Василий

Василий родился в большой семье. У него было целых 4 брата и 2 сестры. Вся семья жила в глухой деревне, очень далеко от города. В деревне было всего около тридцати или сорока домов, некоторые жители сумели переехать ближе к городу.

Но родителям Васи нельзя было бросать хозяйство, пытаться продать дом, ведь работали все от рассвета до заката. Да и как-то непринято было в те времена продавать дом родной. Позже стереотипы исчезли, но тогда жили по закону: «в этом доме родился, в этом доме и умру».

Вася не задумывался о глубине данного нравственного изыскания, да и некогда ему было думать. Первое воспоминание из детства у Василия было таким: его мама, Евдокия, сеяла в поле пшеницу, а он ей помогал. И все дальнейшие воспоминания у него часто были связаны с работой. Большой семье и есть надо было много, а где ж еды было взять достаточно? Вася никогда не задумывался ни о работе матери с отцом, ни о том, что надо зарабатывать какие-то деньги. У мальчика было детство, и он, конечно, хотел веселиться, развлекаться, играть с ребятами в футбол, ходить летом купаться на речку. Его родителям постоянно нужна была помощь, он и помогал по мере своих сил, но все же находил в своем нелегком детстве время на игры.

В целом, Василий был счастливым мальчиком. Да, работать приходилось много и тяжело, но у семьи всегда был хлеб, молоко, отец часто ловил рыбу, из молока мама делала сыр, были куры, а соответственно, и мясо с яйцами. Даже кукуруза и та прижилась на полях. Жили, в общем-то, хорошо, особенно, когда государство стало больше финансировать сельское хозяйство. Тогда глава семейства, Пётр, впервые задумался о том, чтобы из глухой деревеньки перебраться поближе к какому-нибудь городу. Всё-таки он хотел, чтобы все его дети получили образование лучше, чем это могла обеспечить единственная сельская школа, где работало всего 4 учителя, которым приходилось совмещать свои должности, чтобы дети получили хоть какие-то знания, кроме их дисциплин.

Васе тогда было уже 10 лет, и он помнил, как они с братьями и сестрами стояли возле двери в комнату и подслушивали, о чем там говорят отец с матерью.

— Евдокия, решил я точно, — твердо говорил отец. – Надо переехать поближе к городу.

— Пётр, да что не так с этим домом? – удивилась Евдокия.

— Всё с этим домом так. Но ты сама подумай, мы до колхоза едем три часа, три часа обратно. Своим-то хозяйством времени заниматься нет.

— Так нам дети помогают… Да и что, ты хочешь сказать, что с хозяйством у меня плохо?

— Цыц! – шикнул на жену Петр.

– Скажи вот, хочется тебе 6 часов каждый день тратить на дорогу? Не лучше ли было своим домом или детьми заниматься?

— Лучше, — согласилась Евдокия, хотя осадок у неё неприятный остался: да как так, деревенской женщине говорят, что за хозяйством она плохо смотрит.

— Вот! – поднял палец вверх Петр, радуясь, что жена, наконец-то, начинает понимать. – Я и говорю, жили б мы ближе к колхозу, было бы лучше.

— Но, Петр, здесь ведь жили наши родители… — попыталась возразить Евдокия.

— Опять она за своё!.. – хлопнул ладонью об колено Петр. – Вот тебе что, подумать не о чём больше? Мужик такие решения принимать должен, а не баба! У тебя своих забот полно. Всё, я сказал, что будем переезжать, значит, будем!

— А хозяйство, Петр? А скотина? А огород? – развела руками женщина.

— Вот даёт. Сказано ж тебе, не твоя это забота, — Петр уже начинал терять терпение.

Он искренне не понимал, почему его жена так вцепилась в эту деревню. Есть же места гораздо лучше!

– Скотину перегоним, хозяйство перевезем, с огорода уже скоро урожай собирать надо будет. Тогда и будем сами собираться. Или ты ещё поспорить со мной хочешь?

— Нет, нет, — покачала головой Евдокия. – Я всё поняла.

— Вот и хорошо…

— Идёт!.. – шепнул Вася братьям и сестрам, и дети разбежались по делам.

После трудового дня ребята отправились спать. Но, конечно, им не спалось. Все слышали новость о грядущих переменах, несмотря на тяжкий труд, детям хотелось обсудить это перед сном. И первым не выдержал Василий.

