Её подбросили к входной двери Дома малютки или ночью, или ранним утром.
Ночью Дом малютки закрывали. В холле оставался дежурный и на каждом этаже – медсестры. Рано утром приходил дворник и убирал территорию. Сразу за ним приходили работники пищеблока. Здесь работала и небольшая молочная кухня. Её открытия добивались несколько лет: доказывали, что молочные смеси лучше готовить здесь, в Доме малютки.
В это утро дворник первым заметил свёрток на пороге перед входной дверью в Дом малютки. Подошёл. Услышал какое-то кряхтение. Догадался: похоже на ребёнка. Испугался и стал стучать в дверь. И уже через минуту дежурный врач осматривал маленькую девочку – это она была в свёртке. Это она покряхтывала. Развернули пикейное одеяльце и увидели сначала соску на половину личика младенца, потом глазки, которые открылись и будто что-то высматривали.
Это была девочка. От роду не больше полутора — двух месяцев. На вид здоровая. Её осмотрели. Взвесили. Замеряли рост. Всё в норме. Даже пупок был обработан и заживал. Пока девочку осматривали, позвонили в полицию. Приехали два молоденьких полицейских. Наверное, это был первый случай в их практике – подкидышей они ещё не оформляли. Они то с этой, то с той стороны смотрели на кроху, пока она жадно глотала молочную смесь, принесенную медсестрой. Потом малышке придумывали имя и фамилию. Понравилось «Василиса». Так и записали. А фамилию дали Крылова – найдена малышка была на крыльце. Относительно точно была известна только дата рождения. Так девочка получила имя и фамилию. И свою новую прописку.
Полиция занялась поиском мамы. А персонал Дома малютки – Василисой. Василису показали узким специалистам: в Дом малютки требовалась максимально заполненная медицинская карточка. И если, в принципе, никто из специалистов не нашел отклонения, то офтальмолог написал: гетерохрония. Или, как в народе говорят, кошачьи глаза. Что на деле означает разный цвет радужной оболочки левого и правого глаза. Разный цвет не сразу бросался в глаза. Его при рождении могли и не заметить. Тем более, что Василиса оказалась соней – она много спала. Но офтальмолог заметил и диагностировал.
Вообще-то гетерохронию можно и не считать болезнью – на зрение она, как правило, не влияет. Чаще всего, передается по наследству. Иногда через поколение. Тут все в пигменте меланине: его может быть в избытке или, наоборот, недоставать. Полиция занималась поиском биологической матери. Были проверены все родильные дома в городе и в пригороде. Искали женщин, которые рожали девочек полтора-два месяца назад. Ориентировались на дату поступления Василисы в Дом малютки. Безрезультатно. Ничего не дал и опрос, не видел ли кто беременную женщину, которая, по срокам, уже должна родить, но ребёнка нет. Обзвонили всех акушерок, которые официально принимали роды дома. Тоже ничего. Проверяли на вокзалах тех, кто попрошайничает, прихватив для большей жалости младенца. Девочку не нашли. Разослали ориентировку в соседние области.
А за триста километров отсюда не находила себе места молодая женщина. Она просто не могла поверить, что такое случилось с ней, с её дочкой…
***
В центре города в большой трёхкомнатной квартире жили отец и сын. Жили вдвоём: когда Максиму было десять лет, его мама буквально сгорела за полгода от рака. Но надо отдать должное отцу: он всего себя посвятил сыну. И вырастил его таким, что краснеть не приходилось.
Максим хорошо учился, занимался спортом, Как и отец, увлекался техникой. В доме у них всегда был порядок. А пельмени из магазина тут бывали редко. Отец и сын раз в месяц садились и лепили сотню пельменей. Таких, как делала мама. Они вообще сохранили тот порядок, который был при маме. И хотя редко говорили, что помнят её, было и так понятно.
В выпускном классе Максим один из первых знал, где будет учиться дальше – он выбрал столичный политехнический университет. И поступил на бюджет. Хотя отец сразу сказал, что справится с его учёбой, если придётся платить. Но оба не без основания надеялись, что Максим сдаст успешно экзамены. Увидев себя в списке принятых, Максим тут же позвонил отцу и услышал от него:
-Я горжусь тобой, сын. Вот бы мама обрадовалась…
Максим на неделю приехал домой. Они собрали с отцом самые необходимые вещи, старательно их упаковали. И все вечера проводили вдвоём: так надолго они расставались первый раз. Вот тогда Максим и решился спросить у отца:
-Папа, так и будешь один?
