Народная мудрость утверждает, что крепкий брак строится не обязательно на богатстве.
Тут главное, чтобы супруги и смотрели, и шли в одном направлении. Да, шаги у них могут быть разными, темп тоже. Но куда важнее направление. А это, как правило, семья и дети. Что без материального обеспечения не получится. До сих пор у нас муж был и остаётся добытчиком. Хотя заметны подвижки: современные женщины часто не спешат замуж – они получают образование и делают карьеру…
Вера всегда мечтала о муже, чтобы заботился, не пил, не ходил на сторону, детей и её любил. И когда встретила Степана, сразу подумала: «Такого бы мужа мне!». Всё было при нём. И какая-то сила и надежда исходила от этого молодого парня.
Когда и Степан её заметил, стал ухаживать, без напора и нахальства, но и не скрывая, что Вера нравится, она сначала даже не верила, что такое случилось с ней: рядом было столько девушек гораздо красивее! Но Степан на них не смотрел. И Вера поверила, что всё это происходит с ней. Вот оно то, о чём мечтала! И не кокетничая, не говоря «Мне надо подумать!», когда Степан сказал «Давай поженимся», ответила «Я согласна». Свадьба была скромная – из гостей несколько друзей и подруг. Родителей не было ни со стороны невесты, ни со стороны жениха. У Веры родителей не было давно: папу плохо помнит, он умер, когда ей не было ещё пяти лет. Мама тоже прожила недолго, но успела побывать у Веры на выпускном. А потом резко сдала. И свое двадцатилетие Вера встретила круглой сиротой. Но к тому времени отучилась в кулинарном техникуме, получила диплом и стала работать в кондитерском цехе местной фабрики. Работа Вере нравилась: она с детства мудрила с разными пирогами и тортами.
А Степан был не сирота: у него в этом же городе в четырех остановках жила мама. Отца не было – он умер, когда Степан служил в армии. Парень тяжело перенёс эту утрату: отец занимал важное место в его жизни. А с мамой Степан часто ссорился. Характеры у них были один в один. Только у мамы был жизненный опыт, и если она что-то советовала или против чего-то возражала, оснований у мамы было больше. А Степану хотелось сделать по-своему. И один раз ещё до знакомства с Верой Степан наговорил маме слишком много и совсем несправедливого. Мама не сдержалась и ответила ещё резче. Получилось так, что уже оба не могли остановиться. И Степан хлопнул дверью. И в прямом, и в переносном смысле: ушел жить к армейскому другу, пока искал съёмную квартиру. Так вот, глубина конфликта между Степаном и его мамой была такая, что они вообще прекратили общаться, и на свою собственную свадьбу он маму не позвал. Вера тогда очень удивилась: как это? Родную мать и не позвать? Степан постарался ей спокойно объяснить, что их ничего не связывает больше. Вообще-то, это был звоночек для Веры: характер у её будущего мужа ещё тот! Но для Веры главное было, что Степан – её муж.
Они стали жить-поживать и добра наживать. Это выражение из сказок как нельзя более подходило для Степана и Веры: был свой дом, был достаток в доме, были три сына. После рождения второго сына Вера, отсидев в декрете, поняла, что опять беременна. Когда узнал об этом Степан, он сказал:
-Заканчивай, Вера, со своей работой! Сиди дома, занимайся детьми. А я заработаю, не волнуйся!
И Вера уволилась. Но это она уволилась из кондитерского цеха – от домашней работы уволиться не могла. Все-таки три сорванца. Только успевай одежду чинить, кормить, мирить их, если велосипед срочно понадобился и старшему, и среднему.
Она частенько говорила сыновьям:
-Вот я расскажу папе, что вы меня не слушаете, что ссоритесь!
Но на самом деле Вера знала, что жаловаться мужу не станет: резкий и вспыльчивый ее Степан. Завести его легко – остановить трудно. За эти годы Вера очень хорошо узнала резкий характер мужа. Вот как в нем могли по соседству уживаться забота о семье, о детях и о ней, Вере, и все чаще выходившее наружу грубое обращение к ней и к мальчикам? За что? За то, что тут его ждут и любят? А он может одним словом испортить настроение всем. Повод – любой.
