Алексей вошёл в бытовку, где отдыхала его бригада, налил себе воды, шумно выпил, потом хлопнул ладонью по столу.
— Ты что такой довольный, Лёха? — спросил лежавший на топчане Никита, приподнимаясь на локте и глядя на своего бригадира.
— Ну, во-первых, шеф распорядился выплатить вам зарплату. Сейчас мы как раз этим и займёмся. Но сначала, и это во-вторых, я хочу сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.
— Опа! Это что-то по работе? — спросил Васильевич, самый пожилой мужчина в бригаде Алексея.
— Ну не замуж же он нас будет звать, — расхохотался Никита. — Конечно по работе!
— Ой, всё, разгалделись! — махнул рукой Сергей. — Давай, Лёха, выкладывай, что там у тебя?
— Короче так. По распоряжению губернатора, в области начинают строительство новой объездной дороги. И Олег Иванович добился того, чтобы наша бригада принимала участие в этом проекте. Представляете, какие там деньги?
— Постой, Алексей, — покачал головой Васильевич, — деньги-деньгами, но на дворе-то осень. Совсем скоро зима. Я рассчитывал, что мы уже закончим этот сезон и поедем по домам.
— Да я тоже думал, что ничего больше не подвернётся, — согласился Алексей. — А тут видишь, какое дело. И вообще, Василич, что тебе дома делать? На диване бока отслеживать да с женой ругаться?
— Почему ругаться?
— Так ты ж ей всю зиму деньги приносить не будешь. Вот она и начнёт пилить тебя. Этого хочешь?
— Нет, — махнул рукой Васильевич.
— В общем, если никто не возражает, то я сейчас позвоню ему и скажу, что все согласны и бригада явится на объект в полном составе…
Прошло несколько дней, и парни в самом деле оказались на новом объекте. Васильевич был вместе с ними. На место строительства уже пригнали технику и вагончики для проживания рабочих, бригада Алексея тоже перевезла и установила на опушке свою бытовку. В скором времени закипела работа. И всё было как обычно, но однажды случилось несчастье.
Печка-буржуйка, топившаяся в бытовке Алексея, то ли по недосмотру, то ли по другой причине, загорелась и маленькое помещение быстро оказалось охвачено огнём. Пожар потушили, но жить в ней было уже невозможно. Алексей отправился к шефу, чтобы на месте решить вопрос с приобретением новой бытовки, а его бригада временно переселилась в палатку.
Но уже на следующий день Никита взбунтовался, недовольный новыми условиями жизни. Сергей поддержал его, а вот Василич, и ещё трое парней стали уговаривать потерпеть.
— Ну вот что ты предлагаешь? — спросил один из них. — Работу бросить и уехать? Так не делается, да никто тебе и не позволит. Лёха обещал приехать с новой бытовкой. А он, если сказал, то обязательно сделает. Просто нужно немножко потерпеть.
— Я не хочу терпеть, Коля! Я сегодня утром едва сумел разогнуться, так спину свело. А Серёга вон застудился, тоже хорошего мало. В общем, вы как хотите, а я ухожу.
— Куда?
— Не ваше дело!
Он в самом деле ушёл, а бригада вернулась к работе…
Сергей весь день хмурился, кашлял, но молчал, никому ничего не говорил.
— Тоже обдумывает, как уйти, — решил Васильевич. — Никита его лучший друг, он всегда за ним всё повторяет, каждую глупость поддерживает… Странно, что сразу вслед за ним не отправился.
Но Сергей никуда не ушёл, а к вечеру в бригаде появился и Никита:
— Ладно, мужики, простите, я немного погорячился утром. За это готов реабилитироваться. Тут, совсем рядом, если вот так через лес идти, то и километра не будет, есть деревушка. Небольшая, домов двадцать- тридцать. Но вполне себе ничего. Представляете, есть даже маленький магазинчик. Вот, там на всех прикупил.
В руках Никиты мелькнул пакет и тут же на маленьком столике показались бутылки пива, блок сигарет, и какие-то нехитрые закуски. Бригада одобрительно зашумела.
