Вернувшуюся под утро дочь Верку Тамара встретила руганью, даже не подумав понизить голос, чтобы не разбудить остальное семейство.
— Ах ты дрянь беспутная! Ты где шлялась, позорище? Как посмела не явиться домой ночевать? В подоле хочешь принести мне? Я ведь думала, помощницей мне дочка будет, а ты только с парнями по кустам обниматься способна. С кем была, спрашиваю?
— Ой мама! Да какая разница, всё равно ты его не знаешь. И когда мне гулять, когда такая как ты стану?
— Ах ты бессовестная! Да ты что же это такое говоришь? Это я тебе не такая. Да я в ниточку вытянулась, чтобы тебя, паскуду, вырастить, чтобы ты ни беды, ни горя не знала. А ты что вытворяешь?
— Всё мам, я спать. Давай, ты со своими нравоучениями до утра подождёшь.
Тамара беспомощно опустила руки, когда прямо перед ее носом дочь закрыла дверь и заперлась изнутри. Тома прошла на кухню, разревелась от досады и бессилия. Из соседней комнаты вышли мать Тамары и ее старшая сестра Нина, которая этим вечером приехала проведать их.
— Ну что? — стали спрашивать они, — опять поцапались вы?
— Не знаю, как мне с ней дальше, — всплеснула руками Тома. — Что будет теперь, в деревне ведь живём. Позор какой, дочь гулящая.
— Да, не расстраивайся, ты, — проговорила Нина. — Через два месяца племяшке 18 стукнет, она подолом вильнёт и умотается отсюда. А вы с мамой будете спокойно жить.
— Поживешь спокойно, как же… Думаешь, душа за нее болеть не будет? Верка, ведь непутевая она, и в городе шаболдаться будет.
Тома вытерла глаза и повернулась к матери.
— Ты иди ложись, мама, не беспокойся. А мы с Ниной еще посидим долго.
Сестры разговаривали, делясь своими бедами друг с другом.
— У тебя, Тома, хоть такая дочка есть? А я как от Мишки аборт сделала, так и все, — вздыхала Нина. — И с Мишкой ничего не вышло, и детей уже никогда не будет.
— А с Иваном у тебя как? — спросила Тамара, подливая сестре чаю.
— С ним-то всё в порядке, — кивнула Нина и покачала головой. — У него сын от первого брака есть, ему вроде как и не нужен ребенок больше. А я веришь, как сирота. Ох, уж это молодость, чего бы я только не сделала, чтобы вернуть то время. И пусть бы дитя росло… А я вот как ты, деревни испугалась. С Мишкой-то помнишь, какая у меня любовь была. Ммм… До сих пор как на ум придёт, сердце переворачивается, и ведь чувствовала я, что уедет он в город и пропадёт там его головушка. Так и случилась. Видела его год назад, спился, опустился. Прошёл мимо, даже не узнал меня. Вот так. А женился, вроде как на богатой. Да только то богатство ему впрок не пошло, так оно и бывает… Ну а ты как? После Васьки, так никого и не нашла, да?
— Я Нина и не искала, до мужиков ли тут, семью бы вытянуть. Верку на ноги поставить, хоть и вертихвостка, все же дочь не выбросишь её ведь. Хорошо хоть Вася не знает, в кого она превратилась.
Василий, муж Тамары, утонул пять лет назад, и с тех пор все заботы о семье легли на ее плечи.
— Ну, ты тоже клейма на девушку не вешай. Чего за зря говорить? — Вступилась за племянницу Нина. — Дай Бог, образумится, всё будет хорошо. Вот увидишь. Молодость- она ведь горячая.
Сестры посидели еще немного, повздыхали, вспоминая прошлое, потом разошлись по своим комнатам.
Нина погостила у них несколько дней, потом уехала. А еще через неделю Вера пришла домой необычайно рано и была тихая и виноватая. Она нехотя поужинала и ушла к себе в комнату, даже не подумав убрать за собой со стола. Тамара, разозлившись, отправилась за ней, но вдруг увидела, что она так горько плачет.
— Что случилось, доченька? Что с тобой, милая? — спросила Тамара.
