Таня стояла у зеркала в подвенечном платье. Рядом суетилась менеджер.
—Стой, я ещё цветы не приколола!
—Ой, да ну их! Я итак красивая! – радостно воскликнула женщина.
В простом белом платье, с элегантной причёской под фатой она была чудо как хороша!
—Тань, вот только зря ты из своей свадьбы балаган устроила, – укорила её Вера. — Пресса будет, да и перед гостями неудобно…
—Вер, ну что неудобного? Она же просто споёт! Я же не ради себя стараюсь, пойми!
Вера вздохнула.
Что поделать, если Танька – фанатик. Помешалась на своей благотворительности. Ходит в простых вещах, ни Мальдивы, ни серьги с ожерельями её не интересует. Талдычишь ей:
«Таня, тебе по долгу службы надо быть роскошной», да толку то?
Отмахивается:
«Это всё мишура. Разве я плохая актриса, чтоб выезжать на хайпе и внешности?».
Так то она права…
Татьяна Смолина – давно уже имя на театральной сцене. И закидоны её, благотворительные, тусовка терпит из-за таланта. Но тащить слепую девчонку на собственную свадьбу?! Это могла придумать только Таня.
— Ну что, пора выходить? Вер, выгляни в зал.
Менеджер приоткрыла дверь, шепнула:
— Ещё минут пять. Что-то разболтались они.
Но Таня, озорно улыбнувшись, толкнула дверь и выпорхнула, как ласточка, на сцену.
— Ну вот я и переоделась!
Покрутилась на сцене, дав осмотреть себя со всех сторон. Гости зааплодировали. Паша, жених, поднялся на сцену и обнял свою жену.
—Дорогие друзья! Сегодня для нас будет петь особенный гость. Эта девочка впервые выйдет на сцену, и ей очень, очень нужна ваша поддержка.
Гости закивали, кто посмелей, перешёптывались:
«Таня откопала новый талант»
А в это время, в комнате, где одевалась Таня, Вера поправляла платье маленькой девочке.
— Всё нормально? Туфли не жмут? Горло не першит?
— Всё хорошо, тётя Вера. Я готова.
Спокойный голосок шестилетней малышки так контрастировал с взбудораженностью Веры. Женщине показалось, что это ей шесть лет, а Дине – ангелочку с розовой повязкой на глазах – все 30.
Вера ещё раз оглядела девочку. Нежно-сиреневое, простое платье в пол. Светлые, волосы распущенны по плечам. А на глазах –розовая повязка, завязанная на затылке в пышный бант. Будто девчушка – подарок. Только, сломанный…
Всё это было так красиво и трагично, что Вера вздрогнула.
—Слышишь, тебе хлопают?
Вера взяла Дину за руку.
— Идём!
И повела девочку к центру сцены. Гости притихли. Все смотрели на повязку девочки, гадая, зачем она? Может, чтоб девчушка не стеснялась? Таня взяла микрофон.
— Мы с Диной, – она прижала девочку к себе, – готовили эту песню месяц. — Милая моя, порадуй нас своим голосом!
Девочка взяла микрофон и запела. И нежный детский голос заполнил собой весь зал. Казалось, поёт не она. Такое дивное, глубокое сопрано не может принадлежать ребенку! Голос лился, как свежий горный ручей, то набирая силу, то стихал.
Таня очень правильно выбрала песню. Дина пела о простых радостях жизни: о море, солнце и горах, один вид которых дарит сердцу свет. Гости как замерли. Одна чувствительная особа тихонько вытерла слёзы платком. Все слушали и смотрели только на девочку. Таня видела – они всё поняли. Дина вывела последнюю ноту и замолкла. Таня взяла микрофон.
— Друзья, вы наверное уже поняли, что повязка на глазах Дины – не просто так. Да, эта талантливая девочка — слепа. Но мы можем ей помочь! Увидеть свет, солнце, звёзды! Увидеть то, о чем она поет! Я знаю, уж простите меня за догадку, сейчас пойдут традиционные сборы «на ребёнка», «мальчика или девочку». Но… Дорогие мои! Давайте лучше поможем Дине!
Растроганные гости потянулись к кошелькам. Вера, неся мешочек с надписью «для Дины», собирала деньги. Девочке помогли спуститься со сцены, она села за праздничный стол. Вера, закончив сбор, села рядом. И свадьба пошла своим чередом.
Таня, светясь своей радостью, улыбалась всему миру. А ещё она следила за Диной.