— Как думаете, правда мы переедем? – шепотом спросил он

— Ну, конечно, правда!.. – шикнул старший брат. – Раз отец так сказал, то так и будет.

Эти слова как-то быстро успокоили детей. Действительно, все значимые решения в жизни семьи принимал отец. Сказал, что пойдут дрова рубить – тут же пошли, сказал, что коров надо согнать – тут же согнали. Значит, если и про переезд он заговорил, то так и будет. Братья и сестры Василия довольно быстро мерно засопели, только самому младшему, Васе, все никак не удавалось заснуть, хоть завтрашний день и обещал быть нелегким. Мальчик все время фантазировал о новом доме, о новых соседях, о новой школе…

Так он в мечтах и провёл почти всю ночь, конечно, на следующий день работать ему очень не хотелось, но Евдокия быстро поняла, что сын просто отлынивать удумал.

— Ты чего такое делаешь? А ну как отцу все расскажу? – прищурилась Евдокия, вытирая руки о передник.

Василий сначала покраснел, потом побледнел, представив себе отца в гневе.

— Не надо, уже встаю, — пискнул он.

— Вот и правильно, — кивнула женщина.

Помощь в хозяйстве всегда нужна была, но, конечно, и сына не пожалеть она не могла.

– Ты сегодня перебираешь ягоды, много не ешь, а то на зиму не останется, — строго наказала она.

Вася улыбнулся, понимая, что по сути ему дают отдохнуть.

— Хорошо!

Так и шли будни крестьян…

Наступило время собирать урожай, а значит, работать нужно было ещё больше. Все старались, как могли, но Пётр пытался всем помочь и везде успеть. Это безрассудное и послужило причиной его несчастья. Началось всё с того, что пастух потерял корову, кормилицу семьи Петра. Мужчина, конечно, кинулся на поиски, попутно ругая пастуха на чем свет стоит. Ведь ладно бы была какая причина на такую потерю, нет, пастух просто на редком осеннем солнышке притомился и задремал под берёзой. Пётр облазил все окрестности, искал и на болоте и за холмами, и у оврагов – нет нигде коровы.

— Ну, всё, как пить дать – волки уже доедают! – с досадой воскликнул Петр.

В ту же секунду в глазах потемнело, неприятные мурашки разбежались по всей правой половине тела, и мужчина рухнул на землю, как подкошенный.

Наступил вечер.

Пётр так домой и не вернулся. Евдокия с тревогой ходила по деревне, ища мужа. Выяснила только то, что и сама знала: Пётр ушёл искать корову. Ушёл куда-то в неопределенном направлении. Бросать детей на произвол судьбы и бежать искать мужа в лес в одиночку Евдокия не могла. А если с ней случится что-то? Наверняка, Пётр попал в беду, она чувствовала это. Сердце женщины всё сильнее сжималось с каждой минутой.

На деревню плавно опустилась ночь, а Петра так и не было.

— Не могу я так!.. – со слезами воскликнула Евдокия. – Я пойду искать его!

— Мама, ну ты что?! Темень такая, хоть глаз выколи! Я сам пойду, а ты сиди с малыми, — вызвался старший сын, Николай. – Я и Гришку позову, вдвоем не страшно.

— Куда ж я вас одних-то отпущу в лес?! – плакала Евдокия.

— А вот так, после отца я – старший. На тебе вон сколько детей, если и ты пропадешь, то я не справлюсь сам. А в лесу сейчас темно, оступиться, упасть, переломать себе всё – дело плевое. Так что мы с Гришкой пойдём, а ты следи за малыми, да жди, может, отец с коровой сам вернётся.

— Да не вернется он, чувствую я!..

— Так, все, решили, — твердо сказал Николай, не слушая стенания матери.

– Гришка! Гришка, бери всё, чем посветить под ноги можно! Да ружье захвати!..

Николай уже вышел из избы, и голос его звучал приглушенно.

Евдокия не спала всю оставшуюся ночь. Дети тоже переживали за отца, но в конце концов их свалила усталость…

На рассвете Евдокия стояла у ворот и смотрела по сторонам, заламывая руки в молитвенном жесте, просила прощения за все грехи свои перед Богом и просила лишь о том, чтобы муж её был жив, чтобы дети были живы, чтобы вернулись из ночного леса. И действительно, вскоре из-за угла вышли Николай и Григорий. Они были грязными, измученными, но не это едва не лишило Евдокию чувств. Под руки ребята тащили безвольное тело Петра.

