Матвей Егорович всегда вставал рано, но сегодня проснулся раньше обычного. Дело было в том, что с приходом весны, забот у него становилось вдвое больше. А поскольку Егорыч, так звали его местные, работал егерем, то ему надлежало передавать в районное управление охотничьего хозяйства самые точные данные о поголовье дикого зверя на вверенном ему участке леса.
Старик отдал профессии всей своей жизни, без малого сорок лет, хотя сам любил называть это не работой, а службой. Егорыч жил одиноко, и всё своё время посвящал делам леса. Супруга его, Прасковья Тарасовна, умерла пять лет назад, оставив в безутешном сердце старика незаживающую рану и душу, полную скорби и тоски. Детишек, им Господь не дал, и хоть пара и хотела в молодости взять ребёночка из приюта, да только за делами и хлопотами пролетела жизнь, как один миг.
Вот и теперь, когда Егорычу нездоровилось, он с сожалением думал о том, что остался теперь один одинёшенек и некому ему даже стакан воды подать. Конечно, если старику делалось совсем плохо, то он обращался за помощью к соседке Зинаиде, которая издавна считалась в деревне лучшей знахаркой и ведуньей. Отвары из целебных трав, мази на основе кедровой живицы, словно по мановению волшебной палочки, быстро ставили Матвея Егоровича на ноги, всякий раз вызывая у него искреннее удивление.
— Ну, ты прям волшебница, Зинаида… Вот что мне делать, коли ты в город к сыну надумаешь податься? — спрашивал старик, всякий раз с грустью вспоминая о её погибшем супруге.
Они со Степаном были одногодками, и долгое время стояли вместе на страже лесных рубежей страны. Но три года назад, с ним случилось несчастье, слухи о котором ещё долго будоражили таёжный посёлок. Тело Степана обнаружили на берегу реки рыбаки и, поначалу, всё выглядело , как несчастный случай. Но Матвей Егорович знал, что незадолго до этого, Степан повздорил с Фёдором- местным охотником, не брезгующим заниматься браконьерством. Конечно, в гибели егеря разбираться не стали, решив, что он попросту утонул и лишь в душе Егорыча на долгое время остался горький осадок, полный мучительных сомнений и тревог.
А ещё, Матвей Егорович чувствовал свою вину перед Зинаидой за то, что не уберег её супруга и своего напарника. Часто, особенно по вечерам старик перебирал старые фотографии, на которых он вместе со Степаном, запечатлен напротив охотничьей времянки в лесу, или возле озера, или рядом со спасённым маленьким лосёнком. В такие минуты, наедине с самим собой, старик Матвей Егорович давал волю слезам, которые приносили временное облегчение его измученной чувством вины душе.
С приходом весны, настроение у старика заметно улучшилось, поскольку устав от зимних холодов и сугробов выше пояса, егерь предвкушал как вновь ступит на тропку, ведущую в самое сердце леса…
Егорыч снял с крючка заплечный мешок, в который по привычке поместил сухариков и семян для лесных грызунов, а также соли для лосей и кусочки сушёного мяса для волков или рысей. Посмотрев на стоящую в углу старенькую двустволку, егерь секунду- другую подумал и отрицательно покачал головой. Дело было в том, что Егорыч относился к охотничьему оружию крайне негативно и брал его с собой на обход только в исключительных случаях. А на улице уже вовсю светило солнце и от прогревшейся, слегка влажной земли поднимался густой пар. Старик осмотрелся по сторонам, а затем негромко крикнул:
— Цезарь, Цезарь! Где ты, мой мальчик? Опять соседских кошек гоняешь или полёвок выслеживаешь?
Сразу же после слов старика послышался дробный топот и, со стороны сарая, к нему навстречу выбежала поджарый пёс с хвостом- баранкой и острыми, как у лисы ушами. Радуясь грядущей прогулке в лес, пёс принялся кружить вокруг хозяина, подпрыгивая и норовя лизнуть его щёку.