Жалко девочку. Её изъян наложил на характер большой отпечаток. Она была, как взрослый человек в теле ребёнка. Серьёзная, сдержанная, задумчивая. И мама у неё тоже со странностями. Как мышка – вечно запуганная, кажется, хлопнешь в ладоши – и она шугантся в угол. Но Танину идею со свадьбой сразу одобрила. Закивала, с надеждой глядя на известную актрису.
— Нам очень нужны деньги! Они спасут Диночку.
— Вы узнавали про операцию?
— Операцию? Да, да, и обследование и операция! Но нужны деньги. У нас нет, мы небогаты.
— Не волнуйтесь, Женя, если всё пойдёт как нужно, мы соберём нужные средства!
Когда женщина ушла, прагматичная Вера спросила у Тани:
— Ну вот как ты ей деньги отдашь? Надо сбором оформить, через благотворительный фонд.
— Вер, ну что мне, гостей на счёт переводить заставить? Людям верить надо! Я вот всем верю, меня и не обманывают.
Вера буркнула что то про «всё бывает в первый раз», но спорить не стала. А сейчас, глядя, как Дина наощупь ищет вилку, ей стало стыдно. Вдруг Таня сделала подзывающий жест рукой. Вера поднялась и пошла за новобрачной за сцену. В коридоре стояла Женя.
— Мы набрали миллион четыреста. Этого хватит?
Темноволосая женщина ошарашенно посмотрела на Таню. И разрыдавшись, бросилась целовать ей руки.
— Спасибо! Вы святая! Никто, никто не хотел помочь… Только вы!
Сумбурная речь не прекращалась долго. Вера дёргалась, гости же ждут! А Таня, вод ведь человек – солнышко, утешала и успокаивала Женю.
— У Дины всё будет чудесно! Не плачьте! Вот, возьмите. Я скажу водителю, чтоб он довёз вас до дома.
Женю увели, и Таня вернулась к гостям.
Какой прекрасный день! Столько людей сегодня стало счастливее…
А наутро в гостиничный номер вбежала Вера.
— Деньги пропали!!!
Сонная Таня поднялась с кровати.
— Как пропали?
— Так! Вместе с мамашей!
Таня в шоке вскочила с кровати.
— Верунь, пожалуйста, разберись, что случилось!
— Я это и делаю! Больницы, морги обзваниваю.
— Ой, а как же Дина? Кто её заберёт?
— Я звонила к её бабушке. Она приедет из Томска.
— Когда?
— Через три дня.
Поезду двое суток пиликать.
Таня закусила губу. А ведь ей показалось странным, почему Женя так спокойно оставила им дочку. На все два дня свадьбы, под надзор Веры. А может, она заранее планировала ограбление? Но она так плакала, принимая деньги…
Дина сидела на кровати и водила пальчиком по новой кукле.
—Диночка, милая, мама пока не сможет тебя забрать. Поживёшь пока у нас с дядей Пашей, ладно?
—Хорошо, – тихо ответила девочка.
—Сейчас мы пойдём к бассейну, будет музыка и угощения. Ты любишь плавать?
Девочка кивнула.
—Ну вот и здорово! Сейчас оденем тебе платье, и будем веселиться!
Таня скрывала дрожь голоса за радостными нотками. Она актриса. И умеет притворяться.
Развлекая гостей, она то и дело смотрела на Веру. Та понимала, о чем Таня думает. И качала головой.
«Нет, пока не нашли.»
Гости покидали отель, невеста с женихом уехали последними. Паша вёл за руку девочку. А Вера тем временем названивала родне Жени. Бывший муж не брал трубку. Сестра – подняла на смех.
— Откуда я знаю, где эта чокнутая? На кладбище поищите или в церкви.
— В смысле, на кладбище? – испугалась Вера.
— В прямом. Она часто туда ходит, свекровкины делишки обстряпывает.
— Извините, но я ничего не поняла… А бывшая свекровь, она может подсказать, где Женя? Или подруги? Дайте мне пожалуйста их телефон!
— Нет у неё подруг. А свекрови я адрес не знаю.
Странные у них отношения с сестрой – подумалось Вере. Ну, хоть что-то узнала. Надо пробить в милиции адрес этой свекрови…
А Дина, тем временем, ложилась спать…
— Тётя Таня, а ты расскажешь мне сказку?
— Да, моя хорошая. Про что?
— Про злого ангела. Как его изгоняли из Рая.
Таня замерла. Ей вдруг стало холодно под пушистым, нежно-розовым пледом.