— Эй! Подождите ещё не всё! Я выяснил, что до приезда Лёхи с нашей новой бытовкой, можем пожить и там, в деревне. Лариска, продавщица из сельпо, ладная такая бабёнка, прямо-таки кровь с молоком, сказала, что можно попроситься на постой к бабке Егорихе.
— А что ж сама Лариска тебя не приютила? -усмехнулся Васильевич.
— Замужем, зараза, — расхохотался Никита.
— А как ты себе это представляешь? Вот придём мы к этой Егорихе, скажем, принимай нас, бабка, вот мы какие красивые? — спросил Николай.
— Ну хотя бы и так, — махнул рукой Никита. — Ей-то какая разница, мы же не навсегда, а только на недельку. А может, и того меньше. Всё зависит от того, как там Лёха шевелиться будет.
За разговором мужчины распечатали бутылки с пивом и с удовольствием опорожнили их, закусывая снедью, которую принёс Никита. И, в конце концов, все, кроме Василича, решили, что их друг прав.
— Ну, вы, парни, идите, — сказал он, — а я здесь останусь. Всё равно кому-то нужно палатку сторожить, здесь вон сколько добра и мешки спальные… Да и неохота мне топать Бог знает куда. Как вас ещё хозяйка примет…
— Не переживай, Васильевич, — засмеялся Никита, — прорвёмся!
Никита всегда был таким весёлым, жизнерадостным, неунывающим. Несмотря на то, что недавно ему исполнилось тридцать лет, он не был женат и всем говорил, что не женится никогда.
— Вокруг столько девок, — уверял он, — что будет большой несправедливостью отдавать себя какой-нибудь одной из них.
— Послушай, — обязательно возражал ему кто-нибудь из друзей,- неужели ты собираешься всю жизнь прожить один. Без семьи и детей?
— О, да, дети! — иронично улыбался Никита. — Всё счастье именно в них, да? Вот у тебя их уже двое. И что? Посмотри, на кого ты похож? У тебя же все мысли только о том, как их обеспечить. Как будто других интересов в жизни нет. А я не такой. Я хочу пожить для себя, чтобы в старости было что вспомнить.
— Ну-ну, — отвечал ему друг. — Только знаешь в чём беда? Однажды ты проснёшься в самом деле старым и поймёшь, что вокруг тебя никого нет. И не потому, что никого не хочешь видеть рядом. Ни жену, ни детей. А потому что ты сам никому не нужен и не интересен. О чём с тобой говорить? О том, как ты по бабам бегал? Менял их одну за другой? Так в этом нет ничего героического. И интересного тоже ничего нет. Ты оглянешься вокруг и увидишь своих друзей семьями, внуками. А ты будешь один…
— Ой, не начинай, — отмахивался Никита.
— Да нет, ты послушай. Это сейчас ты молодой и смазливый. Девки и в самом деле заглядываются на тебя и это понятно. Испокон веку каждая мечтает найти того, от кого захочет иметь потомство. Такова природа. Но не забывай и о том, что года-то идут. Очень скоро ты обесценишься в их глазах. Понимаешь, о чём я? Вот только тогда ты в самом деле осознаешь, что прожил пустую и никчёмную жизнь.
Никита от таких разговоров только отмахивался.
– Достали вы меня со своими нравоучениями! А я просто жить хочу. Понятно?
– Живи, кто тебе не даёт…
И Никита жил так, как ему нравилось. Он привык получать от жизни всё, что хотел, впрочем, ему было не так уж много и надо. За богатством парень не гнался, довольствовался тем, что у него было: молодостью, здоровьем и бесшабашной удалью, которая помогала ему в любых ситуациях. Вот и теперь он вёл через лес свой маленький отряд, чтобы сделать их условия жизни хоть немного лучше.
Конечно, домишко у Егорихи был небольшой, но места должно было хватить всем. Высокая худая старушка вышла на крыльцо, с удивлением увидев у калитки молодых мужчин.
– Вам чего, ребята? – спросила она.
– На постой примешь, бабуля? – улыбнулся Никита самой обаятельной из своих улыбок.