— Ну ладно- ладно, проказник … Сейчас пойдём… Кормушки проверим, местность осмотрим… Если повезёт, поголовье лосей у солончаков пересчитаем,- сказал Матвей Егорыч и потрепал Цезаря по загривку.
Старик и его четвероногий спутник двигались по тропе, которую Егорыч знал с детства. Она была извилистой и едва заметной, но острый глаз егеря всегда вовремя подмечал нужный поворот или развилку. Цезарь, по привычке трусил рядом, временами вырываясь вперёд, когда чуял, оставленный кем- то свежий след. И хоть обоняние у егеря было не таким чутким, как у его собаки, он умел по-своему читать звериные следы . Старик безошибочно определял места, где батюшка-лось лакомился свежими побегами ивы, или где матерый секач чесал бока о грубую дубовую кору. Попутно, Матвей Егорович обезвреживал силки и капканы, оставленные безжалостным браконьерским людом. Старик знал, что больше всех в этом варварском деле преуспел Федька Чёрный, по вине которого три года назад погиб его напарник. Конечно, доказать тогда ничего не удалось, да, по правде говоря, никто кроме Егорыча не верил в то, что егерь был убит. Так, переходя от одного ориентира к другому старик машинально делал заметки в своём блокноте, отмечая изменения, которые произошли с доверенным ему участком за время долгой северной зимы. Конечно, в идеале, на обходе должен был присутствовать ещё и лесничий, но в управлении лесного хозяйства вечно не хватало людей, поэтому и приходилось Матвею Егоровичу, в ущерб здоровью совмещать эти две профессии. Вдруг, Цезарь замер посреди тропы и навострил уши. Егерь знал, что такую стойку питомец делает только тогда, когда учует что- то заслуживающее его внимания.
— Цезарь, ты чего это так напрягся? Лисицу что ли учуял? Или, не дай Бог, медведя? — шепотом спросил старик, в глубине души пожалев о том, что не взял с собой ружьё.
Но пёс вел себя как-то странно, не так как при встрече с лесными хищниками. Матвей Егорыч подошёл ближе и, к своему изумлению, услышал негромкий жалобный писк, раздававшийся со стороны зарослей кедрача. В тот же миг, Цезарь рванул к источнику звука, громким лаем извещая хозяина о своей находке. Егерь осторожно раздвинул ветки и, шагнув вперед, оказался на круглой, как блюдце полянке. На её северной стороне, к дереву был привязан какой- то пушистый зверек.
— Лиса, что ли в капкан угодила? — с тревогой подумал Егорыч, не спуская глаз с находки, возле которой, азартно повизгивая, сидел Цезарь. А когда старик подошёл поближе, его сердце тревожно ёкнуло и егерь не смог сдержать изумленный возглас:
— Бог ты мой… Да это же маленький волчонок! И кто же тебя здесь бросил на верную погибель?
Конечно же, серый малыш не мог ему ничего ответить и, жалобно пискнув, обессилено завалился на бок. При этом, старик увидел на груди у малыша светлое пятнышко, отдаленно напоминавшее звёздочку. Егерь, понимая, что волчонок истощен, достал нож и перерезал ремень из сыромятной кожи, которым бедняжка был привязан к дереву. А ещё, старику показалось странным, что нелюдь, оставивший зверька умирать, воспользовался таким необычным приспособлением. Но размышлять о причинах побудивших живодёра совершить этот бесчеловечный поступок, времени у Матвея Егоровича совсем не было, а потому, положив слабеющего на глазах волчонка к себе за пазуху он быстрым шагом направился назад к своей неказистой избушке.
Согревшись под тёплой курткой егеря, серый детёныш осмелел и выставил наружу свой чёрный, блестящий носик. Втянув в себя воздух, волчонок вдруг заволновался, учуяв приближающийся запах жилья.
— Да ладно тебе, не переживай, малец ! Сейчас поешь у меня, отоспишься, а потом уже решим, что делать дальше,- попытался успокоить зверька Егорыч.
Всё это время, Цезарь радостно скулил и норовил лизнуть серого найдёныша в нос. Хоть от малыша и пахло хищником, пёс понимал, что малыш не представляет для него никакой угрозы и в силу молодого возраста, хотел с ним поиграть.