-Не знаю, сын, — невесело ответил тот.
-Я был бы рад, если бы рядом с тобой была женщина. Достойная тебя, — сказал Максим.
-Там посмотрим, пока такой нет. Да я и не искал.
Максим действительно хотел бы, чтобы у отца появилась семья. Он ещё не старый. И вот как ему одному оставаться? Может, когда Максим уедет, отец решиться на новую жизнь?
***
Когда Максим приехал домой на каникулы после первого курса, оказалось, что отец таки решился: он сказал, что хочет познакомить сына с женщиной. Больше ничего не рассказывал. Но Максиму и так стало понятно, что отношения у отца с этой женщиной серьёзные. И поймал себя на двойственном чувстве: он был рад за отца, но в то же время, не мог представить, что есть кто-то такой, как была мама. Но познакомившись с Еленой, молодой симпатичной женщиной, Максим успокоился: она очень хорошо относилась к отцу. И он отвечал ей тем же. Словом, после каникул Максим уезжал с лёгким сердцем: теперь отец не один. Тогда же, прощаясь на перроне, отец сказал, что они собираются расписаться, и Елена переедет к ним.
-Я рад за вас, — Максим обращался и к отцу, и к Елене. – Жалко, что не смогу побывать на вашей свадьбе.
— А когда твоя свадьба? – решился спросить его отец. – Невеста хоть есть?
-Невеста есть. Только она ещё не знает, что моя невеста, — с долей шутки ответил Максим. – Но ваш пример меня подстегнул. Вот приеду и сразу позову её замуж. Максим говорил про Наташу, свою однокурсницу.
И вот попросил его отец рассказать, какая она, Максим, наверное, и слов подходящих не нашел бы. Просто увидел её первый раз в аудитории, увидел, как солнце отсвечивает в её рыжих волосах, потом посмотрел в глаза, и всё. Таких глаз, как у Наташи, он ни разу не видел.
Большого опыта общения с девушками у Максима не было. Были подружки из класса и со двора. Теперь вот однокурсницы и соседки по общежитию. Но чтобы так замирало сердце, как при виде Наташи, такого Максим ещё не испытывал. Он долго не решался пригласить Наташу в кафе. И удивился, когда она согласилась.
Это потом уже Наташа ему призналась, что не надеялась, что её заметит Максим. Так они стали, как окрестили их в группе, парой. И уже никто не сомневался, что Наташа и Максим будут вместе и после университета.
Максим попросил отца, чтобы тот узнал, нужны ли на его заводе инженеры той специальности, которую получил в университете Максим. И попросил, чтобы узнал, может ли рассчитывать на завод и Наташа, с которой он собирался вернуться домой. Отца на заводе уважали. И сказали, что готовы принять двух молодых специалистов с дипломами самого известного университета. И через день после получения диплома Максим с Наташей приехали. Дома их ждал праздничный ужин. За ужином они рассказали, что собираются подать заявление в ЗАГС. И если никто не возражает, хотели бы жить в этой квартире, пока не купят свою.
-Сын, — сказал отец, — о чем ты спрашиваешь? Это и твоя квартира. А, значит, и Наташина. Живите! Места всем хватит.
Места, действительно, было достаточно. Три комнаты, и все отдельные. Большая кухня, балкон. Дом был, как говорят, сталинский. И родной для Максима. Так они и стали жить вчетвером. Вместе собирались только за ужином и в выходные. Самые проблемные помещения – кухня и санблок – в их квартире как раз проблем не вызывали. Мужчины уходили на работу рано, в семь утра их уже не было. Потом, к восьми, уходила Наташа. А Елена позже всех – первый урок в её музыкальной школе начинался в девять. Так что и душ, и завтрак были доступны всем. Это, вроде бы, мелочь. Но очень у многих повод для раздражения, а потом и конфликта. Но не в этой семье. И в выходные семья не скучала. Проделав обязательную домашнюю работу, загрузив холодильник и приготовив обед, они часто ходили в кино и театр, охотно гуляли по набережной, любили посидеть в кафе. И все это за разговорами.
А когда у семьи есть общие темы, тогда интересно и без гостей. Наташа, которую воспитывала бабушка, не могла нарадоваться, что всё так складывается. Единственное, что её смущало: иногда она ловила то ли настороженный, то ли изучающий взгляд Елены. Ну, мало ли что! А так Елена была приветлива, всегда предлагала помощь. Словом, Наташа приказала себе не выдумывать.
