О таких семьях говорят: среднестатистическая. По внешним признакам так и есть. Самое большое богатство, которое нажили – двухкомнатная квартира и мебель. Они её покупали по отдельности, каждый год что-то добавляя. На модный гарнитур денег не было. Но жить здесь отцу, маме и их сыну было гораздо легче и лучше, чем на съёмных квартирах, которых они сменили чуть ли не дюжину.
Родители работали. Сын Владимир закончил школу и поступил в университет на заочное отделение. Они могли бы, конечно, осилить и дневное его обучение. Но тогда бы пришлось экономить на всём. Поэтому Владимир сразу сказал, что будет работать и учиться. Его мама Зинаида Григорьевна дорабатывала до пенсии. И старалась ни от какой дополнительной нагрузки не отказываться – всегда выходила на замену. Работала она няней в детском саду. И могла, если требовалось, заменить прачку, посудомойку или дворника, убирающего территорию детского сада. Уставала, конечно. Но знала: рано или поздно, Володя женится. Пойдут внуки. Значит, деньги ещё как будут нужны. Её муж работал на фабрике. Правда, редко оставался на дополнительную смену. Но Зинаида Григорьевна его жалела – в его цехе красили ткань. А целый день в выхлопах разной краски работать было непросто. А в остальном муж Иван Павлович был и добытчиком, и не пил, деньги не транжирил.
Перед окончанием университета Володя сказал, что хочет познакомить их со своей невестой — они уже подали заявление. Вроде и ожидали родители, что такое может случиться. Но забеспокоились. Сразу столько вопросов! Ну, что свадьба будет скромная, скорее, символическая, об этом Володя сразу сказал. И что сватовства, как полагалось, по мнению мамы, не будет: его невеста Нина сирота, никого у неё нет. После этого сам по себе отпал и вопрос, где жить собираются молодые. Об этом Володя тоже сказал – у них, пока на квартиру не заработают. И добавил:
— Надеюсь, вы не возражаете?
Какое могло быть возражение, если у невесты никого нет.
— Занимайте любую комнату, — сказала Зинаида Григорьевна.
***
До знакомства с будущей невесткой Ниной оставалось два дня. Зинаида Григорьевна затеяла генеральную уборку. Подключились и муж с сыном – за ними были ковры. И те их усердно выбивали. Словом, управились. И ужин достойный Зинаида Григорьевна приготовила. А что касается пирогов, испекла даже два – она была мастерица в пирогах и пирожках.
И вот Володя и его невеста пришли. Родители встретили их в коридоре. И оба украдкой облегчённо вздохнули: девушка была молоденькая, очень симпатичная, не разбалованная, это точно: смущалась и краснела, отвечала тихо, но была приветлива. Зинаиду Григорьевну смутило только то, что была Нина тоненькой, как вербовая веточка.
«Наверное, — подумала она, — не так уж вкусно и щедро кормили в интернате! Да и сейчас, небось, в общежитии живёт».
И ей стало жаль Нину. Значит, придётся приучить к сытной еде.
***
После свадьбы прошло несколько месяцев. Молодые жили дружно. Нина оказалась чистюлей – она то и дело убирала в квартире, кухня вообще вся сверкала. Володя ходил всегда в свежих рубашках и джинсах. Вставала невестка раньше всех. Успевала приготовить завтрак и привести себя в порядок. По выходным молодые иногда ходили в гости, а у себя пока гостей не принимали – квартира была всё же маловата. Зинаида Григорьевна всё присматривалась к невесте: не беременна ли? Но никаких признаков не находила. И решила, что пока спрашивать не будет. Сколько они тут живут? Ещё и полгода не прошло. А потом как-то за ужином Володя сказал, что на год уедет на Север. По контракту. Там ему предлагают хорошую работу. И если всё будет хорошо, вернётся, и они купят себе квартиру.
— А Нина останется с вами. Вы же её не обидите? – спросил он, глядя на родителей.
Нина сидела, опустив глаза. Было видно, что ей не хочется отпускать мужа. Но ведь есть, ради чего!
И вскоре Володя улетел. А в квартире остались жить в таком же привычном ритме. Причём, Нина почти никуда не ходила после работы. Она то вязала, то вышивала, то читала. Ну, и все домашние дела по-прежнему делала.
Нина работала в библиотеке. Она заканчивала последний курс заочно в институте культуры. Работу свою любила. И Володя любил, когда по вечерам Нина ему пересказывала новую книгу. Сейчас, когда они жили на таком огромном расстоянии, обоим не хватало этих книжных вечеров. Володя, когда звонил домой, часто спрашивал у жены, что новенького она прочитала. И та в двух словах рассказывала ему.