— Ой мама, ой мама, — повторяла девушка не в силах оторвать лицо от подушки.
— Ну что, что говори, да говори же, глупенькая. Я ведь мать, я все пойму. Парень что ли какой обидел?
— Мы поссорились, и он сказал, что уедет, что я ему не нужна.
— Кто он-то? Как его зовут? — спросила Тамара.
— Егор, племянник дяди Матвея Зотова. Он к ним в гости приезжал из Москвы. Что мне делать, мама?
— Ну так пусть едет. На твой век женихов хватит. Что же так убиваться?
— Я беременная, мама, понимаешь? А он меня бросил, бросил.
— Вспомнила про мать? Раньше спрашивать и слушать надо было, а то всё смеялась, да отнекивалась, — снова закипела Тамара. — А ну-ка вставай, пойдем к нему.
— Нет, я не пойду мама.
— Пойдешь, как миленькая. Пойдешь, побежишь.
Через 20 минут Тамара, удерживая дочь за руку, стучала по калитке вызывая обидчика дочери. Но на ее крик вышла его бабушка Галина и, узнав в чем дело, тоже уперлась руками в бока. »
— И что, нам всех беременных теперь подбирать? Немного ли чести? Он, что, тебя девка силой склонял?
— Нет! — торопливо воскликнула Вера.
— Вот видишь, Тома, что и было между ними, произошло по-любовно. Так что воспитывать дочку надо было получше. А нам-то что, у нас парень? Да, кстати, и нет его. Часа три назад уехал в Москву свою укатил.
Долго переругивались Тамара и Галина, но ничего не добившись, разошлись по домам.
— Я аборт сделаю, — заявила матери Вера. — Завтра же запишусь.
— Попробуй только, вон тётя Нина до сих пор горюет. Да, только поздно слёзы лить, и тебе я портить жизнь не дам. Поняла? Будешь рожать, как миленькая.
Вера снова горько расплакалась, а потом в положенный срок родила девочку. Счастливая. Тамара приехала, чтобы забрать дочь и внучку из роддома, но там узнала, что её дочь ещё вчера ушла, написав на новорожденную малышку отказную.
— То есть, как это отказная? И что же теперь? Где моя внучка?
— Здесь. Мы готовим документы в приют. Кстати, Вера оставила записку для матери в палате. Это точно вы?
— Я, я не нуждаюсь в приюте, я заберу внучку сама, — торопливо заговорила Тамара.
Потом она дрожащими руками развернула помятый листок бумаги и прочла:
«Мама, прости, но я так не могу жить. Уезжаю в город и не вернусь, пока не устрою свою судьбу. Настю оставляю. Ты хорошая и не выгонишь ее, я знаю. А если не хочешь, пусть растёт в приюте. На улицу ведь её не выбросят. Может, кто-то и удочерит. Я всё решила, искать меня не надо, поэтому, где теперь буду жить не скажу. Когда-нибудь я сама приеду или позвоню. Вера.»
Горько плакала Тамара, когда шла с малышкой на руках к своему дому, спотыкаясь и не видя дороги из-за слез. Но что же ей было делать? Как она могла оставить внучку? Что ж, видно, судьба у неё такая.
— Ну что поделаешь, маленькая моя? — заглянула она в крошечное личико внучки. — Мать твою хорошо воспитать я не смогла. Даст Бог, ты будешь не такая как она. Справимся, справимся, маленькая моя, ветру не дам пахнуть тобой, золотка моя, внученька.
Прошли годы, жизнь Веры наладилась. Она вышла замуж и была счастлива. Её совсем не волновало, что муж Александр был старше неё почти на 20 лет и на полголовы ниже. Главное, что у него были деньги, и ей не приходилось думать о том, как прожить от зарплаты до зарплаты. Мало заботило и то, что она увела мужа от семьи и детей. О своей дочери ведь она промолчала и это значит, они были квиты, думала Вера. Несколько лет она с Александром прожила в Европе и думала, что уже никогда не вернется в Россию.