— Диночка, но я не знаю таких сказок… Может, про красную шапочку лучше?
— Ну давайте…
Дина уснула, и тихонько притворив дверь, Таня пошла к мужу.
— Я так устала, Паш. Хочется уснуть и весь день не просыпаться!
— Конечно. Ты два дня, считай, гостей развлекала. И Дина эта… Что с её матерью, узнали?
— Нет. Но Вера говорит, что она какая-то странная. Теперь я понимаю, что мне тоже так показалось. При первой встрече. Просто я сразу не поняла.
— У нас одежды нет детской. А бабка её через два дня только приедет. Давай я с утра в ТЦ сгоняю, куплю что-нибудь?..
Но Таня не ответила. Она провалилась в сон, будто кто-то выключил её кнопку.
Прошел ещё день. Таня ухаживала за девочкой, Паша работал. К его приезду Таня с Диной затеяли пирог.
— Вот, мука. Таня взяла руку девочки и поднесла к чашке.
— Сейчас я добавлю к ней молоко и масло, и будем месить тесто.
Женщина смотрела, как Дина осторожно, но с удовольствием, разминает ручками массу.
— Вы с мамой тоже так делали? – спросила, и тут же пожалела об этом.
«Вдруг Дина запаникует, что её мама за ней не приехала?»
Но девочка молчала. Спокойно мяла тесто, лепила из него. То, что, наверное, представляла в своих фантазиях.
— Дина, а у тебя есть друзья?
— Нет. Я не люблю играть с другими.
— А с родными?
— Только с папой. Но он редко к нам приходит…
— А мама, она с тобой играет?
— Нет. Ей бабушка не разрешает.
Вот это семья у девочки!…
Таня вдруг вспомнила, как они с Пашей выбирали кроватку в детском магазине. Смеялись над собой малыша ещё не предвидится, а они уже спорят, каким цветом купить ему одеяльце.
Из раздумий Таню вывела Дина. Тихим, уверенным голосочком она произнесла:
— Тётя Таня, я чувствую, что ты волнуешься из-за мамы. Ты прости её. Она не виновата.
— Дина, о чём ты?
— Я кажется знаю, куда мама дела деньги. Они у бабушки Аллы.
— Дина, то есть ты знала, что мама не тебе собирала деньги? — в шоке спросила Таня. — Нет, они мне не говорили.
— Подожди, я вообще ничего не поняла. Кому твоя мама намерена отдать деньги?
— Бабушке. Чтоб та убрала мамин грех.
Таня срочно набрала Веру.
— Ну что, ты узнала что-нибудь?
— Пока нет. Жду звонка из полиции, мне скажут адрес свекрови.
— Верочка, как узнаешь, сразу мне позвони! Я сама туда поеду! У них какая-то странная семейка.
В Тане бурлили эмоции.
Как так можно? Ладно, эта женщина обманула ее, Таню. Да, деньги немалые, но они и так бы не достались Тане. Но Женя украла их у собственного ребёнка! У слепой, во всем зависящей от родителей девочки! Она поедет, и все ей выскажет! И заявит на неё в полицию. А лучше – в опеку! Приедет бабушка Дины, и позаботится о ребёнке. А Таня всё равно найдёт ей деньги на лечение.
Приехала бабушка Дины, Зоя Семёновна. Заохала, заахала, услышав всю эту историю.
— Вы уж простите её пожалуйста! Она эти деньги свекрови отнесла. Та её, как зомбировала. Колдунья, даже вспоминать о ней к ночи не хочется. Надо поехать к ней и забрать деньги.
— Но постойте. Она что, не в своём уме? Она же в Германию собиралась. Она что, в один момент передумала?
— Татьяна Ивановна, там всё очень сложно… – вздохнула женщина.
Пока Зоя Семеновна собирала внучку, Дина не проронила ни слова. Даже непонятно, рада она тому, что уезжает, или нет. У порога протянула Тане руку.
— Спасибо тебе, тетя Таня. Мы ещё встретимся…
Вере позвонили на следующий день. Она сразу перезвонила Тане и та собралась в дорогу. Заходя в подъезд обычной панельной девятиэтажки, Таня думала, как начать разговор. С ходу требовать деньги? Или, наоборот, сочувствовать, уговаривать?
Дверь ей открыла сама Женя. В тёмно-коричневом платье до пят и чёрном платке.
— Ой, вы нас нашли…
И будто испугавшись, прижала руки к груди.