А весной Зинаида Григорьевна заметила, что невестка всё бегает и бегает в ванную. Ночью по несколько раз. Старается, чтоб тихо. Ванная у них была вместе с туалетом. И однажды свекровь услышала, что у Нины рвота. Когда та вышла, спросила её, в чем дело. Невестка тихо ответила:
— Чем-то, наверное, отравилась, — и быстро пошла в свою комнату.
Но когда это повторилось несколько дней подряд, Зинаиду Григорьевну осенило: это же токсикоз! Сама через него проходила! Но что-то тут не то…
Володя давно уехал. И никак не мог быть причастным к беременности жены. Когда Зинаида Григорьевна это сопоставила, чуть не задохнулась от ярости: ну, и тихоня же, эта ее невестка Нина! Нагуляла! Значит, Володя там на Севере в холоде и неудобствах деньги на квартиру зарабатывает. А его Нина гуляет в свое удовольствие! Но ещё какое-то время Зинаида Григорьевна не выясняла с невесткой отношения. Она не могла понять, когда же та гуляет? С работы – домой. Никуда не ходит. А уже ясно-понятно, что беременна. Веснушки пошли во всему лицу. Щиколотки опухают, и Нина не может застегнуть молнию на сапогах до конца. Почти ничего не ест. Руки тоненькие, щеки запали, бледная, чуть ли не зелёная. Один живот растет не по дням, а по часам.
И Зинаида Григорьевна не выдержала. Но сначала рассказала о своих подозрениях мужу. Тот выслушал её, не скрывая возмущения. Потом спросил:
— Ну, и что делать будем? Выгоним её?
— Постой, Иван! – ответила Зинаида Григорьевна. – Давай сначала всё ей выскажем. А прогонять… Пусть приезжает Володя, и сам решает.
— Ну, и как мы с ней будем теперь в одной квартире? – Иван Павлович не понимал. — А мы её касаться не будем. Вот позвоним Володе, дождёмся его, тогда и выгонять или не выгонять будем. Хорошо ещё, что соседи не станут сплетничать. Замужняя, как никак невестушка наша, вот они и подумают, наверное, что внук или внучка наши, от Володи.
Для Зинаиды Григорьевны имело значение, будут ли судачить о них люди. В тот же вечер они взяли Нину в оборот: обвиняли в том, что неблагодарная, что от неё, от интернатовской, нечего было другого и ожидать, и что живёт она тут до приезда Володи. Они ему уже позвонили. А приедет сын, пусть сам и выставляет Нину за дверь. И её, и то, что родиться. Нина стояла, прислонившись к косяку двери, и молчала. Она не проронила ни слова. И этим ещё сильнее разозлила Зинаиду Григорьевну. Той пришлось сдержаться, чтобы не влепить этой тихоне-невестушке оплеуху. Так за сына стало обидно!
Два дня они прожили, унижая и обзывая Нину. И вот, наконец, прилетел Володя. Зинаида Григорьевна, увидев сына, заплакала, не сдерживая себя: столько растерянности, столько муки было на его лице! Тут же, в коридоре, он стал допрашивать Нину. И ни на один вопрос не получил ответ. И тоже, сдерживая себя, чтоб не ударить жену, крикнул:
— Уходи сейчас же!
Нина так же молча зашла в комнату и стала что-то складывать. Потом охнула. И замолчала. Зинаиду Григорьевну будто что-то толкнуло: она открыла дверь в комнату молодых и увидела, что невестка корчится на полу. Увидела и то, что у неё отошли воды. Они вызвали скорую помощь. Но никто с Ниной в роддом не поехал…
Нина родила мальчика. С ним всё было в порядке. За исключением того, что только что появившаяся на свет кроха была лишена крыши над головой. Единственное, что у него было – фамилия и отчество отца, с которым Нина официально состояла в браке. Но Нина знала, что не возьмёт сына. Знала и то, что идти ей было некуда. В любом случае, малышу будет лучше здесь.