— Господи!.. Господи!.. – едва шевелила побелевшими губами Евдокия. – Родненький! Петенька!..

— Мать, за врачом надо, — коротко бросил запыхавшийся Николай. – Пошли Верку в соседнюю деревню, был там врач.

— А что с ним?! Что?! Где вы нашли его?! – Евдокия на деревянных ногах побежала к избе, оглядываясь на сыновей.

— Возле оврага! – крикнул Григорий.

Евдокия не знала, зачем ей эта информация, ей надо было спросить хоть что-нибудь, чтобы в обморок не упасть. Женщина чувствовала подкатившую дурноту, но хоть что-то хорошее всё же было. Петр и сыновья были живы, они всё-таки вернулись. Евдокия нашла Веру за шитьем постельного белья.

— Верочка, бросай это всё! – Евдокия холодными руками схватилась за плечи дочери. – Отцу плохо, надо бежать за доктором в соседнюю деревню! Справишься?

— Справлюсь, — тут же кивнула девочка и выбежала из дома.

Евдокия последовала за дочерью.

— Стой! Хоть хлеба возьми с водой в дорогу! С доктором уж дома рассчитаемся!.. – крикнула женщина, хватая с полок продукты.

— Мама, несколько километров всего, я и так справлюсь, — отмахнулась Вера, хотя до ближайшей деревни было километров 40, и врач в любом случай прибыл бы нескоро, даже если бы у него был транспорт.

Вера уселась на велосипед и отправилась в путь. Евдокия помогла сыновьям занести в дом Петра и уложить его на кровать. Мужчина был в сознании и тяжело дышал.

— Петя! Миленький! Что с тобой? – рыдала Евдокия, но Петр не мог ответить, только беспомощно мычал.

Правая половина тела отнялась полностью, в голове был страшный туман, мужчина не мог даже сообразить, что он уже дома. Евдокия принялась ухаживать за мужем, переодевать его, пыталась дать воды, но мужчина не смог проглотить её. Евдокия выгнала всех детей, чтобы не мешались, а сама пыталась как-то помочь мужу…

Вера добралась до соседней деревни. Побежала узнавать, где искать доктора, кто-то подсказал ей, хотя и не очень хотели, все-таки врач нужен был здесь, а не где-то в соседней деревне. Но девочка была так настойчива, что всё-таки кто-то откликнулся. Вера нашла доктора, ворвалась к нему в кабинет, несмотря на протестующие голоса ожидающих в очереди.

— Доктор! Помогите!.. – запыхавшись, произнесла девочка. – Там папа… Папе очень плохо. Я видела, как его мои братья несли, а он сам идти не мог!.. Помогите!

— Дело серьёзное, — кивнул бородатый мужчина, сразу думая на худшее. – Галя! Справишься тут одна? Если что, оставь до моего возвращения.

— Хорошо, — отозвалась медсестра.

Она уже нахваталась от доктора кое-каких знаний, могла и роды принять, и давление снизить. До серьёзных дел, конечно, её не допускали, но в экстренной ситуации можно было и так сделать. Надежды Веры оправдались, и у доктора была машина. Только вот была одна проблема. Дорог в этой местности совершенно не было.

Вера добиралась до соседней деревни, взбираясь на холм, только так можно было проделать этот путь. Холм был довольно крутой, машина не него не смогла бы заехать. Вера все это вспомнила и быстро объяснила доктору, на что врач просто развел руками.

— А как я смогу добраться до больного тогда? – беспомощно спросил доктор.

— Ну… Я не знаю… Но моему папе нужна помощь! – со слезами на глазах воскликнула Вера.

Доктор несколько минут сосредоточенно молчал. Чтобы объехать гряду холмов, понадобится довольно много времени, так он может и не успеть. Но попробовать всё равно стоило.

— Понимаю. Ладно. Садись со мной в машину, поедем в объезд, — решительно сказал он.

Девочка послушно оставила велосипед, даже не думая о нем, и залезла в машину. Однако времени потребовалось действительно слишком много. Когда Вера с доктором приехали к ним домой, то было слишком поздно. Из дома слышались женские рыдания, возгласы боли, и врач сам прекрасно понял, что он опоздал. Ему было ужасно стыдно, он не смог помочь больному, нуждающемуся в лечении человеку. Доктор решил, что должен хотя бы извиниться. Он робко постучал в дверь избы. Открыл ему Николай, вид у парня был подавленный, встревоженный.