Как-то вечером Максим пришёл с работы весёлый.
— Наташа, — сказал он,- мне дали очень большую премию. Давай нашу кубышку, посчитаем, сколько там на квартиру набежало.
Кубышкой они называли декоративный жбан с крышкой, купленный в одной из поездок по Волге. Так этот жбан вроде ни на что не годился, а для хранения денег – вполне. Они сосчитали всё, что накопили. Получилось прилично.
— Наташа, ещё от силы год, и мы сможет купить квартиру. Может, тогда отец с Еленой рискнут увеличить семью? Ну, а мы с тобой точно увеличим. Я так хочу, чтобы у нас топало наше чудо! И мне всё равно – мальчик или девочка, — сказал Максим.
Наташа тоже хотела ребёнка. Но это была её идея, чтобы сначала собственная квартира, а потом дети. Но все получилось не так: через пару дней Наташа узнала, что беременна. Сказала Максиму. Тот подхватил её на руки, закружил по комнате:
— Подождёт квартира, да, Наташа? Будем ее ждать втроём. Наташа на следующий день пошла в женскую консультацию. Сдала анализы, и её поставили на учёт. А вечером за ужином они рассказали, какая у них новость. Отец обрадовался: он давно ждал внука или внучку. Но с вопросами не приставал. А Елена вообще проявила бурную реакцию, она несколько раз повторила:
— Так, значит, я буду бабушкой Леной!
И опять Наташа засомневалась в её искренности. Но в который раз сама себя выругала: ну, радуется человек! Зачем придираться!
Беременность Наташи проходила без осложнений. Вовремя пошла в декрет. Научилась вязать. Первый чепчик для будущего ребёнка, хвалили все. Да он и самой Наташе нравился. Будущий ребёнок, сколько Наташу не смотрели на УЗИ, по-партизански скрывал свой пол. Поэтому для чепчика Наташа выбрала белую и зеленую пряжу, чтобы подходила и девочке, и мальчику.
***
Пришло время ехать в роддом. С обеда Наташа чувствовала себя не очень, а когда пришел Максим с работы, схватки уже было не скрыть. Максим помог Наташе одеться, тесть взял приготовленный пакет, и они, вызвав такси, поехали в роддом. Там не удивились, что не на скорой помощи, дежурный врач посмотрел, и Наташу на каталке увезли прямо в родзал.
Все прошло быстро. Наташу похвалили за то, что все указания выполняла четко, не паниковала. Только кричать стеснялась. А это, оказывается, надо. Услышав, что кричать надо, чтобы ребенку было легче, Наташа стала кричать. А Максим от её крика чуть не ворвался в родильный зал. Его только бывалая санитарка остановила:
-Ты куда? Стой здесь! Жди!
-Так Наташа кричит! – взмолился Максим, совершенно забыв, что слышал и видел в кино, как женщины в таком случае кричат.
-А что, ей петь прикажешь? Ну, покричит немного, А потом младенец будет кричать. Жди!
Ждать пришлось недолго – вскоре Максим услышал, как закричал кто-то незнакомым голосом. И догадался: это его ребёнок родился! Вышла акушерка и поздравила его с рождением дочки. Сказала, что все прошло хорошо. И девочка здоровая. Максим выбежал на улицу. Там его ждал отец.
-Ты теперь дед! У тебя внучка! – обнял он отца…
Наташу и малышку Максим забрал из роддома, вручив всем, кто вышел их провожать, цветы. А Наташе такой огромный букет роз, что она могла удержать его только двумя руками. Девочку же Максим сразу взял сам, прижал к себе и так и не снял улыбки с лица до самого дома. А дома их ждала вымытая до блеска квартира, детская кроватка с пологом, пеленальный столик и коляска-трансформер, сверкающая никелированными деталями.
Наташа не могла сдержать слёзы, когда благодарила своих родственников. А новоиспеченный дедушка уже огласил программу вечера: он знает, что внучку сначала надо искупать, и ванночка к её услугам, потом покормить, а уже потом общий ужин. Купали малышку все. Точнее, купала Наташа, а остальные стояли и шепотом давали советы. Но девочке, похоже, понравилось. Возражать она стала, когда ее вытаскивали.
И вот малышка спит. А они сидят на кухне и решают два вопроса: как назвать этого человечка, и не будет ли возражать Наташа, если Максим и свекор уедет через неделю в загранкомандировку.