Пока Нину никто не трогал – ей дали отлежаться и поспать, она сочиняла в уме текст отказной. Потом на тумбочке соседки взяла листок бумаги и ручку и написала, что отказывается от сына. Теперь ей предстояло незаметно выйти из роддома. Но сначала надо был найти свою одежду. Держась за стенку, Нина, зная, что сейчас в отделении тихий час, спустилась в подвал, где был гардероб. Ей повезло – там никого не было. Она переоделась и вышла через чёрный ход…
В роддоме, когда обнаружили сбежавшую роженицу, особой тревоги не подняли: Нина оставила соответствующий документ. И он давал право позже передать мальчика в Дом малютки. Всё так и было бы, если бы не пришёл Владимир. Его ноги сами привели в роддом. А по документам Владимир был законным отцом новорожденного. Узнав, что Нина сбежала, Владимир облегчённо вздохнул – проблема, похоже, разрешилась. Но потом, сам не ожидая от себя, спросил:
— Можно посмотреть на ребёнка?
Ему разрешили. И на втором этаже в детской палате он увидел совсем кроху. Одного в палате. Так получилось, что других детей пока не родили ещё. И Владимир в один миг решил, что не оставит мальчика. Что-то необъяснимое не давало ему это сделать. И это что-то было совсем не Нина. Обида на неё затмила все прошлые чувства. А вот ребенка было нестерпимо жаль. И он решил, что не оставит его.
Но как воспримут это его родители? А сам он не справится. Тем более, что надо уезжать на работу. Володя надеялся, что мама поможет. Да и отец не станет вышвыривать малыша. С этими мыслями Володя и пошёл домой.
А Нина никуда не пошла. Она сидела уже который час на скамейке в парке. Просто сидела. И ни одной мысли в голове! Уже стало темнеть. И тут она услышала знакомый голос:
— Нина! Это ты? А что ты здесь делаешь? – спрашивала ее уборщица библиотеки Фаина Васильевна.
Эту пожилую женщину, у которой, судя по всему, была нелёгкая судьба, Нина жалела. Знала, что живёт она одна где-то недалеко от библиотеки. В маленькой квартирке, доставшейся ей от какой-то дальней родственницы, за которой она ухаживала до самой смерти. Получает небольшую пенсию. Потому и работает до сих пор. Фаина Васильевна была очень скромной женщиной. Никогда не вмешивалась в разговор. А если её о чем-то попросить, с готовностью выполняла просьбу. Нина часто делилась с Фаиной Васильевной то пирожками, то печеньем. И хоть долго приходилось уговаривать, но Фаина Васильевна, в конце концов, соглашалась принять угощение. Только на следующий день и сама спешила чем-то угостить Нину. И Нина понимала, что должна взять – иначе та обидеться и будет чувствовать себя в долгу. Наверное, Фаина Васильевна стала тем спусковым курком, который помог Нине рассказать, что её выгнали из дома мужа. И назад ни её, ни ребёнка, который недавно родился, не впустят. Причину, почему её выгнали, Нина не посмела назвать.
— Пойдём со мной, Нина, — сказала Фаина Васильевна.
Так она стала спасительницей Нины. И это в её маленькой квартирке поселилась Нина. И долго приходила в себя, не зная, что ей делать дальше. Не знали, что делать дальше и в семье Владимира. Решение сына вызвало протест у Ивана Павловича. Сначала запротестовала и Зинаида Григорьевна. Но посмотрела на сына и поняла, что тот не отступит. Ну, а она не отступит, не бросит его, своего сына.
Потом Владимир оформлял документы, получал свидетельство о рождении Никиты Владимировича. Покупал вместе с мамой сыну кроватку и коляску, детские вещи. Отец не вмешивался. Но и не интересовался. Мама оформила пенсию. Она согласилась смотреть за Никитой, пока Володя не отработает ещё два-три года на Севере. Тогда, по их подсчётам, заработанных денег должно хватить на квартиру. Правда, Зинаида Григорьевна боялась спросить, а о новой жене сын не думает? Понимала, что слишком глубока рана, оставленная Ниной.
А потом Зинаида Григорьевна с головой ушла в заботы о Никите. И не заметила, что этот мальчик основательно заякорился в её душе. Рос он подвижным, глазёнки были умненькими, ручонки цепкими. На ножки встал рано. И вскоре не было такого уголка в квартире, который бы не освоил Никита. А как он любил книжки! Зинаида Григорьевна не раз ловила себя на том, что называет Никиту сыном библиотекаря. Он мог долго сидеть и рассматривать сказки, что-то лепетать, водя пальчиком по картинкам. Иной раз Зинаида Григорьевна звала мужа, чтоб он посмотрел на этого книголюба. Но муж так и не растаял, так и не прикипел к малышу. И она перестала обращать на это внимание. Зато Володя слушал маму, переспрашивал о Никите, присылал им деньги и просил маму обязательно покупать мальчику новые игрушки. Если бы у Зинаиды Григорьевны спросили, любит ли она Никиту, она бы, не раздумывая, ответила, что очень любит. Только её не покидала одна мысль: какой такой закон природы сработал, что Никита, чьим отцом никак не мог быть Владимир, был так похож на него?