– Вот тебе раз. А с чего это я должна вас пускать? – старушка подслеповато всмотрелась в незваных гостей.
– Бабуль, да понимаешь, – продолжал Никита, – тут такое дело, мы строители, вон там дорогу делаем, слышала, наверное. Так вот, у нас бытовка сгорела, ну такой вагончик, в котором мы жили. В палатке холодина несусветная, к тому же нам всем там очень неудобно.
– А с чего ты взял, что у меня вам удобно будет? Идите, ребята, подобру-поздорову…
Егориха повернулась к ним спиной и хотела уйти в дом, но Никита остановил её:
– Бабуля, мы бы и к другому кому попросились, да ты же сама знаешь, что никто не пустит. Люди недобрые повсюду. А нам помощь нужна. У меня вот поясница болит, сил нет. Серёга простыл… Да и остальным не легче. Работа тяжёлая, спины только так срываем. Смотри, это вот Николай. Это Денис, Артём и Павел. А это Серёга, ну тот, что простывший.
– Хм… Серёга, говоришь? А тебя как зовут?
– Никита.
– Ну ладно, заходите. Вы, ребята, идите на кухню, там как раз чайник вскипел. А ты, Никита, пойдём со мной.
– Куда это?
– Сейчас увидишь.
Никита удивлённо приподнял бровь, но беспрекословно последовал за старушкой. Она отвела его в небольшую комнатку, заставленную живыми цветами. Там же стояли старый письменный стол, стул и продавленный диван, накрытый клетчатым покрывалом.
– Ложись, – кивнула на него старушка.
– Зачем?– глаза Никиты округлились от изумления, а на губах застыла глупая улыбка.
– Спину твою посмотрю. Сам же говоришь, что сорвал.
Никита покорно снял рубашку и лёг. Неожиданно тёплые руки старушки стали лёгкими движениями прощупывать поясницу Никиты. Вдруг они стали более сильными и напористыми, и Никита вскрикнул от боли.
– Ну вот и всё, – проговорила старушка и похлопала его по плечу. – Теперь болеть не будет. Спину ты и в самом деле сорвал.
– Спасибо вам, Егоровна. Простите, не знаю, как вас по имени.
– Я не Егоровна, – покачала головой старушка.
– А почему вас тогда называют Егорихой?
– По фамилии. А зовут меня Анна Петровна.
– Ясно. Спасибо вам, Анна Петровна. И простите нас, что мы вот так явились, без предупреждения. Мы всего на два-три дня.
– Да ничего, ладно уж. Живите. Ох, Никита. Спина это ерунда, а вот когда в душе червоточина, намного хуже. Ну, иди. Зови, кому там ещё нужно помочь.
Никита растерянно улыбнулся, не вполне поняв, о чём она говорит, но поспешил исполнить её поручение.
– А бабка-то ещё ого-го! – сказал он, выходя из спальни старушки. – Руки золотые. Спину мне вправила, совсем теперь не болит. Кто следующий? Иди, Колян, ты. Она и руку твою вылечит, ты же вчера на плечо жаловался. А я пока чайку выпью.
– Слушай, Никита, – сказал Артём. – Мы тут подумали, надо в магазин сходить, купить продуктов. Нехорошо старушку объедать. Давай скинемся.
– Без проблем, – кивнул Никита. – Странно, что сразу до этого не додумались.
Поздно вечером. Когда Анна Петровна разместила своих гостей, и они уснули, Никита вышел на кухню и сел за стол. Почти следом за ним вошла и старушка.
– Простите, я вас разбудил, – проговорил он, поднимая голову и глядя на пожилую хозяйку.
– Да ну что ты. В моём возрасте так быстро заснуть не получается. А вот ты почему не спишь?
– Над вашими словами думаю.
– Над какими это?
– Про червоточину в душе. Почему вы сказали это мне?
– Потому что увидела тень на твоём лице. Вот ты вроде улыбаешься, а глаза кричат.
– О чём?