А Настя совсем не знала матери и росла с Тамарой, которая заменила девочке целую семью. Они давно похоронили бабушку, маму Томы, и теперь жили вдвоем, ведя нехитрое деревенское хозяйство. Настя росла красивой и умной девочкой. С детского сада она занимала призовые места во всевозможных олимпиадах и очень любила петь и танцевать. Ни один сельский концерт не обходился без её участия.
Однажды, после какого-то праздника, когда Тамара поправляла внучке костюмчик и прическу, к ней подошла старая Галина, бабушка Настиного отца, и Татьяна, его мать.
— Здравствуй, Тамара! Вот любовались нашей внучкой, — начала Галина.
А Татьяна стояла рядом и кивала:
— Мы подумали, а может нам помиримся? Очень уж хочется нам с Настенькой общаться. Приходите к нам в гости завтра, мы будем рады.
— Бабушка мы пойдём? — gодняв огромные глаза на Тамару, прошептала Настя.
— Нет, внученька, некогда нам завтра, своих дел полно. Куда уж тут по гостям расхаживать, — проговорила Тамара и, взяв девочку за руку, отвела в сторону.
А потом всю ночь не могла уснуть. Ведь они девочке такие же родные, как и она сама. Что ж ты тут поделаешь? И ещё одно стало беспокоить пожилую женщину. Она сама была постарше Татьяны на 10 лет, а значит у той было в 10 раз больше шансов вырастить внучку, досмотреть её до совершеннолетия. Да, и богатые они. Что уж тут скрывать? А Тамаре вот уже полгода, как сердце беспокоит. Иногда ничего, иной раз как раскаленными клещами зажмет. И горько вздыхала женщина, думая о судьбе любимой. А утром, одевая Настю в самое лучшее, она отправилась к Галине и Татьяне.
Ах, как обрадовались женщины своим гостем! Не знали, чем угостить, куда посадить, предлагали самое лучшее, что было в доме.
— Как же ты решилась, Тома? — спросила ее Татьяна.
Когда девочка, занятая какой-то игрой, не слышала ее слов, Тамара ответила:
— У меня другого выхода нет. Верка, ты сама знаешь, пропала. А я уже не молодая, сердце болеть стало. Куда же мне девочку? Ты такая же бабушка, думаю, что со мной случится в детский дом девочку не отдашь. Да и отец у нее есть. Где он, кстати?
— Егор работает в Москве на хорошей должности, женат. Детей только нет. Так что Настя у него, как ни крути, единственная. Когда звонит, всегда расспрашивает про неё. Фотографии просил прислать. Да ты Тома не волнуйся, много мы дров наломали, а теперь понимать начали. Внучку не бросим и тебе поможем.
— Поздно уж мне помогать. Долго я не протяну, — вздохнула Тома. — Хоть бы еще пару годочков дал бы Господь.
Бог дал ей пять лет. За это время они наладили общение не только с Галиной и Татьяной, но и с Егором. Он несколько раз приезжал, общался с девочкой, звал к себе в город. Но она наотрез отказалась покидать любимую бабулю.
Последние месяцы скорая помощь стала частой гостьей в доме Тамары. У нее как-то сразу обострились все болезни, и она страдальческими глазами смотрела, как старается за ней ухаживать.
— Настя, внученька моя хорошая, ласковая девочка, больше жизни тебя люблю и так рада, что ты у меня есть, лапушка моя, золотце.
— Я тоже тебя люблю, бабулечка, — прижималась к ней девочка. — Ты только не болей, ладно? Тебе ведь уже лучше? Или дать лекарство?
— Нет, нет, не надо. Просто посиди со мной, поговори. Мне легче станет.
Однажды Татьяна проснулась от страшного крика и сильного стука в калитку. Галина уже год, как умерла, и Татьяна жила одна. Она быстро накинула халат и увидела плачущую внучку.
— Что, Настенька? Что, баба Тома?
Девочка не могла сказать ни слова, всхлипывала и только кивала головой, показывая рукой по направлению к своему дому. Они прибежали одновременно со скорой. Тома улыбнулась им, взяла внучку за руку, но постепенно её пальцы стали разжиматься, и вот уже её рука бессильно повисла. Татьяна прижала девочку к себе, погладила по голове. Они обе плакали горько и безутешно.