— Примите мои соболезнования… — сдержанно проговорил доктор.

— Да… Я понимаю, все из-за холма, да? – тихо спросил Николай.

Парень вышел на улицу и прикрыл дверь, чтобы хоть немного скрыть рыдания матери. Доктор лишь тяжело вздохнул. Все понимали, что врач не успеет, Николай и сам, когда говорил отправить Веру, уже не верил в то, что помощь придет достаточно быстро.

– Отец отправился искать потерявшуюся корову, упал. Мы с братом нашли его в лесу, он двигаться не мог, говорить тоже не мог, вся правая половина тела как будто ватная. Мы его под руки взяли и потащили. Да всё равно долго искали…

— Инсульт, — по привычке догадался доктор. – Могу я как-то помочь хотя бы вашей матери?

— Ну, укол бы успокоительный ей не помешал, — вздохнул Николай.

Врач зашёл в дом, принёс свои соболезнования женщине, с её немого согласия вколол ей успокоительное средство и ушёл. Евдокия долго противилась действию препарата, но в конце концов заснула…

С тех пор для семьи начались тяжёлые времена. Потеря кормильца для столь многочисленной семьи не прошла даром. У Евдокии не было времени на скорбь, но и работать нормально она не могла, всё тосковала по Петру. Старшие дети устроились на работу, куда только можно, любую копейку в дом несли. Младшие учились в школе, а сразу после учебы шли искать подработку. Евдокия видела, как её дети стараются, но вместо гордости испытывала лишь разочарование. Из-за неё дети не смогут получить должное образование, так всю жизнь и вынуждены будут работать по колхозам. А ведь Петр хотел для них лучшего будущего. Женщина обвиняла себя во всех бедах, поэтому и состарилась быстро.

Василий запомнил этот период, как, наверное, самый тяжёлый в своей жизни. Его мать всё чаще болела, постепенно справляться с хозяйством совсем перестала. За десять с небольшим лет она из крепкой женщины превратилась в немощную старуху. Братья и сестры Василия уже женились или вышли замуж, у кого-то были дети, но всегда они находили время, чтобы провести его с матерью. Семья и голодать могла, и без зимней одежды оставаться, но никто из детей Евдокии не уезжал, они всё решили быть с мамой до самого конца. Евдокия же отказывалась куда-то уезжать, говоря, что поздно уже, да и она хочет упокоиться рядом с мужем.

Однажды Евдокия после длительной болезни, вроде, начала чувствовать себя лучше. Но женщина знала, что её время пришло. Приняла она это спокойно и с каким-то облегчением. Подозвала своих детей, всем сказала ласковых слов, наказала быть честными и справедливыми, добрыми и заботливыми. И тихо ушла, окруженная детьми и внуками. После этого печального, но неминуемого события братья и сестры Василия начали разъезжаться.

Сам Василий решил остаться в своей родной деревне. Вскоре он женился, но детей заводить не хотел. Мария, его жена, сначала очень переживала, плакалась подружкам, но потом смирилась с тем, что Василий своего решения не изменит.

— Ты скажи мне только одно, — просила она. – Почему? Ты ведь сам вырос в большой семье, неужели тебе своих сыновей видеть не хочется?

— Ах, Маша, Маша, — печально усмехнулся Василий. – Да ты погляди, где мы живём. Никто здесь дороги прокладывать не будет, помощи при беде ждать неоткуда. Мой отец так и умер, доктор не мог заехать на холм, пришлось объезжать. А время оказалось критичным.

— Так ведь дети для того и нужны, чтобы помогать!.. – воскликнула Мария.

— А им кто поможет? – возразил Василий.

— А они уже и уехать смогут отсюда, — не сдавалась Мария.

— А если не смогут? – не отступал Василий.

— Но… — ей нечего было добавить, она замолчала и склонила голову.

— Ты вот что, Маша, хочешь оставаться моей женой, так и думать об этом забудь. Моя жизнь на другое будет сложена. А если хочешь для себя счастья, то можешь хоть сейчас уйти, — строго заявил Василий.

— Да куда ж я без тебя, миленький!.. – запричитала Мария, глаза девушки наполнились слезами, но Василий был непреклонен: он свое слово сказал и отступать от него не собирался.