Вера понимала, что это от усталости: Степан много работал, никогда не отказывался от подработки, деньги все в дом. Но зачем же он укоряет её, что Вера не работает, а деньги, таким трудом им заработанные, легко тратит? Он же видит, он знает, куда идут его деньги. Совесть у Веры чиста: на себя она вообще не тратит. До сих пор одно и то же платье уже в пятый раз переделывает. Хорошо ещё, что фигура после трёх родов не сильно изменилась, ещё может Вера надеть ту одежду, которая покупалась до рождения третьего, а пальто – так и второго сына. А что ответить Степану?
Сначала такие упрёки были изредка. А теперь постоянно. И агрессии в тоне Степана всё больше. Это замечают дети. Младший откровенно боится отца. Хотя тот никогда не поднимал руку на детей. Но не только в том, бьёт или не бьёт, дело. Хотя, конечно, жаловаться на Степана как-то не годится. Вере есть с кем сравнить: с соседкой и подружкой. Те не раз с синяками ходили, и сейчас частенько. Не раз сбегали с детьми от побоев. Соседка добилась алиментов: живут в одной квартире, не развелись, а она раз в месяц бегает к банкомату – снимает алименты. По другому не получается: пропьет всё, не донесет до дома, потом начнет просить, чтобы здоровье, как говорит, поправить. А не даст – скандал. Правда, перестал лезть драться. Но скандал и сам по себе не праздник.
«Вот, кстати, про праздники» — думает Вера.
Она уже и забыла, когда у них в доме были праздники. Хорошо ещё, что Степан добавляет денег на подарок очередному сыну-имениннику. А потом обязательно упрекнёт, что не умеет Вера экономить, что могла бы накопить и сама. Вера устала от этих упрёков, от грубости. Она перестала считать, сколько раз в неделю слышит их. Проще было вспомнить, когда у них в доме было хорошо. Да, давно это было…
Но у неё и мысли не возникало расстаться со Степаном. Она его любила. Всё так же, как тогда, когда они только встретились и поженились. Вера, переступив через свою обиду, искала Степану оправдание. И находила в том, что он много работает, что они никогда не считали копейки от получки до получки, что ни дети, ни соседи не видели Степана пьяным. Рядом были совсем другие примеры. Вот бы избавился муж от раздражения и грубости, следил за тем, что говорит ей и детям, не попрекал, что добытчик в семье он, а они, и Вера в первую очередь, нахлебники. Думают, наверное, что деньги Степан за красивые глазки получает.
И Вера решила сама хоть что-то зарабатывать. И делать то, что умеет: она стала печь на продажу торты и пирожные. А тут Вера была мастерица! Первую пробную партию размели. Потом стали поступать заказы. И деньги. Не такие уж и большие, но их хватало, чтобы детей сводить на аттракционы, пойти с ними в детское кафе, самому младшему купить воздушного змея…
Степан заметил, что жена перестала просить у него деньги на детские развлечения. Сначала обрадовался. Потом это его задело. Значит, справляется сама? Ещё бы!
-Сидишь целый день дома, — выговаривал он Вере за ужином и при детях, — чем не работа? Попробовала бы поработать, как я!
Степан иногда ловил себя на том, что не прав. Но с возрастом его характер только портился. А молчаливая покорность жены давала ему простор для новых грубых нападок. И то, что свидетелями его ругани давно стали дети, как-то отходило в сторону. Тем более, что и сыновьям доставалось. А когда Вера пыталась в редкие минуты тишины поговорить со Степаном, упрашивая его не сгонять злость на детях, это ещё больше заводило его.
Теперь Вера, увеличив объём своих тортов и пирожных, смогла на свои деньги постепенно купить современную бытовую технику для кухни. И ручной работы стало меньше. Вера старалась печь и относить на реализацию выпечку тогда, когда Степан был на работе. Он всегда приходил в чистый дом, в чистую, без следов муки кухню. Вера даже своему кухонному комбайну, блендеру, формочкам для теста нашла место подальше от глаз мужа.
О том, что жена опять возилась с тестом, Степан догадывался по запаху ванили или других специй. Он тоже любил выпечку жены. И та ему всегда оставляла пирожные. Только давно он перестал говорить ей «Спасибо!». Степан и сам был не рад, что так ведёт себя дома. На работе он был другим – не грубил, мог выслушать и подсказать. Правда, так и не стал компанейским, когда мужики после смены спешили выпить. Он не мог представить себя шатающимся, с потоком грязных слов просто так, никому и никуда. А именно в таком состоянии были завсегдатаи точек, в которых всегда продавался алкоголь на разлив. И эта его стойкость, эта его непричастность к тем, кто давно живёт в обнимку с бутылкой, поднимала Степана в собственных глазах. Ну, а остальное, то, что он груб, что только его слова — закон, так что же они, Вера и дети, хотели?