На похороны приехала Нина, сестра Тамары, и Егор. Нина хотела устроить всё сама, но Егор не позволил.
— Она мне дочь воспитала. Позвольте я отдам ей свой последний дол, — сказал он.
Нина взглянула на него и кивнула.
Когда прошло 40 дней, Нина, Татьяна и Настя навели порядок в доме Тамары. Они убрали что-то на хранение, мебель накрыли клеенкой, очистили все полки на кухне. В этом доме теперь некому было жить, для Насти и Татьяны Егор снял квартиру в городе, понимая, что с его женой Настя будет не так комфортно, как с бабушкой. А Татьяна с удовольствием согласилась присмотреть за внучкой…
***
Настя успешно закончила лицей, поступила в институт. Потом Егор познакомил ее с хорошим парнем, и вскоре они сыграли дочери свадьбу. Через два года у молодых родился сынок Ванечка. Настя была очень счастлива, но никак не могла избавиться от тоски по своей бабушке Тамаре. Раз в год, на годовщину ее смерти, она обязательно приезжала проведать ее могилку.
Вот и сегодня снова она собралась в деревню, оставив малыша с бабушкой и папой. Дорога была легкой и приятной. Настя легко управляла своим любимым «Фордиком», подаренным ей отцом на свадьбу. На кладбище было как всегда: пусто и никто не помешал Насте убрать могилку, посадить цветы. А потом сесть и просто выговориться.
Вдруг кто-то положил ей на плечо руку. Настя вздрогнула и обернулась. Перед ней стояла уже немолодая женщина. Судя по постаревшему лицу, прожившая нелегкую жизнь.
— Ты Настя, внучка Тамары?
— Да. А вы кто?
— Я твоя мама, Вера,
— Мама? — Настя вздрогнула, как будто от удара. — Не думала, что когда-нибудь тебя увижу.
— Прости меня, дочка, за всё. Я ведь вчера только приехала, хотела перед матерью покаяться, а довелось только могилку обнять. Ох, мама, что же я натворила, как тебя обидела, мамочка, прости.
Настя молча стояла, глядя на улыбающийся портрет бабушки, но никак не могла заставить себя посмотреть на рыдающую рядом женщину. Ей почему-то казалось, что она льёт фальшивые слёзы и говорит не от чистого сердца, а просто потому что надо что-нибудь говорить.
Но когда Вера выплакалась и, показав на скамеечку, попросила Настю присесть, та не стала противиться и опустилась рядом со своей вновь обретенной матерью.
— Как жила ты с бабушкой? — спросила Вера.
А когда та рассказала, она начала свой долгий и очень горький рассказ:
— Я с Сашей хорошо жила, да только недолго. Мы, как только вернулись в Россию, сразу произошло несчастье. Прямо во время совещания у Саши случился приступ, его увезли в больницу, и оттуда он уже не вышел. Тут налетели его первая жена и дети, сразу принялись делить наследство, не хотели, чтобы мне что-нибудь досталось. А я ни на что и не рассчитывала, всё им принадлежало, мне только крохи. Вот так. Ну, и покатилась моя жизнь под откос. Работать я не умела, профессии не было, и поэтому пришлось идти уборщицей. Там я познакомилась с Анатолием, но только жизнь у меня с ним не получилась. Поздно я узнала, что он пьяница, только когда просыхать не стал, догадалась уйти. Хотела так уйти, а он искал, да ещё и руки распускал. Неделями из синяков не выбиралась. Кое-как удалось от него сбежать, в другой город переехала. Мужей больше не искала, да и зачем мне… Нормальный не посмотрит, а лишь бы с кем, так уже мне не хочется. Вот и подумала, что мать всегда простит и поймет. Ну, и тут опоздало… Хоть ты меня теперь прости, дочка. Мне теперь жить негде.
— Да я-то… — сказала Настя после долгого молчания. — Я прощу, мне не трудно. Я ведь хорошо жила, бабушка меня очень любила, пылинки сдувала. А только правду ты сказала, опоздала ты везде и со мной тоже. Взрослая я стала, в материнской заботе не нуждаюсь. Пойдём, я отдам тебе ключи от бабушкиного дома. Я его не продала, рука не поднялась, как будто знала, что однажды он пригодится. Так и вышло. Там и живи. Денег я тебе оставлю на первое время, хватит. А там посмотрим.