— Наташа, я могу отказаться, — сказал Максим.
— Да, — подтвердил его отец. – Но командировка ответственная. Нужен хороший специалист. А это, — улыбнулся он, — оказывается, наш Максим и ещё хорошие командировочные гарантированы.
И Наташа стала уговаривать мужа, чтобы ехал. Она же не одна остаётся. С ней Елена. Елена энергично закивала головой… Решили и вопрос имени: девочку назвали Олей. И через три дня её зарегистрировали.
А через неделю мужчины из этой квартиры улетели. Они звонили домой каждый вечер – первый вопрос всегда был про Олю. Потом рассказывали, как у них дела, спрашивали, справляются ли женщины без них. Сначала всё было хорошо. Наташа справлялась. Елена ей помогала – купали Олю они вдвоём. Потом Елена стала задерживаться на работе. Объяснила, что идет подготовка к академконцерту, а её коллега заболела.
Затем Елена перестала ужинать. Говорила, что поздно обедала. Брала чашку кофе к себе в комнату и закрывала дверь Однажды Наташа поймала недобрый взгляд Елены: она вечерами выносила гладильную доску в большую комнату и гладила Олины вещи. Рядом с ней в коляске была и дочь. Елена зачем-то зашла сюда и, обходя коляску, недовольно скривила губы. Наташа всегда чувствовала, как к ней относятся. А тут почувствовала, что не только она, но и Оля раздражают Елену. И приспособилась гладить белье днём.
Теперь она и купала сама дочку, и гуляла с ней сама. Даже в выходной. Елена в выходной уходила рано, а приходила поздно. И не всегда объясняла, какие у неё дела. Наташа стала с нетерпением ждать мужа. Но по телефону даже не намекала, что в доме что-то не так.
***
В эту пятницу Наташа ездила с Олей в поликлинику на плановый осмотр. Им не сделали никаких замечаний, наоборот, похвалили. Неприятность поджидала Наташу, когда она спускала коляску на тротуар. Зацепилась за бордюр и сломала каблук. Пришлось идти, прихрамывая на одну ногу. Устала, конечно. Ну, и расстроилась: надо искать сапожную мастерскую. А где она? Поблизости что-то не видела. И так получилось, что, искупав и покормив Олю, она тихонько стала напевать дочке колыбельную и сама захотела спать. И уснула. Когда пришла Елена, не слышала.
Проснулась уже на рассвете – удивилась, что Оля ни разу за ночь не заплакала. Подошла к кроватке и остолбенела: Оли там не было. Наташа закричала. Вскочила Елена. Они стали искать вместе. Дверь была закрыта. И куда делась малышка, невозможно было предположить. Наташа стала звонить в полицию. Наряд приехал очень быстро. Опять все осмотрели: входную дверь, окна, балкон. Опросили соседей. Никто ничего не слышал. Заявление приняли. Сказали, что будут держать в курсе. А что делать дальше, Наташа не знала.
Елена позвонила мужу. Тот, естественно, сказал Максиму. Как они сокращали командировку, неизвестно. Но на следующий день приехали. Максим не узнал Наташу: она осунулась, нос заострился, а её самые красивые глаза разного цвета, которые Максим так любил, потухли: карий глаз потускнел, а темно-серый потемнел. И Наташа всё время плакала. Тихо и отчаянно. Она прижимала к себе Олиного мишку и не спускала его с рук. Максим взял личный отпуск и пропадал в полиции. Он узнал, что дверь открывали не отмычкой, а ключами. В крайнем случае, дубликатом. Похитители знали расположение комнат и мебели в них – похитили девочку тихо. И осторожно: она даже не заплакала. Потом, очевидно, уехали на машине. Но её никто не видел.
Все городские отделения полиции были оповещены об этом происшествии. Поиск вели, расширяя местность – промедление в таком случае может обернуться трагедией. Телефон был поставлен на прослушку. Но никто за сутки не позвонил и выкуп не потребовал. Тоже, из опыта полицейских, плохой симптом. Такой ад длился уже три месяца. Наташа, плохо понимая, что предлагают коллеги по работе, которые тоже активно включились в поиск, кивнула головой на один вопрос, т.е. согласилась с тем, что они предлагали. А речь шла о том, чтобы разместить в соцсетях эту дикую историю. Возможно, кто-то что-то знает или заметил. Скажем, может, кто делал дубликат ключей примерно три месяца назад. Или видел грудного ребенка в поезде или автобусе. И это помогло.