Зинаида Григорьевна часто даже оговаривалась, называя Никиту именем сына. Если это происходило в присутствии мужа, Иван Павлович только фыркал и выходил из комнаты. Несколько раз у Зинаиды Григорьевны мелькала мысль о ДНК. Но она сама себя останавливала: Никита родился не от Володи. Это знал и сам Володя. И знала Нина. Иначе она при всём её тихом характере и скромности не позволила бы, чтобы её обвинили в измене. Подходил к концу трехлетний срок работы Володи на Севере. Перед его приездом Зинаида Григорьевна решила поехать с Никитой на экскурсию в соседний город – там недавно открыли небольшой, пусть провинциальный Диснейленд. Но всё, кто там уже побывал, говорили, что аттракционы просто великолепные, и что дети в полном восторге. И Зинаиде Григорьевне тоже захотелось порадовать внука. Она оплатила поездку и экскурсию, и утром в субботу муж посадил её с внуком в такси.
Поездка была с ночёвкой – в гостинице были забронированы номера. Никита всю дорогу в такси щебетал, на чем он хочет покататься. Обещал, что и её с собой возьмёт. И так серьезно обещал, что рассмешил даже таксиста. Но на месте сбора на автобусной станции стоял гид и объяснял экскурсантам, что ночью вышел из строя какой-то генератор или как там его, и Диснейленд пока не работает. Кто хочет, может сейчас получить деньги за несостоявшуюся поездку. А кто хочет, может поехать на следующий выходной – вся программа остаётся в силе. Зинаида Григорьевна объяснила Никите, что Дисней Ленд переносится. Он, конечно, огорчился. Но она предложила прогулку в городском парке. А там, и Никита это знал, возили детей в красивых маленьких каретах два симпатичных ослика. Их Никита очень любил. И согласился на парк. Усталые и голодные, Зинаида Григорьевна и Никита пришли домой…
Ещё в коридоре Зинаида Григорьевна услышала громкий плач. Плакала то ли женщина, то ли девушка. Она же просила отпустить её, не трогать. Ничего не понимая, Зинаида Григорьевны открыла дверь в спальню и остановилась, как вкопанная. О том, что это было насилие со стороны мужа, можно было не сомневаться. И что жестокое насилие – тоже. Иван Павлович использовал практически всего себя. В том числе и руки, которыми он крепко держал молодую девушку. Зинаида Григорьевна подхватила Никиту на руки и бросилась к соседке. Вызвала полицию. Собрала на лестничной площадке всех соседей. И это они не дали Ивану Павловичу сбежать из квартиры…
До самого вечера Зинаида Григорьевна провела в полиции. Её тут никто не держал – после дачи показаний её отпускали. Но она хотела посмотреть на мужа, когда его будут вести в камеру. Зачем посмотреть, тогда четко и не смогла бы объяснить. Но что-то такое уже шевелилось внутри. Что-то такое, разобравшись в котором, многое бы кардинально изменилось. Хотя куда уж кардинальнее? Жить с мужем больше четверти века и не догадываться, что он монстр.
Никита ждал Зинаиду Григорьевну у соседки. Увидел её и сразу на шею. И тут она вдруг подумала, что мальчик ни разу не кинулся на шею её мужу, а муж так и не взял за всё это время Никиту на руки. Да она и не оставляла никогда Никиту на мужа. Кое-как собрав себя, Зинаида Григорьевна дождалась сына. И рассказала ему обо всем. И тут увидела, что ее Володя стал совсем взрослым, стал мужчиной: у него сжались кулаки, да так, что побелели костяшки пальцев. Он заскрипел зубами и, не стесняясь её, выругался.
***
Уже далеко за полночь. Никита крепко спит. А на кухне сидят Зинаида Григорьевна и Володя. Им очень трудно говорить. Но оба понимают, что говорить надо. И это они сейчас и следователи, и обвинители. Только никто не берёт на себя роль защитника Ивана Павловича. У них получается такая картина. Вот жили они столько лет, не зная, на что способен Иван Павлович. Но три года назад Иван Павлович, воспользовавшись, что жена была на работе, надругался над собственной невесткой. Что при этом и после этого чувствовала Нина, страшно было даже представить. Она пришла к ним в дом, доверяя своему мужу, потому что любила его. Она уважала его родителей – своих-то у Нины не было. И разве ей могло прийти в голову, что свёкор так с ней поступит? И сколько раз он так поступал? Впрочем, для чистой и честной Нины хватило и одного раза. Тем более, что вскоре она поняла, что беременна. Как она выдержала все нападки и оскорбления свекрови и свёкра? И ни словом, ни намёком не выдала того, кто так поглумился и над ней, и над своей женой, и над собственным сыном. Не выдала, чтобы не разрушать их жизнь. Ценой своей разрушенной. И где она теперь? Где её искать?