— Женя, куда вы дели деньги? Вы узнавали про клинику?
Женщина пристыжено опустила глаза. Таня по-хозяйски зашла, и разувшись, пошла по коридору.
— Где у вас кухня? Сейчас мы всё обсудим и я сама переведу деньги в клинику.
Но пройдя вглубь квартиры, она почувствовала себя неуютно. После невинного, с обоями в цветочек коридора, начался новый. Будто две квартиры соединили в одну. И новая обстановка, что увидела Таня, ей не понравилась.
Чёрные стены, пол из серой плитки. Окно занавешено тёмными шторами, из-за чего вся обстановка кажется ещё более мрачной. В простенке висела картина:
«Девушка идёт по камням, плачет. Руки её в чем-то красном, а сзади её нагоняют призрачные тени.»
Искусно нарисованная, картина поражала своей живостью. Если б не рама, Таня подумала, что это новый коридор, в глубине которого таятся тени. Тане стало не по себе. И тут послышался голос:
—Ты кого, дурында, впустила? Ей же плохо сейчас станет.
Женя тут же бросилась к Тане.
— Идёмте ко входу! Сюда нельзя с крестом.
— Нет уж! Я во всякие колдовские штучки не верю! Что у вас тут, секта?
— Секта, секта, – раздался властный голос, и из комнаты вышла пожилая женщина.
Вся в чёрном. Вороные волосы отливали синевой, чёрная повязка, расшитая тусклыми камнями. Её тёмные глаза, казалось, источают властную силу. Таня, как зачарованная, попятилась.
— Деньги в шкафчике лежат, на кухне. Бери и уходи.
Женя умоляюще посмотрела на женщину.
— Но мама, прошу вас!
— Не проси. Деньги отдай ей.
— Да, Женя, отдайте мне пожалуйста деньги, — сдавленно произнесла Таня.— Я сама забронирую билеты, и обследование оплачу сама.
— Но Дине это не поможет! – воскликнула Женя. — Её только мама спасёт.
— Замолчи! – властная женщина в чёрном махнула рукой, и Женя будто сжалась в комок.
Опустила голову, смотрит в пол. Казалось, она готова упасть на колени, лишь бы не прогневать черноволосую женщину.
Таня зашла на кухню и, видя, что ей не помогут, стала открывать шкафчики. Мешок с деньгами лежал между гречкой и сахаром.
— Бери, и больше к нам не возвращайся. Нам не нужна помощь.
— А как же Дина? Мне нужны её документы, чтоб забронировать билеты.
— Тебе сказали, иди. Забудь о нас.
—Нет! Я никуда не уйду! Вы бабушка, неужели вам не жалко ребёнка? Или что вам, в секте вашей, совсем мозги запудрили? Думаете, Дину ваши проповеди вылечат? Или, вон, амулет, который у вас на шее?
Женщина усмехнулась.
— Ты ведь актриса? И, наверное, ведьм играла? Нет? А зачем тогда говоришь, о чем не ведаешь? Не зли меня. С девочкой всё хорошо. Она платит за грехи матери.
Таня вдруг стало смешно.
Две полоумные тётки, каждая несёт чушь, и эти балахоны их чёрные. Смешно, да не очень.
Таня вспомнила, как Дина пела своим детским голосочком про море, чаек…
И люди им поверили. Поверили, что они, всё вместе, делают маленькое чудо.
— А никуда я не уйду! Я сейчас позвоню в полицию и опеку, пусть вашу секту разгонят! Ребёнку нельзя жить в таких условиях!
И тут черноволосая разозлилась. Тёмные глаза сверкнули огнем, она уставилась на Таню и что-то зашептала. Таня попятилась. Она нашарила ручку двери, и не оборачиваясь, вышла в подъезд. Очнулась она у своего дома.
Как она сюда приехала? На чём добиралась?
Ничего не помнит. Будто морок какой! Пришла, легла в постель и отрубилась. А утром не смогла встать. Паша вышел из душа и встревоженный, подошёл к жене.
— Малыш, что с тобой? Голова болит?
— Нет, Паш. Тело какое-то не моё. Как ватное. Будто я двое суток на сцене стояла.
— Э, да тебе нужен отдых. Давай я отменю вечерний ужин? А ты у меня поваляешься весь день, сериалы посмотришь.
Паша знал, что помогает жене. Даже у таких энергичных, как Таня, иногда кончается батарейка. Любимая кивнула, завернулась в плед. Она тоже верила, что к вечеру это пройдёт.