Откликнулся один слесарь, не из сервиса — он подрабатывал, делая запасные ключи или меняя сердцевину замка. И откликнулся он, благодаря своей жене. Он вернулся вечером с работы и услышал, как его жена рассказывает подруге, что прочитала сегодня о похищении ребёнка. Жена не сдерживала слёз. Она говорила, что если бы украли её Алёшу, она бы растерзала того, кто это сделал. И тут слесаря будто осенило: примерно три месяцы назад к нему пришел мужик и сказал, что нужен срочно дубликат ключей. На всё – про всё этот мужик даёт полчаса. Но и заплатит соответственно. Ключи были средней сложности. Но он еле уложился в тридцать минут. А мужик отсчитал деньги и ушел. Но запомнился слесарю. Слесарь сам не ожидал от себя такой прыти — он пошел в соседний подъезд к участковому. И рассказал о лихом заработке за авральную работу. Потом он уже полиции под протокол рассказал об этом же. Но самое главное – у заказчика были особые приметы: не хватало несколько фаланг на пальцах правой руки. И вообще он был левша: и портмоне, и банкноты доставал левой рукой. Так появился первый подозреваемый.
Его искали. И нашли. На допросе он назвал заказчика. Точнее, заказчицу. И тут удивился даже следователь: заказчицей была Елена. Её пригласили на допрос, позвонив в музыкальную школу. Елена оказалась крепким орешком. Только на очной ставке вынуждена была признаться, что за похищением Оли стоит она. Ну, а мотив оказался не оригинальным: деньги.
Оказывается, Елена несколько лет жила с молодым человеком, которого очень любила. Он был игрок. Не работал. Проще говоря, сидел у Елены на шее. Она же работала. Но какая зарплата у преподавателя музыкальной школы? А аппетиты у её якобы мужа росли. И он предложил Елене найти состоятельного, с квартирой мужчину, чтобы он стал стопроцентным спонсором запросов. Елена после долгих размышлений согласилась – расстаться с этим мачо она не могла.
Помог случай: на одном из заводских праздников выступали лучшие ученики музыкальной школы. И Елена была с ними. На этом концерте она и познакомилась с симпатичным моложавым мужчиной. Она события не форсировала – отношения у них развивались постепенно. Переломным моментом стала квартира в центре, которой владел мужчина. На рынке недвижимости за неё можно было бы получить солидную сумму. Но сначала надо было оформить отношения. Елена согласилась выйти замуж. Он прописал её в квартиру. И уже через полгода можно было бы начинать развод. И делить имущество.
Тут обещал помочь знакомый адвокат, большой специалист по не честному разделу имущества. Тем более, была ещё добротная дача и яхта. Но тут на голову Елены свалился Максим с Наташей. Пришлось сделать паузу. А потом появилась внучка. И приличные сбережения что у молодых, что у законного мужа Елены.
Вот тут и переигрался последний раз план: похищать надо ребёнка. Ночью. Пока мужчины в командировке. Елена дала свои ключи человеку, с которым ее свёл тот, обожаемый муж. А дальше – дело техники: похищать на рассвете, тогда и сон крепче, и свидетелей не будет. И увозить в соседний город. Там подбросить в Дом малютки. И следить, чтобы в ближайшие три месяца девочку не удочерили. Потом похитить её уже из Дома малютки и требовать выкуп.
Елена знала, что установить родителей девочки будет несложно: у малышки, как и у её мамы, была гетерохрония. Ну, и ДНК всегда можно сделать. Вот тогда и надо будет сыграть последний акт: требовать выкуп. Как это правильно и безопасно сделать, тут командовал парадом сожитель Елены. А она от нетерпения еле сдерживалась, возвращаясь в квартиру, где все только и думали про Олю.
На судебном заседании адвокат нажимал на то, что Елена поступила гуманно: девочке не причинили зла. Когда он второй раз произнёс эту фразу, в зале зашумели, а судья не захотел сразу призывать к порядку: он разделял возмущение присутствующих.
И приговор был соответствующий – Елена, её идейный вдохновитель, похититель и заработавший на поездке в соседний город таксист, согласившийся забыть, куда, когда и с кем он ездил, получили сроки. Разные. Но сроки. И не условные.
По молчаливому согласию ни Наташа, ни Максим, ни его отец не произносят в доме имя Елена. Зато теперь тут каждый день звучит:
-Оля!
-Василиса!
0 Комментарий