Прошло три года.
И прошло бы ещё тридцать лет, если бы не сорвавшаяся поездка Зинаиды Григорьевны и Никиты. А эта вторая, вчерашняя девочка? Иван Павлович наверняка как-то заманил её в квартиру. Знал, что жены и Никиты не будет до следующего утра. А она, эта девочка, плакала и просила его не трогать…
— Я найду Нину, — сказал Владимир. – Я буду молить её о прощении…
— Знаешь, чего я боюсь, сынок, — сказала Зинаида Григорьевна. – Нина очень честная и совестливая девочка. Пусть она меня не простит, так мне и надо. Я боюсь другого: у Нины душа истлела. Она же оставила Никиту в роддоме. И казнит себя, наверное, каждый день…
— Тем более, я её найду! – ещё раз сказал Володя.
Но Нину уже нашла полиция. И её вызвали дать показания. Вот уж чего Нина не ожидала, так это того, что её свёкор так испоганил жизнь не только ей – та девушка тоже дала показания. Плюс результаты экспертизы. Доказательство надругательства было более, чем убедительно.
Во время судебного заседания Нина первый раз посмотрела в глаза бывшему свёкру. Не испугалась. А посмотрев, увидела, как он ничтожен. Вот только в душе у Нины жалости не было ни на йоту. Ей жаль было вторую пострадавшую, которая только начинала жить с этим. Единственное, что у этой девушки было, а у Нины нет – любовь и поддержка родителей. Но у Нины не было обиды ни на свекровь, ни на мужа. Было чувство потери. Они друг друга потеряли…
А она потеряла ещё и сына. Он ведь только её! Кто отец, ей давно уже было все равно. Но она ведь сама его бросила. С тех пор не было дня, чтоб Нина не думала о своем сыне…
Когда Нина вышла из зала суда, она даже не помнила, какой срок дали Ивану Павловичу. В ушах был его истерический плач и стон в адрес Зинаиды Григорьевны:
— Зина, прости! Зина, не бросай меня!
***
Казалось бы, надо было всем успокоиться и начать жизнь, как говорят, с чистого листа. Но это только в теории всё просто. А в реальности невероятно тяжело было Нине, Владимиру и Зинаиде Григорьевне. То, что произошло, стереть ластиком не получилось бы ни у кого. Но проговорить, выговориться было необходимо. Да, это было непросто. Иногда Нина или Зинаида Григорьевна не могли сказать вслух то или иное слово. Но потом находили в себе силы. Они ещё долго оставались как бы в подвешенном состоянии. Чувство вины было у каждого. Но желание исправить ситуацию тоже было. Причем, оно доминировало.
Владимир вернулся на работу – ему до окончания контракта осталось пару месяцев. В это время Зинаида Григорьевна решила познакомить Нину с Никитой. Она пришла к ней в библиотеку с мальчиком. В читальном зале людей было немного. За стойкой что-то писала Нина. Она почувствовала на себе чей-то взгляд. Подняла голову. На пороге стояла Зинаида Григорьевна и держала за руку большеглазого малыша. Он улыбался. Зинаида Григорьевна наклонилась к мальчику и что-то ему тихо сказала. И малыш тут же поспешил к Нине.
— Ты моя мама? – спросил он с надеждой.
У Нины закружилась голова: она уже и не надеялась, что кто-то так к ней обратится. А этот кто-то смотрел так доверчиво, с такой надеждой, что Нина в ответ только выдохнула:
— А ты мой сынок?
Мальчик взял её крепко за руку и сказал:
— Ты больше не теряйся, мама!
***
Через два года у Никиты появилась сестрёнка. Имя ей придумал сам Никита – он назвал её Кирой. И часто гулял, гордо управляя коляской. А рядом шла бабушка Зина. Она никогда не была слишком эмоциональной. Но когда речь заходила о семье, о невестке Нине, сыне Володе, внуке Никите и Кире, скрыть, что они у неё самые лучшие, не получалось. Да Зинаида Григорьевна и не пыталась.
0 Комментарий