Хозяин – он. Добытчик тоже он. Их дело выполнять всё, что он скажет. А Вера всё реже обращалась к Степану за деньгами. Зарабатывать она стала вполне прилично. И начала откладывать на море – это была мечта её мальчишек: поехать на море, поплавать на морском судне, понырять с маской.
Степану она о своих планах не рассказывала до тех пор, пока при очередном скандале он не назвал её лентяйкой и транжирой зарабатываемых им денег. Тогда Вера ему сказала:
-Какая я транжира и лентяйка, узнаешь, когда мы пригласим тебя поехать с нами в морской круиз. Вот будет у тебя отпуск, и поедем с мальчиками. А путевки я сама куплю, заработаю.
Степан рассмеялся ей в лицо:
-Может, и пригласишь в парк прокатиться на лодке. А на морской круиз ты за сто лет не насобираешь, если я не помогу.
Вера и тогда промолчала. До лета оставалось ещё восемь месяцев. И если продажа её тортов и пирожных будет идти так же, им хватит денег, заработанных Верой.
И вдруг Вера, которая без детей никуда не ходила, стала регулярно отлучаться из дома. Дети могли полдня оставаться сами. А по вечерам – с отцом. Степан спросил жену, что за неотложные дела появились у неё. Вера ответила, что помогает наладить производство в небольшой кондитерской.
-Так тебе хоть заплатят за это? – спросил Степан.
-Заплатят. Но позже, когда все у них наладится, — ответила Вера.
-Ну вот, вот они, твои куриные мозги! – Степан уже кричал на неё, не сдерживаясь. – Кто там тебе заплатит? Опять будешь стонать, что денег на отдых детям не хватает?
Вера вышла из комнаты, стараясь, чтобы Степан не заметил, как потекли по её щекам слёзы.
-Ну, вот что делать? – спрашивала сама себя Вера, закрывшись в ванной и в пятый раз умываясь холодной водой.
На этот раз Вера спрашивала не из-за своей ситуации: тут было совсем другое…
А потом настал день, когда Степан разошелся не на шутку. Это потому, что Вера попросила у него большую сумму денег, объяснив, что хочет стать совладелицей открывающейся кондитерской-булочной.
-Ты совсем обнаглела! – Степан вскочил с дивана и, расхаживая по комнате, не то, что кричал на жену, он орал так, что даже голос у него сел.
Выждав, пока муж немного успокоится, Вера стала куда-то собираться. Это опять взбесило Степана. Не первый раз его жена куда-то уходит. Не может быть, что по делу. Наверное, кто-то у неё есть. Именно так вели себя жены тех его товарищей, которые изменяли своим мужьям. Сначала куда-то уходили, объясняя, что по делам, к подруге или наводить красоту. Потом у них появлялись новые побрякушки, а у иных, вот как у его напарника Алексея, настоящие, из золота. Алексей сам пробу видел. И ему надо месяца два вкалывать, чтобы купить такие серьги своей благоверной. А закончилось у Алексея всё тем, что однажды собрала его женушка вещи, взяла за руку дочку и на машине незнакомца отбыла в неизвестном направлении. Потом подала на развод и алименты. И сегодня Алексей каждую выпитую рюмку предваряет словами, что жена не только изменяла ему, но и деньги он отстегивает немалые, а дочку не видит. Даже не знает где она. Мужики слушали его, сочувствовали. Но и презирали: хлипкий всё-таки Алёшка, не может на своем настоять.
Степан больше всего боялся презрения. Он и с матерью порвал, потому что ему казалось, что она его всё ещё за слабака считает. И потому знать её не хочет. Нет, вспоминает иногда. Но сразу отмахивается от этих воспоминаний. Он сам себе хозяин и в своей семье главный. Не надо ему ничьих команд и советов. Вот и сейчас без советов узнает, куда это его тихоня Вера лыжи навострила. И если есть у неё кто-то, если рога ему наставляет, пусть пеняет на себя.
Степан вышел следом за женой. И шел за ней до остановки, стараясь, чтобы не заметила. А то, если заметит, переиграет, зайдёт в супермаркет, вроде как туда и собиралась. Вера его не заметила. И Степан рискнул сесть в тот же троллейбус, что и жена. Ему повезло: Вера вошла в среднюю дверь, а он в заднюю. Там было много людей. Она назад не оглядывалась, а Степан хорошо видел жену. И успел выйти на той же остановке, что и Вера. Опять ему повезло: Вера быстро шла, не оглядываясь.