Но не прошло. Заснув в , Таня проснулась среди ночи. Резко поднялась с кровати, часто дыша от страха. Сердце колотилось, как бешеное! Что ей снилось? Не помнит. Только странное, пронизывающее душу чувство. Безысходности.
Утром она отменила репетицию. Сил не было, но кое как она поднялась с кровати. Пожарила яичницу, пошла в душ. Струи горячей воды стекали по телу, но её знобило от холода…
Через неделю она пошла к врачу. Пожаловалась на слабость и апатию, ей назначили анализы. Потом УЗИ. Потом биохимию.
— У вас всё хорошо, – посмотрев результаты, сказала врач.
И щитовидка в норме, и гормональный фон. Я вам выпишу общеукрепляющее, витамины, успокоительное на травах. Но если через две недели не станет лучше, сделаем углубленное обследование.
Таня пила таблетки, делала зарядку и контрастный душ. Но лучше не становилось. Женщина заметила, что стремительно худеет. Даже муж заметил.
— Малыш, ты что, на диету села? Но ты же итак стройненькая! Или для роли так надо?
— Нет, Паш. Я сама не знаю, почему так.
Муж сразу стал серьёзным.
— Знаешь, а давай-ка мы в Москву съездим. Там у Лёшки, жена в кремлевке работает. Пусть посмотрит тебя.
— Да ладно, Паш, пройдёт.
Но муж покачал головой.
— Тань, я же вижу, что ты сама не своя ходишь. У тебя синяки под глазами, как у моего отца после запоя…
Таня всё делала через силу. Жизнь будто потеряла прежние краски. Из души пропала радость. Все, что раньше вдохновляло Таню, теперь казалось пустым, не нужным и безрадостным. Пару раз она звонила Зое Семёновне, спрашивала про Дину.
— С ней всё хорошо. Я так рада, что внучка наконец живёт у меня! Мы играем, лепим, записались в центр, изучать азбуку для слепых.
— Она вспоминает о маме?
— Честно говоря, я не знаю. Дина о ней не спрашивает. Ну и я молчу, чтоб она лишний раз не грустила. Женя, дочь, не в ту семью попала. А я предупреждала её…
— Мне вернули деньги. Но теперь надо уговорить Женю, чтоб она поехала с Диной в Германию. Я когда к ним ходила, они чушь странную несли про искупление грехов, и что Дина сама прозреет, когда грехи кончатся.
В трубке повисло молчание. Наконец послышался голос бабушки:
— Я догадываюсь, про какой грех говорила моя дочь. Про Костю, отца Дины. Женя, она же не любила его. Гнала, а он бегал за ней, как щенок. Мать, колдунья, и та ничего не могла сделать. Или боялась, с сыном своим черные дела творить. Она, помню, к нам пришла и заявила, что Костя тебя любит, сходись с ним по-хорошему. А не захочешь – по-плохому придётся. Что мы оба за это ответим. Женя фыркнула на неё, не нужен мне ваш сын, сказала. Она же раньше бойкая была, своенравная. За словом в карман не лезла. А потом – разом все изменилось. Я Костю, мам, люблю, к нему переезжаю. Без свадьбы переехала. А через год Дину родила. Слепую. Я подхватилась, врачей искать. А они – «Не надо ничего». И как я не билась, семейку эту не переубедила.
— Но Женя так радовалась, когда я собрала им нужную сумму. Не знаете, почему всё изменилось?
— Не знаю. Дочь со мной почти не общается, она теперь – тень свекрови.
Дина понимала, что должна снова поговорить с Женей. Но только подумав об этом, ей становилось не по себе.
И каждый раз что-то мешало. Вроде, запланирует, уже начнет собираться, и вдруг нежданные срочные дела. То с театра позвонят, надо приехать, то про стирку вспомнит. А один раз, так вообще! Уже села в машину, вырулила со двора, как вдруг мысль:
«Ой, а утюг? Забыла!»
Побежала в квартиру, подгоняемая страшными картинками в своем воображении. А вдруг уже горит? Но утюг стоял в шкафу. Гладильная доска – на месте. Таня поняла, что сегодня вообще не гладила. Женщина села на диван. Ей стало страшно. Она понимала, что влезла туда, куда не стоило соваться. Но она всю жизнь считала всякую мистику сказками. А сейчас…
Всё её мировоззрение перевернулось. Она кожей чувствовала, что окунулась в страшное…
Не зная, как быть, она рассказала всё Вере. Вера – её полная противоположность приземлённая, прагматичная. И в колдовство она верит. Вера выслушав Таню, обречённо вздохнула.