Войдя в избу, старик постелил у печки старый овчинный тулуп и положил на него волчонка, а сам в это время принялся готовить для него еду. Матвей Егорыч взял с полки банку сгущенки и отлив в миску примерно треть, добавил в неё сухариков. Затем, перемешав полученную смесь, старик разбавил её водой и выставил перед изголодавшимся волчонком. Стоит ли говорить о том, с какой жадностью малыш набросился на угощение! Утробно ворча и чавкая, волчонок умял лакомство и, облизнувшись, вопросительно посмотрел на Матвея Егоровича.
— Ну ты обжорка, конечно… Сейчас , погоди … насыплю ещё, — улыбнувшись, сказал старик и добавил малышу в миску сгущёнки.
Наконец, волчонок насытился, и движения его стали медлительными и вялыми…
Словно благодаря за оказанное гостеприимство, зверёк тихонько тявкнул и завалился спать.
— Смотри- ка, воспитанный какой! Поблагодарил даже… Ну прям, вылитый Граф… — удивлённо сказал Матвей Егорыч и рассмеялся беззвучным, стариковским смехом.
Так, с легкой руки егеря, волчонок обрёл кличку и стал зваться Графом. Старик, понимая, что в одиночку малыш не выживет и, скорее всего, станет добычей диких зверей, решил оставить волчонка себе. Дом Егорыча, стоял почти у самого леса и его расположение было удобным для содержания диких животных. Со временем, волчонок окреп и стал на ноги, чему очень обрадовался Цезарь, который теперь вовсю резвился со своим маленьким лесным братцем. Пёс и волк жили бок о бок, не переставая радовать своего хозяина. Конечно, старик понимал, что зов предков непременно возьмет своё и, в один прекрасный день Граф присоединится к стае. Но пока этого не случилось, лесной хищник вёл себя, как обычный дворовой пёс. И только серый окрас и гордый, неукротимый нрав выдавал в нем волка. Частенько, егерь брал с собой Графа на обход, понемногу приучая его к условиям дикой природы.
Единственным, что тревожило Матвея Егоровича, было то, что он не знал, каким образом волчонок оказался привязанным к дереву и куда пропала его мама. А ещё у егеря не шёл из головы сыромятный ремень, который был на шее у малыша. Он знал, что выделкой шкур и изготовлением ремней, в районе занимаются многие из охотников, но только у одного из них конечный продукт получается такого высокого качества. И звали этого человека Федька Чёрный. Матвей Егорович уже давно был осведомлен о его тёмных, браконьерских делишках, но взять негодяя за рук , у егеря никак не получалось. Мысль о бесчеловечном поступке живодера взбудоражила старику душу и одновременно лишила покоя…
Поэтому, решив раз и навсегда расставить все точки над «и», Егорыч отправился к браконьеру домой. С собой, старик взял тот самый обрывок ремня из сыромятной кожи, которым волчонок был привязан к дереву. Хоть старик и не хотел брать с собой питомцев, но Граф каким-то образом, умудрился пролезть сквозь дырку в заборе и увязался за егерем.
— Егорыч, а ты куда это с самого утра собрался? Да ещё и с волчонком? — улыбнувшись , спросила соседка.
— Ой, Зиночка, и не говори… Я вот, хочу человека одного навестить и парочку вопросов ему задать, — уклончиво ответил старик и погладил Графа по спине.
Фёдор жил на окраине посёлка и участок вокруг его дома был обнесён высокой изгородью. Матвею Егоровичу пришлось стучать битый час, пока хозяин, наконец, не соизволил к нему выйти.
— О, господин егерь пожаловал… Ну проходи…Настя, а ну приготовь–ка нам чайку, да побыстрее! — зычным голосом распорядился охотник.
Из дома сразу же выбежала взволнованная девушка лет шестнадцати, которая принялась накрывать на стол, стоящий посредине двора. В мгновение ока, девушка приготовила чай и выставила на стол поднос со свежей выпечкой. Затем, посмотрев на Егорыча и волчонка своими лучистыми голубыми глазами, Настя робко улыбнулась и опять убежала в дом.