«Опаздывает к любовнику!» — решил Степан.
И почувствовал, как его переполняет злость. А Вера вошла во двор больницы и зашла внутрь.
«Никак заболел её дружок!» — волна злости не проходила.
И он тоже вошёл в больницу. Взял, как все бахилы и накидку и пошёл дальше за Верой. А руки у него чесались. Нет, скорее всего, он бы не ударил жену. Степан открыто презирал мужиков, разбирающихся с женщинами силой. Но вывел бы Веру на чистую воду, не выбирая выражения.
Вот Вера стучит в палату и сразу входит в неё. Степан стоит пару минут и резко, без стука, распахивает дверь. И застывает на месте…
Палата женская. И на одной из кроватей лежит бледная и очень худая женщина, знакомая ему до боли. Это его мать. Степан не знает, что с ней. Но то, что болезнь очень серьёзная, догадывается. Мелькает мысль, что, возможно, не просто серьёзная эта болезнь, а неизлечимая. А он ничего не знает. Потому что не хотел знать. Порвал с матерью, вычеркнул её из жизни, и всё! Но Вера откуда ее знает? И, что, это она к его матери ходит? Степан пятится назад и выходит из палаты.
Думает: «Хорошо, что его ни мать, ни Вера не заметили!».
Потом, откуда-то из глубины, идут, нет, даже бегут, воспоминания о детстве, о маме, которая ночами сидела над ним, когда Степан болел, о таблице умножения, которую мама помогла ему выучить, а утром, на уроке арифметики, Степан стоял у доски, отбарабанив эту таблицу умножения и получив от учительницы слово, которым она редко одаривала своих учеников. Это слово было «Молодец!». И вот сейчас его мама тут. И не известно, справится ли со своей болезнью. И что это вообще за болезнь?
…Степан ждёт, пока из палаты выйдет Вера. Она, увидев его, испугалась и тихо сказала:
-Только не кричи, Стёпа! Здесь больница!
Степану стало так стыдно после этих слов. Но дальше было ещё стыднее, ещё больнее.
Дальше – когда Вера, сидя рядом с ним на скамейке в больничном дворе, рассказала всё. Вера не могла согласиться с тем, что Степан не общается с мамой. Она думала, что будь жива её мама, она никогда бы её не оставила. Ну, допустим, что у Степана с мамой произошёл конфликт. Это каким же он должен быть, какая должна быть причина, чтобы годами не видеть самого родного человека? И Вера решила узнать в чём дело. Она нашла в паспорте Степана старую прописку и пошла по этому адресу. Так и познакомилась со своей свекровью, матерью Степана. И ничего такого, чтобы Степан считал свою маму чужой, не увидела. С тех пор она регулярно навещала свекровь. Познакомила, сначала заочно, со своими сыновьями. Потом они стали встречаться в парке, когда Вера гуляла с детьми. Не признавались, что это их родная бабушка, чтобы не злить Степана. Но дети Галину Николаевну полюбили. И это она им столько сказок рассказала, что Вере за ней было не угнаться. В парк Вера приносила и свои пирожные. И с радостью принимала похвалу Галины Николаевны – она чувствовала, что та говорит искренне. То, что свекровь стала что-то от нее скрывать, Вера сразу почувствовала. И прямо спросила, что случилось.
Свекровь помедлила, а потом рассказала, что у неё после перенесенного инфаркта, о котором ни Степан, ни Вера не знали, возникла необходимость шунтировать сердце. Это дорогостоящая процедура. Не менее дорого обходится и послеоперационный период. Но если все закончится успешно, будет создан новый путь для кровотока. Путь, в обход того участка артерии или вены, который уже безнадежно поражен.
-Галина Николаевна, — сказала Вера, — но ведь есть возможность исправить?
-Что ты, Верочка, — ответила свекровь. – Я уж как-нибудь доживу свой век. Таких денег у меня нет…
-А сколько надо? – спросила Вера, уже приняв решение.
-Даже говорить не хочу, — отмахнулась Галина Николаевна.
Тогда говорить стала Вера. С главным кардиологом больницы. Он всё доступным языком ей и рассказал. Да, это дорого. И не сделав шунтирования, это не будет означать, что Галина Николаевна сразу умрет. Бывали случаи, что такой больной жил десяток лет. Но как жил? Боль была атакующей и непредсказуемой. А это трудно человеку выдержать.