Пришлось Марии смириться со странными взглядами супруга на жизнь. Всё-таки она любила своего мужа. Мария вела хозяйство, Василий работал на лесозаготовках, а после работы повадился уходить куда-то на природу. Чем старше он становился, тем чаще пропадал из дому. Мария и с этим свыклась. Она знала, что Василий любит только её, а лезть во все его дела Марии совсем не хотелось. Единственным разом, когда она не удержалась и спросила Василия о его хождениях, был произошедший в начале весны случай. Василий вернулся с работы, зашел в избу. Ему было уже за сорок, но он был крепок телосложением, здоров, поэтому мало кто мог бы сказать о его возрасте. Мария любовалась своим мужем, двигая к нему тарелки с обедом. Сегодня Василий был как-то особенно задумчив.

— Маш, у нас лопат сколько? – вдруг спросил Василий.

— Да… Три, кажется, — неуверенно ответила Мария.

Лопаты стояли в самом углу сарая, женщина не любила туда залезать – пауков боялась.

— Угу, — задумчиво буркнул Василий и продолжил обедать.

После трапезы мужчина сразу же пошёл к сараю, вытащил из него лопату и тут же направился в свое привычное путешествие. Мария округлила глаза и бросилась следом, Василий заметил это и обернулся.

— Ты чего? – спросил он.

— Вася… А куда ж тебе лопата? – удивилась женщина.

— Куда, куда… Надо, — неопределенно ответил он.

— Василий!.. Ну что за тайны у тебя? Ты хоть не могилы идёшь раскапывать? – чуть ли не со слезами спросила Мария.

Теперь была очередь Василия удивляться. Он несколько секунд смотрел на жену огромными глазами, а потом расхохотался.

— Ну, ты выдумщица!.. Нет, конечно. Я делаю нам кое-какой подарок, потом тебе покажу. Надеюсь, тебе понравится.

— Подарок? Что же за подарок можно сделать лопатой?.. – недоуменно пробормотала женщина.

— Цыц!.. Потом все вопросы, жена, — более грозно сказал Василий.

Мария вздохнула и только покорно кивнула.

– Вот и славно.

С тех пор Василий каждый день после работы отправлялся куда-то в лес с лопатой наперевес. Брал он и другие инструменты, занимал у соседей, если у самого не было. Марию, конечно, терзало любопытство, да скоро и все жители деревни заметили странные похождения ее мужа. Сначала были перешептывания среди соседей, потом откровенное обсуждение, а дальше и просто насмешки.

— Васька-то опять чешет! – говорил кто-то. – Клад ищет, что ли?

— Да какой клад! – отмахивался другой. – Он лопатой по дереву стучит на своей лесопилке, работу изображает!

— Да нет, нет, — смеялся третий. – Он так рыбу глушить пытается! До сих пор про удочку не знает!..

Мария слышала эти разговоры, смех…

Ей было так стыдно, совестно, но что она могла? Она просто женщина, да уже и не особо молодая. Кто её мнения спрашивал? Мария пыталась держаться гордо и независимо. Сначала ее подруги спрашивали, куда же ходит Василий, на что Мария отвечала, что он подарок готовит.

— Да какой же подарок из лопаты получится? – удивлялись её подруги.

— А вот и получится! Я ему верю! – упорно твердила Мария.

— Ой, Машка, глупая ты, конечно. Уже лет десять Васька твой по лесам шастает. А ну как любовницу завёл в соседней деревне? А лопату так берет, чтоб не подумали.

— Нет у него любовницы!.. – злилась Мария. – Василий у меня порядочный!

— Ага, порядочный. Все мужики одинаковые, твой Васька такой же. У вас же с ним даже детей нет, а с той, может быть, и есть уже.

— Да прекратите! – во время одного из подобных диалогов Мария резко ударила ладонью с морщинистой уже кожей по столешнице.

– Вы ничего о Василии не знаете! Как вы можете над ним смеяться?!

— Ох, правильно говорят: муж да жена – одна сатана, — буркнул кто-то из гостей. – Пойдемте, пока до нас её «могильщик» не добрался.

Насмешки над Василием не прекращались и дальше. Мария терпела сколько могла, но когда её нервная система уже не выдерживала, она решила поговорить с мужем.

Шёл уже двадцатый год загадочной деятельности Василия.