— Падчерица это моя… Мамка её три года назад умерла… Так вот я ей теперь, вроде как опекун, — перехватив взгляд старика, пояснил Фёдор. — Ну, с чем пришёл Егорыч? Чем это я мог заинтересовать егерскую службу? — с издёвкой добавил охотник, искоса поглядывая на сидящего у ног старика волчонка.
— Да вот, пришёл узнать… Не твоя ли это вещица была? Я её в лесу пару месяцев назад нашёл… Да всё никак не мог выкроить время, чтобы тебя о ней спросить, — выдержав паузу, с достоинством ответил егерь и протянул охотнику обрывки ремня.
— В лесу, говоришь нашёл… Так значит, ничейная она… Какой с меня спрос? Такие ремни не только я делать умею, так что ищи дальше, старик, — язвительно ответил Фёдор, с ненавистью смотря на ощетинившегося Графа.
Матвея Егоровича очень насторожила реакция волчонка, который впервые проявил агрессию к людям. Старик знал, что у волков хорошая память, которая позволяет им до конца своих дней помнить обидчика. Увидев оскалившегося волчонка, Фёдор ехидно улыбнулся и погрозил ему пальцем. С трудом справившись с неприязнью, Матвей Егорович поговорил с охотником на разные темы, пытаясь в разговоре вывести его на откровенность. Но Фёдор, оказался крепким орешком и ничем не выдал своей причастности к браконьерским делам. На протяжении всей беседы, охотник то и дело подзывал к себе Настю, давая ей указания и наставления, больше похожие на приказы хозяина своему слуге. Егорычу было видно, что девушке неловко от того, что ей приходится быть служанкой при жестоком отчиме, который откровенно насмехался над падчерицей, всячески подчеркивая при этом своё превосходство. Старый егерь попытался урезонить наглого мужлана, но тот посоветовал ему не лезть в чужую семью и заниматься своими делами.
— Ладно, Фёдор… Не получился у нас с тобой разговор… Пойду я, наверное… Ты только запомни, я ведь с этим ремешком к участковому пойду и… если нужно в районе помощь запрошу… Так что, думай, — бросил на прощание Матвей Егорыч, с трудом сдерживая рычащего Графа.
Фёдор с ненавистью посмотрел вслед уходящим старику и его питомцу и снова прикрикнул на падчерицу. Егорыч уже почти дошел до своего дома, как его кто-то тихонько окликнул. Оглянувшись, старик с удивлением увидел запыхавшуюся Настю.
— Дед Матвей! Ты будь поосторожнее, пожалуйста… Мой отчим – страшный человек… Он маму со свету сжил…теперь за меня принялся… Это ведь он логово в лесу разорил и убил волчицу… Я ведь этого малыша помню, по пятнышку на груди… Отчим его домой вначале принёс, а потом решил избавиться и в лес отвез… Когда понял, что выгоды никакой не получит… — с волнением в голосе, сказала девушка.
— Спасибо тебе, милая! Добрая у тебя душа… Жаль только, что с семьёй тебе не повезло… Но ты не задерживайся в доме Фёдора надолго… В город тебе нужно, чтобы выучиться, а потом работу найти, — ответил расчувствовавшийся старик.
В ответ на это, Настя обреченно махнула рукой и побрела обратно к ненавистному отчиму. Старик грустно вздохнул и, потрепав по холке Графа, открыл калитку. Радостный Цезарь, едва не сбил с ног хозяина, по которому уже успел соскучиться. Остаток дня, Матвей Егорович провёл за нужным и важным делом: починкой снегоступов. Таёжное лето коротко, а потому пословица о том, что сани нужно готовить именно в эту пору, актуальна здесь, как никогда.
Незаметно, сгустились сумерки. Цезарь с Графом, резвились в рощице недалеко от дома, а Егорыч, слушая радио, чаёвничал с баранками на кухне. Дом, старик никогда не запирал, зная, что по причине бедности, брать у него нечего. Вдруг, входная дверь резко открылась и на пороге возникла чья-то массивная фигура, за которой, сразу вошли две поменьше. Включив свет, Егорыч с удивлением увидел Фёдора с ружьём в руках. По обе руки от охотника, стояли два его подручных.