Вера начала действовать. Ей было нелегко: приходилось всё время скрывать от мужа, куда она постоянно уходит. А перед операцией Вера узнала и сумму, которую надо было внести в больничную кассу. Сумма была такая, что их сбережения на морской круиз едва покрыли все затраты. Тогда Вера, помня, как мечтали её мальчики о морском путешествии, пошла на обман. Она, выбрав момент, когда Степан не скандалил, попросила у него очень значительную сумму. Сказала, что сейчас есть возможность оплатить путевки. И это будет на порядок дешевле, чем в разгар сезона. Но в ответ услышала новые унижения – что, не получается без моих денег? Что, заработать сама никогда не могла и не можешь? Ну, а итог был один:
-Даже не рассчитывай на мои деньги! Сама попробуй, как это вкалывать всю смену! – сказал Степан и пошёл смотреть телевизор.
Вот тогда Вера и ушла. Наверное, самое подходящее слово для того состояния, в котором был Степан – шок. И стыд. За то, что возомнил себя главным, дал себе право прощать и миловать, обижал Веру и детей, которых на самом деле любил. Дал право судить маму, подсчитывая то, что она ему запрещала и что подсказывала. И напрочь забывая о материнской любви, в которой рос. Степан не знал что ему сказать Вере. Но все же спросил:
-Почему ты мне ничего не рассказала?
-Стёпа, я ведь тебя по-прежнему люблю. И не хотела услышать от тебя грубость или очередной упрёк в том, что я бездельница и вымогательница денег. Вот и решила справиться сама. Чтобы тебя не раздражать и чтобы наши дети лишний раз не были свидетелями того, как ты мной командуешь. Я давно уже зарабатываю, наверное, раза в два больше тебя. И не лёжа на диване перед телевизором. И маме твоей я давно помогаю. Просто шунтирование требовало больших денег. Но, как видишь, я справилась. Ну, а круиз… Если не успею собрать к отпуску, детям скажу правду. Уверена, они поймут…
Степан будто прозрел. Он увидел себя глазами Веры, глазами мамы и, самое главное, глазами своих сыновей. Ему стало не просто стыдно – он готов был провалиться сквозь землю. И Вера видела, как непросто сейчас её мужу. Столько глупых, обидных и унижающих его близких ошибок у него на счету! И только бы хватило времени их исправить. …
Степан извинился перед мамой. И та его, конечно, простила. На второй день он пришел к ней с сыновьями и торжественно объявил, что это его родная мама, а для них бабушка. Мальчики радовались и целовали обретённую бабушку. Потом Степан привел Веру. Он признался в любви собственной жене, и свекровь сказала Вере то же самое.
Присоединились и дети: они точно знали, что очень любят свою маму. И стали, перебивая друг друга, рассказывать, за что именно. Вера давно не была так счастлива…
Сегодня эта семья живёт по-другому. Авторитет отца непоколебим. Его слово закон. Но только с поддержкой мамы и бабушки. Оказывается, принимать любое решение можно и после того, как каждый выскажет свое мнение. И ничего унизительного в этом нет.
В качестве убедительного примера – недавно открытая ими кондитерская. Она быстро стала популярной в их микрорайоне, а вскоре и в городе. В финансовом отношении они выиграли.
Теперь о деньгах, о том, кто их зарабатывает, взрослые не говорят. Говорят о расширении производства, о том, где провести отпуск, а заодно и присмотреть, куда поступал бы старший сын – через два года он попрощается со школой. Вера иногда думает: что так кардинально изменило Степана? Да, он говорил, что его потрясло ее благородство, когда она бросилась спасать его маму. Да, Степан любил ее и детей все эти годы. Но почему-то решил, что любовь надо тщательно скрывать. Был ещё один вариант, и Вера не сбрасывала его со счетов: Степан с самого начала сам взвалил на себя всю материальную часть их семьи. Работал до изнеможения. В какой-то момент так устал, что стал искать виноватых этой уже хронической усталости. А виноватыми, как известно, чаще становятся те, кто рядом. Но если бы Вера догадалась раньше подставить ему финансовое плечо, очень может быть, что не было бы этих лет упреков и грубости? Но, как бы там ни было, сегодня и, можно не сомневаться, завтра, вообще в будущем, это настоящая семья. И трудно найти альтернативу семейному счастью. Да и стоит ли?
0 Комментарий