– О том, что ты себя найти не можешь. Парень ты неплохой, добрый. Только счастья у тебя нету, потому что ты сам его потерял.
– Не сам, – вздохнул Никита. – Это за меня сделали мои родители. Когда-то давно они отказались от меня. Бросили на старенькую бабушку. Она даже постарше вас была… Но отцу и матери было всё равно. Они устраивали собственные жизни, и я им в этом был только помехой. Сначала они никак не могли разобраться в своих собственных отношениях, потом нашли друг другу замену. Отец со своей пассией уехал на север, мать с новым мужем за границу. А меня воспитывала баба Вера, старенькая, немощная, но такая добрая… Мне было пятнадцать, когда её не стало. И для меня началась самая настоящая взрослая жизнь. Представляете, я даже хоронил её сам. Родители не приехали на похороны… И потом тоже не появлялись. Не хочу о них говорить…
— Тогда расскажи, Никитушка, о своём сыне… Как же ты позволил, чтобы он рос без тебя?
Никита резко вскинул голову и внимательно посмотрел на Анну Петровну:
— О чём вы говорите? Какой сын, с чего вы взяли?
— Вижу по твоим глазам. Была у тебя любовь… Короткая, правда… а могла ведь стать длинной, на всю жизнь. Девушка тебе попалась добрая, славная, она была бы замечательной женой, верной и любящей. Но ты не разглядел этого, не заметил… Растоптал то чистое, что было в её душе. А ведь она доверилась тебе…
— Анна Петровна, о ком вы говорите? Девушек у меня было много, признаюсь. Но ничего такого, о чём вы сейчас сказали не было. Почему вы так на меня смотрите? Мы с вами что, знакомы? Но этого не может быть, я в этих краях впервые.
— Нет, не знакомы… — вздохнула Анна Петровна. — Про меня тут поговаривают, что я как будто бы колдунья. Ты этому не верь. Людей я лечу, потому что всю жизнь доктором проработала. А тебе всё сказала, потому что так почувствовала. Возможно я ошиблась. Ну ты мне скажи, девушек у тебя было много. А ты у каждой из них был первый? Я вижу, глупости ты делаешь не со зла. Парень ты хороший. Вот мне тебя и жалко стало. Ладно, Никита, пойду я. И ты не засиживайся, ложись спать. Завтра ведь на работу.
Она встала и ушла, а Никита просидел на кухне до самого рассвета.
Он вспоминал ту девушку о которой говорила Анна Петровна. Алёна, Алёнка. Тихая, большеглазая, русоволосая. Он столкнулся с ней на улице совершенно случайно, чуть не сбил с ног. Хотел извиниться, но она уже исчезла, словно испарилась в воздухе. А спустя несколько дней Никита с друзьями пришёл в небольшое кафе. Как обычно, к ним подошла официантка. Никита поднял на неё глаза и обомлел: это была она, та самая незнакомка, с которой он не успел познакомиться. Она тоже узнала его и улыбнулась ласково и робко. На бейджике Никита прочитал имя девушки и назвал своё. А потом пригласил сесть за их столик. Алёна покачала головой, извинилась, приняла заказ и отошла. Но вскоре вернулась с полными подносами. Весь вечер Никита не сводил с неё глаз. А глубокой ночью, когда кафе закрылось, подошёл к девушке с цветами в руках, и предложил проводить её до дома. Алёна согласилась. Они не спеша шли по улице, рассказывали друг другу о себе. Алёна, узнав историю Никиты, тихо вздохнула.
— Я тебя прекрасно понимаю. Я сама росла без родителей, меня воспитывала тётя Катя, сестра мамы. Своего отца я никогда не знала, когда мне было 6 лет не стало мамы. Она болела… И болезнь оказалась сильнее. Меня даже хотели отдать в приют, но бабушка и тётя не позволили. Тётя Катя забрала меня к себе. С ней я и выросла. А сейчас я живу одна, мне от мамы досталась небольшая квартирка.
— А тётя Катя? -спросил Никита.