Муж и отец решением Насти спорить не стали, хотя и не одобрили его.
— Пусть живет, — сказал Егор дочери, — не мне ее осуждать. Хотя я и рад очень, что у меня ума хватило раньше ее одуматься. Что я делал бы без тебя, Настя, да и без внучка моего любимого.
Прошла осень, наступила зима.
Изредка Настя навещала Веру, привозила ей продукты, оставляла деньги.
Однажды, ранней весной, взяла мужа и сына и повезла их знакомить с бабушкой Верой.
— Но что она вполне нормальная!’ — сказал муж Насти, когда они ехали домой, — я ее по-другому представлял, не верил, что ли. Но теперь вижу, что она не такая уж и плохая.
Настя кивнула. Она сама уже так думала. В самом деле, мать радовала ее, и Настя чувствовала душевное тепло по отношению к матери Вере. Теперь Вера жила тихой и спокойной жизнью. Работала продавцом в местном сельпо и сильно раскаивалась в прошлом, не прощая себе ошибок молодости. Долгое время не смела Вера попросить Настю привести к ней внучка Ванечку. Знала, что дочь не согласится, но когда увидела забавного малыша, который шёл к ней, подпрыгивая с ножки на ножку, она заплакала и засмеялась одновременно.
Настя и Ваня провели у неё все выходные.
Как-то утром Настя, глядя на мать, вдруг увидела в ней бабушку Тамару. Точно такую, какую она запомнила свою бабулю: весёлую, добрую, ласковую. Точно так же она возилась у плиты и на грядках, с теми же прибаутками управлялась по хозяйству, пекла такие же вкусные пироги. И Настя отошла, оттаяла сердцем и уже часто и с удивлением навещала мать.
Как-то она увидела, что с матерью через забор разговаривает её сосед, дядя Миша. Он только на год был старше Веры и выглядел прекрасно.
— Как дела, дядя Миша? — помахала ему Настя.
— Да вот, Настёна, — поспешил он к ней, — который месяц к твоей матери сватаюсь. Она только смеётся.
— Да ну тебя, балабол старый, — махнула на него рукой Вера. — Пойдем, Настя. Не слушай его. Тоже мне, нашёл невесту без места, придумал людей смешить на старости лет.
— Ну, а что тут смешного? Я вдовец, ты тоже не занята, а дом-то поди и мужских рук просит. Настя, ну хоть ты ей скажи, я без женщины пропадаю, а тут жена готовая, только всё время спорит со мной, да глупостями отговаривается, никакого сладу с ней нет. И с молодости такая была упрямая.
— Ну что, ты мам? — рассмеялась Настя. — И вправду, соглашайся. дядя Миша — мужчина видный, только свистни, быстро уведут. Хватай и беги, по-другому никак, иначе будешь жалеть.
— Ну, так и жалеть, — покраснела Вера и потупилась. — Ладно, пойдемте чай пить. Потом мы с тобой, Михаил, Настёну только разговорами кормим. Доченька, как я рада, что ты не забываешь меня. Я по тебе так сильно соскучилась.
В следующий свой приезд Настя застала Михаила за починкой калитки.
— О, Настёна, привет. И тебе, Ванюшка. Здорово, держи молоток, помогать деду будешь. Я ведь тоже теперь твой дед. Вот, с калиткой закончим, и пойдём качели тебе ладить. Будешь кататься?
— Конечно! — закричал мальчик, согласно захлопав в ладоши. — Ура, у меня теперь сразу два деда есть и две бабушки.
На шум вышла Вера и подхватила внука на руки.
— Кто это к нам приехал, Ванечка, мой миленький золотце моё? Настенька, доченька, вы вовремя. Я только пирог в духовку поставила, твой любимый, и чаёк свежий заварила. Давай накроем стол прямо во дворе. Здесь такой аромат весны.
Настя улыбнулась ей и глубоко вдохнула запах сирени.
— Как же всё-таки здесь хорошо, — сказала она и поспешила на кухню, чтобы помочь матери.
0 Комментарий