонностях старого барина… Невесту все жалели. Да что тут поделать…
Судьба такая…
Наконец, карета с юной невестой подъехала. Толпа напряженно всматривалась в лицо Верочки…
— Как она?
— Красавица… Бледная какая…
— Бедняжка…
— Чего это бедняжка? Княгиней будет…
— Из грязи в князи…
— Зато богатство какое…
— Муженёк-то не сегодня-завтра и помрёт… Вот и порадуется…
— Дааа…
Верочка мужественно прошла сквозь толпу зевак. В храме стоял запах ладана и горящих свечей. У девушки закружилась голова. Она покачнулась. Кто-то подхватил её под руки…
Гости стояли с натянутыми улыбками, понимая всю трагичность ситуации, хотя, по большому счёту, всем им было абсолютно безразлична судьба этой девочки, по сути – ребёнка…
Неподалёку, в сторонке стояли и её «продавцы», отец с мачехой…
А у алтаря её ждал будущий супруг. Старческое, изъеденное морщинами лицо со следами прошедшей разгульной жизни смотрело на юную невесту алчными глазами. Павел Петрович в предвкушении даже нетерпеливо облизал красные, сморщенные губы…
Когда священик громко начал читать молитвы, Верочка, до этого совсем не поднимавшая глаз, вдруг, неожиданно для себя обратила свой взор на алтарь. Прямо у Царских врат стояла необыкновенной красоты женщина, в старинном одеянии. Она ласково смотрела на девочку. Потом кивнула ей и исчезла. По храму разнёсся необыкновенный, неземной запах цветов…
Вера услышала последние мамины слова из её сна:
— Не соглашайся!
Слова звучали будто бы наяву, будто рядом с ней стояла мама…
Однако, кроме девочки, конечно никто ничего не заметил…
Когда священник спросил её согласия, она, собравшись с духом, громко, на весь храм крикнула:
— Нет! Не согласна! Не пойду за него!
Старик, не ожидая такого поворота охнул и покачнулся…
Лицо его сделалось багровым. Он повернулся, ища глазами родителей Веры.
— Это что?! Позорить меня вздумала, дрянь такая!
Жадная до сенсаций публика удивлённо зашепталась. Все с интересом ожидали развязки этой грустной истории…
Воспользовавшись тем, что все замешкались, Вера развернулась к выходу и побежала. Она бежала вперёд, не оборачиваясь. Массивная фата зацепилась за дверную ручку. Девушка сбросила её и двинулась дальше…
Люди, стоявшие на улице расступились перед ней, пропуская.
— Губит себя девка!
— Правильно делает!
Вслед за ней первыми выбежали родители. Беспомощно озираясь пытались высмотреть, куда она побежала. Пьяненький, одетый не по сезону зипун, щедро расшитый заплатками, зло глядя на них крикнул:
— Туды, туды бяжитя. Туды побёгла.
Он указал совсем другую сторону. Вера же, уже завернула за угол храма и неслась со всех ног не понимая, куда и зачем бежит., ослеплённая слезами. Вдруг, перед ней оказалась красивая, позолочённая карета. Девушка незаметно юркнула в неё в надежде переждать и укрыться от погони.
Когда всё стихло и последние приглашенные на венчание гости стали разъезжаться, дверца кареты открылась и перед Варей предстала старушка в голубом платье. Та невольно схватившись за сердце…
— Милостивая госпожа, прошу Вас, не выдавайте меня.
Покачав головой, дама пристально посмотрела на заплаканную девушку, помолчала. Потом тихо произнесла:
— Ну что же, дитя… Натворила ты дел, конечно… Сиди уж теперь.
— Благодарю Вас..
Женщина забралась в карету и громко крикнула кучеру:
— Петя, трогай…
— Как величать-то тебя?
— Верой.
— А меня зови Екатерина Васильевна…
Та кивнула…
Карета тронулась с места, увозя юную невесту от постылого старика навсегда…
А разъярённый жених в этот момент гневно кричал ее родителям, что такая невеста ему и вовсе не нужна, и что завтра вся сумма, пожертвованная будущим родственникам должна вернуться назад…
Отец, потупив взор только твердил:
— Как же, батюшка, вернём, вернём, батюшка.
Павел Петрович же злобно прошипел в ответ:
— Уже поздно, я опозорен и не желаю больше ничего и слышать о вашей Вере…
Карета остановилась у большого , сверкающего белизной особняка.
— Ну, девица, приехали. Идём со мной, умоешь хотя бы лицо.
— Спасибо. Только я лучше домой.
— А примут ли?
— Не знаю.
Старушка тяжело вздохнула. С жалостью посмотрела на девочку.
— А живёшь ты где?
— На Яблоневой улице… Только я боюсь возвращаться, отца боюсь… Очень…
— Да…
Она задумалась о своём. Вспомнилось, как её, юную, вот так же, как теперь эту девочку отдали за старого князя, как она плакала и как было страшно ей тогда…
Её старый муж не долго пожил с молодой прелестницей, и на семьдесят восьмом году отдал Богу душу, оставив юной супруге всё своё состояние. Второй её брак был по любви. Те чувства, которые испытывала эта маленькая невеста теперь, были ей знакомы не понаслышке…
— Ах, дитя, дитя…
— Петруша, едем. На Яблоневую улицу…
Когда Вера появилась у крыльца, отец выскочил ей навстречу.
— Убью гадину! Отца позорить удумала, — голос его сорвался на визг, – убью, не пожа…
Потом взгляд его упал на богато одетую спутницу Верочки. Он осёкся и замолчал.
— Тятенька…
-Уходи. Боле я тебе не отец. На содержание моё не рассчитывай. Убирайся.
Верочка зарыдала. Екатерина Васильевна укоризненно покачала головой и тихо проговорила:
— Идём, Верочка…
— А Вы кто, позвольте узнать, будете?
— Не Ваше это дело. Я забираю эту сироту… У неё ведь нет отца теперь, верно?
Она взяла плачущую девушку за руку и повела к карете…
С того дня Верочка стала жить у старой княгини. Она стала её верной компаньонкой и внучкой, которой у старушки никогда не было… Бог дал Екатерине Васильевне двоих сыновей, у тех тоже были сыновья…
А она так хотела внучку. Да и жили её любимцы вдали от неё…
А Верочка оказалась душевной, ласковой и доброй девочкой…
Так пролетели два года…
И однажды, поутру, дворецкий Валерьян, зычным голосом объявил:
— Барыня, радость-с то какая, Сергей Викторович-с, прибыли.
Старушка радостно воскликнула :
— Ну наконец-то, Серёжа, внучек, дорогой!
На шум вышла и Верочка. На какое-то мгновение васильковые глаза юной нимфы скрестились с серьёзными, ласковыми глазами молодого офицера…
Через полгода по всей округе только и было разговоров о состоявшемся бракосочетании молодого князя и компаньонки его бабушки…
Но что им было до мнений света…
Ведь когда есть любовь, разве это важно?…
0 Комментарий