— Ну, у неё своя семья, дети. А я уже достаточно взрослая, мне недавно исполнилось 19 лет. Так что я живу одна…
— Алёна, я не хочу с тобой расставаться, — сказал Никита, притянул девушку к себе и поцеловал.
Несколько месяцев пролетели как один день. Никита и в самом деле был влюблён, а Алёна и вовсе растворилась в нём отдав всю себя без остатка. Но потом бригаду, в которой работал Никита, перебросили на другой объект, и он уехал, пообещав вернуться. Но слова своего не сдержал. Расстояние остудило чувства парня и образ синеглазой Алёны растаял в его мыслях, как туман.
Потом стали появляться другие девушки и Никита совсем забыл о ней. И вот теперь Анна Петровна напомнила о той, которая по-настоящему любила его. В этом Никита нисколько не сомневался. И если бы она в самом деле была беременна, то ни за что бы не избавилась от ребёнка. Но неужели у него в самом деле где-то подрастает сын? Нет, этого не может быть… Алёна сообщила бы ему… Или нет? И откуда обо всём этом узнала Анна Петровна?
В экстрасенсорные способности людей Никита не верил, а значит надо было во всём разобраться…
Едва дождавшись рассвета, Никита постучал в комнату старушки:
— Анна Петровна, простите… Я спросить хочу. Откуда вы узнали про Алёну?
Старушка ничего не успела сказать, потому что Никита шагнул к серванту и взял с полки рамку с фотографией. Улыбаясь, на него смотрела Алёна. Девушка держала на руках годовалого мальчика с такими же лучистыми глазами как у него самого. Разглядывая фотографию, Никита остолбенел.
— Алёна- моя внучка, — словно откуда-то издалека донесся до него голос Анны Петровны. — Поэтому я хорошо знаю вашу историю. Единственную вашу фотографию, там, где ты обнимаешь её, сидя на диване, я прекрасно помню. И вчера вечером даже растерялась, когда увидела тебя на пороге. В какой-то момент мне показалось, что ты пришёл для того, чтобы что-то узнать об Алёне. Потому я не сразу поняла, что вам просто нужен ночлег.
— Значит, у меня есть сын?
— Есть. Самый лучший мальчуган на свете. Илюша.
— А Алёна? Она не вышла замуж?
— Плохо ты её знаешь… Эх ты, Никита — Никита…
— Я поеду к ней, — решительно заявил он. — И сделаю всё, чтобы она меня простила…
— Я могу сказать тебе только одно: несмотря ни на что, Алёна любит тебя. Да боли, до дрожи. И никогда не позволит, чтобы к ней прикоснулся другой мужчина. Она однолюбка. Это ей передалось от меня. И от матери. Мать Алёны умерла от горя, после того как муж бросил её ради другой. Ты должен знать, что Алёна тебя любит. А вот простит ли?
Никита низко опустил голову. Он и сам этого не знал. Но был уверен в том, что сделает всё, лишь бы Алёна была с ним. Тем же утром он уехал к ней…
Алена открыла дверь Никите и его сердце странно заныло.
– Зачем ты пришёл? – спросила девушка.
– Алёна, родная моя. Прости, я был так глуп. У нас ведь сын, я теперь всё знаю.
– Ты не волнуйся, я не собираюсь предъявлять к тебе какие-то требования. Я и сама смогу вырастить Илюшу.
– Алёна… Ты не понимаешь, я хочу, чтобы ты позволила мне вернуться.
– А я этого не хочу, – тихо сказала девушка. – Мне не нужны от тебя ни жалость, ни подачки. Я не буду просить у тебя любви как милости…
– Алена, я изменился, стал другим. Я люблю тебя.
– Прости, но я тебе не верю… Уходи…
Прошло 5 лет.
Алёна и Никита были женаты. В их семье подрастал не только сын, но и маленькая дочка. И Никита только теперь понимал, что едва не упустил своё огромное счастье. Целый год он добивался прощения у Алёны и когда она, впервые за долгое время прижалась к нему, понял, что никогда и ни на кого не променяет эту женщину. И никому не отдаст. Ведь это его любовь, его счастье и его жизнь…
0 Комментарий