— Вася… Ну, сколько можно? – спросила Мария. Муж вопросительно взглянул на неё. – Я про твои прогулки. Ты после обеда вот уже почти 20 лет куда-то уходишь. Мне не говоришь, никому не рассказываешь. Зачем-то лопату с собой берёшь… Знаешь хоть, какие слухи про нас ходят? От неудачных кладоискателей до поклонения нечистой силе. Все, Василий, вся деревня смеется над тобой. Ну и надо мной, конечно. Может, пора уже прекратить? О себе подумать, отдохнуть на старости…

— Маша, тебе если жизнь со мной не люба была, что ж ты оставалась?

— Люба, — пожала плечами старушка. – Я тебя люблю, Василий. Всегда любила и верила в тебя. Но даже моему терпению может прийти конец… Вася, скажи мне… у тебя есть… семья?

— Ну, конечно, — недоуменно пожал плечами Василий.

В глазах Марии появились слёзы.

– Ты моя семья, Маша.

— Ах, не лги мне!.. – воскликнула женщина. – Куда ты тогда ходишь, если не к другой женщине? Зачем я вообще тебе нужна была? Что ж не бросил?.. Хоть бы дети были…

Мария горько заплакала. Василий какое-то время стоял в стороне, потом всё-таки подошел к жене и обнял её так ласково, как никогда в жизни не обнимал. Руки у него, конечно, были грубыми, но объятия остались ласковыми. Мария несколько минут судорожно всхлипывала, но такое поведение мужа сказало ей о многом. Он любил её всегда, любит и сейчас. Ни о какой другой женщине речи быть не могло. А она, глупая, поверила этим сплетницам!..

— Ты прости меня, Вася, — всхлипнула Мария.

— Нет, нет. Ты прости меня, Маш. Прости, что детей у нас нет. Прости, что собственное счастье я променял на общественное, — задумчиво протянул Василий.

— На общественное? В каком это смысле?

— А вот. Хватит тайн, пора показать, чем я занимался последние двадцать лет, — на морщинистом лице появилась улыбка.

Василий стучал в каждый дом, звал всех жителей деревни. Его не воспринимали серьёзно, только потешались, но кто-то из любопытства всё же отправился со стариком. Конечно, с Василием была и его жена, которой не терпелось наконец-то узнать тайну своего мужа. Василий повёл всех, кого смог собрать через лес к холмам. К тем самым, которые изолировали деревню, из-за которых помощи не дождался отец Васи и из-за которых Вася не захотел иметь собственных детей. Зато на душе у мужчины было радостно, свободно. Хоть он и слышал шуточки позади. Ну, что ж, народ так просто не исправишь, доказать надо сначала, что и вправду не по деревьям стучал лопатой, чтобы работу изображать. Василий специально вёл людей по тому же маршруту, которым пользовался сам. Если сократить через лес, то не видно будет просёлочной дороги, по которой с трудом, но могли проехать автомобили. И вот, последние кусты расступились перед небольшой группой потешающихся людей, и тут же наступила гробовая тишина.

— Вот, — прошептал Василий.

В уголках его глаз блеснули слёзы.

– Вот, чем я занимался на самом деле…

Холм был раскопан до самого основания. Теперь в самом центре непреодолимого для автомобилей препятствия зиял проход – дорога! Проселочная дорога, которая вела к деревне! Это было чудо для крестьян, надежда на помощь, надежда на спасение, сообщение с другими населенными пунктами, наконец-то, изоляция перестанет быть настолько жесткой!..

И только после того, как прошли несколько минут, народ сообразил то, что рыдающая от счастья и гордости Мария поняла уже давно. Василий раскопал холм сам и сделал он это лопатой. Обычной лопатой, одной из тех, что стояли в его сарае. Конечно, он брал и кирки, и топоры, видимо, попадалась и твёрдая порода, но всё равно основную часть работы этот невероятный мужчина проделал одной лишь лопатой. И ушло у него на это 20 лет жизни. Ни детей, ни семейного счастья, лишь мечта о том, чтобы больше никто не погиб, так и не дождавшись помощи…

Всем селом извинялись перед Василием Петровичем. Дарили разные гостинцы, помогали с урожаем, заготовками на зиму, дровами…

Василий и не просил ни о чем, но с тех пор, как наладилось сообщение с другими населёнными пунктами, селяне и не спрашивали, а просто делали. Ведь так в своё время поступил и Василий. И по сей день называют его спасителем, а Мария гордится тем, что у нее такой прекрасный муж.