— А я говорила тебе! Ты, как майская бабочка живёшь! «Все люби добрые, мир – это божественный свет!» . И вот куда попала по своей беспечности! На тебе наверняка порча. Ты ходишь, как вяленая рыба. В театре, ты в курсе? Шепчутся, что у Паши твоего любовница. И что ты аборт сделала. Надо идти к той тётке, и просить её чтоб сняла свою порчу.
— Вер, но я не могу. Это невероятно звучит, но я физически не могу до неё доехать.
— Морок напустила… Ладно, поеду я.
— Вер, а ты не боишься?
— Боюсь. Ну а что теперь делать? С твоим видом тебя скоро из театра выгонят!
Вера перекрестилась и вошла в подъезд. На всякий случай, она приняла все меры безопасности. Дома положила чеснок на своё фото, окропила себя святой водой, положила в карман серебряную иконку. Ей открыла сама Алла. Обвела взглядом, усмехнулась.
— Ну заходи, раз так долго готовилась.
Вера неловко замерла на пороге.
— Вы простите, что беспокою. Но нет выхода. Я человек подневольный, Татьяна Смолина – мой работодатель. Ей очень плохо. Вы не могли бы снять с неё… — Таня запнулась. — Я вот, деньги принесла.
— Не нужны мне ваши деньги. Ты что, думаешь я ей порчу сделала? Развеселили! Это так, урок легенький. Но если ей так плохо, хорошо, я её прощаю. Ещё что-то? Что ты мнёшься, говори!
— Понимаете, вся эта история с девочкой… Слишком много народу о ней знают. Мы должны что-то объяснить людям. Они спрашивают.
— Ох, достали вы меня с этой девочкой. Что Таня твоя, что сноха, дурочка. Ничего нельзя сделать! Девочке достался грех матери. Ну, и мой конечно. Она расплатится и слепота пройдёт. В семь лет. Ну. Может, в 8. Никакая операция ей не поможет! Это я тебе, как потомственная колдунья говорю! А вообще – это вы все слепые! Вы даже не представляете, какой мир от вас скрыт! Слепые котята… Женя радоваться должна, что её дочь слепа. Не видя этот свет, ей проще видеть другой.
Вера заморгала.
— Вы хотите сказать, что Дина – она колдунья?
— Да какая колдунья! – бросила Алла, поражаясь глупости собеседницы. — Ребёнок она! Но могла бы стать. Если б захотела… Всё, иди. Заболтала меня. Этой своей передай, что с ребёнком всё нормально будет.
Вера вышла, села в машину и достала бутылочку со святой водой. Умылась и перекрестилась. На всякий случай. И поехала к Тане.
— Какая она сильная! У меня аж ноги тряслись, пока с ней говорила. В общем, наказание твоё она снимет. Обещала, по крайней мере. А с Диной… Там так всё запутано! Грехи, долги. Я поняла лишь, что девочка сама прозреет.
— Как сама? Чтоб это утверждать, надо знать, что у неё за болезнь! А её даже не обследовали.
— Помнишь, что нам бабушка Дины говорила? Ну, которая не колдунья. Про приворот, что Женя сначала не любила Костю, а потом сама к нему пришла. Наверное, это и есть тот грех. В общем, Тань, забудь про всё это. Не суйся в эту историю, себе дороже будет.
— Блин, но Дина… Мне её жалко! — Не суйся! Всех не спасёшь. Отдай эти деньги в приют. Или детям Африки. Есть силы, с которыми тебе не справиться.
Таня не сразу смирилась с ситуацией. Вспоминая Дину, она часто порывалась к ней поехать . Но темный, первобытный страх сковывал все ее намерения. Ум кричал «не смей, не смей!» И Таня, усилием воли, заставляла себя забыть…
Как-то раз, на одной из премьер, её взгляд остановился на хрупкой девочке. Что-то знакомое! Светлые волосы, тоненький носик, глаза…
Глаза? Боже мой, неужели Дина? Сколько лет прошло? Пять, семь? Таня произносила реплики, а сама то и дело выглядывала девочку. И та ей помахала. Точно, она! После спектакля Таня рванула в фойе. Вокруг неё собралась толпа поклонников. Таня отвечала на их вопросы, а сама искала глазами девочку. И нашла! Дина внимательно посмотрела на Таню, улыбнулась и многозначительно кивнула.
0 Комментарий