— Ну что старик, доигрался ? Смерть твоя пришла! Что же ты теперь мне участковым не грозишь? Запомни, со мной шутки плохи! Напарник твой, Стёпка… тоже хорохорился, да я ему враз жизнь укоротил… А вот теперь, твой черед настал! — прорычал Фёдор, взводя курок.
— Ах ты сволочь! Душегуб поганый! Убийца!!! — воскликнул Матвей Егорович и с кулаками бросился на вооруженного обидчика.
Конечно же, силы были неравны и старого егеря быстро повалили на пол. Туго пришлось бы Матвею Егорычу, если бы в тот момент, в дом не ворвались две стремительные рычащие тени. Это Цезарь и Граф, рыча и кусая обидчиков бесстрашно ринулись в бой. Испуганные браконьеры оказались застигнуты врасплох и… хоть Граф ещё и был подростком, его острые, как иглы зубы оставляли на их телах кровоточащие отметины. Исход схватки неуклонно склонялся в пользу егеря и его питомцев, когда, Фёдор изловчившись, схватил ружьё и нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел, а в комнате остро запахло порохом. Цезарь отрывисто визгнул и повалился на пол. Истекая кровью, пёс попытался укусить Фёдора за лодыжку, но силы, вместе с кровью из огнестрельной раны, покидали его слишком быстро. Ошеломленные браконьеры, как зачарованные смотрели на то, как глаза храброго пса подернуло поволокой, а по телу прошла судорога. Жалобно повизгивая, Граф подбежал к умирающему товарищу и принялся тыкаться носом в его неподвижное тело. Матвей Егорыч со слезами на глазах подбежал к псу и попытался перевязать ему рану. Старику уже было наплевать на браконьеров и опасность, которой грозил их визит. Не видя ничего и никого, егерь пытался спасти любимого пса, служившего ему верой и правдой.
Старик не знал того, что через пару минут, во двор ворвутся участковый с подмогой из района, вызванные встревоженной Настей. Девушка видела, что отчим задумал что- то недоброе и, как только он вечером вышел из дома, поспешила сообщить о своих подозрениях в полицию. К сожалению, помощь прибыла поздно и хоть Фёдора и его подручных задержали, Цезаря спасти не удалось. Бедный пёс умер на руках у своего хозяина, который в нем души не чаял. Всё это время волчонок Граф пытался помочь страдающему другу, зализывая рану на его боку…
Когда Цезаря не стало, серый лесной зверь поднял голову и жалобно, неумело, завыл…
От этого звука, у всех присутствующих навернулись слёзы, и даже Фёдор, в глубине своей черствой души, почувствовал запоздалое раскаяние…
Конечно, за убийство егеря Степана и все его злодейства, браконьеру теперь светил большой срок, который перечеркнет всю его никчемную жизнь. Матвей Егорыч похоронил Цезаря недалеко от своей избушки, на пригорке, откуда открывался хороший вид на поселок и близлежащий лесок, в котором он так любил резвиться и гонять зайцев.
После гибели друга, ставшего ему старшим братом, Граф ушёл в лес и больше не вернулся. Лишь много лет спустя, Матвей Егорович увидел его во главе волчьей стаи, узнав бывшего питомца по пятнышку на груди. Сложно сказать, признал ли его Граф или нет…
Но старому егерю, это было уже неважно…
На тот момент, Егорыч жил вместе с сиротой Настенькой, которая после ареста отчима, стала ему внучкой. Девушка заботилась о старике, как о родном дедушке, помогая ему по дому и в делах егерской службы. Впоследствии, когда Матвея Егоровича не стало, Настя перебралась в город и вышла замуж. Души не чая в животных девушка уговорила любящего супруга завести пса, которого, она назвала Цезарем, в память о храбром питомце, отдавшем жизнь за своего хозяина.
0 Комментарий